№ 2. — Протокол допроса Е.И. Пугачева в следственной комиссии в Симбирске, — записи вопросных пунктов следователей и ответов подследственного 2—6 октября 1774 г.

2—6 октября 1774 г.

(л. 46) Допрос злодея, самозванца, беглаго с Дону казака Емельяна Иванова сына Пугачева, произведенной в Синбирске октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел 1774-го года.

(л. 46 об.) 1774 года октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел государственной злодей, самозванец Емельян Пугачев в присудствии генерала графа Панина¹ и генерал-майора Потемкина² разпрашиван по нижепрописанным распросам, противу которых злодей и показал, как явствует ниже сего.

Вступление к распросу

По твоему, государственной злодей, изменник и самозванец, уже собственному признанию не только пред нами³, но и пред всем народом⁴, что ты настоящей с Дону казак Емельян Иванов сын Пугачев, изменив законной своей государыне и отечеству, лживо назвав себя имянем покойного императора Петра Третьяго⁵, производил с злодейскими твоими сообщниками в государстве (л. 47) возмущение, бунт, убийства и грабительства верным подданным ея величества и сынам отечества твоего.

Теперь, зная, какия предстоят тебе по всем государственным законам казни и наимучительнейшия истязания ко извлечению из тебя всей по твоим злым намерениям и произведениям истины, показывай, не утаевая ничего в душе твоей, к облегчению себя от оных и к чистому покаянию пред создателем вселенной, ведущим все тайны сердец человеческих, и пред своею самодержавною законною государынею, в высочайшем лице которой ты теперь спрашиваешься с полною властию ко всем над тобою мучениям, какия только жестокость человеческая выдумать может.

(л. 47) Вступление к ответам

Объявляет он, Пугачев, что первому помышлению его о побеге за Кубань был поводом донской казак Лазунской^* станицы Андрей Кузнецов⁶. Считая себя утесненным, как и прочие раскольники, советовал сей Кузнецов подговаривать яицких казаков к побегу, говоря притом ему, что войско Яицкое было неоднократно в смятении, что угнетаемо оное от старшин и начальников, и что они, яицкие казаки, яко раскольники, на предложение сие о побеге (л. 47об.) согласятся⁷.

Намерение самого злодея Пугачова было: бежать, по подговору зятя Павлова⁸ [1) О сем значит в первом допросе⁹ на странице 7]^**. Но как он, Пугачев, перевез зятя своего за реку Дон и отстал, то усомнился еще тогда, чтоб за перевоз показаннаго зятя своего не было взыскания, ибо по установлению положена казнь таковым, кто дерзнет переправлять кого за Дон¹⁰. Для того он, Пугачов, и убежал, но был после пойман в станице, и приказано было его, Пугачова, везти донскому казаку Худякову¹¹ [2) О сем видно из первого допроса¹² на странице 10]. А сей, препоручив везти злодея в Черкаск своему сыну¹³, велел его, для прежняго между ими знакомства, с дороги отпустить¹⁴. Взыскания ж за то, что упустил колодника, не опасался, потому что сын его был малолетен.

Ушедши злодей с дороги, пробрался (имея намерение итти в Польшу) в Слободскую Украинскую губернию, в Изюмской полк. Будучи ж там в одной слободе¹⁵ у крестьянина, (л. 48) по прозванию Коровки¹⁶, чрез несколько времяни узнал, что он раскольник. А как злодей, будучи уверен, что раскольники беглым дают пристанище и им вспомоществуют, то в надежде сей спрашивал злодей хозяина: «Каким образом можно пройти в Польшу?» Коровкин объявил, чтоб он шел в Раскольничей монастырь на Ветку¹⁷, и с ним вместе отпустил туда ж своего сына Антона¹⁸, потому что он знал писать фальшивые паспорты¹⁹. Пугачев напротив того говорил, чтоб итти на поселение в Бендеры²⁰, и, наконец, склонив на свое мнение показаннаго Антона, пошли вместе. Спутник злодея написал паспорты как себе, так и Пугачову, с которыми бы можно было им пробраться до Бендер. На дороге, проведав они, что туда без печатных паспортов никого не пропускают, возвратились на Ветку²¹. По словам Коровки^***, был он там несколько времяни [3) Сказано в прежнем допросе²² на стран[ице] 11], наимался на сенокосы, готовясь выработанными деньгами итти к Добрянску²³, куда, оставя на Ветке Коровкина сына Антона, и отправился. В Добрянске на форпосте сказался он польским выходцем, как и в прежнем допросе²⁴ объявил, утаевая прямое свое название (л. 48 об.) для того, что естли бы сказался он служивым, то бы его задержали. Желание ж его было поселиться на Иргисе²⁵, потому что, будучи он в карантине²⁶, слышал, что для поселян великия выгоды²⁷.

Вышед же из Добрянского карантина, зашел вторично к помянутому слободскому крестьянину Коровке²⁸ и, взяв у него свою лошадь, поехал на Иргис, имея себе спутником беглаго салдата²⁹, называющагося выходцем же [4) Пространнее о сем салдате видно в прежнем допросе³⁰ на странице 12].

Отправясь вместе от показанного Коровки, заехали они на устье Медведицы в казачьи хуторы и, спрося, кому оные принадлежат, пошли к хозяину, которой называется Андрей Кузнецов, тот самой, которой подговорил Пугачова возмущать яицких казаков. Спрашивал^**** он у пришельцов: куда они предприяли путь? На что Пугачов ответствовал, что идут они на Иргис селиться. А Кузнецов сказал: что «ныне-де на Иргисе происходит великое староверам гонение, так не лучше ль пробираться в другое какое место». Пугачов, имея намерение и прежде с зятем своим бежать на Кубань, открылся в том Кузнецову. Но сей отвечал, что намерение его (л. 49) не сбудется, говоря притом, что «как можно бежать в такой дальней путь в малом числе людей? Слышно-де здесь, что Яицкое войско давно бунтует³¹, так лучше его подговорить и бежать вместе». Сими изречениями воспользуясь, злодей спрашивал: каким бы путем пройтить на Яик? На что хозяин ответствовал, что должно итти в Мечетную слободу³² и явиться у игумена раскольничья монастыря Филарета³³, уверяя притом злодея, что ему игумен по расколу крайне знаком³⁴. При отъезде своем Пугачов получил от Кузнецова денег 74 рубли с тем намерением, чтоб отвезти оныя живущему на Иргисе Кузнецова брату³⁵.

Приехав же злодей в Мечетную слободу³⁶, явился игумену Филарету и открыл ему свое намерение, которое он, игумен, и похвалил, сказав притом, что по обстоятельствам яицких казаков возмутить не только не трудно, да и весьма возможно³⁷. С сим подкреплением своих намерений отправился злодей на Яик будто бы для покупки рыбы³⁸.

Едучи дорогою с крестьянином Малыковской волости Семеном Филиповым³⁹ [5) Сей, поймав злодея, привел в Малыковку к управительским делам], объявил ему свое намерение⁴⁰. А прибыв в Яицкой (л. 49 об.) городок⁴¹, стал в доме казака Дениса Пьянова⁴². По многих разговорах спрашивал злодей у хозяина о состоянии яицких казаков. Узнав же о их неудовольствии, начал подговаривать к побегу за Кубань некрасовским путем, обнадеживая их награждением⁴³, как на него из Малыковки показано⁴⁴.

Соображая обстоятельства и похождения злодея по всем сведениям, каковыя секретная коммисия собрать могла, показанием его усмотрено, что злодей скрывал яд злости на сердце. Для того учинено было ему малое наказание⁴⁵. И по доводам тем, что до поимки его, Пугачова, открылось уже, какие имел он замыслы и советы, будучи на Яике в доме казака Дениса Пьянова, убежден был злодей и открылся противу вопросительных пунктов:

[Вопрос]

1. Объявил ты в первых по поимке тебя допросах⁴⁶, всеконечно укрывательством, будто б принял ты на себя лживое название (л. 50) имяни Петра Третьяго и намерение к производству в государстве возмущения после уже утечки твоей из Казани⁴⁷. Но обличает тебя в том производимое дело в здешней Синбирской канцелярии при первой тебя ж поимке в селе Малыковке, что ты тогда уже возмущал народ к бунту против владеющей законной государыни⁴⁸. То и открывай теперь по самой истине: из какой причины, собою ли одним, или с кем имянно по совещаниям, когда и где подлинно взял ты намерение и вступил в злодейское возмущение народа к бунту и к похищению российскаго престола под лживым названием себя имянем покойнаго императора Петра Третьяго?

(л. 49 об.) [Ответ]

Возмечтал он, злодей Пугачов, принять на себя высокое звание покойнаго государя Петра Третьяго в Добрянске, (л. 50) по научению тамошняго купца Кожевникова^5*. Когда он, злодей, был в карантине, то для прокормления себя наимался в разныя работы: между прочими работал у показанного Кожевникова⁴⁹ и показался схожим на покойнаго государя одному беглому салдату⁵⁰, сказавшемуся выходцем из Польши. Сей салдат объявил хозяину, что он, смотря на Пугачова, находит в нем подобие покойнаго государя Петра Третьяго⁵¹. О чем услышав, Кожевников спрашивал Пугачова, какой он человек и, лаская его разными способами, выведал, наконец, о точном его звании и природе. А сие злодей открывши, не умолчал и о том, что он из дому своего бежал. Кожевников, выслушав сие, говорил злодею: «Слушай, мой друг, естли ты хотел бежать за Кубань, то бежать тебе одному неможно. Хочешь ли ты пользоваться и принять лучшее намерение? Есть люди здесь, которые находят в тебе сходство с государем Петром (л. 50 об.) Третьим. Прими ты на себя сие звание и поди на Яик. Я-де точно знаю, что яицкие казаки притеснены. Объявись там под сим высоким названием государя и подговаривай их бежать с собою. Сей салдат скажется гвардейцем и будет всех уверять, что ты — подлинно государь, как знает тебя и простой народ. Обещай яицким казакам награждения по 12 рублев на человека. Деньги ж, естли нужны будут, то я своих дам, да и прочие-де помогут, с тем только, чтоб вы нас, раскольников, взяли с собою, потому что здесь нам, староверам, жить трудно и претерпеваем непрестанное гонение»⁵².

Злодей, обрадуясь сему случаю, утвердился принять на себя высокое название. И советовали: каким лучше способом объявиться ему под имянем государя. В совете с ними был еще добрянский же купец Крылов⁵³. И положили, чтоб ему ехать на Иргису в Мечетную слободу к игумену Филарету. Кожевников и Крылов^6* приказывали ему явиться у Филарета для того, что он ему поможет, (л. 51) как человек довольно сведущий обо всех обстоятельствах яицких казаков, примолвя притом, что и все раскольники, естли удастся ему, злодею, с ним поедут.

Таким образом, уповая на сие, отправился злодей на Иргис с показаным салдатом, имея точное намерение назваться в народе имянем государя Петра Третьяго^7*. А салдат обнадеживал его, что будет уверять о сходстве злодея с покойным государем.

И так, отправясь из Добрянска, заезжали они к показанному слободскому крестьянину Коровке⁵⁴, а оттуда — в донския станицы к Кузнецову⁵⁵ [6) 2-й пункт означит советы и намерения каждаго].

По прибытии на Иргис, товарыщ его, беглой салдат, от него отстал^8* и нанялся в рекруты, а для какой причины, — он не ведает⁵⁶. Сам же злодей Пугачов, пришед к игумену Филарету, сказал ему свое звание и открыл советы Кожевникова, Филарет принял его намерение с радостью, обнадеживая, что Яицкое войско его примет, и что сам отец игумен обещался вспомоществовать⁵⁷.

Условяся, злодей поехал в Яицкой городок будто бы для покупки рыбы (л. 51 об.). Филарет дал ему наставление, каким образом лучше подговаривать яицких казаков, и велел ему ехать прямо к казаку Денису Пьяному с тем объявлением, будто бы Пугачов был подлинно государь Петр Третий⁵⁸, и что он прислан от игумна Филарета. С того надеждою прибыл злодей на Яик и делал обнадеживания, открывшияся в секретной коммисии по допросу Дениса Пьянова⁵⁹, которой в начале августа умер⁶⁰.

[Вопрос]

2. Здесь предъявляемое письмо, писанное от твоего имяни в то же еще время Мечетной слободы к игумену Филарету⁶¹, обличает тебя, что ты тогда уже, будучи последней казак, имел достаточные деньги, употреблял их к своим бунтовщичьим намерениям, делал подкупы к твоему из-под караула высвобождению, то теперь и объявляй, ничего не утаивая, всю точность (л. 52) и подробность: от кого ты такое деньги, приобрел, и кто были конечно еще тогда твоими сообщниками к государственному возмущению, какое ты сообщество в том имел со означенным игуменом или с кем имянно другими, ково же имянно ты чрез какия дороги и чрез ково имянно ж подкупал ты к своему из-под караула освобождению, кто из них на освобождение тебя за какия взятки преклонялся и оным тебя обнадеживал? //

[Ответ]

(л. 51 об.) Понеже он, Пугачов, в сие время сказывался купцом, и когда под сим званием взят был под караул⁶², то малыковской управитель⁶³, ведая о нем прежде по паспорту⁶⁴ добрянскаго директора, что он, Пугачов, был назван выходцем из Польши, стал его сечь и, узнав прямое звание, послал его в Синбирск⁶⁵. Едучи дорогою, просил он проводников своих, которых было двое, (л. 52) чтоб его освободили⁶⁶. Но они, на то соглашаясь, требовали с него по 100 рублев на каждаго. Пугачов отрекся дать сию сумму, сказав, что у него только 74 рубли⁶⁷.

При сих словах убеждаем был злодей вновь как самым письмом, писанным от него к Филарету⁶⁸, так и разными известными доказательствами по показаниям его сообщников.

Показанныя деньги в письме, 470 ру[блей], имел он, злодей, подлинно оставленных им у игумена Филарета⁶⁹. Оные деньги получил он, злодей, во-первых, от показанного крестьянина Коровки — 370 ру[блей]⁷⁰, согласившагося с ним бежать и уговаривать других раскольников, да от донскаго казака Лазунской станицы, по прозванию Долотина — 42 ру[бля]⁷¹, а последние 74 ру[бля], (л. 52 об.) как выше сказано, — от Кузнецова⁷². Все сии деньги даны были ему, злодею, на вспоможение к произведению адскаго намерения его — назваться имянем государя и возмутить яицких казаков, с тем еще обнадеживанием, что как они, вышесказанные его пособники, так и все раскольники, ему помогать будут всеми способами и не щадя денег. Кузнецов при отъезде Пугачова уверял, что его злодейству будет помогать и донской казак Вершинин⁷³, не жалея иждивения, как есть человек почтенный между раскольниками и согласит многих, которые всеконечно его послушают.

Утвердясь на таковых обещаниях, приступил он к злодейству.

А когда пойман был в Малыковке и представлен в Синбирск, то по научению повощика своего Попова просил он, злодей, одного подъячего⁷⁴ о ходатайстве у воеводы⁷⁵, ассесора⁷⁶ и секретаря⁷⁷, чтоб его, Пугачова, они освободили, за что обещал сказанные в его письме 300 ру[блей]. (л. 53) Сей подъячей спрашивал злодея, имеет ли он обещанные деньги при себе? А как Пугачов объявил ему, что денег нет, и они оставлены в Мечетном раскольничьем монастыре у Филарета, то писарь, обещавши приложить старание, ничего не зделал в его пользу⁷⁸, но по усильной прозьбе написал письмо⁷⁹ и послал с вышеупомянутым Поповым [7) Имя его — Василей Иванов]. А Пугачов вскоре сослан был в Казань.

Знал ли воевода, что Пугачов обещал за освобождение 300 рублев, злодей не показывает, говоря притом, что напрасно сказать не хочется. О старании прочих людей сказано в таком смысле, что Попов и подъячей обещались помогать ему.

Филарету угрожал для того, что сей игумен был злейшему намерению их сообщником и обещал награждение, ожидая не только успеха, но и помощи от Кожевникова, как выше сказано. //

[Вопрос]

(л. 47 об.) 3. Первое твое показание⁸⁰ о утечке из-под караула в Казане⁸¹, будто б никого ты к оному вспомоществующих тебе не имел, кроме одного бежавшего с тобою купца Дружинина⁸², котораго чрез сына малолетнаго⁸³ изготовлена тебе была кибитка с лошадьми на деньги, которыя ты при себе имел и милостынею набрал, не имеет никакова в себе правде подобия, а обличает тебя в злодейских еще укрывательствах, которыя, конечно, будут из тебя вымучены наижесточайшими здесь же пытками, то, не допуская себя до оных, показывай самую истинну: сколько и от кого имел (л. 54) ты тогда при себе денег, или от кого ж оных когда там получал, кого имянно и каким образом подкупал и преклонял ты на способствование тебе в утечке и на сообщение с тобою в злодейских твоих намерениях? //

[Ответ]

(л. 53 об.) Будучи еще в Мечетной слободе, слыхал он от игумена Филарета, что в Казане есть купец Василей Григорьев сын Щолохов⁸⁴, крайний его друг и раскольник [8) По подозрению на сего Щолохова, дающего пристанище^9*]. По той надежде злодей Пугачов, когда содержался в Казане, просил одного мальчика, приносящаго в тюрьму пироги на продажу, сведав, что сей мальчик был из дому Щолохова, велел прислать ему своего в тюрьму хозяина для одной поговорки, почему Щолохов в тюрьму и приходил. Тогда злодей объявил ему, что он — друг Филарету, чая тем его привлечь на милость. Но Щолохов спрашивал: за что он содержится? «За крест и бороду», — отвечал злодей⁸⁵. Сие сказано в таком смысле, чтоб подвигнуть Щолохова (л. 54) к жалости, ибо злодей знал, что он — раскольник. Но и в самом деле обещал он Пугачову делать вспоможение и присылал неоднократно милостины, давал ему в разные времена по нескольку денег⁸⁶? [9) Пугачев утверждается, что замыслов своих злодейских Щолохову не открывал, а думает, что сие произошло от Филарета]^10*, обещал за него просить губернатора⁸⁷ и секретаря⁸⁸. А чрез несколько времяни он к нему в тюрьму приходил еще и сказал, что просил губернатора^11*, которой велел помедлить⁸⁹, а секретарю обещано им 20 ру[блей]⁹⁰?. Тогда открыл он, злодей, Щолохову, что оставил деньги свои у Филарета и что из оных заплатит ему обещанные 20 рублей секретарю. Притом он Щолохова, чтоб постарался склонить купно к прозьбе о свободе его, Пугачова, (л. 54 об.) и московского купца Ивана Иванова сына Хлебникова⁹¹, познакомившагося с ним, Пугачовым, чрез тюремщика^12* Замшева⁹², которой послан на поселение. По прозьбе Щолохова приходил к нему в тюрьму и Хлебников, которой обещал об нем стараться и писать к Филарету. Злодей, объявя также Хлебникову, что у Филарета оставлено его денег 470 ру[блей]. Письмо от злодея писал колодник Бичюгов⁹³, а содержание письма такое, чтоб Филарет старался о освобождении и прислал бы к нему деньги⁹⁴.

Когда он, злодей, призван был пред секретаря, то — по распросе его — просил он о свободе, утверждая подарить обещанныя Щолоховым 20 рублев. (л. 55) Секретарь отвечал ему сими словами: «Будет, мой друг, время». Потом вторично был злодей призыван к секретарю⁹⁵. Тогда с него сняты были ручные кандалы. Дал ли Щолохов секретарю обещанные 20 ру[блей] — о том он, злодей, неизвестен⁹⁶. Несколько спустя после сего сняли с злодея тяжелые ножные кандалы и заклепали в легкия⁹⁷.

После сего отослан Пугачов из губернаторской экспедиции в обыкновенный острог⁹⁸. Там будучи несколько недель, познакомился с Дружининым по начоту [10) Значит в прежнем допросе на стран[ице]^13*]⁹⁹. В тот день, [когда] условились они бежать, подарили тюремному надзирателю 10 копеек. Офицеров он никогда не даривал, и священник¹⁰⁰ о побеге его нимало не знал. В прочем об уходе своем из Казани объявил точно так, как показал в прежнем допросе¹⁰¹, (л. 55 об.) прибавив, что они, то есть Дружинин и злодей Пугачов, пивши у священника, старались напоить и несогласнаго салдата¹⁰², а сами весьма береглись, и что, будучи оной салдат почти безчувственно пьян, не мог им в побеге препятствовать [11) Оной салдат в прошлую зиму умер¹⁰³].

[Вопрос]

4. Яицкой казак Астафей Трифанов¹⁰⁴ был ли в твоем бунтовщичьем сообществе, когда и где от тебя отстал, что ты ему поручал к царицынскому жителю Василью Кондратьеву сыну Пугову¹⁰⁵, — покажи самую правду.

[Ответ]

По переходе Пугачова на правый берег Волги отставал от толпы бунтовщичьей яицкий казак, но не Астафей Трифанов, а прозвищем Ходин¹⁰⁶. Набрав он до 700 человек, возвратился, соединясь с главною злодейскою толпою при Саратове.

Астафья Трифанова он, злодей, в своей толпе никогда не имел и не знал^{14* 107}.

Никого из толпы своей к Царицыну пред собою не отправлял, а отправил в Москву называющагося купцом Ивана Иванова¹⁰⁸. Сей самой приехал в толпу бунтовщичью тогда, (л. 56) как государственной злодей был в Уралах¹⁰⁹. И добровольно объявляет, что до того времяни он его не знал. А приехав в Уралы, показанной Иван Иванов удостоверил мысли обвороженнаго народа тем, что разглашал повсюду, будто бы он прислан от государя цесаревича с подарками [12) Точно сие показывал в допросе своем мещеряцкий старшина Канзафар^{15* 110}], и священным имянем его высочества увещевал простой народ для преклонения к Пугачову, сказывая, что не Пугачов бунтует, а подлинной государь засчищает престол¹¹¹, что много способствовало злодею усилиться^16*. Сверх сего, сказывал оной купец повсюду, что привез он от его высочества дары — шапку и сапоги, а от ея величества^17* — два камня. Все сие в самом деле было привезено, но Пугачов, приняв подарки, не входил в подробности узнать, от кого оные присланы, радуяся только тому, что сей доброхот столь много преклонил к нему народу.

(л. 56 об.) Когда злодей был разбит под Троицкою крепостью¹¹², то первый мысль подал ему показанной Иван Иванов¹¹³, — собрав новую толпу, итти в Казань^18*, — сказывая ему, что он может там утвердиться и потом следовать для принятия всероссийскаго престола в Москву. Народу ж разглашал он, Иванов, что государь цесаревич с войсками следует к Казане на помощь, что Казань, ему не противясь, покорится. А вняв его советы, злодей пошел к Казане¹¹⁴ и объявлял уже сие намерение в ложных манифестах.

Когда злодей перешел за Волгу, то он, Иван Иванов, называющейся купцом, пред всею толпою просился в Москву и Петербург, говоря так: «Время теперь, батюшко, мне от тебя, надежа-государь, ехать возвратно, — примолвя дерзновенно, — к твоему Павлу Петровичу, и объявить ему, что уже ваше величество (л. 57) перешел с армиею за Волгу, и чтоб он поспешал с обещанною силою к тебе на помощь скорее». Злодей, слыша оные слова, хотя знал, что посылать к его высочеству не есть дело возможное, но, отправляя его при всем народе, высыпал ему из полы своей 50 рублев и отпустил в Москву¹¹⁵, дабы тем утвердить в мыслях невеж, что он, злодей, не только не самозванец, но и ожидает подкрепления себе¹¹⁶ [13) Отправления сего, называющагося купцом, весьма сходствует с тем, как расказывал о своем отправлении назвавшийся Астафьем Трифоновым. Сходство примет, по словам злодея, дают подозрение, что он — самой тот, которой назывался купцом Иваном Ивановым¹¹⁷ в толпе у злодея. В самом же деле весьма подозрительно: не был ли сей пособник злодея посылан от раскольников?].

В Царицын же он, злодей, как выше сказано, никого не посылал, и приказал сему, называющемуся купцом, что когда он возвратится, то искал бы его под Царицыным и, естли его толпа усилится, дал бы знать о состоянии Москвы и Петербурга, а естли его разобьют и справиться будет неможно, то б искал его у царицынскаго жителя Полякова¹¹⁸, где, по некоторому знакомству, чаял он при несчастии (л. 57 об.) искать убежища [14) Называющийся яицкий казак Астафей Трифонов показал точно сии слова, с той только разницей, что царицынского жителя показал он Пугова¹¹⁹, а не Полякова].

Поминаемый Иван Иванов при отъезде своем спрашивал при всех, называя злодея высоким имянем государя, как он велит приежжать: «Его высочеству одному или вместе с ея высочеством?» Злодей же ответствовал для обольщения народа: «Пускай приежжают вместе, и чтоб скорее из Питербурга выежжали»¹²⁰.

[Вопрос]

5. В бунтовщичьей твоей шайке были ли кто имянно в чиновных и доверенных у тебя людях из дворян или из штаб- и обер-офицеров, отставных, ссылочных или из служащих?

[Ответ]

Из чиновных людей в бунтовщичьей шайке у него, злодея, были с самаго начала, после разбития генерал-майора Кара¹²¹, из взятых двух рот Втораго гранодерскаго полку подпорутчик Шванович¹²² [15) Обстоятельства значатся в допросе самого Швановича¹²³]. Сей офицер служил ему, злодею, охотно, бывал на сражениях под Оренбургом при сообщнике злодея — яицком казаке Шигаеве¹²⁴. Сказывал злодею о себе, что он, (л. 58) Шванович, крестник в бозе опочивающей государыни императрицы Елисавет Петровны, что умеет говорить многими языками и может способным быть к установленной в то время злодейской коллегии¹²⁵. По сей прозьбе приказал злодей Швановичу быть при названной Военной коллегии и перевести на немецкой язык подложный манифест и указ к оренбургскому губернатору¹²⁶. И с тех пор уже под всеми злодейскими указами подписывался он, Шванович, вместо самаго злодея по латыни «Петер»¹²⁷. Сверх того, слышал он, злодей, от Горшкова¹²⁸, что оный думный дьяк¹²⁹ злодейской коллегии обще с Швановичем писали указ на немецком и французском языках¹³⁰, но куда оный указ послали, — злодей неизвестен [16) С очной ставки Горшкова [с] злодеем и Швановичем изведать можно¹³¹].

Но с тех пор, как он, злодей, разбит вторично генерал-майором князем Голицыным (л. 58 об.) под Сакмарою¹³², когда ушел он к Уралам, никого из дворян при себе не имел.

Следуя ж к Троицкой крепости из-под Магнитной по линии, ни места — где, ни времяни, — не помнит, какой-то прапорщик¹³³ предался ему, злодею, предлагая свои верныя услуги, — имяни сего прапорщика он не помнит. Вскоре после того разбит был злодей под Троицкою крепостью¹³⁴, и показанной прапорщик между прочими взят войсками в плен. Впрочем, утверждает он, что никогда к сему прапорщику доверенности не имел. От Троицкой крепости до самой Осы никого из чиновных у него не было.

После ж похищения Осы¹³⁵ взяты были майор Скрыпицын¹³⁶, капитан Смирнов¹³⁷ и подпорутчик Минеев¹³⁸. Сей последний донес на майора Скрыпицына, что изготовил он в Бугульму рапорт, объявляя число толпы (л. 59) его¹³⁹, за что злодеем Скрыпицын и Смирнов были повешены, а Минеев назван полковником и атаманом. Потом сей нечестивец обещал злодею свои услуги: провести в Казань и подать способы, как овладеть Казанью, о чем из допроса Минеева яснее видно¹⁴⁰.

[Вопрос]

6. По побеге твоем за Волгу после разбития под Царицыным кого ты или сообщники твои к кому имянно, с какими письмами отправляли для собрания новых бунтовщичьих шаек? По какому сообщению или надежности к тем людям, к кому отправлены были как тогда от тебя посланные, так и во всякое другое когда время в разныя города и жительства для (л. 59 об.) бунтовщичьих возмущений, по какому об оных тебя от кого обнадеживанию?

Показывай теперь все в самой точности и истинне, понеже многия из таковых от тебя разсыльных возмутителей и поверенных в наших уже руках, и тебя во оном обличают, то чистым признанием и покаянием не умножь подлежащаго тебе мучения в пытке и смертной казни, а объявлением во всем самой точности, облегчи себе оные. Истинным покаянием пред господом богом (л. 60) и его помазанницею, нашею законною государынею, облегчи же и приготовленное душе твоей адское мучение. //

[Ответ]

(л. 59) По переходе на правой берег Волги, хотя и брал он несколько офицеров, кои от смерти и мучительства избавлены, но никакого совета он с ними не имел, а были они употреблены в разные должности, и ни к кому из них самозванец доверенности не имел.

Во всех местах, проходя до Царицына, никогда ни с кем переписок не было, (л. 59 об.) кроме, что по предложению одного салдата¹⁴¹, — имяни его не помнит, послал злодей ложный свой указ к порутчику Алексею Матвееву сыну Гриневу¹⁴² [15) В допросе Неустроева¹⁴³ показано об оном]. Сей салдат сказывал, что он Гриневу весьма знаком, одобрял злодею онаго порутчика и обнадеживал, что он будет к самозванцу преклонен. Но на сие послание никакого ответа не было. Прочие ж пункты показания Неустроева по допросу, учиненному ему в Краснокутском комисарстве¹⁴⁴, отвергает доказательством, что после того, как он, злодей, прогнан из-под Царицына¹⁴⁵ до совершеннаго разбития¹⁴⁶ его было только три дни, и он, поспешая схватить Черноярскую крепость, не имел времяни посылать указы. Когда ж он (л. 60) переплыл Волгу на Яицкую степь¹⁴⁷, то не только посылать указы, но и воли уже не имел, ибо яицкие казаки¹⁴⁸ не допускали никого с ним соединяться, и сколько ни желали к его толпе прилепиться, то казаки отнимали лошадей, говоря, что допуская умножаться толпе, будет замедление; бумаги и чернил с ним не было.

Во все ж время злодейства своего разсылал разные ложные указы не на лицо к кому-либо, но вообще, или для устрашения, или для обольщения народа¹⁴⁹.

Доказательные пункты

[Вопрос]

1. Как от управительских в Малыковке дел по доносу Филипова¹⁵⁰ показано¹⁵¹, что ты, Пугачов, будучи (л. 60 об.) у Пьянаго¹⁵² в доме, подговаривал к побегу в Турецкую область на реку Лабу всех яицких казаков, обещая им на каждаго человека по двенатцати рублей, и утверждал, что турецкой паша готов их принять и имеет для награждения их до пяти милионов денег¹⁵³, то теперь объяви имянно: каким образом и чрез кого в самом деле с стороны турецкой подговор тебе был?

[Ответ]

(л. 60) Оной пункт объяснен в первых показаниях.

[Вопрос]

(л. 60 об.) 2. После отъезду из Яика разнесся тотчас слух, что проявился государь, и уже казаки сбирались толпами, приготовляясь (л. 61) тебя, Емельку, под званием покойнаго государя Петра Третьяго встретить весною, то есть 1773 года¹⁵⁴; и когда открыл ты прямое звание свое, Емельки Пугачева¹⁵⁵, Чике¹⁵⁶ и Караваеву¹⁵⁷, то с какой надеждой чаял, открыв оное, утвердить себя в высоком звании государя Петра Третьяго, и не имел ли от кого в том обнадеживания?^20*

[Вопрос]

3. Будучи еще на Дону, назывался ты сыном крестным [сыном] покойнаго государя Петра Перваго, — и потому не имел ли еще тогда злодейскаго умыслу, и не были ль кто тебе сообщниками?¹⁵⁸

[Ответ]

Будучи в службе ея императорскаго величества под Бендерами¹⁵⁹ в команде генерал-аншефа и разных орденов кавалера графа Петра Ивановича Панина, случилось ему быть пьяному. Тогда выговорил он одному из казаков (имяни не помнит), (л. 61 об.) которой спрашивал его: откуда он взял саблю? — Злодей, ведая, что хорошия сабли даются от государей в награждение за заслуги, и что таковые казаки в почтении, ответствовал, что сабля его пожалованна от государя. А как он еще заслуг никаких тогда не зделал, а отличным быть всегда хотелось, то сказал: сабля ему пожалована потому, что он — крестник государя Петра Перваго¹⁶⁰. Сие сказано, заклинается злодей, ни от каких иных намерений, кроме, чтобы тем произвесть в себе отличность от других [16) О сем обстоятельно можно изследовать, справясь по допросам Касицына^{21* 161} и перваго допроса жены его Софьи¹⁶² с Войсковою Донскою канцеляриею¹⁶³]. Слух сей пронесся между казаков и дошел до полковника Ефима Кутейникова¹⁶⁴, но, однакож, не поставили ему сие слово в преступление, а только смеялись¹⁶⁵.

[Вопросы]

(л. 62) 4. По какому происку, когда ты был послан в Черкаск под караулом при казаке Лукьяне Худякове¹⁶⁶, сей казак, сняв колотку, выпустить тебя повелел своему сыну?¹⁶⁷

5. Когда пришел в слободския провинции в Изюмской полк в слободу Кабанью к мужику Осипу Коровке¹⁶⁸, не было ль там с кем какого заговору?

[Ответ]

Оные пукты объяснены вышего сего.

[Вопрос]

6. Почему копи[и]ст малыковских дел Петр Алексеев¹⁶⁹ не писал настоящаго допроса¹⁷⁰, с согласия ли с кем, или за взятки?

[Ответ]

Копи[и]ст Петр Алексеев взял с него четыре воза рыбы¹⁷¹ и один рубль. А за то и не внес в допрос тех слов, которые он, злодей, говорил Пьянову и в которых он признался¹⁷². [17) Управитель малыковский убит¹⁷³, а копи[и]ст прошлаго года умер¹⁷⁴].

[Вопрос]

(л. 62 об.) 7. Кандалицын¹⁷⁵, пособник твой, всегда ли был в твоей толпе, и где ныне находится, не был ли куда от тебя послан?

[Ответ]

В самое то время, когда ушел он из Казани¹⁷⁶ и был у Кандалицына¹⁷⁷, купил злодей у него пару лошадей за 25 ру[блей], и поехал на Яик, а Кандалицын — на Иргис. Но последний, когда злодей под званием государя Петра Третьяго производил свирепства и бунт, явился к нему (показанный Кандалицын), но был недолго, ибо по разбитии бунтовщичьей толпы под Яиком¹⁷⁸ городком он, Кандалицын, по приказу генерал-майора Мансурова¹⁷⁹ повешен.

[Вопрос]

8. Не бывало ль когда у тебя и у твоих сотоварищей переписок с раскольниками в Москве или в других местах? Ибо сообщник твой, Мамаев¹⁸⁰, показывал, что оные были?¹⁸¹

[Ответ]

Никогда и ни с кем он, злодей, из раскольников, переписок не имел, а уповает, что начальный плут Кожевников¹⁸² о том старался, обещал всякаго рода староверов (л. 63) приглашать к злодею на вспоможение¹⁸³. Однакож он, злодей, известия о том не имел.

Показания Мамаева отрешает, а самого Мамаева под сим званием не знает¹⁸⁴, говоря, что, может быть, узнает его в лице.

[Вопрос]

9. Купец Огородников¹⁸⁵ с каким был точно преданием в толпе твоей, с самого ли начала, или в другое какое пристал время?

[Ответ]

Огородникова купца не знает [18) Огородников подтверждает показания Аристова¹⁸⁶ но кто и от кого деньги злодею приносили — не знает]. Заклинался, когда сказано было ему место¹⁸⁷, где он Огородникова видел, что припомнит он только то, как незнакомой ему человек стоял вместе с Филаретом¹⁸⁸ в его полатке, но злодей никогда и никаких ему повелений не делывал.

[Вопрос]

10. Щолохов¹⁸⁹, раскольник, друг Филаретов, не имел ли прежде побегу твоего из Казани какого с тобою заговору и не вспомогал ли тебе деньгами?

[Ответ]

Выше сего объяснено.

[Вопрос]

(л. 63 об.) 11. Справедливо ль показание Аристова, якобы тебе под Казанью приносили золотом до трех тысяч рублей в подарок¹⁹⁰ и, ежели сие показание правильно, от кого оные деньги были присланы и с кем имянно?

[Ответ]

Заклинается живым богом, что ни от кого под Казанью он денег не только до трех тысяч, но и малаго числа не получил, а привозили ему деньги казаки, грабя по домам.

[Вопрос]

12. Казак Ульянов¹⁹¹ назывался племянником твоим потому якобы: за двенатцать лет пред сим побратался ты с Ульянова отцом¹⁹², ибо некогда еще слух на Яике был, что государь проявился, и так, не имел ли ты и тогда еще замыслу?¹⁹³

[Ответ]

Показание Чики¹⁹⁴, якобы называл он Ульянова племянником, клятвою отрешает, утверждая, что никогда он, злодей, до сего времяни в Яике не бывал, в чем ссылается на станичное и войсковое правительство¹⁹⁵.

Дополнительные показания

1

Об донских казаках, бывших у него чрез одну ночь под Царицыным¹⁹⁶, объявляет, что оные казаки никакого (л. 64) подговору от него не имели, а во время нападения его на Царицын оные казаки были от крепости отрезаны и, видя, что им противиться неможно, сдались ему, злодею. Но, переночевав, в разные часы разъехались. Оставалось только до дву сот человек, но и те во время сражения¹⁹⁷ перебежали все в соединение с верными войсками.

А посланы были от него разные ложные указы на Дон, когда он был под Саратовым, два волских казака^22*, имян их не помнит¹⁹⁸.

Когда он шел к Саратову, то под Петровским предались к нему до 60 человек донских казаков¹⁹⁹, да под Саратовым до 70 волских казаков²⁰⁰; в Саратове все казаки без всякаго супротивления предались²⁰¹, да и войски некоторые не противились²⁰². Из числа командиров взят был в Саратове майор Салманов²⁰³, коего салдаты одобрили. И потому злодей послал Перфильева²⁰⁴ спросить у показанного майора: будет ли он злодею, называя его государем, служить ему верно? Салманов учинил злодею присягу, и препоручена была ему команда до самаго разбития злодейской толпы²⁰⁵. Капитан артилерии князь Баратаев²⁰⁶ ему также присягал, но куда он девался, не знает, а слышал, что он бежал; прочие ж сказывают, что он заколот²⁰⁷.

(л. 64 об.) Потом, когда подходил к Камышенке, все Вольские казаки его встречали²⁰⁸. Но когда он звал с собою, отрекались они итти, сказывая, что неисправны, обещавши после исправиться и с ним соединиться. Но, видать теперь, что они его обманули, ибо после к его толпе не приходили²⁰⁹.

Будучи в Дубовке²¹⁰, встречал его большой брат²¹¹ войсковаго атамана Персидскаго²¹². Злодей спрашивал его, где другия Персидскаго братья? Персидской на то отвечал, что они ушли. Злодей спрашивал: «Как же ты остался?» Персидский говорил, что он хочет умереть за отечество и места своего не оставит. В каком разуме сказано сие слово, для того ли, что Персидской ревновал службе истинной государыне и самодержице, или мыслил тем угодить ему, — неизвестно, ибо злодей не объяснился и оставил его как человека престарелаго. Прочие ж Дубовские казаки, все без изъятия, присоединились к бунтовщичьей толпе²¹³.

2

Будучи еще в Берде, посылал он, злодей, письма, называя себя государем, во-первых, к калмыкам, кои откочевали в Китай²¹⁴, но посланные от него пропали. Потом посылал он указы к Нурали²¹⁵, хану киргискаго народа, и к Дусали-султану²¹⁶, последняго сын²¹⁷ был (л. 65) прислан в толпу бунтовщичью со обнадеживанием помощи и находился при злодее до разбития его²¹⁸. Пугачев подарил сына султанскаго 50-ю рублями, а 8 человекам его свиты — по 12 рублев каждому, и двум лучшим — по кафтану, но куда делся он после разбития злодея, — неизвестно²¹⁹.

В то же время посылал он главнаго пособника своего Овчинникова²²⁰ к форпостному атаману²²¹ в Гурьев указ, приказав, чтоб сей указ был переслан в Астрахань. И Овчинников объявил злодею, что ложные его указы сказанный атаман переслать обещался, но известия никакого уже на то не имел²²².

— От калмык дербетевских получил он письмо, подходя к Дубовке²²³. Старший князь оных калмык²²⁴ прислал к самозванцу одного старшину и при нем четырех калмык с объявлением, что он сам, его князья и 3000 человек его войска покоряются злодею, яко государю²²⁵. Злодей послал в ответ казака Пустобаева²²⁶ с тем, что он его приемлет и будет его дарить²²⁷. Вскоре после того прибыли калмыки и с толпою бунтовщиков соединились²²⁸. Князь старший и прочие, пришедши к злодею, становились на колени пред ним и целовали его мерскую руку, обнадеживали его в верности. И самозванец, лаская их, благодарил и дал 50 ру[блей] старшему князю, двум братьям его — по 30 ру[блей], прочим князьям, (л. 65 об.) коих было около 50 человек, дарил сукна на кафтаны, а всему войску высыпал бочку медных денег²²⁹. Калмыки шли с толпою до самаго Царицына. А когда из-под Царицына злодей пошел, то просились они зайтить за улусы свои. И, получив позволение, пошли, но уже не возвращались²³⁰.

Более ж сего ни с какою державою никаких переписок не имел, и помощи ему обещано не было; да и не ведает он, как можно было с ними иметь переписки.

Напоследок показал он, злодей Пугачев. Когда по разбитии его шайки между Царицыным и Черным Яром²³¹ принужден он был со 164-ми человеками своих ближних сообщников переплыть Волгу²³², то говорил ему, злодею, и прочим яицким казакам Яицкой же казак Трофим Горлов²³³, чтоб иттить в Сибирь. На что злодей и соглашался, но прочие не восхотели. Потом советовали итти на Каспийское море²³⁴, но и на то не склонились. А как по причине неимения при себе никакой пищи, и что большая часть из них переплыли помянутую реку в одних только азямах, а другие — и в рубашках, когда стали искать своего спасения прямо степью, то при разных вышеобъявленных его, Пугачева, предложениях (л. 66 об.) своей шайки, наконец, уговаривал оную сими словами: «Чем нам умирать на степи с голоду, жажды и стужи, то лучше поворотиться к Волге²³⁵. А там хотя бы и попались мы в поимку, то лучше ж нам всем очистить свои беззакония и грехи заслуженною казнию, нежели погибнуть без покаяния на степи как диким зверям»^23*.

В прочем приносит он, злодей, повинную в дерзновенном принятии своем высокаго имяни государя Петра Третьяго, объявляя, что не иначе он на сие поступил, как возмутя йод оным яицких казаков, с ними и с раскольниками итти ему некрасовским путем²³⁶, но будучи заведен успехами и обстоятельствами, простирал далее свое злодейство. Признается также, что угрызение сердце его никогда не покидало, что имел он намерение пасть с чистым раскаянием пред милосердою государынею и самодержицею и звал для того яицких казаков в Москву^24*, говоря им, что естли его не примут на Москве за государя, то уже сам в руки отдастся²³⁷. Винится, что все дерзновенныя оныя слова, о коих разные допросы явствуют, произнесенныя им о ея (л. 66 об.) величестве пред народом, справедливо на него показаны, и что он предает на мучение богу душу свою, а тело на все казни, предписанныя законом по важности его преступления.

Граф Петр Панин
Генерал-майор Потемкин ^{25* 26*}

Примечания

На лл. 47—66 об. по боковым полям листов скрепа: Граф Петр Панин.

На лл. 47—66 об. по нижним полям листов скрепа: Правящей канцеляриею генерала и кавалера графа Панина, ведомства Кабинета ея императорскаго величества колежский советник Михаил Веревкин²³⁹.

ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 2. — Подлинник.

Опубл.: Вопросы истории. 1966. № 5. С. 109—118.

*. Так в оригинале; в действительности это была Глазуновская станица (на реке Медведице — левом притоке Дона), где и жил казак А.Ф. Кузнецов.

**. Здесь и далее в квадратных скобках помещены пояснения следователей (пронумерованные ими с № 1 по № 18, причем № 15 и 16 ошибочно повторены; при публикации сохранена нумерация пояснений по подлиннику). На оригинале документа пояснения расположены на полях против соответствующих мест текста.

***. Ошибка; правильно: по словам Пугачева.

****. В копии протокола, сделанной гвардии капитан-поручиком С.И. Мавриным (в последующих сносках — «мавринская» копия протокола), слову «спрашивал» предшествует текст: «Когда ж он» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 60 об.).

5*. В тексте фамилия Кожевникова подчеркнута карандашом, на полях карандашный знак NB сделан рукой Екатерины II.

6*. В протоколе, написанном рукой генерал-майора П.С. Потемкина (в последующих сносках — «потемкинский» экземпляр протокола) далее зачеркнуто: «написали письма к игумену, чтобы он злодею подал [помощь]» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 454 об.).

7*. В «потемкинском» экземпляре протокола далее зачеркнуто: «Еще дорогою сговаривались они со сказанным салдатом как лучшее народ уверить» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 454 об.).

8*. В «потемкинском» экземпляре протокола далее зачеркнуто: «навсегда» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 454 об.).

9*. Далее в «мавринской» копии протокола зачеркнуто: «раскольникам, велено от коммисии о присылке Щолохова писать в Петербург к генерал-прокурору Вяземскому. И хотя ответствовано, что сей Щолохов взял откуп в Тверской провинцы, будет 12 августа, но он не бывал, и жена его содержитца в коммисии» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 65).

10*. В «потемкинском» экземпляре протокола это пояснение написано взамен зачеркнутого: «9) Но он, Пугачов, не открывал ему злодейских замыслов, а думает, что Филарет ему о том открыл» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 456 об.).

11*. В «потемкинском» экземпляре протокола слово «губернатора» зачеркнуто, а взамен него написано: «по обещанию своему судей» (ЦГАДА. Ф. 6.Д. 506. Л. 457).

12*. В «мавринской» копии протокола это слово воспроизведено как «тюремника».

13*. Номер страницы не обозначен.

14*. В «мавринской» копии протокола далее зачеркнуто: «О сем то же показывает и Чумаков» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 66 об.).

15*. В подлиннике ошибочно: «Лазарев». В действительности упоминаемый в этом пояснении следователей человек — Канзафар Усаев, Мишарский сотник (а не старшина), доставивший 21 июня 1774 г. ржевского купца А.Т. Долгополова (он же «Астафий Трифонов» и «Иван Иванов») в стан Е.И. Пугачева под пригород Оса. В «потемкинском» экземпляре протокола и «мавринской» его копии имя мишарского сотника названо правильно — «Канзафар» (ЦГАДА Ф. 6. Д. 506. Л. 458; Д. 663. Л. 67).

16*. Далее в «потемкинском» экземпляре протокола зачеркнуто: «Когда бывал Иван Иванов наедине с злодеем Пугачевым» (ЦГАДА Ф. 6. Д. 506. Л. 458).

17*. Видимо, описка, речь идет на самом деле о ее высочестве цесаревне Наталье Алексеевне.

18*. В «мавринской» копии протокола сказано более точно: «итти к Казани» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 67).

19*. Далее в «мавринской» копии протокола зачеркнуто: «по дополнительным пунктам, коими убеждали злодея» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 70 об.).

20*. Показаний Е.И. Пугачева по пункту 2 в протоколе не имеется.

21*. В подлиннике протокола и в «потемкинском» его экземпляре фамилия казака написана неточно — «по допросам Касицы» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 2. Л. 61 об.; Д. 506. Л. 461 об.). В действительности это был Косицын, эта его фамилия точно указана в «мавринской» копии протокола (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 70 об.).

22*. Последние три слова в «мавринской» копии протокола даны в иной редакции: «чрез двух волжских казаков» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 72).

23*. В «потемкинском» экземпляре протокола вычеркнут текст, несколько в ином звучании воспроизводящий эту часть показаний Е.И. Пугачева: «Наконец объявляет он, злодей, что после разбития его при Чорном Яру, переплыв Волгу, говорил яицким казакам и самому злодею Трофим Горлов, чтоб итти в Сибирь, на что злодей соглашался, но прочие не хотели. Потом советовали итти на Каспийское море, но и на то не согласились. Когда ж пришли на Узени, то сам он, злодей, видя крайность свою (где не было ни хлеба, ни воды), говорил яицким казакам, чтоб итти в Москву и, естли народ его не признает государем, так и так народ его свяжет, «а естли-де вы поедите в Яицкой городок, то и вы и я не избавитесь виселицы» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 466).

24*. В «потемкинском» экземпляре протокола далее зачеркнуто: «однакож никогда не открывал им того, что хотел итти с повинною, а говорил только, призывая их на путь в Москву» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 466).

25*. А не Григорьевич, как ошибочно сказано в протоколе.

26*. Пугачев вдействительности никогда в Крыму не бывал.

Следует привести данные о происхождении пяти сохранившихся в архивных фондах текстах протокола показаний Е.И. Пугачева на допросе в следственной комиссии в Симбирске.

В конце сентября 1774 г. находившийся в Казани начальник секретных следственных комиссий генерал-майор П.С. Потемкин получил из Яицкого городка от гвардии капитан-поручика С.И. Маврина протокол Яицкого допроса Пугачева (док. № 1). Опираясь на этот документ, а также на материалы дознания над Пугачевым в Малыковской управительской канцелярии (см. приложение II), в Казанской губернской канцелярии (см. приложение III), на следственное дело о побеге Пугачева из Казанского острога (1773 г.), на допросы его сподвижников и причастных к его делу лиц, Потемкин составил план предстоящего допроса Пугачева в Симбирске, написав «Вступление к распросу» и шесть вопросных пунктов (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 447—450). Показания Пугачева на допросе, производившемся в Симбирске 2—6 октября 1774 г. главнокомандующим карательными войсками генерал-аншефом П.И. Паниным и Потемкиным, собственноручно протоколировал Потемкин. «Потемкинский» экземпляр протокола (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 451—466) был переписан набело, с включением в текст «Вступления к распросу» 6 основных и 12 дополнительных вопросных пунктов следователей. Составленный таким образом беловик — подлинник протокола (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 2. Л. 46—66) — был послан с полковником Ю.Б. Бибиковым в Петербург при донесении Панина от 10 октября 1774 г. Подлинник протокола впервые был опубликован Р.В. Овчинниковым в подборке документов «Следствие и суд над Е.И. Пугачевым» (Вопросы истории. 1966. № 5. С. 109—118).

Перед отправлением в Петербург подлинника протокола с него была снята полная копия (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 15—25). Эту копию Потемкин отправил 13 октября 1774 г. в Москву генерал-аншефу князю М.Н. Волконскому, поскольку на Волконского рескриптом Екатерины П от 27 сентября 1774 г. было возложено руководство следствием в Москве над Пугачевым и ближайшими его сподвижниками.

Капитан-поручик Маврин, сопровождавший партию арестованных пугачевцев из Яицкого городка в Москву, в конце октября 1774 г. прибыл в Казань, где собственноручно снял для себя копию с «потемкинского» экземпляра протокола симбирского допроса Пугачева. «Мавринская» копия протокола (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 59—75 об.) сохранилась в собрании бумаг Маврина, освещающих его деятельность на посту чиновника секретных следственных комиссий в Казани, Оренбурге и Яицком городке (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 661—663).

В середине XIX в. неким неустановленным лицом, получившим доступ к бумагам Маврина, сняты были копии с ряда документов, в том числе и с «мавринской» копии протокола симбирского допроса Пугачева. Из-за трудности прочтения почерка Маврина копиист допустил при переписке ряд погрешностей: пропустил отдельные строки и слова, неточно воспроизвел некоторые имена, географические названия, цифры и др. Ныне эта копия середины XIX в., необоснованно присоединенная к коллекции дел походной канцелярии генерала П.И. Панина по «Пугачевской экспедиции», хранится в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина (ОР ГБЛ. Ф. 222. Д. 9. Ч. 1. Л. 55—69). Именно по этой неисправной копии была осуществлена первая публикация протокола симбирского допроса Пугачева в журнале «Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских». 1858. Кн. 2. С. 37—50.

1. Панин Петр Иванович, граф, генерал-аншеф, командующий карательными войсками с августа 1774 г. по август 1775 г. (см. о нем прим. 34 к док. № 1).

2. Потемкин Павел Сергеевич (1743—1796), генерал-майор, ветеран Русско-турецкой войны 1768—1774 гг. 11 июня 1774 г. назначен начальником Казанской и Оренбургской секретных следственных комиссий, участвовал в боях под Казанью (12—15 июля) против войска Е.И. Пугачева. При следствии над Пугачевым в Симбирске Потемкин пристрастным допросом и истязанием вынудил подследственного на дачу вымышленных показаний и на ложный оговор ряда лиц, причастных будто бы к принятию им на себя имени Петра III и к подготовке восстания. При последующем дознании в Москве все эти измышления, инспирированные Потемкиным, были опровергнуты показаниями привлеченных к следствию лиц, дезавуированы признаниями Пугачева на очных ставках с ними, а также на допросе 18 ноября 1774 г. (см. док. № 9). В конце декабря 1774 г. Потемкин участвовал в судебном процессе над Пугачевым и ближайшими его сподвижниками.

3. Речь идет о церемонии представления Е.И. Пугачева генералам П.И. Панину и П.С. Потемкину 1 октября 1774 г. в Симбирске в штаб-квартире Панина (в доме симбирского купца-заводовладельца И.С. Мясникова-Пустынникова), где Пугачев принес «покаяние» перед чиновниками, офицерами, дворянством и «лучшими» гражданами.

4. Имеется в виду церемония публичного представления Е.И. Пугачева народу в Симбирске 1 октября 1774 г.

5. Петр III Федорович (1728—1762), российский император (1761—1762), под именем которого выступал Е.И. Пугачев в дни Крестьянской войны 1773—1775 гг.

6. Кузнецов Андрей Федорович, донской казак Глазуновской станицы, раскольник. В октябре 1772 г. на его хуторе ночевали Е.И. Пугачев и А.С. Логачев, ехавшие с Добрянского форпоста в Симбирск. На допросе в Тайной экспедиции Сената 2 декабря 1774 г. Кузнецов категорически отверг выдвинутые против него Пугачевым обвинения (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 418—421) и был полностью оправдан.

7. На «Большом» допросе в Москве (4—14.XI.1774) Е.И. Пугачев повторил свое симбирское показание об А.Ф. Кузнецове, заявив, что он всецело поддержал идею об уводе казаков Яицкого войска на Кубань. Следствие признало показания Пугачева неосновательными и полностью оправдало Кузнецова.

8. Павлов Симон Никитич, зять Е.И. Пугачева, муж его сестры Федосьи (см. прим. 7 к док. № 1).

9. Речь идет о протоколе показаний Е.И. Пугачева на допросе 16 сентября 1774 г. в Яицкой секретной комиссии (см. док. № 1).

10. О неудавшейся попытке побега С.Н. Павлова, В. Кусачкина и двух других казаков на Терек см. протоколы показаний Е.И. Пугачева на допросах в Яицком городке и в Москве (док. № 1 и № 3).

11. Худяков Лукьян Иванович, донской казак Цимлянской станицы (подробнее о нем см. прим. 42 к док. № 1).

12. Речь идет о протоколе показаний Е.И. Пугачева на допросе в Яицкой секретной комиссии 16 сентября 1774 г. (док. № 1).

13. Сын Л.И. Худякова — Прокофий Лукьянович Худяков. Об его отъезде в марте 1772 г. с Е.И. Пугачевым из Цимлянской станицы в Черкасск и о бегстве Пугачева с пути туда рассказал Л.И. Худяков на допросе 2 декабря 1774 г. в Москве (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 425—428).

14. Показания Е.И. Пугачева на допросе в Симбирске, а также на допросе в Яицком городке о том, что Л.И. Худяков велел своему сыну отпустить его, Пугачева, с дороги в Черкасск, — недостоверны (см. об этом прим. 42 и 43 к док. № 1).

15. Речь идет о Кабаньей слободе (см. прим. 44 к док. № 1).

16. Коровка Осип Иванович, житель Кабаньей слободы, раскольник (см. прим. 45 к док № 1).

17. Ветка — слобода на реке Сож (см. прим. 50 к док № 1).

18. Коровка Антон Осипович (подробнее см. прим. 47 к док № 1).

19. О.И. Коровка на допросе 18 ноября 1774 г. в Москве утверждал, что он дал Пугачеву свой собственный паспорт, выданный ему осенью 1771 г. Изюмской провинциальной канцелярией для торговых поездок, и что его сын Антон никакого фальшивого паспорта Пугачеву не писал и не вручал (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 338—341 об.).

20. Бендеры — крепость на реке Днестр, отбитая русскими войсками у турок штурмом 16 сентября 1770 г. (в осаде и штурме Бендер принимал участие Е.И. Пугачев). В июне 1772 г. Пугачев, будучи в Кабаньей слободе, уговорил О.И. Коровку отпустить сына Антона в поездку под Бендеры, где, судя по слухам, власти разрешили селиться старообрядцам.

21. Е.И. Пугачев и А.О. Коровка, отправившись в июне 1772 г. из Кабаньей слободы под Бендеры, добрались до Кременчуга, где узнали, что никаких селений раскольников под Бендерами не существует. Из Кременчуга Пугачев и Коровка направились за рубеж, куда и прибыли в конце июня 1772 г.

22. Речь идет о протоколе допроса Е.И. Пугачева 16 сентября 1774 г. (док № 1).

23. Добрянск (Добрянка) — порубежное селение восточнее Гомеля, где находилась русская пограничная застава — Добрянский форпост. Е.И. Пугачев явился туда в конце июня 1772 г.

24. Речь идет о протоколе допроса Е.И. Пугачева 16 сентября 1774 г. (док № 1).

25. «Иргис» — речь идет о реке Большой Иргиз (левый приток Волги), берега которой были отведены для поселения старообрядцев (см. прим. 52 к док № 1).

26. Е.И. Пугачев выдержал шестинедельный противочумной карантин в Добрянском форпосте со 2 июля по 12 августа 1772 г., что было удостоверено паспортом, выданным Пугачеву 12 августа (см. прим. 53 к док. № 1).

27. «Великия выгоды» старообрядцам, вышедшим из-за рубежа и поселившимся в России, на Иргизе и в других специально отведенных для того районах, — это суждение Е.И. Пугачева основывалось, видимо, на слухах о содержании указов Сената от 16 октября и 14 декабря 1762 г. (Полное собрание законов Российской империи. Т. XVI. № 11683, 11720, 11725).

28. Е.И. Пугачев приехал в Кабанью слободу к О.И. Коровке в конце сентября 1772 г. и, пробыв тут два или три дня, отправился в дальнейший путь к Иргизу.

29. Беглый солдат — Логачев (Семенов) Алексей Семенович, спутник Е.И. Пугачева в поездке из Добрянского форпоста к Иргизу в августе—ноябре 1772 г. (см. прим. 54 к док № 1).

30. Речь идет о протоколе допроса Е.И. Пугачева 16 сентября 1774 г.

31. Речь идет о волнениях в Яицком казачьем войске в третьей четверти XVIII в., а в особенности о восстании, происходившем в январе—июне 1772 г.

32. Мечетная слобода — селение на реке Большой Иргиз (ныне город Пугачев Саратовской области).

33. Филарет — игумен старообрядческого Введенского, или Филаретова, скита вблизи Мечетной слободы (см. прим. 56 к док. № 1).

34. А.Ф. Кузнецов на допросе 2 декабря 1774 г. категорически отвергал показание Е.И. Пугачева о том, будто он, Кузнецов, подал Пугачеву идею об уводе яицких казаков на Кубань и советовал обратиться за содействием в этом деле к Филарету (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 418—420 об.). О том же говорил Кузнецов на очной ставке с Пугачевым, уличая его в вымысле (там же. Л. 421).

35. А.Ф. Кузнецов на допросе 2 декабря 1774 г. утверждал, что никаких денег Е.И. Пугачеву он не давал (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 412. Ч. 1. Л. 420 об.).

36. Е.И. Пугачев и А.С. Логачев приехали в Мечетную слободу в начале ноября 1772 г.

37. Игумен Филарет на допросе в Казанской секретной комиссии 8 февраля 1774 г. показал, что при встрече с Е.И. Пугачевым в ноябре 1772 г. речь у них шла о возможности поселения Пугачева либо во Введенском ските в Мечетной слободе, либо в каком-то другом селении старообрядцев на Иргизе (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 26).

38. Е.И. Пугачев и С.Ф. Филиппов отправились в Яицкий городок в середине ноября 1772 г.

39. Филиппов (Сытников) Семен Филиппович, крестьянин Мечетной слободы, старообрядец (см. прим. 58 к док. № 1).

40. С.Ф. Филиппов на допросе 3 декабря 1774 г. подтвердил, что Е.И. Пугачев в ноябре 1772 г. открыл ему свое намерение подговорить яицких казаков к побегу на Кубань (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 450—451 об.).

41. Е.И. Пугачев и С. Филиппов приехали в Яицкий городок 22 ноября 1772 г., где в течение недели квартировали в доме казака Д.С. Пьянова.

42. Пьянов Денис Степанович, отставной яицкий казак (см. прим. 59 к док. № 1).

43. На допросе в Оренбургской секретной комиссии 10 мая 1774 г. Д.С. Пьянов показал, что Е.И. Пугачев, встретившись с ним в ноябре 1772 г., открыл ему свое намерение увести яицких казаков на Кубань (Пугачевщина. Т. 2. С. 116).

44. Речь идет о доношении Малыковской управительской канцелярии в Симбирскую провинциальную канцелярию от 19 декабря 1772 г. о препровождении под конвоем в Симбирск Е.И. Пугачева, арестованного по доносу С.Ф. Филиппова, который сообщил, что во время поездки в Яицкий городок Пугачев подговаривал казаков бежать на Кубань (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 414. Л. 197—197 об.).

45. При дознании в Симбирске Е.И. Пугачева били плетьми, и он, стремясь избегнуть дальнейшего истязания, вынужден был дать вымышленные показания. Полтора месяца спустя, в показаниях, данных на допросе в Москве 18 ноября 1774 г. М.Н. Волконскому и С.И. Шешковскому, Пугачев сообщил, что при допросе в Симбирске «как стали его стегать», то он, «боясь» дальнейшего нещадного «наказания», не зная сперва «кого б ему оговаривать», а потом «ложно показывал» на встречавшихся с ним в его странствиях людей, которые в действительности не были причастны ни к его самозванству, ни к подготовке восстания (см. док. № 9). Опираясь на вымышленные показания Пугачева, навязанные ему Потемкиным, следственная комиссия составила список на 20 человек, которых следовало разыскать, арестовать и доставить под конвоем в Москву, в Тайную экспедицию Сената, где должно было идти основное следствие над Пугачевым и ближайшими его соратниками (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 490. Ч. 2. Л. 138—139).

46. Речь идет о допросе Е.И. Пугачева 16 сентября 1774 г. (док. № 1).

47. На допросе в Яицком городке Е.И. Пугачев говорил, что решение о присвоении себе имени и титула Петра III он принял в августе 1773 г., находясь на Таловом умете, и впервые назвал себя царем в беседе с уметчиком С.М. Оболяевым, а потом и в разговорах с яицкими казаками (см. док. № 1). На самом же деле Пугачев впервые назвал себя «Петром III» в беседе с казаком Д.С. Пьяновым в конце ноября 1773 г. в Яицком городке.

48. В действительности ни протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 18 декабря 1772 г. в Малыковской управительской канцелярии, ни донос С. Филиппова, ни другие документы, связанные с тем делом, не обличают Пугачева в том, что он будто бы уже в 1772 г. выступал или пытался выступать под именем Петра Третьего. При дознании в Малыковке и в Казани Пугачеву инкриминировалось лишь то, что он сделал попытку подговорить яицких казаков к уходу на Кубань (см. приложения II и III).

49. Кожевников Петр, купец из Добрянки, раскольник. При дознании в Москве Кожевников категорически отрицал свою причастность к самозванству Е.И. Пугачева (см. ниже, прим. 53). На допросе 18 ноября 1774 г. Пугачев отказался от прежних показаний относительно Кожевникова, (см. док. № 9). 11 января 1775 г. Кожевников был освобожден из Тайной экспедиции Сената с оправдательным паспортом.

50. «Беглый солдат» — речь идет об Алексее Семеновиче Логачеве (см. о нем прим. 54 к док. № 1).

51. На допросе в Тайной экспедиции Сената 13 декабря 1774 г. А.С. Логачев показал, что летом 1772 г. он бывал вместе с Е.И. Пугачевым в Добрянке у купца П. Кожевникова, но он, Логачев, не говорил тому купцу, что находит в облике Пугачева «подобие покойного государя Петра Третьего». Это показание было вымышленным, что и признал сам Пугачев на очной ставке с Логачевым (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512.Ч. 3. Л. 70, 72).

52. Показание о том, что П. Кожевников будто бы советовал Пугачеву принять на себя титул и имя «Петра III» и подговорить яицких казаков к побегу на Кубань, обещая поддержку со стороны раскольников, было вымышленным. П. Кожевников на допросе 27 ноября 1774 г. решительно отвел от себя такое несправедливое обвинение (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 371—371 об.).

53. В ноябре 1774 г. в Добрянке вместе с Кожевниковым были арестованы купцы-раскольники Григорий и Федор Крыловы и в конце того месяца доставлены в Москву. Оба Крылова при допросе 27 ноября в Тайной экспедиции Сената не только решительно отводили выдвинутое против одного из них обвинение, но и утверждали, что они вообще не знакомы с Е.И. Пугачевым (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 372). 8 декабря 1774 г. Г. и Ф. Крыловы были освобождены из заключения с выдачей им оправдательных паспортов.

54. См. выше, прим. 19.

55. См. выше, прим. 7 и 8.

56. См. прим. 54 к док. № 1.

57. См. выше, прим. 44.

58. Е.И. Пугачев, находясь 22—28 ноября 1772 г. в Яицком городке, как великую тайну открыл Д.С. Пьянову то, что он, Пугачев, в действительности не кто иной, как «император Петр III».

59. Имеется в виду протокол показаний Д.С. Пьянова на допросе 10 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии, где речь шла об обещании Е.И. Пугачева выдать по 12 рублей каждой казачьей семье, согласившейся уйти за ним с Яика на Кубань, и о крупных денежных суммах, которыми он будет «коштовать» Яицкое войско, если оно согласится бежать с ним (Пугачевщина. Т. 2. С. 116).

60. Д.С. Пьянов скончался в оренбургском остроге 12 августа 1774 г.

61. Речь идет о письме, написанном по просьбе Е.И. Пугачева крестьянином села Терса Василием Ивановичем Поповым, который в декабре 1772 г. вместе с другими малыковскими крестьянами конвоировал арестованного Пугачева из Малыковки в Симбирск. В материалах следственного дела Пугачева сохранился подлинник письма (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 15—16; опубликован в кн.: Дубровин Н.Ф. Пугачев и его сообщники. СПб., 1884. Т. 1. С. 160). В письме содержалась просьба к Филарету возвратить якобы находящиеся у него на сохранении собственные его, Пугачева, деньги — 470 рублей, которые спешно необходимы для подкупа чиновников Симбирской провинциальной канцелярии, будто бы обещавших за то освободить его, Пугачева. Поверив в истинность всего этого, Попов взялся доставить письмо Филарету, рассчитывая получить от Пугачева за эту услугу 100 рублей. Попов отправился к Филарету, которого встретил в Березовом поселке. Ознакомившись с письмом, Филарет заявил, что Пугачев не оставлял ему никаких денег на сохранение и, более того, сам он, Пугачев, задолжал ему, Филарету, 100 рублей. В мае 1774 г. Попов был задержан, содержался в заключении в тюремном остроге в Саратове, позднее находился под следствием в Казанской секретной комиссии, в конце ноября того года доставлен в Москву в Тайную экспедицию Сената (протоколы показаний Попова на допросах в Казани и Москве — ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 5—14; Д. 512. Ч. 1. Л. 440—447). 12 января 1775 г. Попов был освобожден из заключения с выдачей оправдательного паспорта.

62. Речь идет об аресте Е.И. Пугачева в Малыковке 18 декабря 1772 г.

63. Малыковский управитель — Позняков Алексей Степанович (см. о нем прим. 55 к док. № 1).

64. Имеется в виду паспорт, выданный Е.И. Пугачеву 12 августа 1772 г. комендантом пограничного Добрянского форпоста (см. прим. 53 к док. № 1).

65. Конвой с арестованным Е.И. Пугачевым и еще тремя колодниками отправился из Малыковки 19 декабря 1772 г. и прибыл в Симбирск 28 декабря.

66. По дороге из Малыковки в Симбирск Е.И. Пугачев вступил в переговоры с двумя конвоировавшими его крестьянами В.И. Поповым и В. Шмоткиным, чтобы они за денежное вознаграждение освободили его. Сошлись на ста рублях каждому из двух этих конвойных, но так как таких денег у Пугачева не было, сделка не состоялась. Подробности этих переговоров изложены в протоколе показаний Пугачева на допросе 28 ноября 1774 г. (см. док. № 11) и в протоколах показаний Попова на допросах в Казани и в Москве в ноябре—декабре 1774 г. (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 6 об. — 10; Д. 513. Ч. 1. Л. 440—447).

67. На допросе в Москве 3 декабря 1774 г. Е.И. Пугачев показал, что в то время, когда его конвоировали из Малыковки в Симбирск, у него было «денег мелких один рубль денежек и полушек» (см. док. № 14).

68. Речь идет о письме Е.И. Пугачева к Филарету от декабря 1772 г. (см. выше, прим. 62).

69. В январе 1773 г. Филарет заявил явившемуся к нему с письмом Е.И. Пугачева крестьянину В.И. Попову, что Пугачев у него, Филарета, 470 рублей не оставлял.

70. Показание вымышленное. При допросе в Тайной экспедиции Сената 18 ноября 1774 г. О.И. Коровка показал, что в начале октября 1772 г., при отъезде Е.И. Пугачева из Кабаньей слободы в Малыковку, он, Коровка, дал Пугачеву всего лишь пять рублей (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 340). Это подтвердил и Пугачев на очной ставке с Коровкой 18 ноября 1774 г. (см. док. № 9).

71. Показание вымышленное. Казак Луганской станицы Иван Астафьевич Долотин на допросе 2 декабря в Тайной экспедиции Сената заявил, что он, Долотин, Пугачева никогда не знал, замыслов его не ведал и никаких денег ему не давал (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 429). Это признал и Пугачев, заявив на допросе 18 ноября 1774 г., что он на Долотина «ложно показывал» (см. док. № 9). 8 декабря 1774 г. Долотин был освобожден из заключения с выдачей оправдательного паспорта.

72. Показание вымышленное. Казак Глазуновской станицы А.Ф. Кузнецов на допросе 2 декабря 1774 г. в Тайной экспедиции Сената заявил, что в октябре 1772 г., при отъезде Е.И. Пугачева и А.С. Логачева в Малыковку, он, Кузнецов, отдал Пугачеву в обмен на его «худую кобыленку» свою лошадь, дал им на дорогу «мяса, а может быть, и пирогов», но никаких денег не давал (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 420—420 об.).

73. Вершинин Степан Никитич, донской казак Островской станицы. К нему на хутор в октябре 1772 г. заезжали Е.И. Пугачев и А.С. Логачев, направлявшиеся в Малыковку. На допросе в Тайной экспедиции Сената 2 декабря 1774 г. Вершинин решительно отверг выдвинутые против него обвинения в пособничестве Пугачеву (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 422—423 об.). Ордером Тайной экспедиции Сената Донской войсковой канцелярии от 5 февраля 1775 г. Вершинин был освобожден из заключения вместе с племянником Пугачева — Федотом Мартиновичем Пугачевым, ибо, «по изследованию, никакой вины их не оказалось» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 3. Л. 185).

74. Подьячий — речь идет, видимо, о канцеляристе Симбирской провинциальной канцелярии Евграфе Баженове. Попов ничего не говорил на допросах об обращении к Баженову с просьбой об освобождении Е.И. Пугачева за взятку ему, Баженову, и старшим чиновникам провинциальной канцелярии. В пользу этого показания Пугачева как будто бы свидетельствует его письмо к Филарету, где говорится о Федоре Григорьевиче [Кудрине] — воеводском товарище в Симбирске и других симбирских чиновниках, в том числе о воеводе и секретаре, коим он, Пугачев, «чрез людей... посулил для своего освобождения... триста рублев» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 506. Л. 15 об.).

75. Симбирский воевода коллежский советник Николай Васильевич Панов.

76. Асессор — речь идет о товарище симбирского воеводы Федоре Григорьевиче Кудрине, который в действительности был не асессором, а надворным советником.

77. Секретарь Симбирской провинциальной канцелярии Петр Зайцев, который составил и подписал бумаги, касающиеся отправления Е.И. Пугачева из Симбирска в Казань.

78. См. выше, прим. 75.

79. В действительности письмо к Филарету начерно написал В.И. Попов, а набело переписал земский подьячий Малыковской слободы П.И. Удалов.

80. «Первое твое показание» — имеется в виду протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 16 сентября 1774 г. (см. док. № 1).

81. Речь идет о побеге Е.И. Пугачева и П.П. Дружинина из казанского острога 29 мая 1773 г.

82. Дружинин Парфен Петрович (см. о нем прим. 78 к док. № 1).

83. Дружинин Филимон Парфенович (см. о нем прим. 81 к док. № 1).

84. Щолоков (Щелоков, Щолохов) Василий Федоровичlololo, казанский купец, знавший игумена Филарета. В феврале 1773 г. Щолоков получил письмо от Филарета, который просил предпринять шаги к освобождению Е.И. Пугачева. С этой целью Щолоков обратился к секретарю канцелярии А.П. Аврамову, но, встретив отказ, более по этому делу не ходатайствовал. Позднее Щолоков был арестован, доставлен в Москву, где 15 ноября дал показание на допросе Тайной экспедиции Сената (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 213—218 об.). 12 января 1775 г. Щолоков был освобожден из заключения с оправдательным паспортом.

85. В таком именно свете, но в более подробном изложении, описал В.Ф. Щолоков первую встречу и беседу с Е.И. Пугачевым в казанском остроге в начале марта 1773 г. (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 216—216 об.). Подробно рассказал об этом и Пугачев в показаниях на допросе 4—14 ноября 1774 г. (см. док. № 3).

86. В.Ф. Щолоков посылал в казанский острог съестные передачи Е.И. Пугачеву, а дважды вручал ему в милостыню деньги, в первый раз дал 1 рубль, а во второй раз — 5 рублей.

87. Брант Яков (Иаков) Ларионович (1716—1774), генерал-аншеф, губернатор Казанской губернии. В январе 1773 г. вел следствие над Е.И. Пугачевым, содержавшимся в казанском остроге (январь—май 1773 г.); при взятии Казани Пугачевым (12 июля 1774 г.) Брант с войсками сумел отстоять Казанский кремль; умер 3 августа 1774 г.

88. Секретарь Казанской губернской канцелярии Андреян Пантелеевич Аврамов (см. о нем прим. 74 к док. № 1).

89. В.Ф. Щолоков обманывал Е.И. Пугачева, когда говорил ему, что он, Щолоков, будто бы обращался к казанскому губернатору Я.Л. Бранту с просьбой об освобождении Пугачева.

90. Вскоре после первой встречи с Е.И. Пугачевым в казанском остроге В.Ф. Щолоков, обратившись к секретарю Казанской губернской канцелярии А.П. Аврамову, обещал ему денежную взятку за освобождение Пугачева, но тот отказался пойти на это.

91. «Хлебников» — в действительности это был Седухин Иван Иванович, московский купец, раскольник. В середине марта 1773 г. Седухин, явившись в казанский острог для раздачи колодникам милостыни (100 рублей), встретился с Е.И. Пугачевым и, разговорившись с ним, выведал, что он донской казак и содержится в заключении будто бы «за раскол». После того Седухин дважды встречал Пугачева на улицах Казани, где он в сопровождении конвойного солдата ходил для «испрошения милостыни». Во вторую из этих встреч Пугачев, зайдя на квартиру к Седухину, передал ему свое письмо к Филарету, которое было вручено Седухиным игумену в Малыковке осенью 1773 г. В ноябре 1774 г. Седухин был арестован и взят под следствие в Тайную экспедицию Сената, где дал показания на допросах 4 и 15 ноября (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 33 об.; 208—212). 12 января 1775 г. он был освобожден из заключения с оправдательным паспортом.

92. Замшев (Шамшев) Федор, крепостной крестьянин княгини Голицыной, мастер-кожевник и обойщик, содержался некоторое время в казанском остроге, где познакомился с Е.И. Пугачевым, а потом свел его с купцом И.И. Седухиным.

93. Бичегов (Бичагов, Бичюгов) Иван Никитич, симбирский купец, в январе — начале апреля 1773 г. находился в заключении в казанском остроге, где познакомился с Е.И. Пугачевым и, по его просьбе, написал письмо к игумену Филарету. В январе 1774 г. Бичегов явился в ставку Пугачева под Оренбургом, служил в повстанческом войске, погиб в сражении у Татищевой крепости 22 марта 1774 г.

94. Сходное показание о содержании письма Е.И. Пугачева к Филарету привел на допросе и И.И. Седухин (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 211—212).

95. В материалах казанского следственного дела (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 414) документально зафиксирована лишь одна встреча Е.И. Пугачева с секретарем Казанской губернской канцелярии А.П. Аврамовым — 7 января 1773 г., когда производился допрос Пугачева.

96. См. выше, прим. 91.

97. О причастности А.П. Аврамова к смягчению режима тюремного содержания Е.И. Пугачева (снятие ручных кандалов, замена тяжелых ножных кандалов на легкие, позволение выхода в город за милостыней) см. прим. 76 к док. № 1.

98. В марте 1773 г. шли работы по сносу обветшавшего каменного здания Казанской губернской канцелярии и находящейся при ней «черной» тюрьмы. В связи с этим Казанская губернская канцелярия вынесла 12 марта определение о переводе колодников из «черной» тюрьмы на общий тюремный двор, находившийся вблизи Кремля. 27 марта туда была переведена последняя партия из 15 колодников, в числе которых были П.П. Дружинин и Е.И. Пугачев, причем последний значился в именном реестре как «казак безызвестной Емельян Иванов» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 414. Л. 124—124 об.).

99. Речь идет о сговоре Е.И. Пугачева с П.П. Дружининым о побеге из казанского острога.

100. Имеется в виду Иван Ефимов, священник Благовещенского собора в Казани (см. о нем прим. 82 к док. № 1).

101. Речь идет о протоколе допроса Е.И. Пугачева 16 сентября 1774 г. (док. № 1).

102. «Несогласный солдат» — Денис Григорьевич Рыбаков, солдат-конвоир, который не знал о намерении Е.И. Пугачева и П.П. Дружинина в сговоре с другим солдатом Г.А. Мищенковым бежать из Казани (см. прим. 86 к док. № 1).

103. В действительности Д.Г. Рыбаков умер 3 августа 1773 г.

104. «Яицкой казак Астафей Трифонов» — в действительности то был не Астафий Трифонов и не яицкий казак, а Долгополов Астафий Трифонович (1725 — не ранее 1797), ржевский купец, раскольник, в 1758—1762 гг. поставщик фуража ко двору Петра III. В 1774 г. Долгополов, человек по складу характера весьма предприимчивый и авантюрный, стремясь поправить пошатнувшееся материальное состояние, отважился на опасную политическую игру, надеясь извлечь выгоды из общения с Е.И. Пугачевым, а затем и с Екатериной II, обманывая при этом как ту, так и другую стороны. 21 июня 1774 г. явился в повстанческий лагерь под пригородом Осой, где и представился Пугачеву московским купцом Иваном Ивановым и «посланцем» от цесаревича Павла Петровича, который-де послал своему «отцу» подарки (сапоги, шляпу, перчатки, два полудрагоценных камня), а впредь намерен оказать ему военную и иную помощь. Долгополов не забыл напомнить о давнем денежном долге (1500 рублей) за поставленный им Петру III овес. Пугачев сразу разгадал авантюру «цесаревичева посланца» и, предупредив Долгополова, чтобы он не болтал лишнего, оставил его в своей ставке. Оба они, Пугачев и Долгополов, исполняли свои роли по «сценарию»: Долгополов — признавая Пугачева за «Петра III» и публично убеждая в том повстанцев, а Пугачев — принимая «Ивана Иванова» (Долгополова) за «посланца» цесаревича Павла. В середине июля 1774 г. Пугачев, уступая настоятельной просьбе Долгополова, отпустил его будто бы к цесаревичу Павлу, чтобы потом возвратиться вместе с ним к «Петру III», и дал купцу 50 рублей на дорогу. Не сумев поправить свое состояние службой у Пугачева, Долгополов решил поживиться за счет правительства. Еще находясь в повстанческом лагере, он задумал новую аферу: добравшись до Петербурга, сообщить Екатерине II о имевшейся будто бы среди восставших группы «заговорщиков» (во главе с А.А. Овчинниковым, А.П. Перфильевым и др.), которые, опираясь на своих сторонников из числа яицких казаков, выражают готовность арестовать Пугачева и выдать его, получив в вознаграждение за это по сто рублей каждый. Покинув ставку Пугачева и остановившись где-то неподалеку от Чебоксар, Долгополов сочинил «из своей головы» и написал письмо якобы от имени 324 яицких казаков — «заговорщиков», адресованное генерал-адъютанту князю Г.Г. Орлову, с предложением выдать Пугачева. В начале августа 1774 г. Долгополов явился в Петербург к Орлову и, назвавшись «яицким казаком Астафьем Трифоновым», представился посланцем «заговорщиков». Орлов тотчас же отвез его в Царское Село к Екатерине II. Не разгадав обманного замысла Долгополова, императрица согласилась с предложенным им и «заговорщиками» планом захвата Пугачева, распорядилась выдать Астафию 2000 рублей за «усердие», на его дорожные издержки и на оплату долгов. Вскоре для приема Пугачева от «заговорщиков» была снаряжена во главе с гвардии капитаном А.П. Галаховым секретная экспедиция (в нее вошел и Долгополов), которая отправилась в путь к низовьям Волги, взяв с собой 32 тысячи рублей золотыми империалами для вручения «заговорщикам». 1 сентября 1774 г. экспедиция добралась до Царицына, где получила известие, что Пугачев бежал в заволжскую степь. Несколько дней спустя Долгополов упросил Галахова выдать ему из казенной суммы 3100 рублей и отпустить с несколькими надежными людьми на поиски Пугачева. Вскоре стало известно, что Пугачев арестован и доставлен в Яицкий городок. Долгополов, узнав о том и предчувствуя скорое разоблачение своей авантюры, скрылся от своих спутников и бежал на родину, в Ржев. Там он появился 1 октября 1774 г., день спустя был арестован и 12 октября доставлен в Петербург. Следствие над Долгополовым производилось в Тайной экспедиции Сената, сперва в Петербурге, а затем в Москве. Проводивший дознание в Москве генерал-аншеф князь М.Н. Волконский в одном из донесений Екатерине II писал, что Долгополов — «человек не только коварный, но и весьма дерзкий и не робкий» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 36 об.). По определению Сената от 10 января 1775 г. Долгополов был бит кнутом, заклеймен и сослан на пожизненные каторжные работы в Балтийский порт (ныне г. Палдиски в Эстонии). Последнее прижизненное документальное известие о Долгополове относится к июлю 1797 г.

105. Пугов Василий Александрович (а не Кондратьевич!) — он же и Качалов — имя не существовавшего в действительности царицынского купца. О нем впервые упомянул Долгополов при встрече с Екатериной II и Г.Г. Орловым в Царском селе в начале августа 1774 г. При этом Долгополов сообщил, что Е.И. Пугачев, расставаясь с ним, велел ему искать его, «Петра III», в Царицыне у купца Пугова.

106. Ходин Василий (1724 г. р.), яицкий казак, примкнул к Е.И. Пугачеву в октябре 1773 г., служил в его войске. В середине июля 1774 г., после переправы Пугачева на правый берег Волги, Ходин, отделившись от него, собрал в поволжских уездах крупный отряд из 700 крестьян, дворовых людей и заводских работников. Следуя с этим отрядом по пути главного повстанческого войска, он 8 августа 1774 г. соединился с Пугачевым в Саратове. 16 сентября 1774 г. Ходин явился с повинной в Яицкий городок, находился под следствием в секретной комиссии, а потом содержался в тюремном заключении в Оренбурге. Определением Тайной экспедиции Сената от 14 марта 1775 г. Ходин вместе с группой других пугачевцев освобожден из заключения.

107. На допросе в Москве 4 ноября 1774 г. Е.И. Пугачев заявил, что человека по фамилии Долгополов («Астафий Трифонов») он не знает, а знает другого купца, который привез ему подарки (якобы от цесаревича Павла Петровича), и звали его «Иван Иванов».

108. «Иван Иванов» — имя, под которым был известен в ставке Е.И. Пугачева ржевский купец А.Т. Долгополов (см. о нем выше, прим. 105).

109. Е.И. Пугачев ошибался утверждая, что «Иван Иванов» (А.Т. Долгополов) приехал в ставку к нему в то время, когда он, Пугачев, «был в Уралах» (т. е. в мае — начале июня 1774 г.). В действительности, как о том свидетельствуют показания самого Долгополова, а также пугачевцев А.П. Перфильева, Канзафара Усаева, И.А. Творогова и Ф.Ф. Чумакова, Долгополов явился к Пугачеву в день взятия пригорода Осы — 21 июня 1774 г.

110. Канзафар Усаев (1738—1804), сотник татар-мишарей деревни Бузовьязовой Ногайской дороги Уфимского уезда. Примкнул к восстанию в октябре 1773 г., позднее в чине полковника был направлен для организации повстанческого движения в северную Башкирию, захвачен в плен карателями 4 августа 1774 г., содержался под следствием в Бугульме, в Казанской секретной комиссии, а в ноябре доставлен для дознания в Москву, в Тайную экспедицию Сената. По определению Сената от 10 января 1775 г. Канзафар Усаев был бит кнутом, заклеймен и сослан на пожизненные каторжные работы в Прибалтику, в Балтийский порт (ныне г. Палдиски в Эстонии), где и умер 10 июля 1804 г.

111. К началу дознания над Е.И. Пугачевым в Симбирске следственная комиссия помимо показания Канзафара Усаева об А.Т. Долгополове располагала свидетельствами других пугачевцев, в частности, И.Н. Белобородова, Ф.Д. Минеева, А.П. Перфильева, И.А. Творогова и Ф.Ф. Чумакова о пребывании Долгополова в ставке Пугачева. Все они говорили, что Долгополов не раз убеждал их в том, что предводитель восставших не кто иной, как сам Петр Третий.

112. Речь идет о поражении войска Е.И. Пугачева в битве против корпуса генерала И.А. Деколонга под Троицкой крепостью 21 мая 1774 г. (см. прим. 390 к док. № 1).

113. «Иван Иванов» — А.Т. Долгополов — появился в ставке Е.И. Пугачева 21 июня 1774 г., месяц спустя после битвы у Троицкой крепости.

114. Вряд ли соответствует действительности показание Е.И. Пугачева о том, что «Иван Иванов» — А.Т. Долгополов — «первый подал ему мысль» и «совет» идти к Казани и далее к Москве. Идея похода к Казани возникла у Пугачева и его ближайших сподвижников задолго до появления Долгополова в стане восставших. Об этом свидетельствует, в частности, маршрут движения войска Пугачева в мае—июне 1774 г. от Троицкой крепости на северо-запад — через Исетскую и Уфимскую провинции — к Каме, а далее, вдоль ее берегов к Осе и к Казани.

115. Два дня спустя после переправы повстанческого войска на правый берег Волги, Е.И. Пугачев отпустил «Ивана Иванова» — А.Т. Долгополова — из своей ставки. Событие это происходило, видимо, 18 июля 1774 г. в лагере под Цивильском.

116. «...ожидает подкрепления себе» — речь, видимо, идет о военной помощи, которую, по словам А.Т. Долгополова, будто бы обещал цесаревич Павел Петрович предоставить «Петру III».

117. Генералу П.С. Потемкину, игравшему ведущую роль в производстве симбирского дознания по делу Е.И. Пугачева, удалось решить не столь уж хитрую загадку, идентифицировав «Астафия Трифонова» с «Иваном Ивановым», по сходству свидетельств о их появлении и пребывании в ставке Пугачева и отъезде оттуда. Удивляет то, что Потемкин остановился на полпути к истине, не подумав даже о возможности установления личности того человека, который действовал под псевдонимами «Астафий Трифонов» и «Иван Иванов». А это и не требовало трудоемких разысканий; недель за шесть до симбирского дознания не кто иной, как сам Потемкин, допрашивая 22 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии Канзафара Усаева, услышал от него о приезжавшем в ставку Пугачева «цесаревичевом посланце» — ржевском купце Астафии Долгополове. Зная об этом, не столь уж трудно было путем сопоставления известных Потемкину фактов установить, что Долгополов как раз и был тем человеком, который действовал у Пугачева под личиной «московского купца Ивана Иванова», а при Екатерине II и ее сотрудниках играл роль «яицкого казака Астафия Трифонова».

118. Поляков Василий, царицынский купец, с которым Е.И. Пугачев будто бы встречался в 1772 г. на Дону. Сразу же по завершении симбирского допроса Пугачева генерал П.С. Потемкин отдал распоряжение о розыске В. Полякова и о доставлении его в Москву, в Тайную экспедицию Сената. С такой фамилией купцов в Царицыне не оказалось, но, по подозрению, был арестован купец Василий Калинович Качалов (который, видимо, имел уличное прозвище — Поляков) и отправлен в Москву. На допросе 18 ноября 1774 г. Сената Качалов заявил, что он никогда на Дону не бывал и Пугачева не знает. На состоявшейся в тот день очной ставке Пугачев, глядя на Качалова, сказал, что этого человека он никогда прежде не встречал и видит его впервые. 11 января 1775 г. Качалов был освобожден из заключения с выдачей оправдательного паспорта.

119. Пугов Василий Александрович (см. о нем выше, прим. 106).

120. Примерно так же свой прощальный разговор с А.Т. Долгополовым изложил Е.И. Пугачев на допросе 4—14 ноября 1774 г. (док. № 3).

121. Речь идет о поражении карательного корпуса генерал-майора В.А. Кара в боях с войском Е.И. Пугачева под Оренбургом 7—9 ноября 1773 г. (см. прим. 256 к док. № 1).

122. Шванвич (Шванович) Михаил Александрович (подробнее о нем см. прим. 259 к док. № 1).

123. Речь идет о протоколе показаний М.А. Шванвича на допросе в Оренбургской секретной комиссии 17 мая 1774 г. (Пугачевщина. М.—Л., 1931. Т. 3. С. 207—215).

124. Шигаев Максим Григорьевич (см. о нем прим. 126 к док. № 1).

125. Речь идет о Государственной Военной коллегии Е.И. Пугачева (см. прим. 283 к док. № 1).

126. Имеется в виду составленный М.А. Шванвичем на немецком языке именной указ Е.И. Пугачева оренбургскому губернатору И.А. Рейнсдорпу от 19 декабря 1773 г. (см. прим. 262 к док. № 1, а также: Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. Источниковедческое исследование. М., 1980. С. 88—91).

127. М.А. Шванвич отрицал то, что он скреплял манифесты и указы Е.И. Пугачева латинской подписью имени «Петра III». Сопоставление графики немецких рукописей Шванвича с латинскими подписями указов и манифестов Пугачева показало, что подписи эти сделаны не Шванвичем.

128. Горшков Максим Данилович, секретарь Е.И. Пугачева и повстанческой Военной коллегии (см. о нем прим. 228 к док. № 1).

129. Думным дьяком Военной коллегии был не М.Д. Горшков, а Иван Яковлевич Почиталин (см. о нем прим. 155 к док № 1).

130. М.А. Шванвич показал на допросе, что кроме упомянутого выше указа от 19 декабря 1773 г., он «более у Пугачева писем никаких не писал» (Пугачевщина. Т. 3. С. 213). Нет упоминаний об этом и в протоколах показаний пугачевских секретарей М.Д. Горшкова и И.Я. Почиталина.

131. Очные ставки М.Д. Горшкова с Е.И. Пугачевым и с М.А. Шванвичем не проводились.

132. «...Разбит вторично... под Сакмарою» — здесь Е.И. Пугачев говорит о поражении своего войска в битве против карательного корпуса генерал-майора П.М. Голицына под Сакмарским городком 1 апреля 1774 г. (см. прим. 363—366 к док № 1).

133. Речь идет о прапорщике гарнизона Карагайской крепости Гавриле Аникеевиче Вавилове, который 13 мая 1774 г. сдал крепость войску Е.И. Пугачева (см. прим. 386 к док. № 1).

134. Имеется в виду поражение войска Е.И. Пугачева в битве против карательного корпуса генерал-поручика И.А. Деколонга под Троицкой крепостью 21 мая 1774 г. (см. прим. 390 к док № 1).

135. Речь идет о взятии пригорода Осы войском Е.И. Пугачева 21 июня 1774 г. (см. прим. 408 к док. № 1).

136. Секунд-майор Федор Васильевич Скрипицын (см. о нем прим. 407 к док. № 1).

137. Капитан Сергей Максимович Смирнов (1740—1774), офицер казанского гарнизона, был в составе отряда майора Ф.В. Скрипицына, сдавшего 21 мая 1774 г. пригород Осу войску Е.И. Пугачева; будучи изобличен в измене, Смирнов вместе со Скрипицыным казнен 21 июня под Осой (см. прим. 412 к док. № 1).

138. Подпоручик Федор Дмитриевич Минеев (см. о нем прим. 410 к док. № 1).

139. В Бугульме располагался Томский пехотный полк во главе с полковником Н.Н. Кожиным. Имеются различные свидетельства о документах, захваченных при аресте Ф.В. Скрипицына, С.М. Смирнова и их сообщников (см. прим. 411 к док. № 1).

140. Имеется в виду протокол показаний Ф.Д. Минеева на допросе в Казанской секретной комиссии в июле 1774 г. (опубл.: Пушкин А.С. Полн. собр. соч. Л., 1940. Т. 9. Кн. 2. С. 701—704).

141. Речь идет о Федоре Агафоновиче Неустроеве, крестьянине Ливенского уезда, отставном солдате, служившем в июле—августе 1774 г. в войске Е.И. Пугачева. После поражения Пугачева в битве под Черным Яром (25.VIII.1774) Неустроев бежал на Украину, но вскоре был схвачен, содержался под следствием в Краснокутске и в Харькове, где, замученный при допросах истязаниями и пытками, вынужден был пойти на вымышленные показания о том, будто он, Неустроев, и шестеро других повстанцев были посланы Пугачевым в селения Воронежской губернии и Украины с указами к проживавшим там отставным офицерам (в том числе и к поручику А.М. Гриневу) с тем, чтобы они уговаривали крестьян к поддержке Пугачева и отправляли добровольцев в указанные им пункты Нижнего Поволжья. Неустроев умер в харьковском остроге 24 сентября 1774 г. Когда при допросе в Симбирске П.С. Потемкин ознакомил Е.И. Пугачева с показаниями Неустроева, то он, Пугачев, зная, что эти показания (в том числе и в отношении посылки указа к Гриневу) вымышлены, тем не менее счел возможным признать их за достоверные, чтобы этим признанием оградить себя от дальнейших расспросов и истязаний.

142. Гринев Алексей Матвеевич, отставной поручик, помещик Старооскольского уезда. 27 сентября 1774 г. Гринев был арестован по оговору Ф.А. Неустроева, доставлен в Харьков, где на допросе в губернской канцелярии решительно отвергал выдвинутое против него обвинение в получении указа от Е.И. Пугачева (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 381—381 об.). Аналогичные показания Гринев дал и на допросе в Москве, в Тайной экспедиции Сената 28 ноября 1774 г. (там же. Л. 437—439 об.). 12 января 1775 г. Гринев был освобожден с выдачей оправдательного паспорта.

143. Речь идет о протоколе показаний Ф.А. Неустроева на допросе в Украинской Слободской губернской канцелярии 18 сентября 1774 г. (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 378—380).

144. Имеется в виду протокол показаний Ф.А. Неустроева на допросе в канцелярии Краснокутского комиссариатства 17 сентября 1774 г. (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 512. Ч. 1. Л. 375—377 об.).

145. Утром 21 августа 1774 г. войско Е.И. Пугачева пыталось атаковать Царицын, но, будучи остановлено огнем неприятельской артиллерии, отошло от города и направилось на юг, к Черному Яру (см. прим. 463—466 к док. № 1).

146. Речь идет о сражении войска Е.И. Пугачева против корпуса полковника И.И. Михельсона у Солениковой ватаги под Черным Яром 25 августа 1774 г., где повстанцы потерпели полное поражение (см. прим. 475 к док. № 1).

147. Вечером 25 августа 1774 г. Е.И. Пугачев с остатками своего войска переправился на левый берег Волги в 20 верстах выше Черного Яра (см. прим. 476 к док. № 1).

148. Здесь речь идет не о рядовых яицких казаках-повстанцах, находившихся в конце августа — начале сентября 1774 г. в заволжской степи с Е.И. Пугачевым, а о главарях противопугачевского заговора И.А. Творогове, Ф.Ф. Чумакове, И.П. Федулеве и других (см. прим. 484 к док. № 1).

149. К настоящему времени известны данные о 165 указах и манифестах Е.И. Пугачева (см.: Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. Источниковедческое исследование. М., 1980).

150. Филиппов Семен, крестьянин Мечетной слободы, подавший 17 декабря 1772 г. донос на Е.И. Пугачева (см. прим. 58 к док. № 1).

151. Речь идет о доношении Малыковской управительской канцелярии в Симбирскую провинциальную канцелярию от 19 декабря 1772 г. об аресте и допросе Е.И. Пугачева (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 414. Л. 197 и об.).

152. Пьянов Денис Степанович, отставной казак, в доме у которого в Яицком городке останавливался Е.И. Пугачев в ноябре 1772 г. (см. прим. 59 к док. № 1).

153. См. протоколы показаний Е.И. Пугачева на допросе 18 декабря 1772 г. в Малыковской управительской Канцелярии и 6 января 1773 г. в Казанской губернской канцелярии (приложения II и III).

154. Эта часть вопроса сформулирована генералом П.С. Потемкиным на основе показания И.Н. Зарубина на допросе в Казанской секретной комиссии в сентябре 1774 г., где Зарубин говорил, что яицкие казаки, узнав о гостившем у Д.С. Пьянова в ноябре 1772 г. «Петре III», который обещал возвратиться в Яицкий городок весной 1773 г., ждали его приезда, «все уже о том думали и дожидались весны; где не сойдемся, говорили войсковые все: «Вот будет государь!» И, как приедет, готовились ево принять» (Пугачевщина. Т. 2. С. 128—129).

155. Вторая часть вопроса генерала П.С. Потемкина, начинающаяся словами: «И когда открыл ты прямое звание свое, Емельки Пугачева», — построена на использовании показания И.Н. Зарубина на допросе в Казанской секретной комиссии в сентябре 1774 г. Зарубин говорил, что будучи с «Петром III» в начале сентября 1773 г. в лагере у речки Усихи, он заявил новоявленному «императору», что тот в действительности донской казак Емельян Пугачев, и Зарубин знает об этом со слов Д.К. Караваева. После этого «Петр III» признался в том, что он и действительно донской казак Пугачев (Пугачевщина. Т. 2. С. 131).

156. «Чика» — Зарубин Иван Никифорович (см. о нем прим. 127 к док. № 1).

157. Караваев Денис Константинович (см. о нем прим. 114 к док. № 1).

158. Внося этот вопрос в протокол дознания, генерал П.С. Потемкин опирался на свидетельство яицкого казака Еремея Косицына, который в сентябре 1774 г. рассказывал в Яицком городке гвардии капитан-поручику С.И. Маврину, а потом и в Казани Потемкину, что он, Косицын, слышал от некоего донского казачьего сотника Федорова, будто Пугачев, «находясь в последнюю войну с Турцией в Крымуlololo, называл себя крестным сыном императора Петра Первого» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 662. Л. 61—62 об.).

159. В 1770 г. Е.И. Пугачев участвовал в осаде крепости Бендеры, которая была взята русскими войсками 16 сентября 1770 г.

160. Показание несуразное, хотя бы уже потому, что Петр I умер в 1725 г., а Пугачев родился в 1742 г.

161. Косицын Еремей, яицкий казак, в январе—апреле 1774 г. оборонял в Яицком городке крепость, блокированную повстанцами, в одном из боев получил тяжелую рану; в сентябре 1774 г. послан с донесениями гвардии капитан-поручика С.И. Маврина в Казань к генералу П.С. Потемкину.

162. Софья — речь идет о первой жене Е.И. Пугачева — Софье Дмитриевне Пугачевой (см. о ней прим. 10 к док. № 1).

163. Сопоставление показаний Е. Косицына с протоколом допроса С.Д. Пугачевой и материалами Донской войсковой канцелярии не проводилось. Такого рода дознание советовал провести гвардии капитан-поручик С.И. Маврин в письме к генералу П.С. Потемкину от 11 сентября 1774 г. (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 662. Л. 61—62 об.).

164. Кутейников Ефим Дмитриевич (см. о нем прим. 33 к док. № 1).

165. В черновике протокола допроса Е.И. Пугачева 16 сентября 1774 г. в Яицком городке сохранилось его показание: «Когда я, чтоб, будучи в армии, назывался государя Петра Первого крестным сыном, — о том мне никогда и в разум не приходило, и сие на него выдумано» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 663. Л. 3 об.).

166. Худяков Лукьян Иванович (см. о нем прим. 42 к док. № 1).

167. Худяков Прокофий Лукьянович.

168. Коровка Осип Иванович (см. о нем прим. 45 к док. № 1).

169. Алексеев Петр, копиист Малыковской управительской канцелярии, который вел протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 18 декабря 1772 г. в Малыковке (см. приложение II).

170. «...не писал настоящаго допроса» — в данном случае генерал П.С. Потемкин имел в виду то, что копиист П. Алексеев при допросе Е.И. Пугачева 18декабря 1772 г. будто бы не внес в протокол наиболее важного показания подследственного о том, что он называл себя «Петром III». Это и дало Потемкину основание заподозрить Алексеева в сокрытии части показаний Пугачева при оформлении протокола.

171. Речь идет о рыбе, закупленной Е.И. Пугачевым в Яицком городке и Мечетной слободе и привезенной на продажу в Малыковку. В беседе с В.И. Поповым (см. о нем выше, прим. 62) Пугачев говорил, что малыковский копиист П. Алексеев поживился не только четырьмя возами рыбы, но и отобрал у него при обыске большую сумму денег.

172. Здесь имеется в виду показание Е.И. Пугачева на допросе в Симбирске относительно того, что он, Пугачев, будучи в ноябре 1772 г. в Яицком городке, назвался Д.С. Пьянову «Петром III» (см. прим. 59 к данному документу).

173. Пояснение генерала П.С. Потемкина относительно того, что управитель Малыковской дворцовой волости А.С. Позняков «убит», — ошибочно. В действительности Позняков здравствовал в то время и, находясь в отставке, жил в Малыковке; в ноябре 1774 г. он был отправлен в Москву, где на допросе в Тайной экспедиции Сената дал показания о следствии над Пугачевым в 1772 г.

174. Копиист П. Алексеев умер 13 декабря 1773 г. (рапорт Малыковской управительской канцелярии Г.Р. Державину от 27 июля 1774 г.) (ЦГАДА. Ф. 349. Д. 7252. Л. 30).

175. Кандалинцев Алексей, крестьянин села Сарсасы, в доме у которого скрывался Е.И. Пугачев летом 1773 г. и с которым в конце июля приехал к Яицкому городку (см. прим. 99 к док. № 1).

176. Речь идет о побеге Е.И. Пугачева с П.П. Дружининым из Казани 29 мая 1773 г.

177. Е.И. Пугачев жил в доме у А. Кандалинцева со второй недели июня по середину июля 1773 г.

178. Имеется в виду поражение отряда пугачевского атамана А.А. Овчинникова в бою против карательного корпуса генерала П.Д. Мансурова 15 апреля 1774 г. (см. прим. 379 к док. № 1).

179. Мансуров Павел Дмитриевич (см. о нем прим. 380 к док. № 1).

180. Мамаев Иван Васильевич, уроженец Москвы, канцелярист, служил писарем в армейских полках. В ноябре 1772 г. совершил побег, был схвачен и заключен в саратовский острог; в апреле 1773 г. был переведен в Казань, где содержался в тюремном остроге вместе с Е.И. Пугачевым (см. прим. 80 к док. № 1). В августе 1773 г. Мамаева отправили этапным порядком в Москву, но с дороги он бежал, в ноябре месяце явился в Яицкий городок к подполковнику И.Д. Симонову, назвавшись беглым солдатом Петром Богомоловым, был определен в гарнизонную команду. С января по март 1774 г. находился во внутренней крепости Яицкого городка, осажденной повстанцами; 23 марта бежал из крепости, служил писарем в войсковой канцелярии пугачевского атамана Н.А. Каргина, но накануне вступления в Яицкий городок карательного корпуса генерала П.Д. Мансурова бежал в заволжскую степь. В конце апреля 1774 г. Мамаев был схвачен и доставлен в Саратов, где на одном из допросов, когда его стали «сечь батоги», он, «не стерпя побой», дал показания самого фантастического свойства как о себе самом, так и о Пугачеве. Он сообщил, в частности, что будто бы с первых дней восстания он служил тайным кабинет-секретарем у Пугачева, составлял все его манифесты, указы и воззвания, через него же, Мамаева, будто бы шла переписка Пугачева с раскольниками в Москве и других местах (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 460. Л. 41—49 об.). В конце мая — начале июня 1774 г. следствие по делу Мамаева вели секретные комиссии в Казани и в Оренбурге (там же. Л. 123—129, 131—146), где он отказался от ряда прежних своих измышлений и сообщил достоверные автобиографические данные. 7 июля 1774 г. Тайная экспедиция Сената определила: сослать Мамаева на каторгу в Таганрог «в тяжкую работу вечно, где содержать его во всю жизнь в оковах».

181. Речь идет о показании И.В. Мамаева на допросе в Саратове 3 мая 1774 г. (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 460. Л. 41—49 об.).

182. Кожевников Петр, добрянский купец, раскольник (см. о нем выше, прим. 50).

183. Показание недостоверное. Никаких обещаний Е.И. Пугачеву относительно приглашения «всякого рода староверов» к «вспоможению» ему П. Кожевников не давал (см. выше, прим. 50 и 53).

184. Е.И. Пугачев, видимо, запамятовал, что И.В. Мамаев в апреле-мае 1773 г. находился вместе с ним в заключении в тюремном остроге в Казани.

185. Огородников Александр Иванович, казанский купец. 12 июля 1774 г., при взятии Казани войском Е.И. Пугачева, Огородников с сотнями других казанцев был выведен в повстанческий лагерь к селу Царицыну, а оттуда ушел с пугачевцами в село Сухая Река, после поражения Пугачева в битве 15 июля возвратился в Казань. В сентябре 1774 г. Огородников был привлечен к следствию по делу И.С. Аристова (см. о нем ниже, прим. 187), который вымышленно обвинил архиепископа казанского и Свияжского Вениамина и его служителей в поднесении денежного подарка Пугачеву. На допросе в Казанской секретной комиссии, где Огородникова «секли жестоко в кольцах плетьми», он показал, что подарок Пугачеву передал будто бы дьякон С.Ф. Львов, библиотекарь Вениамина (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 468. Л. 89—90). На допросе в Тайной экспедиции Сената 3 января 1775 г. Огородников отказался от прежних своих показаний на Вениамина и Львова (там же. Л. 110—115). Определением Тайной экспедиции Сената от 27 января 1775 г. Огородников был приговорен к пожизненной солдатской службе в Лифляндской дивизии.

186. Аристов Илья Степанович, костромской дворянин, с 1746 г. служил в армии, сержант. В ноябре 1773 г. Аристов бежал из полка, в начале марта 1774 г. задержан на Дону, где разглашал слухи о появлении войска Е.И. Пугачева под Казанью, находился под следствием в Донской войсковой канцелярии, а затем и в Казанской секретной комиссии. 12 июля 1774 г., при взятии Казани повстанческим войском, Аристов был освобожден из тюрьмы, доставлен в ставку Пугачева и определен в один из его полков. После переправы повстанцев на правый берег Волги Аристов, отделившись от Пугачева, поехал с семью повстанцами к Нижнему Новгороду, по пути туда, назвавшись полковником «Петра III», поднял восстание крестьян сел Семьяны и Воротынец, а оттуда направился в приволжское село Фокино, где и был схвачен карательной командой. На допросах в Нижегородской губернской канцелярии Аристов, не выдержав жестоких истязаний, вынужден был пойти на измышления, заявив, что в ставку Пугачева под Казанью явился будто бы некий семинарист, посланный от архиепископа Вениамина, и вручил Пугачеву «вязаной кошелек з золотыми деньгами, по примечанию тысяч до трех» (Пугачевщина. Т. 2. С. 356—360). Следствие по делу Аристова, острием своим направленное против архиепископа Вениамина, пристрастно нагнетаемое неумеренным рвением генерала П.С. Потемкина, породило серию вымышленных показаний других привлеченных к дознанию лиц — купца А. Огородникова, дьякона А. Ионина, библиотекаря С.Ф. Львова. Пока шло следствие, архиепископ Вениамин был подвергнут домашнему аресту. Но в декабре 1774 г. выяснилось, что показания Аристова и других подследственных были вымышлены. Архиепископ Вениамин был полностью оправдан, и Синод, отмечая его заслуги в противопугачевской агитации, произвел его в сан митрополита. Доставленные в Москву Аристов, Огородников, Львов и Ионин на допросах в Тайной экспедиции Сената отказались от прежних своих показаний. По определению Тайной экспедиции Сената от 27 января 1775 г. Львов и Ионин были освобождены из заключения, Огородников приговорен к пожизненной солдатской службе в Прибалтике, а Аристов наказан кнутом и сослан на пожизненные каторжные работы в Балтийский порт (ныне г. Палдиски в Эстонии), где его и предписывалось «вечно содержать скованного» кандалами.

187. Речь идет о ставке Е.И. Пугачева у села Царицына под Казанью 12 июля 1774 г.

188. Игумен Филарет (см. о нем прим. 56 к док. № 1) с 8 января 1774 г. содержался в тюрьме при Казанской секретной комиссии, откуда был освобожден повстанцами при взятии Казани 12 июля 1774 г., доставлен в ставку Пугачева, беседовал с ним, а несколько дней спустя скрылся.

189. Щолоков (Щолохов) Василий Федорович (см. о нем выше, прим. 85).

190. Речь идет о показании И.С. Аристова, данном им на допросе в Нижегородской губернской канцелярии 25 июля 1774 г. (Пугачевщина. Т. 2. С. 359—360).

191. Ульянов Илья Иванович (1744 — не ранее 1775), яицкий казак, участник восстания 1772 г. на Яике, примкнул к Е.И. Пугачеву в ноябре 1774 г. В конце этого месяца отправлен с И.Н. Зарубиным на Воскресенский завод для налаживания производства артиллерийских орудий и снарядов; некоторое время спустя Зарубин и Ульянов, получив новое задание от Пугачева, обосновались под Уфой, где взяли на себя руководство повстанческими отрядами. Ульянов был захвачен карателями 28 марта 1774 г., содержался под следствием в Казани и в Москве. По определению Сената от 10 января 1775 г. Ульянов был бит плетьми, заклеймен и сослан на пожизненные каторжные работы в Балтийский порт (ныне г. Палдиски в Эстонии).

192. Имеется в виду Ульянов Иван Иванович, яицкий казак, один из предводителей восстания 1772 г. на Яике, походный атаман восставших; после подавления восстания содержался в следственной комиссии в Оренбурге. По приговору Военной коллегии от марта 1773 г. Ульянов был бит кнутом, заклеймен и сослан на пожизненные каторжные работы в Сибирь, на Нерчинские заводы.

193. Генерал П.С. Потемкин сформулировал 12-й вопрос, опираясь на показания И.Н. Зарубина и И.И. Ульянова, данные ими на очной ставке в Казанской секретной комиссии в сентябре 1774 г. Зарубин показал, что «Пугачев называл Ульянова племянником, и о том Ульянов сам ему, Зарубину, сказывал». Ульянов подтвердил это и добавил, что «Пугачев действительно племянником его называл, но он [Ульянов], не смел у него спросить — с чего он ево называет племянником, — а спросил у Почиталина, который ему ответствовал, что за двенатцать лет уже был некто, называющейся купцом, на Яике в бытность свою побратался с отцом Ульянова, дав ему золотой крест, и что еще тогда слух пронесся, якобы с Ульяновым побратался государь, но сей слух исчес» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 422. Л. 33, 34).

194. «Чика» — уличное прозвище И.Н. Зарубина, о котором здесь и идет речь.

195. «...Станичное и войсковое правительство» — имелись в виду Зимовейское станичное правление и Донская войсковая канцелярия.

196. Речь идет о донских казачьих полках, перешедших на сторону Е.И. Пугачева под Царицыном 21 августа 1774 г. (см. прим. 464, 467 и 468 к док. № 1).

197. Здесь говорится о сражении, происходившем 25 августа 1774 г. у Солениковой ватаги под Черным Яром, где карательный корпус полковника И.И. Михельсона разгромил войско Е.И. Пугачева (см. прим. 475 к док. № 1).

198. Речь идет об именном указе Е.И. Пугачева атаману и казакам Березовской станицы и всему Донскому войску от 15 августа 1774 г., посланном на Дон с волжскими казаками Антиповской станицы Иваном Черниковым и Кирсаном Тарасовым (Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 142—144).

199. В день взятия войском Е.И. Пугачева города Петровска (4 августа 1774 г.) на сторону повстанцев перешла команда из 60 донских казаков (см. прим. 441 к док № 1).

200. Утром 6 августа 1774 г. в предместье Саратова на сторону Е.И. Пугачева перешла команда из 80 волжских казаков (см. прим. 442 к док № 1).

201. В Саратове, взятом войском Е.И. Пугачева 6 августа 1774 г., на сторону повстанцев перешло до 300 саратовских казаков, из которых был сформирован полк, участвовавший в походе с Пугачевым в низовья Волги.

202. Речь идет о частях саратовского гарнизона (артиллерийская команда, гарнизонный батальон), перешедших на сторону Е.И. Пугачева при штурме его войсками Саратова 6 августа 1774 г. (см. прим. 446 к док. № 1).

203. Салманов Андрей Михайлович, саратовский дворянин, ветеран Русско-шведской войны 1741—1743 гг., Семилетней войны 1756—1762 гг. В 1774 г. командир гарнизонного батальона в Саратове, 6 августа 1774 г. при штурме Саратова повстанческим войском Салманов вместе со своим батальоном перешел на сторону Е.И. Пугачева. Салманов дал присягу на верную службу «Петру III», был назначен командиром полка саратовских гарнизонных солдат, в составе войска Пугачева проделал поход в низовья Волги, захвачен в плен карателями в битве у Солениковой ватаги 25 августа 1774 г., содержался под следствием в Царицыне. По определению Тайной экспедиции Сената от февраля 1775 г. Салманов был лишен дворянского достоинства и офицерского чина и сослан на поселение в Сибирь.

204. Перфильев Афанасий Петрович, пугачевский полковник (см. о нем прим. 426 к док № 1).

205. Речь идет о поражении войска Е.И. Пугачева в битве с карательным корпусом полковника И.И. Михельсона у Солениковой ватаги под Черным Яром 25 августа 1774 г. (см. прим. 475 к док № 1).

206. Баратаев Андрей Михайлович, князь, капитан, командир артиллерийской команды в Саратове, перешел со своими солдатами к Е.И. Пугачеву при взятии его войском Саратова 6 августа 1774 г.

207. Капитан А. Баратаев был убит под Камышином в ночь с 13 на 14 августа 1774 г.

208. Утром 12 августа 1774 г., когда повстанческое войско подошло к Камышину, к Е.И. Пугачеву явился хорунжий И. Попов с 50 волжскими казаками, а также сержант И.С. Абызов с депутацией горожан, в полдень Пугачев вступил в Камышин (см. прим. 449—451 к док. № 1).

209. Выступив 13 августа 1774 г. в поход к Царицыну, Е.И. Пугачев оставил казачью команду хорунжего И. Попова в Камышине, а 16 августа послал указ Попову с предписанием выступить с его командой из Камышина в станицу Дубовку. Два дня спустя, к Пугачеву в Дубовку прибыл Попов, но без своей команды, оставшейся в Камышине.

210. Войско Е.И. Пугачева вступило в Дубовку 17 августа 1774 г. (см. прим. 459 к док. № 1).

211. Персидский Иван Макарович, отставной волжский казак Дубовской станицы, старший брат войскового атамана В.М. Персидского.

212. Персидский Василий Макарович, атаман Волжского казачьего войска. Узнав о разгроме войском Е.И. Пугачева царицынского карательного корпуса в битве у реки Пролейки 16 августа 1774 г., В.М. Персидский вместе с некоторыми старшинами бежал в Царицын, поручив управление Дубовкой и казачьей командой старшине Григорию Полякову.

213. Выступив 19 августа 1774 г. из Дубовки к Царицыну, Е.И. Пугачев взял с собой до 250 волжских казаков, составивших Дубовский полк во главе с хорунжим А.Д. Толмачевым, произведенным тогда же в полковники. Дубовский казачий полк участвовал в боях 20—21 августа 1774 г. под Царицыном и в битве у Солениковой ватаги под Черным Яром 25 августа 1774 г.

214. Речь идет об уходе в январе 1771 г. из России в Джунгарию 170 тысяч калмыков во главе с ханом Убаши. Свидетельство Е.И. Пугачева о посылке указа этим калмыкам не находит подтверждения в документальных источниках.

215. Нуралы-хан, правитель Младшего казахского жуза (см. о нем прим. 166 к док. № 1). Е.И. Пугачев трижды обращался с указами к хану Нуралы, в сентябре и декабре 1773 г. и в марте 1774 г. (Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 32—35, 184—187, 204).

216. Дусали, султан Младшего казахского жуза. Е.И. Пугачев дважды посылал свои указы султану Дусали, в октябре и декабре 1773 г. (Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 55—56, 184—186).

217. Имеется в виду султан Саидали, находившийся в ставке Е.И. Пугачева с октября 1773 г. по март 1774 г.

218. «...до разбития его» — речь идет о поражении войска Е.И. Пугачева в битве 22 марта 1774 г. у Татищевой крепости.

219. По свидетельствам ряда источников, султан Саидали после поражения Е.И. Пугачева в битве 22 марта 1774 г. бежал в ставку своего отца султана Дусали.

220. Овчинников Андрей Афанасьевич, походный атаман яицких казаков-повстанцев (см. о нем прим. 181 к док. № 1). Овчинников был послан Е.И. Пугачевым из Яицкого городка в Гурьев 20 января 1774 г. и пять дней спустя вступил в него, взял штурмом городовой кремль и, забрав здесь порох, направился в обратный путь к Яицкому городку, куда и возвратился в первых числах февраля 1774 г. (см. прим. 312 и 314 к док. № 1).

221. Имеется в виду пугачевский атаман Гурьева городка Евдоким Струняшев, назначенный на этот пост А.А. Овчинниковым 27 января 1774 г. Струняшев управлял Гурьевым до конца апреля 1774 г., 1 мая он капитулировал со своей командой, сдав Гурьев карательному отряду подполковника Д.И. Кандаурова. 1 ноября 1774 г. Струняшев был допрошен в Яицкой комендантской канцелярии и отправлен в Казанскую секретную комиссию, откуда вскоре освобожден без наказания. В показаниях Струняшева не имеется упоминаний об указах Е.И. Пугачева, которые надлежало отправить в Астрахань, нет никаких сведений об этих указах и в других источниках.

222. Об указах Е.И. Пугачева в Астрахань см. выше, прим. 222.

223. Упоминаемое здесь письмо было ответным посланием на указ, посланный Е.И. Пугачевым 9 августа 1774 г. правителю волжских калмыков Цендену-Дарже с призывом присоединиться с калмыцкой конницей к «главной армии» «Петра III» (Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 252—253).

224. «Старший князь оных калмык» — правитель волжских калмыков Ценден-Даржа.

225. Посланцы Цендена-Даржи прибыли к Е.И. Пугачеву 14 августа 1774 г. в Антиповскую станицу.

226. Пустобаев Петр Алексеевич, пугачевский сотник (см. о нем прим. 479 к док. № 1).

227. П.А. Пустобаев вместе с переводчиком Идеркеем Баймековым были отправлены Е.И. Пугачевым 14 августа 1774 г. из Антиповской станицы на левый берег Волги, в ставку Цендена-Даржи с указом, предписывавшим правителю калмыков следовать на соединение с войском «Петра III», для чего ему надлежало переправиться с луговой на нагорную сторону Волги у Камышина, где были заготовлены переправочные средства и провиант. Одновременно повстанческая Военная коллегия отправила указ М. Молчанову, атаману Николаевской слободы (на левом берегу Волги против Камышина), об ограждении жителей слободы от притеснений со стороны калмыков, идущих на соединение с войском «Петра III» (Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 140—142).

228. 9 Ценден-Даржа с трехтысячным отрядом калмыцкой конницы пришел в ставку Е.И. Пугачева к Дубовке 19 августа 1774 г. (см. прим. 460 к док. № 1).

229. О приеме и награждении Е.И. Пугачевым Цендена-Даржи, его старшин и рядовых калмыков см. прим. 460 к док. № 1.

230. В составе войска Е.И. Пугачева калмыцкая конница участвовала в походе к Царицыну и в боях под этим городом, а 22 августа 1774 г., получив позволение Пугачева, Ценден-Даржа с большей частью калмыков возвратился в свои улусы (см. прим. 460 к док. № 1).

231. Речь идет о поражении войска Е.И. Пугачева в битве с карательным корпусом полковника И.И. Михельсона у Солениковой ватаги под Черным Яром 25 августа 1774 г. (см. прим. 475 к док. № 1).

232. О переправе Е.И. Пугачева с двумя сотнями повстанцев с правого на левый берег Волги вечером 25 августа 1774 г. (подробнее см. прим. 476 и 480 к док. № 1).

233. Горлов Трофим Иванович, яицкий казак, участник восстания 1772 г. на Яике, примкнул к Е.И. Пугачеву в сентябре 1773 г., служил в его войске хорунжим. В сентябре 1774 г. Горлов явился с повинной в Яицкий городок, находился под следствием в секретной комиссии. По определению Тайной экспедиции Сената от 14 марта 1775 г. приговорен к ссылке, отбывал это наказание на поселении в Тобольске.

234. Предложение об уходе к Каспийскому морю было подано Е.И. Пугачевым (см. прим. 482 к док. № 1).

235. «...Поворотиться к Волге» — этот совет был также подан Е.И. Пугачевым. Следуя этому плану, Пугачев повел отряд вверх по левобережью Волги и 1 сентября 1774 г. достиг Николаевской слободы, но там главари заговора, взяв командование над отрядом в свои руки, избрали путь на восток, в глубь заволжской степи, к рекам Узеням, где 8 сентября и арестовали Пугачева, а неделю спустя доставили его в Яицкий городок и выдали властям (см. прим. 484—486 к док. № 1).

236. «...некрасовским путем» — то есть следуя примеру атамана И.И. Некрасова, который в 1708 г. увел за собой донских казаков-булавинцев за Кубань (см. прим. 67 к док. № 1).

237. Вечером 14 сентября 1774 г. только что доставленный в Яицкий городок Пугачев, беседуя с гвардии капитан-поручиком С.И. Мавриным, сказал: «Что ж до намерений... итти в Москву и далее, — тут других видов не имел, как то, естли пройдет в Петербург, — там умереть славно, имея всегда в мыслях, что царем быть не мог, а когда не удастся того зделать, — то умереть на сражении: «Вить все-де я смерть заслужил, так похвальней быть со славою убиту!» (ЦГАДА. Ф. 6. Д. 489. Л. 68—70). Прошло три недели, и на заседании следственной комиссии в Симбирске 6 октября Пугачев, сломленный пристрастными допросами, психологическим нажимом следователей, истязаниями, произносит иные слова, кается в содеянном, говорит, что «угрызение сердце его никогда не покидало», что он будто бы имел «намерение пасть с чистым раскаянием пред милосердою государынею и самодержицею», и для того якобы он и звал яицких казаков в Москву, «говоря им, что естли его не примут на Москве за государя, то уже сам в руки отдастся». Далекие от истины, явно вымученные слова, как раз те, которые нужны были Потемкину и которые, несомненно, им подсказаны Пугачеву.

238. Веревкин Михаил Иванович (1732—1795), драматург, переводчик. В 1774—1775 гг. Веревкин служил в военно-походной канцелярии генерала П.И. Панина.