Итак, пятеро казаков, решивших поставить на Пугачева, собрались в степи возле постоялого двора Степана Оболяева. Хотя самого Оболяева к этому времени уже забрали. Но, видимо, место встречи изменить было нельзя. Там и происходили все главные переговоры. Достигнув договоренности, казаки стали действовать. Целей было две. Во-первых, требовалось раскачать Яицкий городок. Во-вторых, связаться с теми, кто с прошедшего восстания скрывался в Узенях. Этим ребятам после того как стало ясно, что прощения от правительства ждать не стоит, терять было нечего. Вот эти задачи и стали осуществлять. Причем, время поджимало.
«Шигаева и Караваева Пугачев послал в Яицкий городок за знаменами и оповестить войско о появления Петра III, а сам с Зарубиным, Мясниковым и Чучковым отправился в степь, к Узени. По дороге они расстались: Чучков поехал на Узень, а Пугачев с Мясниковым и Зарубиным (Чикой) — через Сырт, степью, к Кожевниковым хуторам. Здесь Пугачева приняли сначала с большим недоверием, но, при помощи сопровождавших его товарищей, это недоверие скоро рассеялось, и слух о появлении императора стал распространяться по хуторам. Из Кожевниковых хуторов Пугачев отправился на Усиху. Его сопровождали 6 человек. Шигаев и Караваев, равно как и вся партия, их посылавшая, деятельно работали в пользу Пугачева в Яицком городке и приготовляли знамена».
(Н. Василенко)
Местные власти не дремали. Комендант Яицкого городка, командир 7-й легкой полевой команды Иван Данилович Симонов направил отряд для поимки Пугачева и его подельщиков. Но только ничего из этого не вышло. Большинство казаков пока еще раздумывали — идти за «императором» или нет. Но вот Симонова они люто ненавидели. Дело в том, что он участвовал экспедиции генерала Федора Юрьевича фон Фреймана, который в 1772 году подавлял Яицкое восстание. После этого Симонов и стал комендантом. Так что хорошие люди предупредили Пугачева — и «группа захвата» никого не застала. Пугачевцы смылись на хутор казаков Толкачевых, находившийся примерно в 100 километрах от Яицкого городка. Туда начали стекаться желающие поучаствовать в заварухе. Собралось около сорока человек.
Затем они переместились в расположенный в 30 километрах ближе к городку Бударинский форпост. Его охраняло двадцать казаков. Их также разагитировали.
Именно здесь и началась активная фаза восстания.
Для дальнейшего привлечения сторонников требовалось написать какое-либо воззвание. Но тут возникли трудности. Пугачев и его сторонники были неграмотными. И уж тем более — не обладали опытом составления каких-либо агитационных материалов. Помощь пришла со стороны Ивана Яковлевича Почиталина.
Это очень интересный человек. Ему было всего девятнадцать лет, происходил он из потомственных казаков и более-менее владел грамотой. Но самое интересное, что Иван являлся поэтом. Что предполагает романтическое мироощущение. Первоначально Почиталин не особо рвался участвовать в бунте, но его уговорил отец, Яков Филатович. Иван поглядел на происходящее — и загорелся, став пламенным сторонником Емельяна. Романтик... Именно он и составил первый указ Пугачева. Вот он. Орфография сохранена.
«Именной указ Пугачева яицкому казачеству Самодержавнаго амператора нашего великаго государя Петра Федаровича всероссийскаго и прочая и прочая и прочая.
Во имянном моем указе изображено яицкому воиску как вы други мои прежным царям служили до капли своей до крови дяды и оцы вашы так и вы послужити за свое отечество мне великому государю амператору Петру Федаравичу когда вы устоити за свое отечество и ни истечет ваша слава казачья от ныне и до веку и у детей вашых будити мною великим государям жалованы казаки и калмыки и татары и каторые мне государю императорскому величеству Петру Фе(до)равичу винныя были и я государь Петр Федаравич во всех винах прощаю и жаловаю я вас рякою с вершын и до усья и землею и травами и денижным жалованьям и свинцом и порахам и хлебными ж правиянтам я велики государь амператор жалую вас Петр Федаравич.
1773 году синтября 17 числа».
Пушкин этот документ оценил очень высоко. По его мнению, это был «удивительный образец народного красноречия, хотя и безграмотного».
Почиталин отлично осознавал свою малограмотность. В октябре 1773 года пугачевцы достали сборник правительственных указов, Иван их тщательно проштудировал — в итоге его стиль стал более-менее приличным. Впоследствии Пугачев назначил Почиталина на должность «думного дьяка» в своей Военной коллегии. Но о ней будет рассказано ниже.
Заодно Пугачев отправил письмо Нур-Али-хану, видному киргизскому властителю:
«Я ваш милостивый государь Петр Федорович. Сие мое именное повеление киргиз-кайсацкому Нур-Али-хану для отнятия о состоянии моем сомнения. Сегодня пришлите ко мне вашего сына Салтана со ста человеками в доказательство верности вашей с посланным сим от нашего величества к вашему степенству ближним вашим Уразом Амановым с товарищами. Император Петр Федорович».
Калмыки Емельяну особо не помогли, но сомнения среди них посеял. Так что правительству они не помогали тоже. Так, губернатору фон Рейнсдорпу Нур-Али-хан писал. «Мы, на степи находящиеся люди, не знаем: сей ездящий вор ли или реченный государь сам?»
Он предлагал помощь против Пугачева, однако так ее и не оказал. Хотя, скорее всего, Нур-Али-хан хотел получить возможность немного пограбить.
Написанный Почиталиным документ имел успех.
На следующий день Пугачев подошел к Яицкому городку — и с ним было уже около трехсот человек.
«18 сентября Пугачев с Будоринского форпоста пришел под Яицкий городок с толпою, из трехсот человек состоявшею, и остановился в трех верстах от города за рекой Чаганом.
В городе все пришло в смятение. Недавно усмиренные жители начали перебегать на сторону новых мятежников. Симонов выслал противу Пугачева пятьсот казаков, подкрепленных пехотою и с двумя пушками под начальством майора Наумова. Двести казаков при капитане Крылове отряжены были вперед. К ним выехал навстречу казак, держа над головою возмутительное письмо от самозванца. Казаки потребовали, чтоб письмо было им прочтено. Крылов тому противился. Произошел мятеж, и половина отряда тут же передалась на сторону самозванца и потащила с собою пятьдесят верных казаков, ухватя за узды их лошадей. Видя измену в своем отряде, Наумов возвратился в город. Захваченные казаки приведены были к Пугачеву, и одиннадцать из них, по приказанию его, повешены. Сии первые его жертвы были: сотники Витошнов, Черторогов, Раинев и Коновалов; пятидесятники Ружеников, Толстов, Подъячев и Колпаков, рядовые Сидоровкин, Ларзянев и Чукалин.
На другой день Пугачев приближился к городу; но при виде выходящего противу него войска стал отступать, рассыпав по степи свою шайку. Симонов не преследовал его, ибо казаков не хотел отрядить, опасаясь от них измены, а пехоту не смел отдалить от города, коего жители готовы были взбунтоваться. Он донес обо всем оренбургскому губернатору, генерал-поручику Рейнсдорпу, требуя от него легкого войска для преследования Пугачева. Но прямое сообщение с Оренбургом было уже пресечено, и донесение Симонова дошло до губернатора не прежде, как через неделю».
(А.С. Пушкин)
Вообще-то, сил у Симонова было достаточно. В его распоряжении имелось 738 солдат, 116 яицких и оренбургских казаков и артиллерийская команда с 18 пушками. Подавляющее преимущество. Так что впоследствии многие говорили, что Симонов просто-напросто струсил. Такого мнения, к примеру, придерживался капитан-поручик1 лейб-гвардии Семеновского полка Савва Иванович Маврин, проводивший расследование событий пугачевщины. В августе 1774 года в письмах из Яицкого городка, направленных своим непосредственным начальникам — полковнику В.В. Долгорукову и генерал-майору П.С. Потемкину, Маврин утверждал, что Симонов трус, дурак, да еще и пьяница. Кстати, Маврин, который знал все из первых рук (он допрашивал основных фигурантов пугачевщины), пришел к выводу, что главная причина восстания — бедственное положение народа. Что же касается Симонова, Маврин требовал смещения коменданта с должности.
Хотя на самом-то деле — а что мог сделать комендант, если своим казакам он не верил? Гоняться с пехотой за конными? Это дохлый номер. Так что Симонов предпочел укрыться в «ретраншементе» — городском укреплении.
Однако можно взглянуть на эти события и по-иному. В психологическом отношении Симонов проиграл. Ведь что вышло? Сил штурмовать укрепление у Пугачева не было. Точнее, они попытались сунуться — но были отбиты выстрелами из пушек. Но! Получалось, что мощное воинское подразделение трусливо отсиживалось в укреплении. Авторитет пугачевцев стал расти. Коменданту Симонову Пугачев отправил еще один документ. «Войска Яицкого коменданту, казакам, всем служивым и всякого звания людям мое именное повеление.
Как деды и отцы служили предкам моим, так и мне послужите, великому государю, и за то будете жалованы крестом и бородою, реками и морями, денежным жалованьем и всякою вольностью. Повеление мое исполняйте и со усердием меня, великого государя, встречайте, а если будете противиться, то восчувствуете как от бога, так и от меня гнев. Великий государь Петр Третий Всероссийский».
Примечания
1. С 1798 года это звание стало называться штабс-капитан.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |