Оригинальное название: Пугачев
Жанр: драматическая поэма
Руководитель постановки: Юрий Любимов
Режиссер-постановщик: Юрий Любимов
Режиссер: Валерий Раевский
Автор: Сергей Есенин
Композитор: Юрий Буцко
Тексты интермедий: Николай Эрдман
Художник: Юрий Васильев
В ролях: Владимир Высоцкий
Язык: русский
Страна: СССР
Театр: Театр на Таганке, Москва
Премьера: 17 ноября 1967 года
Драматическая поэма «Пугачев» по одноименной поэме Сергея Есенина была поставлена в 1967 году в Москве, в Театре на Таганке. Тексты интермедий — Николай Эрдман. Постановка и режиссура — Юрий Любимов. Премьера состоялась 17 ноября 1967 года. Владимир Высоцкий исполнил роль Хлопуши, а текст Есенина был дополнен интермедиями Николая Эрдмана, которые, однако, были изъяты из постановки по приказу Управления культуры.
Действующие лица и исполнители
Пугачев — Борис Голдаев, Виталий Шаповалов
Сторож — Владимир Насонов, Константин Желдин
Кирпичников, Крямин — Борис Хмельницкий, Константин Желдин
Тамбовцев — Юрий Смирнов
Караваев, Творогов — Арнольд Колокольников
Оболяев — Виктор Семенов, Рафаэль Клейнер
Подуров — Константин Желдин, Владимир Насонов
Зарубин — Анатолий Васильев
Хлопуша — Владимир Высоцкий, Владимир Насонов, Борис Голдаев
Шигаев, Чумаков — Иван Бортник, Рафаэль Клейнер
Торнов, Бурнов — Валерий Иванов
Плакальщицы — Татьяна Жукова, Татьяна Лукьянова, Людмила Возиян, Людмила Комаровская, Елена Корнилова, Татьяна Иваненко, Марина Полицеймако, Виктория Радунская, Зоя Пыльнова, Лидия Савченко, Таисия Додина, Елена Озерцова
Шуты — Борис Хмельницкий, Виктор Семенов, Рафаэль Клейнер
Двор — Инна Ульянова, Игорь Петров, Готлиб Ронинсон, Галина Власова, Юрий Смирнов, Валерий Погорельцев, Дальвин Щербаков, Марина Полицеймако, Дмитрий Межевич, Таисия Додина, Зоя Пыльнова, Вячеслав Спесивцев
Мужики — Дмитрий Межевич, Рамзес Джабраилов
О спектакле
Давид Самойлов в статье «Что такое поэтический театр» («Литературная газета», 1968 год) писал: «Спектакль "Пугачев" насыщен сценическим ритмом, даже порой перенасыщен им. Некоторые музыкальные и ритмические повторы, может быть, и излишни. Но не в них, конечно, дело. Ю. Любимов в высокой степени наделен чувством композиции. Он умеет статику поэтического эпизода перевести в действие даже там, где, на первый взгляд, действия нет. Он умеет сталкивать на сцене контрасты, остро чувствует эмоциональное состояние зрителя».
В 1966 году в театре на Таганке готовилась первая постановка «Пугачева», репетиции начались в конце октября. Премьера была приурочена к 50-летию Октябрьской революции и состоялась 17 ноября 1967 года. В дневнике Валерия Золотухина, в то время одного из близких друзей Высоцкого, появляется запись: «Пугачев» — гениальный спектакль. Высоцкий первым номером. Удивительно цельный, чистый спектакль».
Театральный критик Наталья Крымова писала о роли Владимира Высоцкого в спектакле «Пугачев»: «Таланту этого актера нужно было разгуляться, нужна была роль-крик, но не краткий, а особой голосовой протяженности. Многое из того, что к концу 60-х годов уже было в песнях явлено, в театре просилось быть выраженным в роли сугубо национальной, поэтически высокой и определенной. Он мог бы, конечно, сыграть и самого Пугачева (сейчас это представляется таким естественным во всех отношениях, а факты говорят, что и желанным, потому что крайне болезненно было пережито неутверждение на роль Пугачева в кино), но достался в есенинском спектакле Хлопуша, по существу, эпизод, одна сцена, ставшая в силу особого дарования актера кульминационной.
Сохранилась запись монолога Хлопуши в исполнении Есенина. Сегодняшним почитателям его лирики странно слышать, каким надсадным, резким звуком выпевает свои слова автор. Это не монолог драмы, а какая-то речитативная ария, необычная песня, но без смягчающего песенного размера и лада. Ритм диктуется не чередованием ударений, а переливами душевных движений.
Так же исполнял этот монолог Высоцкий, только переведя все на баритональные ноты и собственную интонацию. Он отдал спектаклю то, чем владел в совершенстве, и, благодаря «Пугачеву», выявил чем, собственно, владел. Другому актеру показались бы нарочитыми необычные словесные повторы — «Но всегда ведь, всегда ведь...», «Все равно ведь, все равно ведь, все равно ведь...». Высоцкий обладал особым дыханием. Другой бы, как в смоле, увяз в сгущенной образности языка («И холодное корявое вымя сквозь тьму прижимал я, как хлеб, к истощенным векам...»), но у Высоцкого было свое — не без удали — ощущение силы образа.
С Есениным у него вообще своя родственность. Ее нетрудно заметить самым поверхностным взглядом — немногие поэты имеют судьбу, так легко становящуюся легендой. Они эту легенду как бы и сами творят — еще при жизни. Другая родственность глубже и еще заслуживает изучения. В ней и «кабацкие мотивы», и та любовь-тоска по родине, которая не покидает нигде, ни за рубежом, ни дома. У каждого свой «черный человек» и своя «Русь уходящая», и нежность к слову, и надрыв, и внутренняя песенность стиха, и — временами — неизлечимая, ничем не заливаемая тоска:
«Вдруг тоска зеленая, змеиная тоска,
Изловчась, мне прыгнула на шею...»
В «Пугачеве» — спектакле предельно специфической образной системы, где играло все: слово, вещь, ритм, — Высоцкий был абсолютно свободен. Он нашел основу труднейшей роли — звук, и свою звуковую палитру. От зубовного скрежета к страдальческой песенной протяженности, от дикого рыка, хрипа к призывному, трубному звуку — таковы были краски этой палитры. Этих красок наша сцена не знала».
Владимир Высоцкий в роли Хлопуши в спектакле «Пугачев». Театр на Таганке
Владимир Высоцкий о роли Хлопуши в спектакле «Пугачев»