(ЛБ 91, лл. 224, 229—252 об.)
В учрежденную в Казане по высочайшему ее императорского величества именному указу секретную комиссию. От генерал-поручика, кавалера и нижегородского губернатора Ступишина
Каково ко мне сего числа при сообщении от преосвященного Антония епископа Нижегородского и Алатырского вложено присланное к его преосвященству епархии его города Саранска Петровского монастыря от архимандрита Александра о встрече им с прочими того города священно и церковно-служителями по устращиванию смертною казнию и пожаром известного государственного злодея и бунтовщика Пугачева на мосту реки Инзары со святым крестом, доношение оное к рассмотрению в оригинале прилагаю при сем.
Подписал Алексей Ступишин.
Августа 21 дня
1774 года.
Великому господину преосвященному Антонию епископу Нижегородскому и Алатырскому города Саранска Петровского монастыря архимандрита Александра покорнейшее доношение
Пред сим Саранской воеводской канцелярии господин воевода Василий Григорьев сын Протасьев и товарищ его Михайло Дмитрев сын Башмаков, секретарь Андрей Метальников, как видно, задолго уведомлены были о приходе в город Саранск государственного злодея и бунтовщика Пугачева, потому что оставя город без всякого защищения и обороны, прошедшего июля 26-го числа скрылся, на что смотря и прочие живущие в городе Саранске приказные служители и многие купцы скрылись же, а в городе хотя осталось немалое число граждан, но токмо безоружны. И того ж июля 26 числа после вечернего пения достоверное известие получил и я, нижайший, что злодей весьма близко приближился к городу, по которому нечаянному и ужасному полученному известию о таковом бесчеловечном злодее и бунтовщике, все стались быть в смертном отчаянии, потому что скрыться мне от такового случая куды не известно да и некогда, для того что город Саранск воровскими того злодея партиями стался окружен, а против оного злодея граждане без воевод и безоружны защитить себя причли не в состоянии, для чего и просили меня придти в соборную церковь. Итак, спустя мало времени, то есть 27 числа поутру, весьма рано из злодейской толпы приехало в город человек до тридцати или более вооруженных, и приказали мне и прочим того города священно и церковно-служителям того злодея и бунтовщика со святыми иконами и с звоном, а граждан с хлебом и солью встретить, уграживая, если того не учиним, то смертною казнию и пожаром обще все погибнем. И по таковым ужасным мне и прочим известиям, принужден я стался быть от граждан, а паче от того злодея посланных в защищение свое и состоящих жителей, выдти с животворящим крестом к мосту реки Инзары, и вышел. Тамо ожидал я со всеми от оттоль входящей в город злодейской толпы себе смертной погибели, для того что уже совершенно известно, что где его в таковых же беззащитных жительствах ни встречали, то тех жительств священников и всех они злодеи смерти предавали. Почему и я, не имев о прибытии их известия и никакового защищения, со всеми будучи пленным, противиться их злодейскому повелению не мог, при чем были го́рода Саранска священно и церковно-служители и сограждане; но оный государственный злодей и христиан губитель, в великой толпе приехав в город, не смотря на такое себя принятие, и встречающих и укрывающихся разными виды лишал жизни и его света из дворян и разных чинов многих до сущего младенца; и по таковым своим богопротивным и бесчеловечным действам оный супостат в такой всех привел страх и ужас, что всякой сын отечества, не имев себе ни от кого помощи и заступления ожидал смерти. А хотя я, нижайший, того злодея, как выше значит, убоявшись единственного себе смертного погубления, с прочими священно и церковно-служительми и согражданы и встретил, точию не почитаю его за такового, каковым он себя сам чрез свою толпу и сообщников своих разглашает, и преданности к прежнему его покорительству и услуг не чинил. А по долгу присяги своей в верности состою и пребуду до конца жизни моея всеподданнейший раб ее императорскому величеству всеавгустейшей моей монархине, всемилостивейшей государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице всероссийской, и наследнику ее императорского величества государю цесаревичу и великому князю Павлу Петровичу, и супруге его благоверной государыне и великой княгине Наталии Алексеевне, и о всем предписанном вашему архипастырству сим моим покорнейшим доношением представляю.
К сему доношению Александр архимандрит руку приложил.
Августа 12 дня
1774 года.
Саранского Петровского монастыря архимандрит Александр в комиссии 1774 года августа 23 числа, показал:
Минувшего июля 25 числа, как он ехал из загородного своего двора в монастырь к обедни и проезжал мимо Саранского магистрата: в то время вышед из оного присутствующие бургомистр Иван Степанов да ратман Василий Лукин сын Клоков и бывшие с ними еще Саранские купцы, коих имян пересказать он не упомнит, сказывали ему, что к городу их известный государственный злодей Пугачев с толпою своею приближается, и обще просили его, чтоб он с ними сходил к воеводе подполковнику Протасьеву и посоветовал о предосторожности города; почему он с ними пошел, застав воеводу в присутствии канцелярии, спрошен им был, за чем он пришел? на что ответствовал, что злодей вблизи их города находится, то, что нам будет делать? на то им воевода ответствовал, что ему защищаться нечем, ибо он хотя пушки в городе и имеет, да пороху нет; при чем ему и бывшим с ним купцам сказал, чтоб были все при своих местах, и я-де буду безотлучным в городе, с чем от него и пошли, но Александр поехал в монастырь, прочие ж купцы в магистрат; а на другой день поутру пришед к нему живущие в городе сотники, содержащие лантмилицию, имян их показать не может, сказывали ему, что злодеи город окружили, и живущего в городе отставного поручика Алексея Анисимова с детьми повесили, и что воевода из города со всеми домашними отлучился, просили его, как означенные сотники, так и магистратские судьи и лучшее купечество, чтоб он из города не отлучался, а они другого способа не находят, как встретить злодея, то чтоб и он был с ними; почему на другой день, то есть 27 числа июля, как купечество, так и он Александр с своими причетниками и от других церквей священники с церковниками, а имянно: его монастыря иеромонахи Гурий, Виктор, монах Виктор, иеродиакон Григорий, Саранского собора иерей Василий, диакон Иван Васильев, трех святителей Петр Козмин с диаконом,1 Успения богородицы, имени его не знает, и Иоанна Предтечи Иван Семенов, Иоанна Богослова, Семен, а чей сын не знает, Покрова богородицы Степан Васильев, Сошествия святого духа, Герасим, а чей сын не знает, Троицкой, Афанасий Васильев, вышед из города во облачении со крестами на имеющийся близь города мост, злодея встретили, который ко кресту приложился, и при том читан им был лже-составной злодейской манифест, со обольщением народа освобождением крестьян от податей и рекрутских поборов, и что они будут навсегда вольными; а после того велел им идти2 в соборную церковь, куда и сам за ними в город въехал; а по приходе их, как начали службу в соборе, тогда он прислал своего злодейского сообщника3 в олтарь к священнику совершающему службу, Василию, и приказал ему на ектениях4 упоминать себя именем государя Петра Феодоровича, а жену свою Устинью Петрову5 благоверною государынею императрицею, государя ж цесаревича и великого князя Павла Петровича наследником своим, и супругу его благоверную государыню великую княгиню Наталию Алексеевну; а государыню императрицу Екатерину Алексеевну упоминать не велел. Почему тот священник службу и продолжал со упоминанием на ектениях тех имян; пред окончанием же обедни прислал на собор денег тридцать рублей, которые они между собою разделили, в том числе и на его часть досталось три рубля; оные деньги взяв, он отдал священникам; по окончании ж обедни из церкви вышел и поехал в дом бывшего их воеводы Каменицкого к жене его вдове Авдотьи Семеновой дочери обедать, и вскоре прислал за ним, Александром, чтоб он со всеми бывшими с ним священниками был в дом к Каменицкой, куда они собравшись, пришли, и тут пили за здоровье его водку; а потом отпущены были, и он Александр пришел в свой монастырь, а прочие священники разошлись в свои домы. После того услышал он, что злодей вдову Каменицкую да магистратского подъячего Петра Васильева повесил на воротах, а купца Ивана Гурьева засек плетьми. Поутру ж на другой день прислал к нему в монастырь злодейского своего старшину, с тем, чтоб он к нему был. Почему он из монастыря в ставку его ходил, которая от города была в расстоянии с полверсты, и по приходе представлен был к нему, который спрашивал его, что за чем он к нему пришел; на сие он ответствовал: что пришел к вашему величеству поклон отдать, и после того из ставки своей вышел вон; а бывший при нем его злодейской сообщник яицкой козак,6 имени и отечества его не знает, говорил ему Александру, чтоб наутрее7 приготовил стол для государя, и потом его отпустили. А на другой день, как он Александр для него приготовил стол, то часу во втором за полдни злодей с сообщниками своими всего десятью человеками к нему приехал и у него обедал, и быв у него часа с два из монастыря выехал, а после того вскоре и прислал к нему на обитель денег пятьдесят рублей. А на третий день прислал к нему старшину, чтоб он приехал в собор8 для встречи и препровождения его из города, для чего он из монастыря и пошел, и по приходе к собору9 застал10 всех уже собранных градских священников и лучшее купечество, в том числе штатной роты прапорщика Степана Михайлова сына Шихмаметева, где обще они и дождались. А как увидели они, что злодей едет к собору, тогда он облачившись, вышел11 со крестом, и по приезде приказал прочесть указ о пожаловании помянутого прапорщика Шихмаметева полковником и воеводою Саранским, чтоб все они ему были послушны, и по прочтении оного из города выехал. Он Александр знал о кончине покойного государя Петра третьего;12 также и о нем злодее и изменнике Пугачеве из публикованных указов был известен, и никогда в сердце своем за государя его не признавал; но таковое ему почтение и повиновение делал13 из страху, боясь смерти. От роду ему 67 лет.
К сему допросу Александр архимандрит руку приложил.
Приписано:
По старости лет его, и сего наказания весьма довольно: лишить его сана. А поелику звание его бывшее обязывало его быть знающее14 простолюдина, то хотя и впал он в прегрешение, но душа его долженствует быть исполненна вечным угрызением, которое ему казнию по гроб его да будет. А из матернего милосердия ее императорского величества от телесного наказания свобождается; но послать указ в консисторию, чтоб его вечно определить в монастырскую работу.
* * *
Мнение.
Хотя его преподобие представляет, что бывший воевода в Саранске по просьбе граждан о спасении города не только не подал наставление к обороне оного, но и сам скрылся; а что15 самими гражданами принужден он был учинить злодею и самозванцу торжественное сретение, но сие его не оправдает. Чем боле кто ведает важность преступления, тем более наказуется. Кольми паче епископу, яко пастырю душ и церкви, который должен руководствовать сердцами народа и на которого были, так сказать, обращены всех очи, должен был явить собою пример великодушия и верности. Он ведал совершенно о кончине государя Петра III, ведал, что самозванец есть беглый казак и государственный злодей. И когда всякой верноподанный должен защищать право вашего императорского величества, яко истинной государыни и матери российского народа; когда мы в присяге своей обязуемся16 служить не щадя жизни; когда заклинаемся мы пред самим богом проливать кровь свою для славы и пользы отечества; то нет извинения человеку толь высокого сана поступить17 гнусно противу здравого разума и еще более противу присяги; когда принимая монашеский чин отрекся он от мира, то заклинался он отложить помысл о светском,18 но посвятил жизнь и душу единому создателю; в таких мыслях нет страха и простой смерти для монаха, а еще19 паче когда он жертвует жизнию за монархиню и отечество. Я мню,20 что если бы его преподобие во всем облачении своем вышед со крестом, обличил злодеев в преступлении их,21 то хотя бы не удержал стремления зверства, то посеял бы в сердцах народа отвращение к сему извергу. Но он будучи пастырь церкви, забыв страх божий, должную верность к вашему императорскому величеству и важность своего сана, — сам первый был предъявитель22 зла: и потому23 и божий закон и гражданский осуждает его на смерть. Но ведая величество души вашего императорского величества и беспримерное человеколюбие,24 дерзаю всеподданнейше представить: не благоволите ль из матерней милости даровать ему жизнь, под бременем лет приходящую уже к концу, оставить оную на угрызение его совести и на раскаяние пред всемогущим богом толь тяжкого преступления; а чтобы оное не оставалось25 без должного наказания, не соизволите ли ваше императорское величество высочайше повелеть публично снять с него сан и пред всем народом чрез три дни объявлять самому ему вину свою, принося молитвы при том вышнему о прощении его преступления, а потом определить в монастырь на вечное покаяние.
От преосвященного Антония епископа Нижегородского и Алатарского. В учрежденную в Казане по имянному ее императорского величества указу Секретную комиссию
Сего сентября 1 дня присланным в консисторию мою из Саранского духовного правления доношением представлено, что епархии моей, Саранскаго Петровского монастыря настоятель архимандрит Александр, минувшего августа 20 дня чрез нарочно присланного офицера с командою взят по секретному делу в Казань, а как полученным мною того ж сентября 1-го дня и от святейшего правительствующего синода указом повелено об оном архимандрите и Петровском монастыре учинить мне некоторые распоряжения, чего ради секретной комиссии сим сообщая, прошу, о показанном архимандрите подлинно ли он в реченную комиссию взят, и может ли он по прежнему остаться в том архимандрическом чине, меня уведомить.
Смиренный Антоний епископ Нижнего Новаграда и Алатаря.
Сентября 6 дня
1774 года.
Из учрежденной в Казане по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретной комиссии Антонию епископу Нижегородскому
№ 265.
На полученное от вашего преосвященства сообщение саранского Петровского монастыря архимандрита Александра комиссия чрез сие дает знать, что он находится здесь в комиссии, коего преступление донесено ее императорскому величеству всемилостивейшей государыне, на что комиссия и ожидает повеления. Сентября 13 дня 1774 года.
Указ ее императорского величества самодержицы всероссийския. Из святейшего правительствующего синода господину генерал-маиору Потемкину
Сего 1774 года сентября 10 дня Святейшему правительствующему синоду правящий обер-прокурорскую должность господин статский советник Акчюрин предложил врученной ему от господина действительного тайного советника генерал-прокурора и кавалера князя Александра Алексеевича Вяземского письменный допрос саранского Петровского монастыря архимандрита Александра, взятый у него в учрежденной в Казане Секретной комиссии, и присовокупленное к тому мнение ваше с таковым высочайшим ее императорского величества повелением, дабы святейший синод судя изображенные в помянутом архимандричьем допросе его преступления, не только решительный о нем приговор или сентенцию сделал, но тотчас оную и исполнить велел. И как в следствие сего высочайшего ее императорского величества повеления, Святейший правительствующий синод рассматривая вышеозначенный архимандрита Александра допрос, нашел, что он по собственному его признанию с прочим тамошним духовенством якобы по убеждению саранских купцов и за страх смертный известного государственного злодея и самозванца Пугачева нетокмо при въезде его в тот город, но и при выезде встречал и провожал во всем священном облачении и с крестным хождением, и злодейские его указы, касающиеся до всенародного возмущения, без малейшего прекословия слушал; а когда от злодея приказано было отправлявшему тогда в церкви литургию священнику воспоминать сего мерзкого изверга под имянем умершего императора Петра III, также и жены его, то он и сие равномерно допустил же без всякого должного в том супротивления, да после и сам у него злодея на квартире и в ставке был, а напоследок и у себя в монастыре с десятью его сообщниками угащевал, имяновав при том его императором и принимая от него на собор и на монастырь деньги двоекратно. То в рассуждении сих его архимандрита Александра толь важных государственных преступлений, которые еще и более увеличиваются тем, что он точно знавши о смерти императора Петра III ведал же, что Пугачев есть сущий злодей и изменник, а только имяни его похититель и самозванец; следовательно ему и никаких его приказаний, хотя бы и подлинно от него пострадать довелось, слушать и исполнять не надлежало, паче же долженствовал он по своей присяге не токмо сам к ее императорскому величеству, яко законной своей самодержице, нелицемерную верность сохранять и отечество защищать, но и прочих граждан, которые тогда без сумнения примеру его твердости подражать не упустили б, всячески к тому же увещевать и склонять, воображая себе, что когда помянутою присягою все верноподанные ее императорского величества раби всемогущему богу клялись и обязались за ее императорское величество в потребном, то есть подобном нынешнему важному случаю, живота своего не щадить и даже последнюю каплю крови пролить; то кольми паче ему архимандриту, таковый сан имеющему, и как главному в тамошнем месте духовному пастырю довлело более протчих, здравым своим рассудком и неустрашимостью во отвращение от явного государственного злодея и изменника предшествовать, нежели самому к нему прилепляясь о спасении только своей жизни заботиться, тем меньше, что когда уже при вступлении в монашество отрекся от сего мира и когда потому естественную смерть в ничто вменять должен, то напротив того страдальческая, а паче за свою законную монархиню, за любезное отечество и за поруганную злодеем Пугачевым церковь Христову, к сему достохвальному подвигу и поощрять его имели б, в несомненой надежде получения за то праведного на небесех воздаяния и сопричтения в лик мученический; но вместо того он, забыв весь страх божий и не взирая на ужасы грядущего осуждения, а предпочтя временную жизнь вечной, венец страдальчества ему готовившей, не токмо сам в погибельные сети впал, но и у своей паствы всю ревность ко испровержению богопротивных и мерзких злодея Пугачева предприятий отнял.
Приказали: что хотя за все вышеизображенные толь тяжкие государственные преступления и нарушение данной пред богом клятвы в непоколебимой к ее императорскому величеству нашей всемилостивейшей государыне верности надлежало его, бывшего архимандрита Александра, как сообщника тому ж злодею Пугачеву, по всем божеским правам во-первых и всенародно лишить архимандритского сана, священства и монашества, сняв при том с него всенародно ж священнические и монашеские одеяния и украшения. Но понеже подобные ему преступники и клятвонарушители из духовного чина обнародованными от святейшего синода 20 числа августа сего года увещаниями уже самого того часа, как кто в сии преступления впал, священства извергнуты, от церкви отлучены и преданы всем тем казням, какие закон сим злодеям определяет, следовательно и он Александр считается уже только простым монахом, то теперь одев его в простую монашескую одежду, вывесть на публичное место и в присутствии синодального члена преосвященного архиепископа Казанского и других духовных персон, тако ж и при собрании прочего народа, прочтя ему из содержания сего вышеизображенные его тяжкие преступления и заслуженное наказание, лишить и самого монашеского звания, и сняв с него оную одежду остричь на голове и бороде волосы, переименовать прежним его мирским имянем, и напоследок, яко злаго преступника одев в простое мужичье платье, отдать на светской суд во учрежденную в Казане Секретную коммисию. О чем для исполнения к синодальному члену преосвященному Вениамину архиепископу Казанскому, а для ведома и к преосвященному Антонию епископу Нижегородскому из святейшего синода указы посланы. И господину генерал-майору Потемкину о том ведать.
Обер-секретарь Аполлон Наумов.
Сентября 11 дня
1774 года.
Из учрежденной в Казане по всевысочайшему ее императорского величества указу секретной комиссии в Казанскую духовную консисторию
Препровождается при сем бывший саранского Петровского монастыря архимандрит Александр, ныне же расстрига Алексей Андреев, и которому в секретной коммисии решение учинено, и духовная консистория имеет определить его в монастырьскую работу вечно. Ноября 29 дня 1774 года.
* * *
Получено октября 13 ч.<исла> 1774 года. Святейшего правительствующего синода члена преосвященного Вениамина архиепископа Казанского и Свиажского. В учрежденную в Казане по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретную комиссию
В силу присланного ее императорского величества из святейшего правительствующего синода ко мне указа, содержащийся в оной комиссии, бывший в саранском Петровском монастыре архимандритом, ныне же монах Александр, за изображенные в том указе важные его преступления, в присутствии моем и при собрании духовенства, знатных светских персон и прочего народа сего октября 13 дня монашеского звания лишен, в знак чего острижены у него на голове и бороде волосы, и одет в простую мужичью одежду. А белеческое ему имя было, как он сам сказкою о том объявил, Алексей, по отечеству Андреев, который в силу оного ж Святейшего правительствующего синода указа на светской суд и препровождается при сем в оную Секретную комиссию. Октября 13 дня 1774 года.
Бениамин архиепископ Казанский.
В учрежденную в Казане по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретную комиссию из Казанской духовной консистории
Сего 1774 года ноября 29 дня присланный в духовную консисторию из оной Секретной комиссии бывший саранского Петровского монастыря архимандрит Александр, ныне же расстрига Алексей Андреев, по определению Святейшего правительствующего синода члена преосвященного Вениамина архиепископа Казанского и Свиажского и по содержанию того сообщения в монастырскую работу послан вечно в Спасоказанской Преображенской монастырь к настоятелю при указе. О чем оная Секретная комиссия да соблаговолит быть известна.
Димитрий протопоп Благовещенский.
Декабря 1774.
В учрежденную в Казани по всевысочайшему ее императорского величества имянному указу Секретную комиссию из Казанской духовной консистории
Сего сентября 3-го дня присланным ее императорского величества из святейшего правительствующего синода к синодальному члену преосвященному Вениамину архиепископу Казанскому и Свиажскому указом велено содержащегося во оной секретной комиссии саранского Петровского монастыря бывшего архимандрита Александра за изображенные в том указе толь тяжкие государственные его преступления и нарушение данной пред богом клятвы в непоколебимой ее императорскому величеству нашей всемилостивейшей государыне верности, одев в простую монашескую одежду, вывесть на публичное место и в присутствии его преосвященства и других духовных персон, тако ж и при собрании простого народа, прочтя ему те преступления и заслуженное наказание, лишить и самого монашеского звания и сняв с него оную одежду, остричь на голове и бороде волосы, переименовать прежним его мирским имянем, а напоследок, яко злаго преступника, одев в простое мужичье платье, отдать на светской суд во оную Секретную комиссию. И по силе оного ее императорского величества указа его преосвященство приказал: о присылке означенного монаха для вышеписанного с ним поступления и взятья от него о прежнем его мирском имени известия в духовную консисторию за надлежащим от оной Секретной комиссии караулом, за коим он и обратно отослан быть имеет. Во оную комиссию сообщить, о чем сие и послано. Наркисс игумен Кизический.
Секретарь Василий Простов.
Канцелярист Петр Васильев.
Октября 4 дня
1774 года.
Примечания
1. с диаконом, имени его не знает.
2. итти им.
3. злодейского полковника.
4. приказал ему службою.
5. Петровну.
6. сообщник козак.
7. чтобы он наутрее.
8. приехал к нему в собор.
9. в собор.
10. застав.
11. тогда они облачившись, вышли.
12. О кончине покойного государя Петра III он Алексеев знал.
13. повиновение в приезде его в Саранск делал.
14. знающее — форма сравнительной степени.
15. и что.
16. обещаемся.
17. поступать.
18. помысл светский.
19. и еще.
20. Мню.
21. в преступлениях их.
22. проявителем.
23. а потому.
24. милосердие.
25. не осталось.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |