Казань

Вот они —
Острожные дороги.
Вот они —
Казанские остроги,
Бывалые, живалые места.
Не мы ли молодцами
Гоняли с бубенцами?
Тут каждая знакомая верста
Да неспроста.
Распутица — забудется,
Любовница — запомнится,
А каменный острог —
Навсегда зарок:
Убежать бы, а потом
Сжечь дотла острожный дом,
Развалить по кирпичу
На отраду Пугачу!
Там — страда колодника,
Невольникам тем мнится
Воля пугачей.
Ну, холопы, хлопни-ка
По дверям темницы,
По цепям ночей.
Ждут, поди. Вместе сидели,
Вместе считали рубцы на теле
Да христарадничали по церквам.
А теперь — к вам!
Вот-те и подайте Христа ради
Разом голодной рати —
Убогим калекам-нищим
Тридцати тыщам.
Не дадите — взыщем!
Да так, чтоб казанские сиротки
Разгладили от пирогов бородки.
Давно, поди, дерюги,
Не жрали купеческой Севрюги.
Ужо пожрем! Принимай, Казань,
И Казанка-река,
И казанские девки-красавицы.
Угощай, Казань,
Мужика-казака,
Тебя это дело касается:
Отворяй-ка ворота
Подобру-поздорову,
Покуда медведь
Не сцарапал корову.
Ага! Бьешь набат!
На тревогу!
Лезешь в ад.
Не пускаешь к острогу,
Ставишь пушки над валом.
Грозишь с батарей
Смертью нам, малым.
К запалам скорей!
Вызывай гарнизон.
Торопись, пока не успел
Подойти Михельсон.
В четыре смены
Лезь по оврагам на стены.
И прямо в татарский глаз
От военной коллегии
Читай указ.
Да у самых ворот,
Где стоит рота,
Двери шире рот,
Авось и откроют ворота,
Ну, и разом
Влезли на стены с указом:
Слушай! Слушай!
Эй, суконщики,
Прядильщики, ткачи,
Бурлаки, кулачные бойцы,
Работники,
Крестьяне, пугачи,
И всякие холопы-удальцы,
Слушай!
Вышел для вас
Вольный приказ.
Слушай,
Казанский народ.
Вот:

ЖАЛУЕМ
сим именным указом
всех находящихся прежде
в крестьянстве и подданстве
древним крестом и бородами,
вольностью и свободою,
вечно казаками,
не требуя рекрутских наборов,
подушных и прочих
денежных податей.

ЖАЛУЕМ
во владенья землями,
лесными, сенокосными угодьями,
рыбными ловлями, соляными озерами
без покупки и без оброку,
и освобождаем от всех
прежде чинимых от злодеев-дворян,
городских мздоимцев и судей
крестьянам и всему народу
налагаемых податей и отягощений.

ПОВЕЛЕВАЕМ
как дворяне в своих поместьях
и вотчинах находятся,
оных противников нашей власти,
возмутителей империи и разорителей
крестьян
ловить, казнить и вешать.

Тут и пошло,
Тут и поехало:
Кто —
за указ,
Кто —
за ружейный припас,
Кто —
за свободу,
Кто —
за курок,
Кто —
в куль да в воду,
Кто —
за острог,
Кто —
вешать дворян,
Кто —
вешать крестьян.
Вык. Набат!
Зык. Набат!
Бухом треснули ворота
Нараскат.
А оттуда пугачьем
Так и хлынуло по улицам ручьем.
Ого-го да иго-го!
Скоком рьяным, жеребцами —
Ого-го да иго-го! —
Раскроим дворянам
Череп сами!
Здравствуйте, казанцы-оборванцы.
Дай дорогу!
Дуй к острогу!
Выпущай на волю птиц,
Всех закованных синиц!
Загремел острог железом —
Лес почуял зверь.
За свободой мы же лезем
В ту же дверь,
За которой на цепях
Горевали о степях.
А всех гуще горевал
По степям да по лесам
Полководец-генерал
Емельян Иваныч сам.
Христарадничал колодник горюном
На церковной паперти.
А теперь гляди — на Вороном,
Как пирог на скатерти,
Наш Емельяш.
Знай наряжает
На урожае:
Эй, живей трогай!
Вылезай из острога!
Жги, пали,
Выжигай дотла.
Чище мети,
Мужика метла,
На помин по нем
Выметай огнем.
Запылал острог
Золотым костром.
По церквам разбежались острожники:
А подайте Христа ради
Убогоньким грошики,
Бедненькой братии,
Богатые мордасы.
А подайте за божий закон
Наше добро-серебро —
Иконостасы да ризы с икон
Собирай очертя!
Обирай божий рай!
Всё одно нам, чертям,
В раю не бывать.
Проживем да в ладу
Во кромешном аду
Богачам на беду —
Пугачам на еду.
Не привыкать к огню,
Как к коню.
Ишь, Казань — ад.
Кровь да набат.
Господи, прости нас, грешных,
Еще не повешенных
Православных мирян.
А пока не повесили,
Вешай дворян!
Чисти, голодный вор,
Гостиный двор.
Наживай на булавках —
Торгуй на купецких прилавках.
Ишь, Казань — ад.
Пушки гремят из Кремля,
Дворяне засели в Кремле,
Нету им места на всей земле.
Грохот нещаден,
Как звон звонарей:
У них батарея и архиерей,
Праздник хвалебный,
Кровь на полях.
Служат молебны,
Из пушек палят.
Шпарят, хоть тресни,
Жарище в бою.
По-божески песни
Осанну поют.
Вот те осанна —
Шибче кричи.
Дворянам досадно:
Взяли Казань пугачи!
Ишь, Казань — ад.
Татары галдят!
«Якши, капитан!
Якши, башка!
Якши, Пугачев-шайтан!»
Для веселья конца
Три кулачных бойца:
Рахматулла,
Ибатулла,
Бикматулла
Стелют по улицам ковры,
Ставят по улицам дары.
Емельяна Иваныча
В кресле несут
Править на улице суд.
Сел. Повел очами,
Разгладил бороду.
Молвил устало:
— Даже ночами
Жарко по городу.
Жарко и жалко.
Жалко Казань.
Да пришлось доказать
Свою силу земли.
На то и на суд
Дворян привели.
Ишь, какой хоровод,
Не люди —
Иконы с лампадами.
Зато скоро вот
Напомадим помадами
Бурлачьи веревки,
Ублажим перекладами,
Чтобы воры, воровки
Народной казны
Болтались от зарева
Крови красны.
Судили вы нас —
Присудили
На голод,
На рабство,
На плеть,
И вешали.
Глаз за глаз
Судим мы вас.
Не станем жалеть.
Леший ли!
Али вы,
Али мы?
Так уж лучше мы —
По правде суровой;
Всё одно не живать
Медведю с коровой.
Так ли, ребятушки?
Так их! Якши!
Карачун башка.
На петли ташши!
Карачун! Якши!
Суд — молодец.
Весело
Повесили,
И делу конец.