Иван Наумович Белобородов

Становление Белобородова как народного вожака неразрывно связано с событиями крестьянской войны 1773—1775 гг. Руководитель уральских работных людей и приписных крестьян в борьбе против заводовладельцев и царской администрации, талантливый организатор и «главный походный атаман сибирского корпуса», преданный делу восстания, он завоевал огромную популярность среди многонационального населения Прикамья, Урала, Зауралья и Башкирии. Доверие народа и опыт, накопленный в период восстания, сделали его подлинным вождем крестьянских масс.

К началу восстания этот умный, твердый и решительный человек прошел тяжелую жизненную школу, научившую его ненавидеть гнет и притеснения. Его биография во многом раскрывает причины перехода на сторону восставших и той преданности борьбе против царских слуг и заводовладельцев, за которую он заплатил своей жизнью.

Данные, сохранившиеся в протоколе допроса Белобородова в Секретной следственной комиссии, а также материалы о работе и быте простого люда Петербурга и Урала позволяют восстановить жизненный путь будущего атамана до начала крестьянской войны. Биография его типична для многих русских людей того времени. Может быть, поэтому она и столь интересна, ибо это биография не только одного из талантливых руководителей восстания, но и многих мастеровых, солдат, приписных крестьян.

Иван Наумович Белобородов родился в начале 40-х годов XVIII столетия в крестьянской семье села Медянки Кунгурского уезда. Село было приписано к медеплавильному Иргинскому заводу, принадлежавшему Ивану Осокину. По отзывам современников, Иргинский завод и его слободы были сравнительно большими торговыми пунктами, походившими на поселки городского типа. «Завод сей [Иргинский] можно почесть небольшим городом, где все нужное не только заводским жителям проезжающим, но и окольным лицам получить можно».

В 18 лет Белобородов был «по очереди отдан в рекруты». Вскоре он прибыл в Выборг. Здесь и сменил свою штатскую «одежонку» на форму артиллерийского ведомства. Из цейхгауза ему были выданы шинель грубого сукна, фуражка, темно-зеленый сюртук на красной подкладке и белые штаны. На сюртуке красовались черные погоны и белые металлические пуговицы. Наряд завершался галстуком. Белобородов был зачислен в местный артиллерийский гарнизон. Начались дни бессрочной военной службы, заполненной часами фрунта и артиллерийских учений. Но Белобородову пришлось познать не только тягости солдатчины.

В этот период заводы артиллерийского ведомства испытывали недостаток в рабочей силе. Часть солдат из артиллерии переводилась на военные предприятия столицы. Среди них оказался и Белобородов, который «послан был в Петербург на пороховые заводы в работу». Он был зачислен как рядовой учеником на Охтинский пороховой завод.

Служба началась с посещения Петропавловского собора, где все мастеровые и вновь прибывшие ученики были приведены к присяге «в верности к службе». Затем новых работных людей отвели на Охту.

Охтинский пороховой завод в те годы занимался производством высококачественной селитры и опытных образцов пороха. Кроме того, на заводе шло интенсивное испытание «мортирного», мушкетного и пушечного пороха, изготовление фейерверочных ракет, шутих, «потешных огней» для бесконечных придворных празднеств.

Рабочий день начинался за час до рассвета (летом с половины пятого, зимой с 7 часов утра) и длился до 7—8 часов вечера. Ученики должны были первыми приходить на работу. Затем подмастерья устраивали перекличку и докладывали мастеру, «все они в зборе или нет». Учение Белобородова, как и других рекрутов, происходило в процессе работы. Ученик должен был помогать мастеру, «приглядываться» к работе, «смотреть и примечать, чтоб можно и самим знать». Мастера и многочисленная охрана строго следили за распорядком рабочего дня. Ученикам запрещалось во время работы отдыхать, разговаривать между собой, переходить из одного цеха в другой. Они должны были трудиться «безостановочно и порядочно», «без всякого празднества» и «безпрестанно». За проступки работных людей жестоко наказывали шпицрутенами.

Работа на «государевых заводах» была чрезвычайно тяжела. Производственный процесс основывался главным образом на применении ручного труда, тяжкой физической работе. Условия труда были каторжными. Рабочие помещения были холодные, темные, сырые, плохо отапливались даже зимой. Работа на пороховых заводах была крайне опасна. От малейшей искры мог возникнуть взрыв или пожар. Так, в 1764 г. на Охтинском заводе произошел грандиозный пожар селитряных сушилен, где находилось 170 пудов селитры.

За работу Белобородов получал денежное и «хлебное» жалованье, т. е, провиант (муку, крупу, соль). Через несколько лет Белобородову платили около 15 рублей в год денежного жалованья и выдавали провианта на 4 руб. 20 коп. Б среднем на каждый месяц приходилось 1 руб. 25 коп. денег и на 35 копеек продуктов. Даже в тот период подобный заработок считался нищенским.

На жительство ученики размещались неподалеку от заводов в Охтинских слободах. Эти слободы населяли работные люди заводов, плотники, токари, столяры, занятые на строительстве в Адмиралтействе, низшие служащие Канцелярии городовых дел, отставные солдаты, отходники и беглые. Здесь жили низы города, рабочие руки столицы. Обилие «подлого народа» заставляло проявлять к Охте «особое внимание» полицейского управления Петербурга.

Жили охтинцы бедно. Большим подспорьем для мастеровых были огороды да продажа молока и масла. «Сия коммерция» «почиталась» «прибыточным промыслом баб», по выражению современника. Ютились в маленьких деревянных домишках и мазанках, где пришлые работные люди и солдаты находились на постое. Видимо, подобная квартира была и у Белобородова. Каждый домишко был переполнен жильцами. После тяжелой физической работы мастеровые не могли как следует отдохнуть, ибо и хозяева, и постояльцы испытывали «утеснение немалое и обиды», «к тому завсегда» бывали «ссора, драки и пропажа».

Военизированный характер производства наложил свой отпечаток и на быт работных людей. Без позволения начальства они не могли отлучаться из слободы. Ложились спать все в определенное время. Ночью мастерам полагалось делать проверку для установления отсутствующих. По праздникам работным людям разрешалось ходить друг к другу в гости, играть в карты и кости, посещать церковь.

Полное бесправие характерно для положения работных людей «государевых заводов». Они не могли распорядиться не только личной собственностью, приобретенной на жалованье, но даже судьбой своих детей.

Бесправие, нужда, эксплуатация уживались бок о бок с придворными празднествами, балами, маскарадами, ночными фейерверками, роговой и итальянской музыкой, увеселительными катаниями в белые ночи по Неве, героическими трагедиями Корнеля и лукавыми комедиями Мольера на сцене петербургского театра. В нескольких верстах от темных охтинских домишек расположились величественные громады дворцов и особняков знати. Блестящие кареты, запряженные цугом, катились по Невской «першпективе», этой главной артерии «великолепнейшего града Европы», центра огромной империи. Контрасты столичного города были столь же разительны, как и положение многомиллионного голодного и забитого народа и его «хозяев» — дворянства и высшего чиновничества, «пребывающих в роскоши».

Белобородов не только познал тяжелый труд, страшные условия жизни работных людей и увидел чудовищные контрасты петербургской действительности, но и оказался очевидцем событий, которые заставляли современников задумываться над «нестроением» империи. Эти события имели важное значение для всей последующей истории России и вооруженной борьбы ее народных масс.

Неспокойно было в Петербурге в начале 60-х годов XVIII в. Смерть Елизаветы, восшествие на престол Петра III, слухи о новых порядках породили волнение и смятение не только в умах дворянства. Демагогические указы нового императора о передаче части заводских крестьян в казну, о возвращении крестьянам земель, захваченных монастырями, о прекращении преследования раскольников в известной степени способствовали популярности имени наследника Елизаветы. Эти указы не уменьшили эксплуатации простого народа, но пробудили надежды на какие-то смутные неосознанные перемены. Неожиданный конец русско-прусской войны, открытое недовольство гвардии новым императором, его дикие и нелепые выходки, подготовка заговора Екатерины, отречение и убийство Петра III и, наконец, «скоропалительная» присяга новой государыне всколыхнули всю столицу. Ожесточенная борьба за власть в этот период приняла настолько грубые и скандальные формы, что не могла не стать предметом открытого обсуждения среди простого люда Петербурга. Низы столицы по-своему реагировали на все перипетии фантастической петербургской действительности. Находясь еще под влиянием царистской идеологии, народные массы обвиняли в притеснениях, грабежах и преступлениях вельмож — «бояр» и дворянство. Петербургские низы хотели верить в хорошего, доброго царя, который все исправит. Уже весной 1763 г. в Петербурге сержант Ингерманландского полка Иван Пятаков распространял слух, что «государь Петр Федорович жив». А через два года в Нижегородской губернии объявился живой «Петр Федорович». Это был Иван Михайлов, он же Евдокимов, бывший солдат Выборгского полка, размещенного в Петербурге. В столице распространялись подметные письма, которые непосредственно обращались к простому народу. Осенью 1763 г. в Петербурге имел хождение подложный указ Сената. Содержание его из уст в уста передавалось по солдатским казармам и мазанкам работного люда. Указ был направлен против дворян, виновных в том, «что российский народ осиротел». Заканчивался он прямой угрозой: «Ею же мерою мерите, возмерится и вам».

Протест, возмущение, открытое недовольство крепостническими порядками, ненависть к эксплуататорам проникали и в охтинские слободы, в темные, закопченные мастерские «государева завода». Участились случаи массовых побегов. Только в 1764 г. с пороховых заводов бежало 233 человека. Все это повлияло на Белобородова и подтолкнуло его на решительный шаг. Он сделал попытку освободиться от царской службы.

В 1766 г. Белобородов, как показал он спустя несколько лет в Следственной комиссии, «начал притворно хромать правою ногою, сказывая, что оною болен, для чего и отослан он в лазарет». Петербургский артиллерийский госпиталь, куда попал Белобородов, был небольшим домом, в котором, помимо служебных помещений, находилось несколько «не зело великих камер», служивших больничными палатами. Естественно, что лазарет, рассчитанный на 50 человек, был всегда переполнен, особенно весной и осенью, в период холодной и сырой петербургской непогоды. Весь штат медицинского персонала госпиталя состоял из двух «целителей» — лекаря и его помощника подлекаря.

Жалобы Белобородова на боль в ноге ни у кого не могли вызвать подозрения. Тяжелая физическая работа, специфика порохового и селитряного производства, страшные условия быта были таковы, что мастеровые и солдаты, работающие на заводах, могли ежедневно получить увечья на предприятиях или заболеть у себя «на квартирах». Диагноз «нога порублена», «нога сломлена», «правая нога разбита» то и дело заносился в госпитальные матрикулы.

Белобородов лежал в госпитале «с полгода». Пребывание в лазарете стало для него отдыхом после семилетнего каторжного труда. Условия в госпитале, несмотря на скученность, были значительно лучше «домашних». Больного помещали на отдельной койке с простынями из холста и с подушкой «из вареного волоса». Давали ему белье: две рубахи и штаны. Следили за «чистотой телесной». Дважды в месяц белье меняли. В лазарете неплохо кормили. Каждому больному ежедневно полагалось 1½ фунта хлеба, ¾ фунта мяса, свежие овощи, ½ фунта крупы, 1/14 фунта масла, 5 золотников соли, кружка пива и чарка вина. Вероятно, предприимчивые интенданты и служители госпиталя не очень строго следили за точностью раскладки продуктов, но тем не менее рацион был обильнее того, который имел Белобородов «на воле».

Наконец, в 1766 г. на основании решения Артиллерийской канцелярии Белобородов был «за хромотою от службы отставлен канониром, с паспортом, на свое пропитание».

Итак, для Белобородова закончился петербургский период жизни. Теперь он был избавлен от каторжной заводской работы, от муштры офицеров, от придирок мастеров. Но жизнь в столице не прошла для Белобородова бесследно. Он познал сполна солдатский фрунт и подневольную жизнь мастеровых — удел тысяч и тысяч русских людей. Все это повлияло на сознание солдата и ученика Охтинского завода. В тот момент протест против угнетения, против царской службы вылился в сознательное уклонение от службы, в дальнейшем он примет другие формы. Петербург, армия, Охтинский завод во многом повлияли на общее формирование характера Белобородова. «Отставной канонир» уже не был похож на уральского паренька, каким он был до армии. Жизнь в столице, работа на заводе, общение с мастеровым людом обогатили его наблюдениями, расширили его духовный и умственный кругозор, приобщили к профессиональному мастерству. Белобородов был волевым, сметливым, дисциплинированным человеком. Именно эта дисциплинированность вместе с твердым расчетом, «трезвость», так поражавшая впоследствии его друзей и врагов, сформировались у Белобородова в трудные и полные лишений годы жизни в Петербурге.

Белобородов вернулся в родной Кунгурский уезд. Здесь он поселился в селе Богородском, женился на дочери кунгурского посадского человека Федота Елисеева Нениле «и жил своим домом, производя торг воском, медом и прочими товарами». По роду деятельности Белобородову приходилось сталкиваться и с уральскими работными людьми, и с приписными крестьянами. Он мог наблюдать чудовищную эксплуатацию на горных заводах. Работные люди несколько раз восставали против своих угнетателей. С середины 60-х годов до 1770 г. шли не прекращавшиеся волнения огромных Кыштымско-Каслинских заводов Демидова. В 1771 г. произошло восстание работных людей на Среднем Урале в районе Шайтанских заводов.

Страшный произвол царил на Шайтанских заводах, принадлежавших в 70-х годах XVIII в. купцам Ширяевым. Рабочие подвергались чудовищной эксплуатации. За свой труд они получали ничтожную плату. Работа на заводах шла круглосуточно, в две смены по 12 часов. Выходных дней не полагалось. Не работали только в «великие праздники»: рождество, пасху, крещение. За малейшие проступки наказывали розгами, плетьми и «нередко задирали до смерти». Применяли самые изуверские пытки. Рабочему надевали на голову железную рогульку, на ноги кандалы, к шее привязывали двухсаженную цепь с пудовой гирей. Наказанный едва мог переходить с одного места на другое, но его заставляли в таком положении работать. Широко применялся женский и детский труд. От тяжелой физической работы не освобождались даже работницы, имеющие грудных детей. Женщины также подвергались страшным наказаниям. Виновную сажали в рогатку, напоминающую клетку, по бокам и на задней стороне которой торчали железные прутья, не позволяющие ей наклоняться, наказанная должна была сидеть неподвижно. Заводовладелец Ефим Ширяев лично участвовал в экзекуциях. Неоднократно он избивал рабочих железной тростью.

Доведенные до отчаяния в 1771 г. работные люди с общего согласия учинили расправу над своим хозяином. Он был убит группой беглых крестьян во главе с Андреем Плотниковым, по прозвищу Рыжанка. На суде вскрылись страшные факты эксплуатации и истязаний. Но ни суд, ни расследования не изменили положения рабочих. Рабочие были обременены «непосильными работами», их так же жестоко наказывали. Заведен был даже специальный реестр для экзекуции: «Журнал повседневный всяким случаям и обстоятельствам».

Положение работных людей на Шайтанских заводах не было исключительным. Подобная каторжная эксплуатация царила и на десятках других предприятий Урала. Вот почему с такой радостью была встречена в этом районе весть о восстании против царских чиновников и заводовладельцев.

Зимой 1773/74 г., когда вспыхнуло восстание в Кунгурском уезде, Белобородов как отставной военный был взят в команду прапорщика Н. Дьяконова. Эта команда должна была «разведывать» действия восставших. Вскоре Белобородов покинул отряд Дьяконова и вернулся домой. Видимо, он просто уклонился от воинской службы. Вот как описывает дальнейшие события сам Белобородов: «А сего 1774 году генваря 1 числа, когда были их села жители все на базаре, приезжали во оное село: сперва Кунгурского уезду села Алтыннова крестьянин Данила Бурцев — и читал публично на базаре всему народу манифест от имени государя императора Петра третьяго, а потом башкирцов пять человек — и объявили также публично всем, что называемый ими полковник Канзафар Усаев с пятьюстами башкирцов чрез их село идет в Кунгур для приклонения народа государю Петру Федоровичу и находитца де он от села недалеко...». Белобородов выехал встречать полковника, который по приезде в село остановился в доме «отставного канонира». Канзафар Усаев «набрал в казаки» из числа жителей села Богородского 25 человек.

Новые «казаки» избрали сотником Белобородова. В его отряд Канзафар Усаев передал еще 12 человек. Дальнейшая судьба Белобородова тесно связана с восстанием. Причина вступления Белобородова в войско восставших коренится не только в его личном протесте, но и в желании уничтожить порядки, которые низвели тысячи простых людей Урала до положения крепостных рабов.

Волнения почти одновременно охватили районы Екатеринбургского горного ведомства, пограничные с Исетской провинцией и Кунгурским уездом. В первых числах января 1774 г. отряды восставших под предводительством Канзафара Усаева и Ивана Белобородова активно действовали на востоке Кунгурского уезда и в западных районах Екатеринбургского горного ведомства. Ими был взят Суксунский завод, расположенный приблизительно в 48 верстах к юго-востоку от Кунгура. Восставшие и работные люди не тронули заводских построек. В дальнейшем администрация вынуждена была признать, что «заводскому строению и фабрикам никакого повреждения не сделано». Однако работные люди сожгли все документы, находившиеся в конторе. Было уничтожено на огромную сумму (свыше 54.5 тыс. рублей) долговых договоров между администрацией и работными людьми на заготовку руды, угля и на производство других работ. Работные люди и отряд восставших захватил также заводские припасы.

В начале же января восставшие овладели и Бисертским заводом, расположенном на реке Бисерть, восточном притоке реки Уфы, на территории Екатеринбургского ведомства. Завод принадлежал П. Демидову и насчитывал около 500 работников. Работные люди добровольно, без всякого сопротивления перешли на сторону восставших, «Собрав жителей и по общему мирскому согласию и посылали от мира для встречения его, Белобородова, до нескольки человек, кой и вступил» на Бисертский завод. Восставшие и работные люди захватили припасы, инструменты и хозяйское имущество. Часть мастеровых вступила в отряд атамана Белобородова.

Перешел на сторону восставших и такой крупный металлургический завод, как Ревдинский П. Демидова. Он был расположен при впадении реки Ревды в Чусовую в 42 верстах от Екатеринбурга. Завод ежегодно выплавлял 210 тыс. пудов чугуна, на нем работало 1620 человек.

Волнения, происходившие на заводе за несколько лет до крестьянской войны и оставившие определенный след в настроениях и стремлениях демидовских крепостных, дальнейшее усиление эксплуатации не могли не сказаться на отношении крестьян и работных людей к восставшим. Последние могли рассчитывать на их открытое сочувствие, помощь и поддержку. Это понимали и хозяин завода, и его администрация. Вот почему весть о приближении отряда пугачевцев вызвала панику и смятение среди верных слуг П. Демидова. Сохранилось любопытное свидетельство о положении на Ревдинском заводе в конце декабря 1773 г.: «Злодейская партия для такого же зла отправилась на ево [П. Демидова] Ревдинский завод, почему, слыша столь превеликий страх и усилие злодеев, с его заводов Ревдинского и Бесертского, оставя все заводское правление в покровительство одному только божию провидению, прикащики, служители и частью мастеровые люди принуждены выехать в Екатеринбург, а остальные ж мастеровые и работные, как разобраны в разъезд для осторожности, а другие спасать себя бегством по лесам рассеялись...». Ревдинский завод был взят без сопротивления со стороны населения.

Наконец, 6 января 1774 г. перешла к восставшим Ачитская крепость. В руках пугачевцев оказался важный пункт, расположенный на Московской дороге. Местная администрация придавала особое значение крепости, прикрывающей путь, который соединял Екатеринбург с европейской частью России. Сразу же после получения известий о начале волнений осенью 1773 г. туда были посланы из Екатеринбурга дополнительные воинские команды. Но командами, пополненными «казаками» из крестьян, уже нельзя было изменить создавшееся в этом районе положение. К крепости подходили войска пугачевцев. Назревало восстание и в самой Ачитской крепости. Комендант Войнов усиленно стал посылать «казаков» в разъезды «за смотрением злодеев». Одна из таких групп, посланная Войновым «для отъезда», тайно отправилась на Ревдинский завод, который незадолго до этого перешел в руки отряда Белобородова. «Казаки» Ачитской крепости договорились с пугачевцами о помощи. В ночь на 6 января «казаки» вместе со «злодеями» с Ревдинского завода вернулись в крепость. Караулы были заранее предупреждены. При подходе отряда они не подняли тревоги и беспрепятственно пропустили восставших. Крепость без единого выстрела перешла в руки пугачевцев. Восставшие разошлись по «квартирам» разоружать гарнизон. Незадачливый комендант крепости Войнов был захвачен в своем доме спящим. Восставшие захватили в Ачитской крепости большое число ружей, две пушки, несколько пудов пороха. Сдалось в плен свыше 150 «казаков» и 10 солдат регулярной воинской команды. Они были «поверстаны» в отряд восставших.

Утром 7 января местным жителям был прочитан манифест и объявлено о переходе крепости «под руку государя Петра Федоровича». Вот как описывал это событие очевидец Антон Копылов, который сам состоял в команде Войнова, а после захвата крепости перебежал в Екатеринбург: «Жителям объявили ложный манифест, и что от всяких податей увольняются на 10 лет, а там поступят с ними как при великом государе Петре Первом императоре было,¹ подтвердили при том, чтобы вестей в под Екатеринбург не посылать». Пугачевцы также «жителям сказывали, что если из Екатеринбурга будут наступление на них, то они придут на помощь». После полудня восставшие вместе с перешедшим на их сторону гарнизоном, выступили из Ачитской крепости. Отряд, захвативший Ачитскую крепость, принадлежал к «войску» «главного атамана и походного полковника» Белобородова. В начале января в Екатеринбурге впервые услышали это имя, наводившее ужас на царскую администрацию и заводчиков Урала в течение всей первой половины 1774 г.

Начало 1774 г. ознаменовалось исключительным подъемом народного движения в западной и южной частях Екатеринбургского горного ведомства. Восстание на заводах, приглашение отрядов восставших «миром», т. е. всей общиной работных людей и приписных крестьян, стало массовым явлением. После перехода на сторону пугачевцев Ачитской крепости Белобородов двинулся к Екатеринбургу. Крепости Бисертская, Кленовская и Гробовская, стоящие на Большой Московской дороге и прикрывающие Екатеринбург с запада, сдавались восставшим без боя. Везде действовали агитаторы со «злодейскими письмами». Еще до подхода главных сил восставших в Гробовскую и Бисертскую крепости были посланы манифесты «Петра III» о воле. Действие манифестов, рассказы агитаторов повлияли на настроение жителей. Население приветствовало известия об уничтожении власти заводчиков и царской администрации. Как доносил В. Бибикову, «управителю» Екатеринбургского горного ведомства, приказчик Никита Евшев из Бисертской крепости, «жители уехали их [восставших] встречать верхом». К середине января прикрывающие Екатеринбург крепости, которые, по выражению самого Белобородова, «добровольно ему сдались», были в руках восставших. Войско повстанцев выросло до 500 человек при 5 пушках. Отряды восставших с запада приближались к Екатеринбургу.

Действия повстанцев в январе 1774 г. вызвали панику и смятение военной и гражданской администрации Екатеринбурга. Местные власти столкнулись с всеобщим восстанием на заводах Екатеринбургского ведомства. Расставленные на дорогах многочисленные пикеты, состоящие «большею частию из казаков, набранных из крестьян», оказались ненадежной защитой от восставших. Как справедливо отмечал екатеринбургский чиновник Охлябин, никто из них не был «приготовлен» «ни к службе, ни к тому, как им Пугачева разуметь должно». Естественно, что в «мелком числе» посланные отряды либо были разбиты восставшими, либо просто переходили на сторону Белобородова. При сложившейся обстановке в начале января В. Бибиков был вынужден создать военный совет, на который собралась военная и гражданская администрация. Главный начальник Екатеринбургского горного ведомства сообщил членам совета о «бедственном» положении Исетской провинции, охваченной восстанием, о разгроме воинских команд на территории самого ведомства. В заключение Бибиков заявил, что он не может «с толиким числом людей не только защищать Екатеринбургского уезда, ниже дать спасение городу». Охлябин очень ярко передал впечатление, которое произвело на чиновников сообщение Бибикова. Все оказались настолько растерянными, что не смогли в этот день сделать ни одного конкретного предложения. Охлябин с горьким юмором отметил: «Натурально, что предложение такое [о сдаче города] всех присутствующих тронуло, тот день ничего решительно не сделали, но всякий положил подать свою аргументацию на другой день». Но только 8 февраля местные власти собрались решать вопрос о создавшемся положении. Чиновники выдвинули несколько предложений о заготовке продовольствия, фуража, о подготовке Екатеринбурга к осаде, о ремонте городских укреплений. Однако Бибиков настаивал на сдаче города. Он заявил, что не находит средств для обороны города и решил, «согласно военного артикула со 120-го главою, город оставить, а благородным из оного выехать». Только выступления некоторых чиновников с резкой критикой позиции Бибикова заставили совет отложить вопрос об эвакуации города.

Между тем положение Екатеринбурга было чрезвычайно сложным. Город действительно находился под ударом повстанческих войск и сравнительно легко мог быть захвачен восставшими. В письме от 11 января 1774 г. генерал-майора Я. Дананберга к сибирскому губернатору Д. Чичерину с просьбой о помощи прямо говорится: «Теперь нет времени изъяснять вашему высокопревосходительству обстоятельств от состояния здешнего города, он без всякого укрепления и защищения, который ныне уже окружен злодеями и изменниками и находится во всекратной опасности».

Внешняя опасность усугублялась волнением народных масс в самом Екатеринбурге, где царило недовольство администрацией, в ряде случаев переходившее в открытое неповиновение властям. Так, из 700 рекрутов, распущенных временно по домам из-за нехватки продовольствия в городе, удалось собрать только незначительную часть. Горожане выражали сочувствие восставшим. Очевидцы отмечали, что «ко всем улицам збирались народные кучи, и ежечасно должно было ожидать возмущения». Ходили слухи о намерении городских низов захватить самого управляющего Екатеринбургским горным ведомством при его бегстве из города. Бибиков составил даже специальный проект «обращения» к горожанам. В этом «обращении», которое должно было быть «распубликовано» при эвакуации города, прямо указывалось, что сдача Екатеринбурга произошла из-за «неверности» населения властям. Страх перед восстанием в самом городе усугубил и без того паническое настроение местного чиновничьего мира и заводовладельцев. Каждый вспоминал Кунгур, который был покинут из-за боязни плена местной администрацией, купечеством и промышленниками. Крупные заводчики, находившиеся в Екатеринбурге, еще в конце декабря бежали по Верхотурской дороге на север. Так, из одного письма, посланного в январе 1774 г., узнаем, что заводовладелец «Турчанинов давно уже бежал из города со всем своим имением и свитой». Паника была настолько велика, что говорили о необходимости бегства в Москву. В. Бибиков также стал открыто готовиться к отъезду: собрал около 50 подвод у своего дома, готовился жечь документы Горной канцелярии и сплавлять медные деньги.

В результате «начинающего возмущения» чиновники, опасавшиеся за свою участь, решили создать собственную полицейскую охрану. Надворный советник Роде организовал отряд из «людей горного ведомства», с которым «насквозь все ночи делал сам разъезды» по городу и тем только, по мнению очевидца, «пресек начинающее возмущение» в Екатеринбурге.

Но Екатеринбургу не суждено было попасть под власть восставших. Повстанческие отряды Белобородова направились на северо-запад, тем самым упустив выгодный момент для захвата города. Можно полагать, что, несмотря на слабость войск «злодеев», неукрепленный, лишенный помощи извне Екатеринбург, в котором назревало восстание и защита которого осуществлялась небольшим количеством регулярных войск, в случае активного штурма мог быть взят восставшими. Однако Белобородов не решился на штурм города.

В середине января главный удар повстанческих войск был направлен в район Шайтанских и Билимбаевских заводов. При приближении отрядов восставших на этих заводах возникли волнения работных людей и приписных крестьян, прекратились работы, началась расправа с заводской администрацией и хозяйскими приказчиками. Очевидец событий, захваченный в плен и ставший впоследствии одним из активных участников восстания на Урале, «горный писчик» Билимбаевского завода Верхоланцев вспоминал: «Рассказы о поступках Пугачева, об его ненависти к помещикам и боярам, везде возмущали народ против начальников. В моей команде также нашлись отважные, заговорили, зашумели, перестали слушаться и грозили мне смертью, "как скоро будет сюда, — говорили они, — великий государь". Один из них даже бросил меня в рудную яму. Я был принужден бежать от моей команды; заводские прикащики спрятались в лесу, откуда после уехали в город Екатеринбург».

Об опасности заводская администрация донесла в Екатеринбург еще в первых числах января. На Билимбаевский завод был послан поручик Сергеев с 250 «казаками». Этой команде были приданы заводским начальством еще 450 человек, мобилизованных из мастеровых. Волнение работных людей, которое переросло в открытое возмущение и «бунт», сообщение о том, что пала крепость Гробовская, что восставшие заняли деревню Черемшанку в 12 верстах от Билимбаевского завода, заставили поручика немедленно уйти на Шайтанские заводы, а оттуда под Екатеринбург, в деревню Решеты. «Неведомо чего ради со всей командою и пушками выступил», — не без яда писал приказчик Андрей Широков, донося И. Лазареву, арендатору Билимбаевского завода, о «тактических действиях» «храброго» поручика.

В ночь на 18 января Билимбаевский завод был занят войсками восставших под командованием Белобородова. Завод являлся крупным металлургическим предприятием, выпускавшим ежегодно в среднем 196 тыс. пудов чугуна, на нем работало около 1000 работных людей. Население с нетерпением ждало повстанцев. В день вступления на завод отрядов «в народе было большое волнение». В войско восставших вступило свыше 300 человек. Верхоланцев отмечал, что в отряд, «кроме рудных рабочих, многие, кто по воле, кто из страха, пристали; в их числе были и служители». Из числа служителей в отряд вступил и Петр Паркачев, участник волнений на Шайтанских заводах в 1771 г., впоследствии помощник и есаул Белобородова. Работные люди разгромили заводскую контору, уничтожили все договоры, заключенные администрацией с мастеровыми и приписными крестьянами. «Конторские бумаги и архив вынесли на улицу и сожгли».

Войско Белобородова не задержалось на Билимбаевском заводе. В тот же день восставшие вместе с новым отрядом, сформированным из местных жителей, выступили на Шайтанские заводы. Войско в этот момент насчитывало несколько сот человек и имело 5 пушек.

Шайтанские (Верхний и Нижний) заводы, принадлежавшие купцам Ширяевым, находились в 50 верстах к северо-западу от Екатеринбурга. На заводах действовали домна и 3 молота. Непосредственно на заводах было занято 400 мастеровых и 1000 приписных крестьян, проживающих в соседних слободах.

С огромной радостью встретило население завода весть о появлении «царя Петра Федоровича», который обещал полную свободу от помещиков, заводовладельцев, от каторжной работы. Шайтанские заводы прекратили производство чугуна уже 7 января, как только слухи о «бунте» стали достоверны, домна была «остужена», молоты находились в бездействии. Рабочие открыто выражали симпатии восставшим. Заводские власти бежали в Екатеринбург. Часть работных людей поспешила навстречу отряду Белобородова с просьбой ускорить приход. 19 января войска восставших вступили на завод. Мастеровые во главе с Иваном Демидовым и Сазоном Ребровым организовали торжественную встречу. Восставших «встречали против дому господского на платине с хлебом и солью». В тот же день работные люди захватили бумаги заводской конторы. Все долговые расписки и кабальные договоры были сожжены. Работные люди и казаки из отряда Белобородова конфисковали заводскую казну (около 170 рублей) и запасы продовольствия (несколько сот пудов муки). Жители Шайтанских заводов организовали свой отряд, куда добровольно вступило около 150 работных людей и приписных крестьян. Этот отряд впоследствии принимал самое деятельное участие в осаде Уткинского завода.

Шайтанские заводы надолго стали основной базой войска Белобородова. При расчете на длительную осаду Екатеринбурга, к чему, как видим, стремились восставшие, подобный выбор надо признать удачным. Большинство населения района было предано делу восстания, это обеспечивало надежный тыл войску. Расположение Шайтанских заводов было выгодно также и с точки зрения тактики повстанцев, пытавшихся захватить северные заводы Урала и перерезать единственный путь, соединяющий Екатеринбург со всей страной, — Верхотурскую дорогу.

Сознавая всю опасность организации основной базы восстания близ Екатеринбурга, местная администрация приложила немало усилий для изгнания Белобородова с Шайтанских заводов. Днем 19 января капитану Ерапольскому, стоявшему с войсками в деревне Решеты, были доставлены три человека из числа работных людей Шайтанских заводов. Мастеровые показали, что они якобы специально бежали с «Шайтанки», где находится небольшой почти безоружный отряд под командованием отставного солдата, и что «можно взять теперь означенных злодеев — нет у них же пороху, нет артиллерии». Ерапольский немедленно донес об этом в Екатеринбург, а двух мастеровых отправил на допрос к полковнику В. Бибикову. В тот же день от «управителя уральских заводов» в деревню Решеты пришел приказ: «Ерапольскому... выступить в Шайтанку... в укрепление командирован резерв, стоящий прежде при Решетах, при сержанте Маркове. К сержанту Курлову послано повеление согласиться с Ерапольским и поражать воров в тыл, выступя с Уткинского завода».

На следующий день правительственные войска выступили к Шайтанским заводам. Отряд состоял из 20 конных «казаков из мастеровых, 40 человек пеших при двух солдатах, да с Ревдинского завода до 50 казаков». Ерапольский захватил с собой и одного из перебежчиков. Вскоре после выхода команды караулы восставших ее обнаружили и сообщили об этом на свою базу. При подходе к «Шайтанке» перебежчик сбежал в «злодейскую толпу». Вот как описывает дальнейший ход событий участник боя, сражавшийся на стороне правительственных войск: «Напротиву наших из заводов вышло множественное число злодеев, из коих один видно, что из предводителей войска, и спросил у нашей партии: "Кому вы веруете?". Наши ответствовали: "Вы кому?". Они сказали: "Государю Петру Федоровичу". А наши объявили, что де мы веруем богу и милостивой государыне Екатерине Алексеевне. Из коих злодеев закричали с увещанием, чтоб наши передались к ним, называя они наших всех по именам и по прозваньям, видно, что, как сказывают, знакомые — шайтанские, билимбаевские, с Иргинского и с Суксунского заводов прислонившиеся крестьяне».

Ерапольский дал приказ открыть огонь. Восставшие ответили тем же. Правительственные войска попали под огонь пушки, обстреливавшей их картечью. Ружейный и пушечный огонь расстроил фронт отряда карате-лей, которые рассеялись, опасаясь «держаться в одном положении, дабы не дать себя, невидимыми за лесом проходами, им атаковать». Правительственные войска «вследствие расстройки имели беспорядочную стрельбу». Восставшие продолжали стрелять из пушки, а «большая же часть из них удалилась в лес и там делали вид атаки». В результате этого правительственные войска отступили. Часть отряда Ерапольского пыталась зайти в тыл войску Белобородова и вначале добилась успеха, захватила пушки и 10 пленных. Но восставшие, потеснив основной отряд правительственных войск, «на них нашли и пушки и пленных от них отняли, а несколько их и самих захватили». В плен попало около 60 человек — более половины отряда Ерапольского. Так плачевно кончилась первая попытка екатеринбургской администрации уничтожить базу Белобородова на Шайтанских заводах. Руководимые умелым предводителем, используя преимущество в артиллерии (Белобородов сам стрелял из пушек и удивил всех, как вспоминал очевидец, «своим искусством»), восставшие одержали победу.

Между тем в Екатеринбурге было объявлено о победе правительственных войск. Сообщение об этом было прочитано при большом стечении народа. Полковник В. Бибиков принужден был даже выдать «из казны ее величества награждение» участникам боя «за верность и усердие», хотя в чиновничьих кругах Екатеринбурга никто не сомневался в том, что поражение потерпели отнюдь не «злодеи». Капитана Ерапольского прямо обвиняли в неспособности к руководству войсками и в том, что он «пришел в трусость и ретираду к городу делает».

К этому времени местной администрации удалось укрепить Екатеринбург. В городе сконцентрировалось войско из нескольких сот человек. Но, несмотря на то что «выбранного в казаки народу и вооруженного очень довольно», как писал один из жителей Екатеринбурга, в городе царили «страх и ужас немалый». В подобных условиях местная администрация сделала новую попытку овладеть Шайтанскими заводами, захват которых не только давал возможность контролировать важный стратегический район, прикрывающий пути на северные заводы ведомства, но и поднять моральный дух населения и защитников осажденного Екатеринбурга.

21 января была вновь послана воинская команда на Шайтанские заводы. Вместо капитана Ерапольского, обвиненного в трусости, ее возглавил поручик Костин, участник русско-прусской войны. Отряд насчитывал 400 человек, из которых 60 были регулярные солдаты. Команде было придано 7 пушек. К вечеру 22 января отряд правительственных войск прибыл к Талицкой елани, расположенной в 3 верстах от Шайтанских заводов. Попытка Костина незаметно послать солдат для разведки караулов восставших не удалась, «потому что воры имеют их в лесах, закрытые хвоей и снегом, без дальнего укрепления, а чтобы могли им одним криком подавать в завод вести». Утром следующего дня Костин, построив свой отряд, подступил к заводу. Правительственные войска открыли огонь из пушек. Им ответили со стороны завода пальбой из ружей и 11 орудий. Перестрелка продолжалась около 4 часов. Пушки восставших причинили урон отряду Костина, хотя «злодеи», не имевшие достаточного числа опытных артиллеристов, не всегда могли вести прицельный огонь. Костин попытался захватить орудия, по неудачно. «Казаки» из правительственной команды, «люди непроворные», пушки «взять не осмелились». Но, видимо, дело было не только в «храбрости» или в «проворности» войск Костина. Артиллерия Белобородова оказалась прикрытой заслоном из пехоты по всем правилам тогдашней тактики. Это было отмечено даже в официальной реляции: «Артиллерию свою имели также прикрытой». В результате перестрелки правительственные войска расстроили фронт: «Осталась в порядке одна регулярная команда, а прочие столпились кучами». Умело используя на флангах конницу, Белобородов заставил отступить команду Костина. «Чуть было вокруг нашу [екатеринбургскую] партию не укружили, что видя нашей партии командир непостижимую их толпу противу себя принужден также ретироваться». Восставшие захватили пленных. Отряд возвратился обратно. Итак, вторая попытка екатеринбургской администрации захватить Шайтанские заводы оказалась снова неудачной. «Костин, который имел с ними [восставшими] дело, принужден был без всякого успеха с потерянием людей возвратиться», — с горечью записал в своем дневнике чиновник Охлябин.

С захватом Шайтанских заводов начались волнения работных людей на севере Екатеринбургского ведомства. В конце января на «Шайтанку» прибыл посланный населением казенного Уткинского завода унтер-шихтмейстер Павел Жубринский. Он сообщил Белобородову о просьбе работных людей прибыть на завод, а также передал ему на нужды восстания 1.5 тыс. рублей, взятых из заводской конторы. Белобородов произвел посланца в есаулы и поручил ему формирование отрядов. Через несколько дней, в ночь на 29 января, повстанцы прибыли на Уткинский казенный завод. Их встречали работные люди во главе с Жубринским. Белобородов приказал местному священнику привести население к присяге на верность новому императору. В помощь повстанцам был сформирован отряд из местных жителей, насчитывающий около 200 человек.

Вскоре отряды Белобородова двинулись к важному пункту обороны правительственных войск на севере Екатеринбургского ведомства — Уткинскому Демидовскому заводу. Это предприятие находилось в 90 верстах от Екатеринбурга, на реке Средняя Утка, притоке Чусовой. Завод входил в число крупнейших уральских предприятий. Он выплавлял до 287 тыс. пудов чугуна в год, на нем работало свыше 1000 работных людей, не считая приписных крестьян. Завод был превосходно укреплен: обнесен стеной, валом, на котором было установлено 15 пушек. С приближением восставших на территории заводского поселка были сконцентрированы крупные правительственные отряды, общей численностью в 1000 человек. Командовал гарнизоном присланный из Екатеринбурга сержант Курлов. Первый раз восставшие пошли на приступ 1 февраля 1774 г., когда повстанческие войска, заняв Чусовскую слободу, попытались захватить завод. Однако приступ был отбит. После этого почти всю первую половину февраля действия войск восставших были направлены на овладение Уткинским заводом. 3 февраля повстанцы вторично пошли на приступ. «Баталия» длилась целый день, но восставшие были отброшены. Вероятно, и правительственные войска находились в тяжелом положении. Воспользовавшись тем, что завод не был полностью блокирован, осажденные посылали отчаянные призывы о помощи с требованием войск и боеприпасов (в первую очередь пороха). «Мы теперь в огне, — писал один из заводских приказчиков, требуя подкрепления от нижнетагильской конторы, — што вы, батюшки, делаете, я не знаю, пожалуйте [помогите] людством и подкрепите. Худо наше дело...». Вскоре бой возобновился. Восставшие применили свою обычную тактику: постепенно окружили завод, перерезав все дороги, создали свою базу в деревне Курьи недалеко от заводского поселка. К осажденным, большая часть которых состояла из насильно мобилизованных, повстанцы сумели переправить «подметные письма», манифесты «Петра III». Отряды Белобородова 9 февраля снова атаковали завод. «От неприятелей мы при здешнем заводе сего 9-го числа... с полуночи находимся в осаде, и весь день происходило сильное сражение», — писал демидовский приказчик. В этот период Белобородов сконцентрировал огромное войско на Утке, насчитывающее, видимо, несколько тысяч человек. Около завода 10 и 11 февраля разгорелись ожесточенные бои. Восставшие неоднократно ходили в атаку, прикрываясь от ружейных выстрелов и картечи специально изготовленными движущимися сооружениями — валом из «мелкой чащи» и снега. Наконец вечером 11 февраля Уткинский завод был занят. Вот как описывает бой очевидец, находившийся в числе осажденных: «Около 9 часов пополуночи во всех своих силах вдруг зделали нападение во все утвержденные против них места, сперва... конницею на пруд... чтоб ворватца тем прудом у плотины к конторе, во-вторых, против стоявшей нашей главной батареи по Вятской улице, в-третьих, против городской башни, в-четвертых, к городской стене, в преумноженной силе с превеликим криком и визгом. И первая [колонна штурмующих] со уроном обращена в бег, и по такой на нее злости за прудом дворы зажгли; второй — сержантом Курловым ис трех пушек столь сильный удар двинут, что злодеи принуждены были оставить свою батарею. Но теми же с пруда злодеями по неосторожности обывателей со огородов ворота были не заперты, вломясь чрез дворы на улицу, сержанта Курлова с ымеющею при нем у трех пушках командою окружили с тылу». Курлов был зарублен, большая часть его войск сдалась. Уткинский завод оказался в руках восставших.

Первые числа февраля ознаменовались и другими успехами отрядов Белобородова на Среднем Урале. «Подсыльщики», т. е. агитаторы повстанцев, 2 февраля «возмутили» села Багарятино и Щелкунское, приписанные к Сысертскому заводу. Полковник В. Бибиков получил 7 февраля донесение, что Белоярская слобода должна «последовать ворам». Тогда же восставшие захватили Каменский завод, расположенный в 90 верстах к юго-востоку от Екатеринбурга. 7 февраля была взята деревня Макарова, находившаяся на дороге к Ревдинскому заводу. Восставшие все ближе и ближе подступали к нему. 11 февраля отряд повстанцев произвел нападение на основную базу правительственных войск, деревню Решеты, и был отброшен лишь в 5 верстах от города. В конце января — начале февраля в период кульминационного этапа восстания, на сторону повстанцев перешло около 20 заводов, расположенных в северной части екатеринбургского горного ведомства.

Разгром отрядов Ерапольского и Костина на Шайтанских заводах, удачная осада Уткинского завода свидетельствуют о том, что восставшие добились значительных успехов в борьбе против правительственных войск. Этот успех не мог быть достигнут без определенной организации, без дисциплины в войсках Белобородова. Сохранился ряд интересных источников, свидетельствующих о попытке создать войсковые подразделения на Среднем Урале из восставших работных людей и приписных крестьян.

В основу организации войска повстанцев Белобородовым был положен принцип формирования отрядов по сотням наподобие казачьих. Поэтому повстанцы, записанные в сотни, носили название казаков. Во главе таких отрядов стояли сотники, которые выбирались из числа людей, пользующихся авторитетом среди своих товарищей. Назначение командира, ответственного за дисциплину и боеспособность отряда, видимо, нельзя не рассматривать как попытку введения единоначалия.

Отряды пополнялись за счет приписных крестьян и работных людей, добровольно вступавших в войско. Но были случаи и принудительной мобилизации. Вот как описывает набор в войско повстанцев Верхоланцев: «Узнав, что я имел команду в 500 рабочих, он [Белобородов] приказал мне на другой день [после взятия завода] выставить их во фрунт и сделать им перекличку по горным спискам. Ночью я выстроил 500 человек в одну линию против квартиры полковника и ждал рассвета. Белобородов встал рано, ему доложили обо мне, и я тотчас был допущен... Белобородов осмотрел всю линию и выбрал до 300 человек для себя; остальных не принял за малолетством и другими недостатками; скомандовал фрунт, выдернул свою саблю и обернулся к старшинам и сотникам, которые мгновенно последовали его примеру. "Поздравляю тебя походным сотником, — сказал он мне, — а вас, ребята, с товарищем". Я поклонился. Меня тотчас остригли по-казацки и дали мне саблю». Как видим, известную роль в организации войска сыграл и сам Белобородов. Пользуясь большим авторитетом среди восставших, у которых он приобрел «доверие своей трезвостью и кротким нравом», Белобородов успешно формировал отряды и сделал многое для укрепления в них дисциплины.

Взгляды Белобородова и его помощников на организацию войска представляют значительный интерес. Сохранился весьма интересный документ — «наставление», подписанное «атаманом и главным полковником» Белобородовым. Адресовано «наставление» Семену Варенцову, Егафару Азбаеву и Оске Оскину, возглавившим русскую, башкирскую и черемисскую сотни. В этом документе довольно четко сформулированы взгляды на дисциплину и единоначалие в отрядах. Обращаясь к своим подчиненным, Белобородов писал: «Сим наставлением вам накрепко подтверждаю; чтоб имевшую в ваших сотнях русскую и татарскую воинскую команду содержать во всякой строгости и [к] вам послушани[и], и крайне над оною наблюдать, чтоб были все в единодушном к службе его императорского величества усерди[и]». От сотников Белобородов требовал беспощадного искоренения в отрядах всякого «самовольства» и «непослушания». «Главный атаман» предложил сотникам подвергать публичным наказаниям перед строем наиболее злостных нарушителей дисциплины. Белобородов и его помощники определили также, каким, по их мнению, должен быть командир, возглавивший войско повстанцев. Прежде всего командир должен быть искренне предан делу восстания, убежденным сторонником Пугачева: «И при сем вам накрепко подтверждаю, чтоб предводитель был выбран из верных рабов, которой уже по довольной вашей знаемости к его императорскому величеству чистосердечные свои ревности оказует, а не из льстецов, кои только одним видом и обманством свои заслуги сказывают. И в том крайне наблюдать, дабы от такого хищника впредь не можно было обмануться». Командир должен выбираться из числа опытных, храбрых и решительных людей. От личных качеств «предводителя» во многом зависит моральный дух армии. В письме Белобородов указывал, что необходимо «выбрать по общему войска согласию верного, смелого и в нужных случаях неробкого человека, ибо армия всегда одним доброго распоряжения человеком против неприятеля ободрена».

Сам Белобородов стремился привлечь к себе в отряд преданных делу восстания и опытных людей. В его отряде сложился своеобразный «штаб», который пытался контролировать восставших, осуществлять административные функции, ведал перепиской с командирами сотен. Характерно, что Белобородов и его «штаб» старались установить связь с основным центром крестьянской войны. В конце января с Урала под Оренбург, к Пугачеву, была послана делегация, состоящая из пяти работных людей с заводов, одного пленного «казака» и 4 татар. Они повезли рапорт от Белобородова. Спустя некоторое время посланные возвратились. Они привезли Белобородову указ о назначении его атаманом и объявили, что Пугачев «подлинно государь».

Сохранились документы, вышедшие из «штаба» Белобородова. Эти документы — наставления, указы, билеты, ордера — касаются вопросов административных и военных действий. Подписаны они Белобородовым² и скреплены подписями его помощников. Эти документы Позволяют определить имена ближайшего окружения Белобородова — руководителей восстания на Среднем Урале. Это повытчики Сергей Швецов и Максим Негодяев, писарь Герасим Степанов, войсковой писарь Петр Гусев, переводчик с татарского языка Смаил (Измаил) Иманов. Активными организаторами восстания на Среднем Урале были также командиры отдельных отрядов есаулы Петр Паркачев, Павел Жубринский и сотники, возглавлявшие «национальные формирования», Семен Варенцов, Егафар Азбаев, Оска Оскин. Некоторые из них, подобно Белобородову, оставались до конца верными делу восстания. Так, Герасим Степанов, служивший, видимо, в одной из заводских контор, активно участвовал в восстании на Урале и так же, как Белобородов, участвовал в походе на Волгу. Он, хорошо знавший официальное делопроизводство, был взят в пугачевскую Военную коллегию. Герасим Степанов, который был «великим грамотеем» вместе с Дубровским, секретарем Коллегии, составлял манифест к населению Казани.

Главными базами снабжения войск Белобородова явились уральские заводы, некоторые из них были укреплены для защиты от башкир еще задолго до крестьянской войны, многие окружены валами, на которых стояли пушки. С известием о восстании на ряд заводов были специально доставлены ружья и порох для «отражения злодеев». С заводов повстанцы получили всю артиллерию, порох, большинство ружей. И все-таки трофеев не хватало. Восставшие были плохо вооружены, а это сказывалось на их боеспособности. Белобородовым была сделана попытка наладить производство собственного оружия. На Ревдинском заводе работные люди ковали сабли, шашки, копья и другое холодное оружие. Видимо, его изготовление достигло массового производства, ибо восставшие израсходовали 500 пудов железа. Продовольствие и фураж отряды повстанцев также получали с захваченных заводов. В магазинах-складах хранилось большое количество продовольствия, принадлежавшего заводовладельцам. Оказывали помощь и приписные крестьяне, которые давали восставшим хлеб и фураж «безденежно».

Попытки Белобородова и его штаба ввести воинскую дисциплину, единоначалие, предъявление особых требований к выборам командиров, изготовление собственного оружия на заводах нельзя не рассматривать как известные элементы организованности, характерные при восстании работных людей. Однако свойственная крестьянской войне стихийность, усугубленная серьезными тактическими ошибками Белобородова (отказ от штурма Екатеринбурга), плохо налаженной связью с соседними центрами восстания (например, с Кунгуром), недостатком боеприпасов, необученностью личного состава, проявилась особенно сильно в боях с крупными командами регулярных войск, возглавляемыми опытными кадровыми офицерами, и не могла не сказаться на дальнейшем ходе восстания.

Середина февраля — начало марта 1774 г. стало переломным периодом крестьянской войны на Среднем Урале. Екатеринбург теперь располагал многочисленными силами. Получив в помощь от генерала Деколонга две роты регулярных войск под командованием секунд-майора Фишера, собрав около 3000 «казаков» из близлежащих деревень и заводов, вооружив 400 человек «монетной роты», полковник В. Бибиков попытался снять блокаду с Екатеринбурга. Для «очищения» Сибирской дороги был послан поручик Озеров, но, столкнувшись с крупными силами восставших, он отступил. На помощь Озерову был выслан отряд Костина в 400 человек. Соединившись, правительственные войска отбросили восставших и произвели налет на Белоярскую слободу.

Екатеринбургские команды в это время стали повсеместно практиковать тактику набегов, уничтожения мятежных деревень, угоны жителей, истребление запасов продовольствия и фуража. Например, используя численное превосходство в живой силе и вооружении, 14 февраля секунд-майор Фишер захватил Шайтанские заводы. Отряд восставших был уничтожен при штурме и при отступлении по Билимбаевской дороге. Фишеру досталась богатая добыча: много пленных, 4 пушки, боеприпасы, вся казна повстанческой армии (20 тыс. рублей). Фишер пробыл на заводе недолго. Разорив поселок, он захватил всех жителей (около 1.5 тыс. человек) и отправил в Екатеринбург. Завод был подожжен в шести местах. Большая его часть и заводской поселок сгорели. Захват Фишером Шайтанских заводов нанес ощутимый урон восставшим: была разгромлена основная база войск Белобородова.

Действия местной администрации по подавлению восстания на территории Екатеринбургского ведомства были поддержаны командой секунд-майора Гагрина, двигавшейся с запада, из Кунгурского уезда. Еще в середине февраля Гагрин получил «указ» из Екатеринбурга с требованием очистить Уткинские заводы, прикрывающие дорогу на Верхотурье. Получив приказ, Гагрин подошел к Уткинскому заводу. Сломив сопротивление восставших в Ачитской и Бисертской крепостях, его команда прорвалась в северный район Екатеринбургского ведомства. Предположение Гагрина о соединении всех войск восставших в этом районе оказалось ошибочным. На Уткинском заводе находился отряд в 700 человек, плохо вооруженный, почти не имеющий боеприпасов. Остальные войска Белобородова были рассредоточены на других заводах ведомства. Утром 26 февраля, после непродолжительного штурма, Гагрин овладел Уткинским заводом. Правительственная команда захватила свыше 500 пленных и 5 пушек. Часть восставших во главе со своими командирами, есаулами П. Жубринским и П. Паркачевым, отступила в район Илимской казенной пристани, где вскоре они были взяты в плен. Белобородов, который в момент наступления Гагрина находился на Шайтанских заводах, попытался перехватить инициативу. С отрядом в 425 человек 29 февраля он осадил Уткинский завод. Восставшие построили защитные валы и при поддержке пушечного и ружейного огня попытались начать повсеместный штурм укреплений. Однако произведенная Гагриным контратака расстроила действия повстанцев. Фронт восставших заколебался. Конница, посланная Гагриным, довершила поражение войска Белобородова. Повстанцы отступили.

После захвата правительственными войсками Уткинского завода разгорелась ожесточенная борьба за овладение опорными пунктами восставших южнее Екатеринбурга: Каменским и Сергинским заводами, Багаряцкой слободой, которая служила базой местному атаману Самсону Максимову. В этом районе стали действовать крупные правительственные команды, возглавляемые секунд-майором Фишером и капитаном Порецкий. Белобородов также сконцентрировал свои силы южнее Екатеринбурга, оставив заводы, расположенные в западной части ведомства. Выступивший еще в двадцатых числах февраля Фишер двигался к Каменскому заводу, преодолевая сопротивление мелких повстанческих групп. Жестоко расправляясь с местными жителями и пленными, сжигая деревни, население которых присоединилось к восставшим, каратели 1 марта захватили Каменский завод. Одновременно капитан Порецкий подошел к Багаряцкой слободе. Белобородов во главе отряда в несколько тысяч человек выступил навстречу правительственным войскам. Разгорелся бой. Несмотря на большие потери, восставшие потеснили Порецкого, который был вынужден отступить для соединения с Фишером. Осада повстанцами в начале марта Каменского завода не принесла успеха. Несмотря на численный перевес, осаждавшим не хватало боеприпасов и артиллерии (у Белобородова было всего 2 пушки). Все атаки повстанцев были отбиты. Фишер, перейдя в контратаку, наголову разбил при деревне Евчугово трехтысячный отряд, состоящий преимущественно из повстанцев Багаряцкой слободы, возглавляемых Самсоном Максимовым.

Подавление очагов восстания в непосредственной близости от Екатеринбурга заставило Белобородова с остатками войск отступить на Каслинский завод.

Захватив Шайтанские заводы, Илимскую казенную пристань и Гробовскую крепость и тем самым очистив от крупных отрядов восставших район севернее Екатеринбурга, команда Гагрина выступила на юг. Правительственные войска 12 марта подошли к Каслинскому заводу. Несмотря на отчаянное сопротивление восставших, Гагрину удалось захватить укрепления и овладеть заводом. Повстанцы были разбиты. Восставшие потеряли 57 человек убитыми и 420 пленными. Белобородов с отрядом отступил на юг на Саткинские заводы.

Уничтожение основных очагов восстания повлияло на весь ход крестьянской войны в районе Среднего Урала. Мелкие разрозненные отряды не могли оказать серьезного сопротивления правительственным войскам. В конце марта восстание на Среднем Урале в основном было подавлено.

Положение Белобородова в конце марта — начале апреля 1774 г. казалось катастрофическим. Были утеряны все тактические успехи, достигнутые его войском в результате боев в предыдущие два месяца. Численный состав отряда намного сократился, в руки неприятеля попала почти вся артиллерия. Но силы крестьянской войны на Урале были еще далеко не исчерпаны. Тысячи приписных крестьян и работных людей горели желанием сбросить ярмо царской администрации и заводчиков. Национально-освободительное движение нерусских народностей охватывало огромные районы Башкирии и Зауралья. Это стремление народных масс к вооруженному сопротивлению и позволило Белобородову с исключительным упорством продолжать борьбу, возглавляя восстание теперь уже в южных районах Урала.

Тактический план Белобородова, находившегося с отрядом на Саткинском заводе, заключался в прорыве через Южный Урал в западные районы Екатеринбургского ведомства и в соединении с восставшими, действовавшими на восток от Кунгура. Подобный план трезво учитывал соотношение сил повстанцев и карателей, их расположение и концентрацию на Среднем Урале. В начале апреля 1774 г. отряд Белобородова выступил на северо-запад. Но плану «главного атамана» не суждено было осуществиться. На рассвете 9 апреля в деревню Верхние Киги прибыла «нарочная почта». Гонцы доставили Белобородову указ из пугачевской Государственной военной коллегии. В нем предлагалось ускорить комплектование отряда и идти на соединение с основными силами Пугачева.

Белобородов выполнил требования. Он направил своих командиров в Кунгурский уезд для набора новых бойцов. Посланные были снабжены пропуском для предъявления в местные органы восставших и особым документом — «наставлением». В нем Белобородов четко сформулировал цели и задачи поручения. Надо отдать должное сметливости и уму Белобородова, отлично разбиравшегося в сложной обстановке в Кунгурском уезде, население которого состояло из многих национальностей. Именно с целью избежать при мобилизации недоразумений и конфликтов для набора были посланы представители трех основных местных национальностей: башкир, черемис и татарин.

Весь апрель 1774 г. Белобородов набирал в свой «корпус» жителей местных деревень, снабжал их оружием и лошадьми. Многие работные люди с соседних заводов, прежде всего с Саткинского, вступили в его войско. Они и пришедшие вместе с «походным атаманом» работные люди с заводов Среднего Урала составляли основное ядро «корпуса». Белобородов установил связь непосредственно с местными предводителями восставших. Так, им было послано несколько ордеров-приказов Кузьме Коновалову, командиру отряда в Кунгурском уезде. В «ордерах» предписывалось «с имеющейся при себе [Коновалове] командою» идти «ко мне, Белобородову, в Саткинский завод для соединения».

Командиры «корпуса» Белобородова также производили набор в войско «походного атамана» среди жителей Кунгурского уезда. Большую активность проявил при этом Бахтиар Канкаев. Он рассылал своих многочисленных представителей в самые отдаленные селения района. На мирских сходках агитаторы зачитывали письма Белобородова и Канкаева, призывавшие к вступлению в армию восставших, объясняли обстановку, производили запись новых бойцов, направляли партии этих «казаков» на сборный пункт. Все это способствовало увеличению численности войска. Так, в конце апреля отряд, насчитывающий 200 человек, во главе с Иваном Васевым, предводителем кунгурских повстанцев, направился на соединение с Белобородовым.

Но при формировании войска часто возникали и трудности. Некоторые русские «казаки», как доносил Канкаев, не хотели идти на соединение с Белобородовым, мотивируя свой отказ тем, что они ждут нападения со стороны Кунгура. Сопротивление объединению объясняется стихийностью и локальностью крестьянской войны 1773—1775 гг. Многие отряды и их предводители в силу своей несознательности, неорганизованности, стремясь защитить только «свой» дом, расправиться только со «своими» угнетателями, действовали на территории только «своей» волости. Полностью преодолеть это в Кунгурском уезде было безусловно не под силу Белобородову и его помощникам. Другой причиной, тормозившей набор в армию, было враждебное отношение к восстанию некоторых башкирских и татарских старшин, напуганных размахом крестьянской войны и действиями карателей.

И все же действия Белобородова и его командиров принесли свои плоды. В начале мая 1774 г. атаман, как показал он на допросе в Следственной комиссии, располагал отрядом в 700 человек. Была у него и артиллерия — 6 пушек. Но, видимо, истинная численность «корпуса» была специально занижена его командиром. Допрос в Следственной комиссии, пытки, предстоящая расправа не способствовали особой откровенности пленных пугачевцев. В письме атамана Степана Кузнецова от 10 мая 1774 г. на Рождественский завод сообщается, что на соединение с Пугачевым Белобородов выступил с войском в 2000 человек. Очевидно, «корпус» Белобородова имел в виду в своих показаниях и Пугачев, когда рассказывал о приходе к нему во время боев под крепостью Магнитной «русских, башкирцев до 2000 человек».

Организация «сибирского корпуса» поставила перед его командиром новую сложную задачу: наладить бесперебойное снабжение войск боеприпасами. Опытный пороховщик, Белобородов решил наладить производство пороха своими силами. Он послал указ Канкаеву о розыске природных залежей серы («шоры») в Кунгурском уезде. Это дело было поручено Азге Аюкову. В 70-х годах XVIII в. месторождения серы были известны на Урале. Однако задание Аюков не выполнил. Он был запуган местными башкирскими старшинами, опасавшимися карателей.

Попытка производства пороха самими повстанцами — факт уникальный в истории крестьянской войны 1773—1775 гг. Уже в ходе восстания он был по достоинству оценен народными массами. Стоустая молва разнесла вести о «делании» пороха, и скоро «проект» Белобородова приобрел черты народной легенды. Работные люди и приписные крестьяне Юговских заводов Кунгурского уезда рассказывали, например, что «построил государь в степи пороховые и пушечные заводы, и делают белой и черной порох. Белой де весьма сильно палит, а голку [шума] не дает».

Представитель власти восставших на Урале, Белобородов не только формировал и вооружал свой «корпус». Он был принужден, как и многие руководители крестьянской войны, заниматься судопроизводством и гражданским управлением. Решение атаманом некоторых вопросов суда и управления заслуживает самого пристального внимания, ибо во многом раскрывает характер Белобородова, его личные взгляды и принципы и отношение к восстанию.

Очень интересен вопрос о частной собственности и ее «экспроприации» в понимании Белобородова.

Никаких стихийных грабежей заводского и личного имущества, о которых столь много и упорно писали заводчики царской администрации, при вступлении на заводы войск Белобородова не наблюдалось. Захваченные долговые расписки и конторские книги уничтожались повстанцами или работными людьми с общего и полного согласия мирских сходок. Денежная казна в большинстве случаев шла на нужды восставших, причем это не вызывало никакого протеста со стороны населения заводских поселков, так же как и пополнение пугачевцами запасов продовольствия и боезапасов из хозяйских магазинов-складов. При разделе хозяйского имущества Белобородов, видимо, придерживался «уравнительного принципа», т. е. каждый должен был получить равную долю. В апреле 1774 г. командиры, посланные Белобородовым в Кунгурский уезд, захватили хозяйские суда со льном и смолой. О них Канкаев рапортовал на Сатку. Белобородов велел, причем этот приказ был повторен дважды, чтобы «имеющиеся на барских суднах лен и смолу разделить в команду». Другими словами, каждый отряд должен был получить равную долю, независимо от того, кто захватил эти суда.

Подобный принцип соблюдался при разделе личной хозяйской собственности и на заводах. Видимо, Белобородов считал его наиболее целесообразным и защищал от всех посягательств, откуда бы они ни исходили. Есаул Иван Шибаев, привезший в начале мая 1774 г. Белобородову указ пугачевской коллегии, на обратном пути стал бесчинствовать на Косотурском заводе. Он разграбил хозяйский дом, у жителей отобрал хозяйских лошадей и седла, которые были получены при разделе личного имущества заводовладельца. Население Косотурского завода сообщило об этом Белобородову. Последний без промедления принял меры. Атамана не остановило, что есаул был личным посланцем «батюшки Петра Федоровича». Высланная команда работных людей из «корпуса» Белобородова арестовала «лихого» казака. У Шибаева отобрали все награбленное имущество, а самого заковали в кандалы. До приезда Белобородова скованному есаулу пришлось сидеть под стражей. В своем «извете» Пугачеву на Белобородова он даже сообщал, что атаман собирался его, Шибаева, выпороть.

Итак, Белобородов рассматривал хозяйское имущество как собственность восставших или мирской сходки работных людей и крестьян. Раздел имущества, за исключением необходимого для общих нужд отряда, должен был производиться поровну между повстанцами и жителями завода. Очевидно, на отношение Белобородова к собственности во многом повлияла психология крестьянских масс с ее стремлением к уравнительному пользованию орудиями труда и землей.

Выдержанный, строго дисциплинированный командир, Белобородов с особым вниманием относился к сохранению порядка в районах, которые контролировались его войсками, жестоко преследовал виновных в насилиях, грабежах, бесчинствах. В деревне Верхние Киги он приказал наказать мишаря, который был виновен в оскорблениях, нанесенных своему отцу. Не менее решительно расправлялся «главный походный атаман» и с командирами, если те были виновны в нарушении порядка. В период пребывания «корпуса» на Саткинском заводе от Пугачева к Белобородову в помощь был прислан бывший унтер-офицер гвардии атаман Михаил Голев «из дворян». Но помощи от посланца Белобородов не дождался. Голев «делал непорядки» на заводе и беспробудно пьянствовал. Сам бывший унтер-офицер гвардии на допросе в Следственной комиссии показывал, что на заводе он пробыл недолго: через трое суток «за упреки в напрасных жителям тех мест мучительских побоях и всеконечном разорении, а многим и смертном убивстве» был по приказу Белобородова закован и отослан к Пугачеву. Видимо, «главный походный атаман» не забыл послать «Петру III» и соответствующую «эпистолию». Ибо Голев был разжалован Пугачевым из атаманов и отдан простым казаком в Яицкий полк.

Сурово карал Белобородов тех, кто изменил делу восстания. В начале апреля с ним произошел эпизод, который раскрывает его отношение к борьбе с угнетателями народных масс. В деревню Нижние Киги, на пути в Кунгур, к Белобородову прибыл станичный атаман с Катав-Ивановского завода будто бы для того, чтобы поступить в отряд. Действительной целью этого «визита» была попытка заставить Белобородова «отложиться» от Пугачева и перейти на сторону Екатерины II. По всей вероятности, расчет основывался на том, что Белобородов, потерпевший поражение от Гагрина и находившийся в тяжелом положении, без армии, без опорных баз, согласится сдаться и «заслужить свои вины перед государыней». Атаман с Катав-Ивановского завода имел и специальное правительственное обращение — «увещевательный указ», полученный от царской администрации. Белобородов, узнав об истинных намерениях изменника, жестоко покарал его. Подосланный лазутчик был повешен.

В конце апреля 1774 г. Белобородов выступил для соединения с Пугачевым в район Магнитной крепости. Встреча, которую оказало Белобородову непосредственное окружение «Петра III» из числа яицких казаков, была для него неожиданной. Уже при выходе из Косотурского завода его нагнала группа казаков, которая объявила, что им с Белобородовым приказано «поступить военною рукою», т. е. разрешено силой арестовать за то, что он хочет от Пугачева «отложиться». Донос Шибаева, который в отместку за наказание обвинил Белобородова в измене, сделал свое дело. В Чебаркульской крепости его снова пытались арестовать на основании специального указа пугачевской Государственной коллегии, и лишь после многократных уверений Белобородову было разрешено следовать далее. Наконец, 8 мая, атаман с войском подошел к Магнитной. Здесь впервые Белобородов встретился с Пугачевым. Один из командиров отряда Белобородова вспоминал: «Мы издали увидели, как Пугачев со своими наездниками разъезжал по степи за крепостью. Он принял нас за неприятелей, потому что мы шли стройно [воинским строем]; он так не ходил стройно и послал узнать о приближающейся силе. Посланные донесли ему, что идут его полковники. Он подъехал к своим палаткам, поднял знамя и ждал дружины; мы преклонили ему свои знамена...». Пугачев был восхищен выучкой и дисциплинированностью войск Белобородова. Между тем яицкие казаки уже отобрали у атамана личное оружие и арестовали его. Только после беседы с Белобородовым Пугачев убедился в его верности. Однако «корпус» Белобородова был разделен на два отряда. Один остался под командой прежнего командира, а начальником другого стал все тот же Шибаев. Видимо, казаки не доверяли «отставному канониру», свой «станишник», хотя и виновный в грабеже, казался все же понадежнее.

Но Белобородов заставил замолчать всех, кто сомневался в его преданности. Уже через несколько дней он, рискуя жизнью, один отправился к коменданту Карагайской крепости и уговорил его сдаться без боя.

Войска Пугачева 20 мая заняли крупный опорный пункт, Троицкую крепость. Командовал штурмом Белобородов. А.С. Пушкин в «Истории Пугачева» писал: «Сражение продолжалось целых четыре часа. Во все время Пугачев лежал в своей палатке, жестоко страдая от раны, полученной под Магнитною. Действиями распоряжался Белобородов». Троицкая недолго оставалась в руках восставших. После ожесточенного боя подошедшие с востока войска генерала Деколонга отбросили армию Пугачева от крепости. Генерал в своей реляции с радостью доносил начальству о том, что «в числе убитых нашли самого злодея первейшего наперстника, подполковника Белобородова».

Однако радость генерала была преждевременной. Белобородов был жив. Вместе с остатками армии Пугачева он проделал весь боевой путь от Троицкой крепости через Исетскую провинцию, Башкирию в Кунгурский уезд. Видимо, и сам план перехода пугачевского войска на Каму принадлежал Белобородову. Несмотря на ожесточенные сражения с командой полковника Михельсона, Пугачеву удалось соединиться с отрядом Салавата Юлаева, набрать при помощи Белобородова в свои войска горнозаводских рабочих. «Отставной канонир» проявил себя в этих боях энергичным и талантливым военачальником. В сражении под Красноуфимском 12 июня он разбил команду подполковника Попова и преследовал ее свыше 30 верст. Опытный кадровый офицер, участвовавший в боях с восставшими с начала крестьянской войны, Попов был поражен стойкостью и организованностью войск Белобородова, умелым снабжением их боеприпасами. Он писал: «Пороху же у них [восставших] столь довольно было, что у убитых сыскивалось в подушках патронов по 15 и притом в особливых мешечках по полуфунту пороху».

Белобородов сыграл значительную роль и при взятии города Осы, гарнизон которого насчитывал свыше 1000 человек при 13 орудиях. На военном совете в ставке Пугачева атаман предложил нагрузить несколько возов сеном, хворостом и под их прикрытием пойти к крепости как можно ближе, зажечь их и броситься на штурм. Маневр удался; не выдержав ожесточенного штурма, гарнизон Осы сдался. В этом бою Белобородов «особливую к нападению ревность имел и был ранен в ногу».

Участвовал Белобородов в боях и под Казанью. Многотысячное войско Пугачева подошло к городу 11 июля 1774 г. Вечером того же дня Пугачев и Белобородов дважды ездили на разведку городских укреплении. На военном совете, созванном 12 июля, было решено штурмовать город. Белобородов был назначен командиром штурмовой колонны на левом фланге. Здесь в районе пригородной Суконной слободы он нанес решительный удар по правительственным войскам. Современник, очевидец штурма, писал: «Левое крыло разделилось на две части: одна пошла по закирпичным сараям, а другая стала пробираться буераками. Суконщики почти не оказали восставшим сопротивления и, оставив неприятелю пушки и весь снаряд, без всякого порядка опрометью в крепость [Казанский кремль] побежали». Более того, часть «суконщиков» перешла на сторону Белобородова. Это были работные люди и вольнонаемные рабочие, принадлежащие к суконной мануфактуре Дряблова. Мобилизованные по приказу казанского губернатора на защиту города, они своим переходом содействовали успеху войск восставших.

Овладев городскими укреплениями, захватив артиллерийские батареи, войска Белобородова первыми ворвались в город. Восставшие недолго пробыли в городе. На выручку Казани шли войска полковника Михельсона. В семи верстах от города в районе села Царицына разгорелся ожесточенный пятичасовой бой. Правительственные войска были встречены «с великим криком и такой пушечной и ружейной стрельбой, картечами, — доносил Михельсон 13 июня главнокомандующему Щербатову, — какой я, будучи против разных неприятелей, редко видывал и от сих варваров не ожидал». После ухода основных сил во главе с Пугачевым начались арьергардные бои. Белобородову было передано командование. Пугачев поручил ему задержать Михельсона. Войска под командованием Белобородова оказали ожесточенное сопротивление. Несколько раз бой переходил в рукопашную схватку. Но силы были неравные. Превосходно вооруженным, лучшим в Европе кадровым войскам во главе с опытными боевыми офицерами противостояли плохо вооруженные нерегулярные отряды с храбрыми, но неопытными командирами. Дисциплина и профессиональные навыки во многом решили исход боя. Тем не менее надо отдать должное Белобородову и другим пугачевским командирам — им удалось везде организовать активное сопротивление царским войскам. Заслуживает особого внимания оценка этого боя, принадлежащая противнику восставших полковнику Михельсону. Он писал в своем рапорте: «Злодеи на меня наступили с такою пушечною и ружейною пальбою и с таким отчаянием, коею только в лучших войсках найти надеялся...». Оставив на поле битвы около 2000 убитых, восставшие отступили. Арьергардные бои, которые велись три дня, закончились поражением пугачевцев. Отряд Белобородова был рассеян.

Это был последний бой Белобородова. После поражения под Казанью он несколько дней скрывался в лесу вместе с семьей, которая сопровождала его в походах. Пугачевские войска были уже далеко, нагнать их было трудно, пробраться из Казанского уезда в другие районы страны невозможно — везде стояли заставы карателей. Белобородов явился в Казань, где назвался отставным солдатом Иваном Шеклеиновым, по был опознан предателем. Доносчиком оказался человек, обязанный жизнью атаману. Это был служитель демидовских заводов Г. Владимиров, которого захватили в плен весной 1774 г. Он был приведен «казаками» «сибирского корпуса» на Шайтанские заводы и ему сохранили жизнь только благодаря заступничеству Белобородова. Теперь Г. Владимиров «отплатил» атаману. О захвате Белобородова немедленно было сообщено командованию правительственных войск. Полковник Михельсон лично допросил задержанного. Белобородов не стал отпираться. Его отправили в Секретную комиссию. Начались дни бесконечных допросов и пыток. Наконец Комиссия под председательством П.С. Потемкина, родственника всесильного фаворита Екатерины, постановила произвести предварительную экзекуцию: Белобородов получил сто ударов кнутом. О поимке одного из главных вождей крестьянской войны донесли в Петербург. «Всемилостивейшая государыня» приказала «казнить его по силе государственных законов». Белобородов был отправлен в Москву. И здесь по распоряжению московского главнокомандующего князя М.Н. Волконского была «учинена» расправа. В базарный день, 5 сентября 1774 г., на Болоте «при многих тысяч смотрителей, не только городовых жителей, но и поселян» Белобородов был казнен «через отсечение головы». Так погиб пугачевский атаман «сибирского корпуса». Подлинный руководитель народных масс, он пользовался огромной популярностью. Имя Ивана Наумовича Белобородова было хорошо известно Емельяну Пугачеву и «самодержице всероссийской» императрице Екатерине II, уральским работным людям, крестьянам, приписанным к заводам, и их хозяину всесильному Демидову, башкирскому, татарскому, марийскому населению Южного Урала и сибирскому губернатору Чичерину. У одних это имя вызывало жгучую ненависть и страх, у других — глубокое уважение и симпатии. О Белобородове слагали песни и легенды. Наряду с Пугачевым он упоминается в сочинениях классиков русской литературы. Его имя неоднократно встречаем в сочинениях А.С. Пушкина. Белобородов («Белобород»), предводитель пугачевцев, упоминается в юношеской повести «Вадим» М.Ю. Лермонтова. Видимо, на родине поэта, в селе Тарханы Пензенской губернии, еще в 20-х годах XIX в. хорошо помнили о грозной пугачевщине. Под именем «Белоуса» фигурирует пугачевский атаман в повести Д.Н. Мамина-Сибиряка «Охонины брови». Все это в достаточной степени отражает интерес к личности Белобородова, приписного крестьянина, солдата, работного человека на Охтинском заводе в Петербурге, «отставного канонира», небогатого торговца в одном из отдаленных сел захолустного Кунгурского уезда и, наконец, одного из самых талантливых и стойких вождей крестьянской войны 1773—1775 гг., потрясшей устои могущественной Российской империи.

Примечания

1. Видимо, речь идет о размерах подушной подати. Она была увеличена при Екатерине II по сравнению с подушной податью, которая была при Петре I, почти в 2.5 раза — с 1 руб. 10 коп. с мужской души до 2 руб. 70 коп.

2. Верхоланцев, «писчик» с Билимбаевского завода, утверждал, что только в период восстания на Урале он научил грамоте Белобородова. Однако это маловероятно. Анализ почерка Белобородова заставляет пересмотреть утверждение Верхоланцева. Многочисленные автографы Белобородова указывают на уже сложившийся индивидуальный почерк. Интересно, что подпись Белобородова очень четкая, выполненная уверенной рукой, с характерным наклоном, на всех документах однотипна. Трудно допустить, что она принадлежит человеку, который только начал учиться писать. Наиболее ранний документ, где сохранилась подпись, датируется 31 января 1774 г. Самый поздний автограф находится в показаниях Белобородова в Следственной комиссии («К сему допросу Иван Белобородов руку приложил») и относится к 31 июля 1774 г. Почерк на обоих документах полностью совпадает. Возникает сомнение также и в том, что Верхоланцев успел научить Белобородова за две недели в перерыве между разъездами и боями (Верхоланцев был взят в войско повстанцев 19 января). Отметим также, что служба Белобородова в артиллерии канониром, работа на Охтинском заводе, где большинство мастеров было грамотно, дальнейшая торговая деятельность требовали определенной грамотности.