К началу Крестьянской войны многонациональное население Башкортостана имело двухсотлетний опыт совместного проживания, совместного труда и борьбы. В ходе вольной крестьянской, а также правительственной, помещичьей и горнозаводской колонизации происходило хозяйственно-бытовое сближение народов разных национальностей и социальных категорий. Особенно наглядно это проявилось в середине XVIII в.: взаимодействие коренного населения с возрастающей народной миграцией русского крестьянства и выходцев из народов Поволжья, бежавших в надежде на облегчение от государственно-феодальной и помещичьей эксплуатации, «становится главным фактором хозяйственной и культурной жизни башкирского народа»1.
Абсолютное большинство населения Южного Урала составляли нечастновладельческие категории крестьянства, казаки, башкиры, мишари. Помещичье землевладение еще не получило широкого распространения. В роли непосредственного эксплуататора трудовых масс выступало само государство. Олицетворением крепостнического гнета были представители аппарата абсолютистского государства, армия больших и малых чиновников, начиная от губернатора и кончая служителями провинциальных и воеводских канцелярий и командирами воинских гарнизонов. Главной формой эксплуатации нечастновладельческого крестьянства, нерусских народов, казачества, было взимание централизованной ренты, представлявшей собой совокупность податей и прямых повинностей в пользу государства2.
Усиление позиций феодально-крепостнического государства в Башкирии особенно внятно проявилось в его земельной и финансовой политике. Насильственное отторжение огромных земельных территорий башкир было связано с возведением разветвленной системы крепостных линий, военных поселений. Хозяйственное освоение края сопровождалось крупным расхищением башкирских земель казной, помещиками и заводовладельцами. Феодальная рента постоянно росла. 60-е годы отмечены увеличением государственного податного гнета, распространяемого на все категории крестьянства и служилого сословия.
С расширением во второй половине века крепостной юрисдикции социально-политические условия жизни населения Башкирии также изменились к худшему. Деятельность Оренбургской экспедиции, учреждение Оренбургской губернии (1744 г.) породили большой чиновничье-бюрократический аппарат управления и суда. Многие автономные сферы жизнедеятельности населения оказались под контролем абсолютистского государства в лице его местных представителей. Политика правительства была всемерно направлена на ограничение юридических прав государственных крестьян, особенно из среды мусульманского и языческого населения, установление самых тесных рамок социально-политической и духовной жизни башкир и казачества. Мусульманское, языческое и русское старообрядческое население было откровенно недовольно правительственной вероисповедальной политикой.
Требовались государственного масштаба меры для разрешения больших и малых, старых и новых проблем общества и государства.
В первые же годы своего царствования Екатерина II возобновила работу, предпринятую еще императрицей Елизаветой Петровной по составлению общегосударственного свода законов — нового Уложения, призванного заменить собою Соборное Уложение 1649 года. 14 декабря 1766 г. вышел манифест Екатерины II о созыве Уложенной комиссии. В комиссию избирались депутаты различных сословий, которые должны были снабдить их своими наказами. Императрица призвала сообщить в наказах ей и правительству все «неправды и утеснения», которые испытывал народ, и «способы сохранения правосудия»3.
Императрица Екатерина II
Ученые уже давно описали Уложенную комиссию как характерное выражение политики «просвещенного абсолютизма». Созыв комиссии, представление избирателями наказов своим депутатам создавали «видимость надклассовости самодержавия, его заботы о нуждах всех сословий..., условия для применения социальной демагогии»4. К тому же более половины населения страны (помещичьи, дворцовые, экономические и вечноотданные заводам крестьяне) были лишены права избирать депутатов, подавать наказы.
Тем временем возможность впервые письменно изложить свои нужды и пожелания всколыхнула страну. В комиссию было избрано 573 депутата, 34 из них представляли интересы различных сословий Оренбургской губернии. Служилое население губернии (казаки, башкиры, мишари, служилые татары, калмыки) избрало самое большое количество депутатов — 15 человек. Государственным крестьянам разрешили выбрать 12 депутатов. От дворянства депутатские полномочия получили 4 человека, от купцов и торговых татар — 35.
Депутатам Яицкого казачьего войска старшинам И.К. Акутину, И. Анкудинову, Я.М. Колпакову и В.П. Тамбовцеву казаки вручили 2 наставления и Обращение войска в Сенат. Самостоятельные наказы передали им же илецкие и сакмарские казаки6.
Оренбургское казачье войско не выработало единого наказа. От казаков Уфимской провинции поехал с наказом писарь уфимских казаков П.И. Бурцов, от исетских казаков — казак Еткульской крепости Ф.П. Белоносов, от Оренбургского корпуса — сотник Т.И. Падуров, от казаков Яицкой и Сакмарской дистанций — сотник П.С. Хопренинов7.
Башкиры подготовили 2 наказа. Депутатом от населения Уфимской провинции был избран башкирский старшина Гайнинской вол. Осинской дороги Токтамыш Ижбулатов, от Исетской провинции — старшина Мякотинской, Шуранской и Сынгрянской вол. Базаргул Юнаев8.
Мишари Уфимской провинции передали свой наказ мурзе Абдулле Муслюмову Даушеву, а Исетской провинции — Абдулзялиля Максютову9.
Наказ башкир Уфимской провинции в Уложенную комиссию 1767 г. РГАДА. Ф. 342. Д. 109, х. XI. Л. 211
Служилые татары Ичкинских и Устьбагаряцких юрт Исетской провинции избрали депутатом муллу Альмухаммета Ибрагимова, а служилые татары совместно с частью мишарей Уфимской провинции — мишаря Сулеймана Мустафина10.
Ставропольское калмыцкое войско передало наказ своему депутату полковнику И.Н. Дербетеву11.
Государственные крестьяне избрали 12 депутатов. Наказ черносошных крестьян Исетской провинции был вручен крестьянину д. Сосновская Шадринского уезда А.Е. Манакову12. Наказ ясачных крестьян Уфимской провинции получил крестьянин д. Гарей Осинской дороги А. Стариков. Депутат ясачного населения Уфимской провинции писарь д. Кусдыково Казанской дороги Мухаметкарим Ибрагимов представил в комиссию 3 наказа. Депутату ясачных татар и чувашей Ставропольского уезда Т. Иванову так же вручили 3 наказа от жителей разных деревень13. Отдельно был составлен наказ от ясачных татар, проживавших по Ново-Московской дороге, и передан депутату Ибраю Таирову14.
Нужды новокрещенцев Уфимской провинции представлял татарин д. Тюбеляс Сибирской дороги И. Андреев (Бакай), Ставропольского уезда — К. Федоров15.
Депутатами однодворцев, отставных военнослужащих нижних чинов, живших по Оренбургской линии, были отставной вахмистр И. Акрыков, а от поселенных в Ставропольском уезде — Г. Давыдов и И. Ахтемиров. Они не привезли в Москву общего наказа, а передали 15 наказов, составленных жителями разных селений16.
Тептяри и бобыли Уфимской провинции получили право послать в комиссию одного депутата. Им стал мариец д. Бадряшбаш Осинской дороги Яким Бекбов, которому передали 10 отдельных челобитных.
Наказ башкир Исетской провинции в Уложенную комиссию 1767 г. РГАДА. Ф. 342. Д. 109, ч. XI. Л. 263
Тептяри, бобыли и ясачные татары Исетской провинции избрали общего депутата. Им стал писарь Мансур Ибрагимов, который и получил их наказ17.
Приписные к заводам Оренбургской губернии послали свои наказы от имени государственных крестьян по месту их постоянного жительства в Сибирской и Казанской губерниях.
Права избирать депутатов и участвовать в заседаниях Уложенной комиссии были лишены все помещичьи крестьяне, вечноотданные к заводам, дворцовые и экономические (бывшие архиерейские и монастырские) крестьяне губернии.
Немногочисленное купеческое сословие выбрало двух депутатов: А.М. Подъячева — от уфимских и табынских купцов и цеховых, И.Л. Коченева — от оренбургских купцов и цеховых. Они повезли по два наказа. Коченев выступал и как представитель Оренбургской пограничной таможни. Торговые сеитовские татары отправили со своим наказом Мансура Пулатаева18.
Привилегированное сословие — дворяне избрали трех депутатов: от Оренбурга — секунд-майора И. Толстого, Уфы — секунд-майора С.И. Аничкова, от дворян Уфимской провинции — секунд-майора Е.К. Тихановского. По Исетской провинции, где дворян насчитывалось 12 человек, губернатор решил «отдать в волю послать или не послать депутата». Благородные не устояли от соблазна иметь собственного представителя и выбрали депутатом губернского регистратора А.И. Мисаилова, служившего в провинциальной канцелярии19.
В наказах, написанных в Уложенную комиссию от имени большинства трудовых масс губернии, были изложены жалобы и требования законодательно защитить их интересы. Они содержали сведения о формах и размерах государственных повинностей населения, конкретные факты о произволе местной администрации, захвате помещиками и заводчиками башкирских, крестьянских, казачьих земель. Этот комплекс документов, включавший 56 наказов, был составлен в короткий срок — с конца января до начала июня 1767 г. Таким образом, он дает исследователю данные, сложившиеся одновременно, и становится ценным историческим источником, может быть, самым ценным в ряду свидетельств эпохи, позволяющих воссоздать картину жизни и действительного положения большинства жителей края в рассматриваемую годину.
Примечания
1. Кузеев Р.Г. Добровольное присоединение Башкирии к Русскому государству — поворотный пункт в истории края // Историческое значение добровольного присоединения Башкирии к Русскому государству. Уфа, 1982. С. 14.
2. Назаров В.Д., Рахматуллин М.А. Факторы и формы совместной борьбы народов России в Крестьянской войне под предводительством Е.И. Пугачева (к постановке проблемы) // Народы в Крестьянской войне 1773—1775 гг. Уфа, 1977. С. 35.
3. ПСЗ I. Т. XVII, № 12801.
4. Белявский М.Т. Крестьянский вопрос в России накануне восстания Е.И. Пугачева. М., 1965. С. 73.
5. Подсчитано по: РГАДА. Ф. 342. Д. 109, ч. XI; Сборник РИО. Т. 8; Белявский М.Т. Указ. соч. С. 355—370.
6. РГАДА. Ф. 342. Д. 109, ч. XI. Л. 84—104, 117—121, 125—150.
7. Там же. Л. 151—177.
8. Там же. Л. 211—233, 263—272.
9. Там же. Л. 197—200.
10. Там же. Л. 205—207, 234—236.
11. Белявский М.Т. Указ. соч. С. 363.
12. РГАДА. Ф. 342. Д. 242. Л. 5—8.
13. Там же. Д. 109, ч. XI. Л. 256—262, 309—310.
14. Там же. Л. 273—279.
15. Там же. Л. 283—291.
16. Там же. Л. 39—41, 48—50, 179—195, 280—282, 317—319.
17. Там же. Л. 208—210, 237—255.
18. Там же. Л. 17—38, 51—81.
19. Там же. Л. 1, 2—13, 42—50; ЦГИА РБ. Ф. 1. Оп. 1. Д. 3377. Л. 118—119.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |