«Капитанская дочка» — исторический роман Александра Пушкина, действие которого происходит во время восстания Емельяна Пугачева. Впервые был опубликован под видом записок покойного Петра Гринева, без указания имени автора, в 4-й книжке журнала «Современник», поступившей в продажу в последней декаде 1836 года.
Пушкин планировал написать исторический роман еще в 1820-е годы. Замысел повести о пугачевской эпохе во многом объясняется общественной ситуацией тех лет в России и в Европе. Революции 1830 года в Европе привели к падению Бурбонов во Франции и независимости Бельгии, восстание в Польше изрядно сотрясло Российскую империю и вызвало сочувствие во всем мире. В то же время по России прокатилась волна бунтов в военных поселениях, а также волнений и бунтов в связи эпидемией холеры. В обществе, в котором события Пугачевщины еще были живы в памяти многих современников, заговорили об угрозе новой крестьянской войны. Под влиянием общественных настроений одновременно с Пушкиным к пугачевской теме обратился юный Лермонтов в романе «Вадим».
В 1831 году Пушкин заявил о планах создания исторических трудов, в первую очередь — истории Петра Великого. Император Николай I благосклонно отнесся к планам поэта. Пушкин был принят на службу в Министерстве иностранных дел, ему разрешили работать в государственных архивах, и император в феврале 1832 года лично направил поэту сборник государственных актов Российской империи, содержащих значительный свод документов петровской эпохи. Но от темы Петра внимание поэта отвлек найденный среди прочих документов приговор Пугачеву и его сообщникам, среди которых называлась известная в свете фамилия — Шванвич.
В тексте приговора не приводилось никаких деталей преступления Шванвича, лишь фраза о том, что он «предпочел гнусную жизнь честной смерти». Летом 1832 года Пушкин намеревался сделать Михаила Шванвича героем романа, объединив его с отцом, который был изгнан из лейб-кампании после того, как разрубил палашом в трактирной ссоре щеку Алексея Орлова. Пушкин планировал описать именно предательство русского дворянина, а не нравственный подвиг. Автор хотел сделать акцент на личности Емельяна Пугачева, а заодно и показать мотивы офицера, нарушившего присягу и присоединившегося к бунту.
Среди других пугачевцев Пушкин обратил внимание на людей с примечательными зигзагами биографии. Яицкий сотник Перфильев был отправлен из Петербурга для того, чтобы убедить казаков выдать Пугачева правительству, а вместо этого стал его ближайшим соратником. Ржевский купец Долгополов долгое время водил за нос и правительство, и пугачевцев, пытаясь решить свои коммерческие проблемы. Первый план повести о дворянине-пугачевце появился в черновых записях Пушкина не позднее августа 1832 года: «Кулачный бой — Шванвичь — Перфильев — Перфильев, купец — Шванвичь за буйство сослан в деревню — встречает Перфильева».
По мнению ученого-пушкиниста Петруниной, следующим хронологически в очередности создания, стал план повести, поместивший Шванвича в поволжское имение. Главные события разворачиваются в 1774 году, когда восстание из пределов Яицкого войска и заводских районов Урала переместилось в крестьянское Поволжье, где вспыхнуло с новой силой. В этом плане уже намечены многие известные черты будущего романа: завязка «Метель — кабак — разбойник вожатый» соответствует построению сюжета в будущей второй главе романа; намеченный в плане эпизод с бунтом мужиков в деревне отца главного героя был реализован в «Пропущенной главе»; судьбу героя в финале плана решает императрица Екатерина. Однако и различия с будущим романом весьма значительны. Молодой Шванвич предстает здесь не связанным со службой, любовная линия не переплетена с драматическими обстоятельствами русского бунта — избранница Шванвича лишь сосватана за другого. Встреча с незнакомцем во время метели дает герою средства — шайку восставших для решения личных обстоятельств.
Эта романтическая фабула весьма близка к сюжету повести «Дубровский». В сентябре 1832 года Пушкин услышал от своего друга Павла Нащокина историю о дворянине Островском, произошедшую в начале 1830-х годов. Оставшись без имения в результате судебной тяжбы с соседом, Островский вместе со своими крестьянами составил банду, грабившую соседей. Очевидно, что история о дворянине, ставшем, оказалась близка к текущим пушкинским планам и в октябре 1832 года поэт отложил планы о Шванвиче ради романтической повести о дворянине-разбойнике, отличавшемся «умом, отважностью и каким-то великодушием». Но к январю 1833 года, романтическая интрига «Дубровского», продвигавшаяся в написании поначалу очень быстро, очевидно, перестала устраивать Пушкина и была им отложена. Он вновь вернулся к сюжету о дворянине-пугачевце. В новом плане появляются известные черты будущего романа: «Шванвич за буйство сослан в гарнизон. «Степная крепость — подступает Пугачев — Шванвич предает ему крепость — взятие крепости — Шванвич делается сообщником Пугачева — Ведет свое отделение в Нижний — Спасает соседа отца своего — Чика меж тем чуть было не повесил старого Шванвича. — Шванвич привозит сына в Петербург. Орлов выпрашивает его прощение».
Все три плана будущей повести различаются по мотивам действий главного героя, в ряды пугачевцев его приводит «буйная удаль» петербургской жизни и знакомство с Перфильевым в первом плане, любовь — во втором, идейный переход родового дворянина на сторону восставших — в третьем. И всякий раз вопрос мотивировки поступков молодого Шванвича не устраивал Пушкина, он не находил их достаточно логичными и убедительными. Поиск причин, по которой представитель известной фамилии оказался среди восставших, подвел Пушкина к необходимости более глубоко изучения истории Пугачевщины. 7 февраля 1833 года он впервые обратился к военному министру Чернышеву с просьбой о поиске документов в архивах военного ведомства, мотивируя это работой над биографией Суворова. Пушкин также изучил все известные печатные работы, посвященные Пугачевщине, примерно в это время в его бумагах появился первый набросок к будущей «Истории Пугачева» — «Меж недовольными яицкими казаками...». Поэта все более привлекала биография «славного мятежника» Емельяна Пугачева.
В полученных архивных документах Пушкин не нашел никакой информации о действиях Шванвича среди восставших. Но он обнаружил, что это был не единственный случай перехода правительственных офицеров к Пугачеву. Его внимание привлекло дело капитана Башарина — армейского офицера, спасенного от казни после взятия пугачевцами пограничной крепости благодаря заступничеству подчиненных ему солдат — «он был до них добр и в солдатских нуждах их не оставлял». И хотя Пушкина несомненно привлекла судьба Башарина благодаря тому факту, что в отличие от большинства других пленных офицеров, тот остался верен Пугачеву до конца, в новом плане повести он отошел от подлинной его биографии — «вернул» его в отряд Михельсона: «Башарин отцом своим привезен в Петербург и записан в гвардию. За шалость сослан в гарнизон. Пощажен Пугачевым при взятии крепости, произведен в капитаны и отряжен с отдельной партией в Симбирск под начальством одного из полковников Пугачева. Он спасает отца своего, который его не узнает. Является к Михельсону, который принимает его к себе, отличается против Пугачева. Принят опять в гвардию. Является к отцу в Москву — едет с ним к Пугачеву». Помимо основной линии будущего романа, Пушкин наметил новую романтическую линию, согласно которой Башарин спасает дочь убитого коменданта крепости: «Старый комендант отправляет дочь свою в ближнюю крепость; Пугачев взяв одну, подступает к другой — Башарин первый на приступе; Требует в награду...»
Новые детали, не встречавшиеся в предыдущих планах о Шванвиче, связаны с изучением Пушкиным документов начального периода восстания. Его внимание привлекли подлинные истории комендантов приграничных крепостей Веловского и Харлова, отправивших своих жен ради безопасности в более крупную Татищеву крепость. Оба остались честны долгу и были повешены после взятия их крепостей Пугачевым, жена Веловского погибла в ходе штурма Татищевой, жена Харлова (и дочь коменданта Татищевой) Татьяна стала наложницей Пугачева и была убита казаками через месяц. Таким образом, новая романтическая линия была тесно переплетена с реальными событиями и возможной логикой действий героя в армии Пугачева. Для более ясного представления о событиях в пугачевском лагере Пушкин все яснее понимал необходимость поездки к местам, где разворачивались события его будущего романа.
В апреле 1833 года Пушкин отложил работу над будущим романом и полностью сосредоточился на работе над «Историей Пугачева». Закончив черновой вариант «Истории Пугачева», Пушкин запросил разрешения о поездке в Казанскую и Оренбургскую губернии. В ответ на просьбу уточнить цели поездки Пушкин указал работу именно над историческим романом, а не историческим исследованием. Разрешение было получено и 17 августа поэт выехал в Казань.
В поездке по местам Пугачевщины Пушкин большей частью собирал материалы для своего исторического труда. Но он также тщательно отбирал отдельные детали, фразы, события, которые послужат ему и для будущего романа. Так, в Казани, в ходе разговора с принимавшим его профессором К.Ф. Фуксом, Пушкина заинтересовала история некоего лютеранского пастора. В бытность колодником в казанском остроге, Пугачев получал хлеб от него в виде милостыни. После взятия Казани пастор был схвачен восставшими и приведен к самозванцу, Пугачев узнал его и в качестве благодарности одарил его конем и званием «полковника». К счастью для пастора, он в суматохе следующих дней смог отстать от разбитой армии самозванца и вернуться домой. Мотив благодарности Пугачева, а также момент узнавания человека, когда-то оказавшего тому добрую услугу, показались Пушкину весьма примечательными, он использовал их в будущем романе, в сценах первой встречи во время бурана и узнавания и спасения Гринева от виселицы после заступничества Савельича.
Приезд в Оренбург позволил поэту воочию представить места действия будущего романа, природу, людей, их речь, детали повседневной жизни. Особую ценность для Пушкина имели беседы с очевидцами событий — жизни пограничных крепостей и взятия их Пугачевым, быта пугачевского лагеря, событий осады Оренбурга. Беседы с Ариной Бунтовой, Мариной Дехтяревой, Иваном Киселевым и другими свидетелями дали Пушкину драгоценные детали, почти дословно процитированные им в «Капитанской дочке». Страшные детали казни плененных комендантов крепостей, судьба их жен и детей со слов простых свидетелей событий произвели на Пушкина сильнейшее впечатление. Рассказы о коменданте Татищевой крепости Григории Мироновиче Елагине, судьбе его супруги и дочери Татьяны, а также встреченные по дороге в Уральск меловые горы по берегу реки позднее трансформируются в Белогорскую крепость и семью ее коменданта капитана Миронова. По воспоминаниям сопровождавшего Пушкина в поездке по крепостям пограничной линии В.И. Даля, Пушкин рассказывал о планах будущего большого романа, но боялся, что он не соберется писать его сейчас, «не соберется сладить с ним». Он принял решение осенью 1833 года завершить в Болдине «Историю Пугачева», отложив роман, который следовало заново осмыслить.
По новому предстала перед Пушкиным и фигура Пугачева. Поэт сделал несколько записей в своих бумагах, свидетельствовавших о сохранившемся почтительном отношении простых казаков к самозванцу, несмотря на его разоблачение и прошедшие десятилетия: «Грех сказать, говорила мне 80-летняя казачка, на него мы не жалуемся; он нам зла не сделал»; «Он для тебя Пугачев, — отвечал мне сердито старик, — а для меня он был великий Государь Петр Федорович». Общение с оренбургскими и уральскими казаками позволило Пушкину сделать следующий вывод, приведенный в «Замечаниях о бунте»: «Уральские казаки (особливо старые люди) доныне привязаны к памяти Пугачева... Когда упоминал я о его скотской жестокости, старики оправдывали его, говоря: "Не его воля была; наши пьяницы его мутили"».
Осенью 1834 года в черновиках Пушкина появляется новый план романа, в котором уже нет ни Шванвича, ни Башарина — герою на время дано имя Валуева (современник поэта 20-летний Валуев был в это время женихом дочери П.А. Вяземского): «Валуев приезжает в крепость. Муж и жена Горисовы. Оба душа в душу — Маша, их балованная дочь — (барышня Марья Горисова). Он влюбляется тихо и мирно. Получают известие и капитан советуется с женой. — Казак, привезший письмо, подговаривает крепость — капитан укрепляется, готовится к обороне (а дочь отсылает). Подступает... крепость осаждена — приступ отражен — Валуев ранен — в доме коменданта — второй приступ. — Крепость взята — сцена виселицы. [Швабрин] Валуев взят в стан Пугачева. От него отпущен в Оренбург. Валуев в Оренбурге. — Совет — Комендант — Губернатор — Таможенный смотритель — Прокурор — Получает письмо от Марьи Ивановны...»
Пушкин пропустил план первых глав будущего романа, возможно, что они ему уже были ясны. Развитие сюжета, с пленением раненого Валуева и последующим освобождением его Пугачевым, дало возможность Пушкину подробно описать оба противоборствующих лагеря — пугачевский и правительственный в Оренбурге, а также прорисовать установившуюся человеческую связь между юношей и главой мятежников, раскрыть характер Пугачева. Впервые в черновике появилась фамилия Швабрин. Пушкиноведы выдвигали разные версии, часть из них предположила, что она появилась в результате объединения фамилий Шванвича и Башарина — Шва- и — Б-рин. Многие указывали на неблагозвучие, производное от швабры, как указание на подлость и низость характера нового персонажа. Также впервые в новом плане Пушкин детально прорабатывал детали быта приграничной крепости и жизни семьи ее коменданта. Новым принципиальным моментом плана стало изменение главной интриги романа — вместо идейного перехода дворянина в стан восставших Пушкин описывает процесс нравственного становления главного героя, сдающего «экзамен на человека и дворянина».
При написании повести использована история отставного поручика Алексея Гринева — помещика села Солдатское Белгородской губернии. После подавления восстания Емельяна Пугачева Алексея Гринева обвинили в связях с представителями мятежников, которые склоняли население губернии на сторону восставших, и арестовали. Но вскоре он был отпущен домой по личному распоряжению императрицы Екатерины II.
Позднее Пушкин придал повествованию форму мемуаров, а рассказчиком и главным героем сделал дворянина, сохранившего верность долгу, несмотря на соблазн перейти на сторону бунтовщиков. Историческая фигура Шванвича, таким образом, расщепилась на образы Гринева и его антагониста злодея Швабрина. Сцена встречи Маши с императрицей в Царском Селе была, очевидно, подсказана историческим анекдотом о милости Иосифа II к «дочери одного капитана».