В этой главе мы посмотрим, из каких кирпичей-блоков составлена пирамида Салавата. Общее их количество учету не поддается, а посему проверим на крепость лишь несколько, что позволит судить о прочности всей конструкции.
«Мы сегодня пытаемся представить себе историческую фигуру нашего национального героя по скудным материалам — архивным документам, где каждая строка обливает грязью его имя», — пишет доктор филологических наук, профессор БГУ Мирас Идельбаев1.
Хорошо что 99% архивных документов хранится в Москве, а не то бы их давно почистили... Между тем в поисках подходящего материала салаватоведы, как аквалангисты, охотно погружаются в эту «грязь», следуя затем в мастерские, где обрабатывают находки, придавая им товарный вид. Не пропадет их славный труд — сбыт централизованный: трибуны, экраны, книги, газеты, никогда не знавшие альтернативы.
Сейчас мы посмотрим сеансы черной магии с последующим её разоблачением, т. е. — сравним поделки мастеров с оригиналами источников.
Итак, сражение между отрядом правительственных войск и отрядом Салавата Юлаева 22 сентября 1774 года.
«Сражение 22 сентября было долгим и трудным. Салаватовцы неоднократно атаковали неприятеля, но раз за разом интенсивный пушечный и ружейный огонь отбрасывал их на исходные позиции. Повстанцы понесли тяжелые потери — до 400 человек убитыми и вынуждены были отступить», — так описывает этот бой кандидат исторических наук И.М. Гвоздикова2.
«Второй бой произошел 22 сентября у д. Норкино (Нуркино). По признанию Рылеева, это было «прежестокое сражение». Повстанцы потеряли около 400 человек убитыми и вынуждены были отступить в окрестности Елдякской крепости» — кандидат исторических наук В.В. Сидоров3.
«Второе сражение носило упорный характер и продолжалось несколько часов. Салават потерял до 400 воинов и организованно отступил к Елдяцкой крепости», — доктор исторических наук Н.М. Кулбахтин4.
А теперь заглянем в «грязный» первоисточник: «Будучи ж в марше, сего ж 22 числа повстречавшим злодеем башкирцом Салаваткою имел прежестокое сражение, у котораго было злодейской толпы до трех тысяч человек. Но храбрами ея величества воинами все были обращены в бег, и несколько сот человек в преследовании побито, и едва сам злодей Салаватка мог спастись: оставевши свою лошадь, бежал в болото. С нашей же стороны вреда никакова не было (выделено мной. — С.О.)», — пишет участник боя подполковник Рылеев5.
Вот так битва!
Из следующего документа можно узнать о количестве отряда Рылеева и его вооружении: «в пятистах человеках состоящим с двумя пушками». Здесь же сообщаются и потери противника: «побито до четырех сот человек»6. Выше показано, как мастера приукрасили этот документ.
Заметьте — никто из трех ученых благоразумно не указал количественное соотношение сил, потому как, зная это, читатель бы мог воскликнуть: «А где же хваленый полководческий гений Салавата?!» Вместо этого нам рассказывают про «интенсивный огонь» — это из двух чугунных пушек-то? Хорошо, что не ураганный. Вряд ли пехота могла преследовать противника. Скорее всего, в этом принял участие верный присяге конный башкирский отряд, который присоединился к Рылееву накануне.
Другой бой Салавата (8 мая 1774 года) биографу видится так: «Как писал правительственный офицер своему командующему, пугачевцы, «не уважая нашу атаку, прямо пошли к нам на встречу, однако помощию Божиею, по немалом от них супротивлении» были отброшены»7.
Но офицер писал — «были обращены в бег». Орденоносный баталист, удачно поставив кавычки, закончила описание боя, чтобы не испортить картину. Ведь далее Михельсон сообщает о разгроме Салавата: «Из сих злодеев почти ни один, вскакавших в болото, спастись не смог, протчие, разсыпавшись по полю, были преследованы более семи верст»8.
Потери такие: со стороны Салавата Юлаева — более трехсот, со стороны правительственного отряда — 8 человек, из которых один башкир. Таков исход боя между 19-летним пугачевским полковником и царским подполковником. Правда, последний зарабатывал свое звание два десятка лет.
Звания ниже полковника у пугачевцев не котировались. Салават получил полковника за месяц, потом сам делал полковников. Ну, и так далее...9 Самые отчаянные полевые командиры обходились без посторонней помощи. Щедрый «мужицкий царь» успел одарить одного башкира званием фельдмаршала! Суворов, наверное, втайне ему завидовал: путь от генерала до фельдмаршала у Александра Васильевича займет четверть века.
Свой вклад в пирамиду великого полководца внесло Научное издательство «Башкирская энциклопедия», выпустив пособие для учителей «Рожденный из пламени и света» (Уфа, 2003). Чему в нем учат? Цитирую: «Салават был самым молодым полковником повстанческой армии, участвовал в 22 сражениях и не знал поражений».
Кстати, о детях — они не заброшены.
К юбилею национального героя был приурочен республиканский конкурс детского творчества «Дети Башкортостана — Салавату Юлаеву» (стихи, сочинения, рисунки и т. д.). Поголовным энтузиазмом были охвачены все: от детского сада до старших классов школы. Собрано 750 работ! Названия тех, которые были отмечены жюри, пробивают на слезу ностальгии: «Салават наш герой, смело он ходит в бой», «Наш Салават», «Салават в моей жизни», «Мы с тобой Салават», «Душа Салавата помогает нам жить».
От одной картины, посвященной Салавату, я, завороженный, долго не мог отвести взгляда. Незабываемый профиль: тот же высокий лоб, та же бородка... только фигура Шварценеггера. Полотно «Непокоренная воля» (художник Р.У. Ишбулатов) было написано в 1966 году. Живописец был явно востребован и так набил руку на вожде мирового пролетариата, что вместо сподвижника Пугачева ему вновь явился Ильич! В лисьей шапке и цепями на мощных руках... Не анекдот — обложка школьного учебника для 7-го класса по культуре Башкортостана (изд. 2002). Не удивляйтесь, если ваше чадо будет путать вождей.
Сидя в Уфе под стражей, Салават, добыв бумагу и чернила, написал письмо на волю. Просил земляков не давать показаний против него, а если «что либо покажут, то и мы что знаем, — покажим же, и сим образом друг против друга будем ответствовать... ибо все их дела нам небезизвестны». Далее, чтобы повлиять на ход следствия, гордый Салават советует подкупить чиновника «хотя б и тысяча рублев потребно было, — в долг, но возьмите». Заканчивает он так: «И что в сим письме писано, старайся»10.
Письмо это никогда не вызывало сомнений в подлинности, но постоянно цитировались совсем другие слова. Судьба послания еще более интересна. На основе следственных документов можно восстановить эту детективную историю.
Салават, увидав из окна тюрьмы своего родственника, просит караульного передать ему письмо: якобы чтобы прислали деньги, харчи и рубашки. Солдат Чудинов, нарушая устав, передает это письмо указанному башкиру. Казалось бы, замысел удался — письмо в нужных руках!
Но этого оказалось мало...
Родственник, зная, что это письмо Салавата, предлагает доставить его другому человеку. Башкир Кучюков тоже отказывается от письма: ему некуда его положить... И все же родственник в последний момент засовывает это письмо в одежду жены спутника Кучюкова. А Кучюков, отъехав из Уфы, поступает следующим образом (я дословно процитирую его, потому как салаватоведы в этот кульминационный момент, начинают трюкачить): «И то письмо, не показывая никому, мною от той женки взято и присланному от капитана, стоящему в деревне Атаве, толмачу отдано»11.
Симпатий к сподвижнику Пугачева Кучюков явно не испытывал. Он не просто избавил жену своего спутника от письма — он, приложив усилие, доставил его «кому следует».
Получается такая неприглядная картина: башкиры, вместо того чтобы подраться за честь лично доставить письмо Салавата, и радостно лететь стрелою, оба от него отказались... В дураках остался русский солдат. Когда его начнут пытать: зачем ты это сделал, бедолага бесхитростно ответит — «з глупости».
Возникает крамольная мысль: а может Салават тогда не был столь великим?
Чтобы развеять наши сомнения, за дело берутся мастера: один зажимает сей факт в тиски, правит его напильником, другой придает нужную форму молотком, третий машет кувалдой. Каждый по-своему подгоняет архивную деталь под «народные представления».
Гвоздикова свое изделие преподносит так: будто бы Кучюков, испугавшись обыска (! — С.О.), это письмо «отдал командиру (? — С.О.) отряда»12. В другом случае она, отмахнувшись от досадных мелочей, или позабыв то, что выдумала ранее, уже заявляет: «Письмо было перехвачено караульным офицером»!13
Перехватить можно то, что несут не тебе. Это — работа напильника.
Мирасу Идельбаеву, написавшему историко-документальное эссе «Сын Юлая, Салават», настолько понравилась идея с обыском, в какой-то мере оправдывающая Кучюкова, что он развил ее далее. Не вставь он «документальное», я бы и внимание не обратил — какой спрос с художника? Доктору наук явилась подвода башкира, которую солдаты уже обыскали (!) и, как бы опасаясь личного обыска, «Кучюков выдает сам письмо Салавата»14.
Сам выдает! — чтоб не шмонали... Что ж: звучит симпатичнее. Это будет молоток.
Посмотрим на то, что вышло из-под кувалды.
Газета «Республика Башкортостан» явно переусердствовала: «Чудинов испугался и письмо отдал своим командирам, таким образом оно сохранилось»15. Солдата, выполнившего просьбу Салавата, и пострадавшего за это, щедро оболгали сорокатысячным тиражом.
Даже Злобин не решился на такое, он в своем романе из этой щекотливой ситуации выкрутился следующим образом: «Сменившись с поста, Чудинов стал шарить в толпе башкирина в лисьей шапке, но тот куда-то пропал. Старый солдат хотел уже идти домой, как вдруг на крыльце магистрата увидел башкирскую лисью шапку и радостно кинулся к ней... На другой день Чудинова арестовали»16.
Одно слово — мастер! Арестовали, и все! К чему подробности?
Институт истории, языка и литературы Башкирского филиала Академии наук СССР еще в 1952 году переплюнул всех, выпустив упоминаемую ранее научно-популярную брошюру: «Преданные друзья оказывали Салавату помощь, передавая его письма на волю»17.
Отсутствие публичных оппонентов развращает не только политиков. Инга Гвоздикова, награжденная орденом Салавата Юлаева за добросовестный труд, уже не краснея, рассказывает: «Как свидетельствуют документы, Салавата прославили в восстании дела «столь громкие, что имя его, Салавата, в тамошних местах везде было слышно»18.
А вот и тот документ, на который она ссылается. Цитирую: «Салават, от произведения своего злодейства не отстал, а набрав подобных себе бездельников, чинил раззорении (выделено мной. — С.О.) столь громкие, что имя его, Салавата, в тамошних местах везде слышно было»19.
Это грубоватое изделие три десятка лет венчает пирамиду Салавата, как звезда новогоднюю елку. И по количеству цитирования — в книгах, статьях и речах — ему первое место среди прочих украшений. В 1997-м болванку изготовили 100 тысячным тиражом, и бьет она с тех пор по неокрепшим головам учащихся 9—11 классов (Хрестоматия по истории и культуре Башкортостана). Рекомендуется эта книга и студентам и учителям...
А мастерица, войдя во вкус, еще и поучает: «Переворачивать исторические события наизнанку — это значит вводить людей в заблуждение, это значит деморализовать общество»20.
Не переворачивайте перевернутое!
Ни одна пирамида не сложится без участия первого лица. В 1994 году отмечалось 240-летие Салавата Юлаева. Все как обычно: торжественное заседание в театре оперы и балета, доклад Муртазы Рахимова: «Имеется документальное подтверждение того, что он казнил своего джигита за то, что тот вместе с друзьями совершил глумление над церковью. Вот почему он пользовался непререкаемым авторитетом и доверием»21.
Льется трансляция с голубых экранов, гудят печатные станки: суров, но как справедлив Салават!
Вот только за десять прошедших лет упоминаемый президентом документ так нигде и не всплыл... Уж, не под подушкой ли?
Лапшу с ушей снял писатель Газим Шафиков: «В одной из легенд говорится о том, что Салават застрелил башкирского джигита за то, что он осквернил церковь и ее служителей. Писатель Степан Злобин, автор романа «Салават Юлаев», использовал эту легенду в своей книге»22.
Не знаю, перекрещивал ли пальцы Муртаза Губайдуллович, рассказывая байку, но в ней, как в капле воды, отражается всё официальное однообразие в изучении человека-легенды.
Примечания
1. Идельбаев М. Седло Салавата // Ватандаш. 2000. № 9. С. 73—74.
2. Гвоздикова И.М. Башкортостан накануне и в годы крестьянской войны под предводительством Е.И. Пугачева. Уфа, 1999. С. 441.
3. Сидоров В.В. Был героем Салават. С. 35.
4. Кулбахтин Н.М. Башкирские вожди Крестьянской войны 17731775 годов. С. 54.
5. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии. С. 231.
6. Там же. С. 404.
7. Гвоздикова И.М. Башкортостан накануне и в годы крестьянской войны под предводительством Е.И. Пугачева. С. 392.
8. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии. С. 140.
9. Всего таких башкирских «генералов и полковников» в период Крестьянской войны было 65 (список см.: Кулбахтин Н.М. Башкирские вожди Крестьянской войны 1773—1775 годов. С. 18—21).
10. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии. С. 332.
11. Там же. С. 323.
12. Гвоздикова И. Салават Юлаев: исследование документальных источников. С. 61.
13. Там же. С. 104.
14. Идельбаев М. Сын Юлая Салават. Уфа, 2004. С. 120.
15. Николенко И. «Не умер я, башкиры!» // Республика Башкортостан. 2004. 13 марта.
16. Злобин С. Салават Юлаев. С. 502.
17. Салават Юлаев: к 200-летию со дня рождения. Уфа, 1952. С. 27.
18. Гвоздикова И. Салават Юлаев: исторический портрет // Бельские просторы. 2004. № 5. С. 18.
19. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии. С. 307.
20. Уфимские ведомости. 2003. № 35.
21. Советская Башкирия. 1994. 21 июня.
22. Там же. 16 июня.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |