Емельян Иванович Пугачев

Емельян Иванович Пугачев родился в станице Зимовейской на Дону в 1742 г. Его отец и дед были казаками. До семнадцати лет Емельян Пугачев прожил дома, помогая отцу крестьянствовать. Затем он начал исполнять казачью службу. Девятнадцати лет он женился на казачке из соседней станицы Софье Недюжевой, но прожил с молодой женой недолго, был отправлен в поход в Пруссию. В Семилетней войне Пугачев отличился, командир донского полка И.Ф. Денисов взял его за «отличную проворность» к себе в ординарцы. За три года службы Пугачев воевал в Пруссии и Польше. В 1762 г. он вернулся домой, где прожил полтора года. В 1764 г. Пугачев был снова призван в армию и со своей командой побывал в Белоруссии и Польше. Затем он был отпущен домой, где и прожил четыре года. В 1768 г. в связи с войной с Турцией Пугачев вновь призывается в армию. Он участвует в бою под Бендерами и за храбрость получает чин хорунжего (младшее офицерское звание в казачьих войсках). Зимой 1768 г. Пугачев заболел и вернулся на родину. Ему было отказано в просьбе об отставке в Черкасске, куда он приехал за отпускным билетом. Пугачев решил возвратиться домой и попутно навестил свою сестру Федосью и ее мужа С.Н. Павлова в Таганроге. Родственники жаловались на трудную жизнь поселенцев с Дона. Павлов заявил зятю, что намерен бежать из Таганрога, ибо уже «многие казаки бегут». Пугачев одобрил решение Павлова и предложил им перебраться на Терек. Он прямо сказал: «Там наши семейные (казаки — Ю.Л.) живут, сверх того тамошнему атаману Павлу Михайлову дан указ, чтобы таких тамо принимать». Однако побег не удался, более того, арестованный властями Павлов выдал Пугачева, и ему пришлось скрываться. Пугачев добрался до Терека. В январе 1772 г. он был избран терскими казаками ходатаем и послан в Государственную военную коллегию. Однако в Моздоке Пугачев был арестован. Вскоре он бежал из-под стражи. Начались бесконечные дни скитаний. Скрываясь от властей, Пугачев побывал на Дону, на Украине, в Белоруссии. Здесь у него впервые возникла мысль назвать себя Петром III. Вера в «хорошего царя», который освободит «черный народ» от тягот «бояр-помещиков», отражала общее стремление широких масс крестьян России, их наивный монархизм, присущий крестьянину XVII—XVIII вв., тем более что самозванство было широко распространено в этот период. До Пугачева уже объявились семь самозванцев, называвших себя именем Петра III.

В конце августа под видом выходца из Польши Пугачев получает в Дебрянском форпосте паспорт на жительство в России. В этом любопытном документе находим описание внешнего облика Пугачева: «...волосы на голове темнорусые, усы и борода черные с сединой... Росту два аршина 4 вершка с половиною...» С новым паспортом Пугачев отправился в Самарскую губернию, затем на Дон и на Иргиз, а оттуда под видом богатого купца в конце ноября 1772 г. прибыл под Яицкий городок. Он лично убедился в бедственном положении яицких казаков.

Восстание казаков на Яике в 1772 г., затем ожесточенное столкновение между «старшинской» и «войсковой» сторонами, жестокое подавление выступлений казаков царской администрацией, казни и аресты, лишение казачьих вольностей, — все это создавало идеальную обстановку для нового восстания, для взрыва социального протеста. На Яике Пугачев впервые назвался именем Петра III и предложил казакам денежную помощь для отхода на Кубань. Казаки соглашались, тем не менее просили отсрочить время окончательного решения до Рождества. Пугачев отправился на Иргиз, но по дороге был арестован, на него донес его попутчик. Взятый под стражу, Пугачев был доставлен в Казань. После допроса казанский губернатор Я.Л. фон Брандт охарактеризовал разговоры Пугачева об отходе яицких казаков на Кубань как тяжкие преступления и, донося об этом деле в Сенат, предлагал, «учиня наказание кнутом, послать (Пугачева — Ю.Л.) на вечное житье в Сибирь». В начале июня в Казани было получено послание из Петербурга, в котором по именному указу Екатерины II надлежало арестованного «наказать плетьми» и отправить в Сибирь, «где употреблять его на казенную работу..., давая за то ему в пропитание по три копейки в день».

Но исполнение «милостивого» решения «матушки-государыни» запоздало. Арестованного уже не было в остроге, Пугачев снова бежал из-под стражи. А вскоре на Таловом умете (постоялом дворе) близ Яика объявился «Петр III». К «государю» стали прибывать казаки. Верили ли первые соратники Пугачева, что он действительно Петр III? Нет, в это они не верили. Как показал на допросе Следственной комиссии один из ближайших соратников Пугачева И. Зарубин-Чика, он прямо спросил у «Петра III» о его происхождении и получил вполне определенный и правдивый ответ, что «император» из донских казаков. Знали об этом и другие казаки, но для них это не было столь важно. «Лишь бы был в добре... к войсковому народу» — так считали казаки. На встрече с представителями казаков на Таловом умете Пугачев заявил: «Ежели бог меня допустит принять царство, так я буду жаловать Яицкое войско, как прежние государи, рекою Яиком и всеми притоками, рыбными ловлями и сенными покосами безденежно и беспошлинно. И распространю соль на все четыре стороны — вези кто куда хочет безденежно; и оставлю вас при прежних обрядах, и буду жаловать так, как и донских казаков, — по 12 рублей жалованья и по 12 четвертей хлеба. А вы мне за все это послужите верою и правдою». Таким образом, Пугачев сразу предлагал казакам осуществить их стремления, желания и прежде всего казачьи права и вольности, попранные царской администрацией. Вот почему казаки, выслушав своих посланцев, заявили: «Принять в войско сего проявившегося государя, хотя бы он подлинной или не подлинной был».

17 октября на хуторе близ Яицкого городка был составлен первый манифест Пугачева. В нем, в частности, говорилось: «Император Петр Федорович» жалует казаков, калмыков, татар рекой Яиком «с вершин до устья», землей, травами, денежным жалованьем, свинцом, порохом и хлебным провиантом. Манифест был зачитан перед прибывшими казаками. Началось восстание.

Отряд Пугачева выступил к Яицкому городку. По пути следования к войску Пугачева присоединялись казаки, но взять Яицкий городок штурмом 19 октября не удалось, у восставших не было пушек. Кроме того, против плохо вооруженного пугачевского войска, насчитывающего едва ли 200 человек, комендант Яицкого городка полковник Симонов располагал гарнизоном свыше 1000 человек и артиллерией, но слабость правительственных войск заключалась в том, что часть гарнизона — казаки, поддавшись агитации Пугачева, перебегали на сторону восставших. В город проникали копии пугачевских манифестов. Возможно, возник бы бунт и город захватили восставшие, если бы полковник Симонов не объявил своим казакам: «ежели они поползнутся оного злодея впущать к себе в город и станут к нему приставать», то комендант сожжет город и расправится с их семьями. Несмотря на увеличившийся отряд, Пугачеву не удалось взять Яицкий городок. Он отступил, но его отступление было лишь тактическим маневром. Теперь Пугачев направился к Оренбургу.

Целый комплекс причин способствовал тому, что Оренбург и его окрестности стали основной ареной действий восставших в первый период Крестьянской войны 1773—1775 гг. Яицкие казаки рассматривали Оренбург как важнейший административно-политический центр края, откуда исходила главная беда — лишение их казачьих прав и «вольностей». Именно здесь, в Оренбурге, недалеко от Яицкого городка концентрировались правительственные войска; именно отсюда, из Оренбурга, поступали правительственные распоряжения, направленные на уничтожение казачьих вольностей, и шло непосредственное подавление восстания на Яике в 1772 г. В Оренбурге в этот период заседала Секретная комиссия по разбору дел восставших. Сюда свозились все виновные по делу о «яицком бунте». В середине 70-х годов XVIII в. Оренбург являлся крупным центром. Это был стратегический узел той цепи военных форпостов, которые располагались на территории южной Башкирии, Яицкого войска и тогдашней юго-восточной государственной границы Российской империи. Вся так называемая «Оренбургская линия», состоявшая из крепостей и городов (Магнитная, Кизильская, Орская и другие), замыкалась на Оренбурге. Захват той или иной крепости или даже ряда военных форпостов составлял лишь определенный тактический успех. Оренбург сковывал развитие дальнейших военных действий повстанцев, его падение означало бы крупнейший стратегический успех. Уничтожение центрального звена обороны позволило бы восставшим полностью контролировать громадный район, располагать средствами для маневрирования по всей территории обширнейшей Оренбургской провинции.

В силу своего географического положения Оренбург был крупным экономическим центром. Через него шла не только вся местная торговля, но и торговля с южными соседями России. Захват Оренбурга давал возможность восставшим пополнить свои запасы продовольствия, вооружения. Вот почему осаду Оренбурга нельзя считать ошибкой Пугачева.

Захватив ряд крепостей Оренбургской линии в конце сентября 1774 г., Пугачев подошел к ближним подступам города. К вечеру 5 октября пугачевские войска блокировали город. Началась осада. Вопреки ожиданию местной администрации немедленного штурма не произошло. Восставшие вначале перерезали все коммуникации, только затем последовал штурм Оренбурга. Штурм начался после интенсивного артиллерийского обстрела. Однако овладеть городом не удалось. Несмотря на пожары, осажденные отбили все атаки. Через несколько дней штурм был повторен, но также безрезультатно. Положение осажденных было чрезвычайно тяжелым. Единственным спасением оставался подход правительственных войск. Екатерина II срочно отправила регулярные части на выручку осажденным. Воинские команды генерал-майора Кара и полковника Чернышева были наголову разбиты войсками Пугачева недалеко от Оренбурга. Осада города продолжалась.

Между тем перед зимними морозами «Петр III» перенес свою «штаб-квартиру» в пригородную слободу Берду. Здесь он занял большой дом местного казака Ситникова. Дом был окружен стражей, в сенях стояли часовые, выбранные из числа наиболее доверенных яицких казаков. Возглавлял караул тоже казак, «дежурный генерал» Яков Давилин.

Иногда в покоях «императора» устраивали торжественные обеды, куда приглашались наиболее близкие к «Петру III» казаки. Один из них так описывает эти праздники: «яицкие казаки певали песню, нарочно или в честь самозванцу составленную. А исецкого полковника писарь Иван Васильев игрывал на скрипице. Во время же таких веселостей яицкие и все другие казаки напивались допьяна, а самозванец от излишнего питья воздерживался и употреблял редко...» Как видим, «лихой казак» был скромен в «рассуждении горячительных напитков». Очевидцы, описывая Пугачева, подчеркивали его энергию, ум, природную сметку, жизнерадостность, неприхотливость в быту. Физически сильный, с плотной, крепко сбитой, коренастой фигурой, он тем не менее не производил впечатления грузного человека. Пугачев любил шутку, речь свою пересыпал прибаутками, пословицами. Был красноречив, по замечанию современника «наречие имел чистое», употреблял словесные обороты донских казаков: «Ребяты», «поди-ка сюды», «откель ты?», «погоди трохи». Одевался «император» в яркое казачье платье, носил желтые сафьяновые сапоги. «Самозванец никаких прежде знаков на себе не носил, а отличался от прочих богатым казачьим, донским манером, платьем и убором лошадиным, тож отменными ото всех поступками, как-то: легкостью походки, бодростию, отменным станом и прищуриванием одним глазом».

Пугачев отличался личной смелостью и мужеством. Эти качества отмечали даже его враги, в том числе и «матушка императрица». В письме к Вольтеру от ноября 1774 г. Екатерина писала: «Он, Пугачев, не умеет ни читать, ни писать, но это человек чрезвычайно смелый и решительный». А один из приближенных «Петра III» показал на допросе: «По неустрашимости своей всегда был он (Пугачев — Ю.Л.) на переди и подавал пример прочим». Пугачев знал и любил военное, дело. Был. превосходным наездником, хорошо знал артиллерию, понимал тактику боя. В своих сражениях применял массированный артиллерийский огонь и минные подкопы при штурме крепостей, умело использовал конницу, бросая ее в бой лавой, применяя тактику рассыпного строя пехоты. Отдавал должное и пропаганде. Сотни и тысячи его сторонников агитировали за «волю» на огромной территории России — на Урале, в Сибири, в Поволжье, в казахских степях. Было составлено большое число манифестов на русском и на татарском, башкирском, киргизском и казахском языках. В них учитывались специфика положения отдельных социальных и национальных групп, их чаяния и стремления.

В Берде была создана пугачевская Государственная военная коллегия. По названию она копировала Государственную коллегию в Петербурге. Но функции ее были значительно шире петербургской. Пугачевская коллегия — орган, направляющий и координирующий деятельность отрядов, входящих в Большое войско. Кроме того, коллегия создавала и рассылала манифесты и указы на территории действий повстанцев и за ее пределы, ведала сбором и распределением денежной казны, провианта, боеприпасов и фуража, назначала и смещала начальников воинских отрядов и гражданской администрации, чинила суд и расправу. Коллегия состояла из четырех членов, секретаря, думного дьяка и повытчиков, а также толмачей. Была создана Походная канцелярия, которая непосредственно ведала текущими делами.

С наступлением зимы войско Пугачева пополнилось тысячами добровольцев. Огромный лагерь расположился под Оренбургом, осада которого продолжалась. Воспользовавшись разгромом карательной экспедиции генерала Кара и полковника Чернышева, Пугачев вместе с частью войска отправился под Яицкий городок. Еще за несколько дней до его прибытия казаки захватили город, но не смогли взять крепость.

С приездом Пугачева осада активизировалась, были сделаны подкопы, минирована крепость. Однако, несмотря на взрыв мин, крепость продолжала упорно сопротивляться.

В Яицком городке Пугачев женился на местной казачке Устинье Кузнецовой. Брак был основан на политическом расчете. «Ты как женишься, — говорили Пугачеву казаки, — так войско яицкое все к тебе прилежно будет». Но свадьба «императора» вызвала среди многих недовольство. «Как-де, — говорили многие, — этому статца, чтобы царь мог жениться на казачке». Один из приближенных Пугачева Творогов показал на следствии: «народ тут весь так как бы руки опустил и роптал: для чего он, не окончив своего дела, то есть не получа престола, женился».

Тревожные слухи о приближении новых соединений правительственных войск заставили Пугачева оставить Яицкий городок. С большим войском, насчитывающим около 9 тысяч человек, «Петр III» выступил навстречу корпусу князя Голицына. Бой произошел под Татищевой крепостью. Сражение было чрезвычайно ожесточенным, длилось 6 часов и закончилось победой правительственных войск.

Прибыв после поражения в Берду, Пугачев созвал военный совет, на котором было решено отступать в район Башкирии и Южного Урала. «Петр III» потерял все пушки, лучшую часть своей армии, восстание же не только не было подавлено, но разрасталось, захватывая все новые и новые районы империи. Народные массы не были сломлены, они стремились с оружием в руках завоевать свою свободу. Пугачев правильно оценил это стремление. «Народу у меня, — говорил он, — как песку... и я знаю, что вся чернь меня везде с радостью примет, лишь только услышит».

Начался второй этап Крестьянской войны. Пугачев и его войско двинулись по крепостям Оренбургской линии. В начале мая 1774 г. он овладел крупным населенным пунктом — Магнитной крепостью. Со всех сторон к нему стекались отряды горнозаводских рабочих, приписных крестьян, башкир. Крупные соединения Ивана Белобородова и Салавата Юлаева влились в армию Пугачева. Отряды восставших преследовались карательными войсками под командованием Михельсона. Пугачев шел в направлении Челябинска. За первую половину мая он овладел целым рядом крепостей, в том числе и крупнейшей Троицкой. Здесь его войско столкнулось с карателями. Потерпев поражение, он уходит в Башкирию. На протяжении июня войска карателей неоднократно одерживают победы над восставшими, но отряды Пугачева пополняются новыми бойцами, 21 июня «Петр III» захватывает город Осу и тем самым контролирует весь Прикамский край. В конце июня, разбив правительственные войска в районе Ижевского завода, он выходит на подступы к Казани. Из частного письма И.С. Потемкина, родственника «светлейшего князя Таврического», узнаем, что творилось в этот момент в крупнейшем волжском городе: «В приезд мой в Казань (8 июля) нашел я город в толь сильном унынии и ужасе, что весьма трудно мне было удостоверить о безопасности города... Известия о приближении к самой Казани злодея Пугачева привели в неописанную робость, начиная от начальника, почти всех жителей...» После ожесточенного штурма 12 июля Казань была взята. Под контролем правительственных войск оставалась лишь цитадель в центре города.

Здесь, в Казани, Пугачев освободил свою семью, арестованную и помещенную в местную тюрьму. «Петр III» распорядился поместить жену и детей в обоз, и они сопровождали его в походах.

За восставшими шел Михельсон. Под Казанью состоялся новый бой. Восставшие были разгромлены. С небольшим отрядом Пугачев отступил вверх по Волге и здесь перешел на правый берег реки. После поражения под Казанью наступил третий этап Крестьянской войны.

Для третьего периода восстания характерно интенсивное участие в нем наиболее угнетенной группы крепостных крестьян — частновладельческих. Барские крестьяне с восторгом приветствовали приход пугачевцев, снабжали их провиантом, фуражом, вступали в войско «Петра III», приводили к нему на суд своих притеснителей — помещиков и их приказчиков.

За один месяц преследуемый армией карателей Пугачев прошел от Казани до Царицына, захватив такие крупные города, как Курмыш, Алатырь, Саранск, Пенза, Петровск, Саратов, Камышин. А.С. Пушкин писал: «Вся западная сторона Волги восстала и предалась самозванцу... Пугачев объявил народу вольность, истребление дворянского рода, отпущение повинностей и безденежную раздачу соли»... «Пугачев бежал, но бегство его казалось нашествием». Однако после очередного поражения, потеряв почти все войско, Пугачев переправился на левый берег Волги в районе Черного Яра. Оттуда он намеревался пробиваться в Гурьев, но конец его был близок. Среди приближенных казаков возник заговор, целью которого было схватить Пугачева и тем самым купить себе жизнь. В начале сентября 1774 г. заговорщики осуществили свой план. Пугачев был захвачен предателями и сдан правительственным властям. 15 сентября он был доставлен в Яицкий городок, а оттуда в специальной клетке его отвезли в Симбирск. Здесь его решили показать народу. Главнокомандующий граф Панин спросил Пугачева, как его зовут. «Емельян Иванов Пугачев», — услышал Панин. — «Как же смел ты, вор, назваться государем?», — спросил главнокомандующий. — «Я не ворон, я вороненок, а ворон-то еще летает», — ответил ему Пугачев. Панин в ярости избил беззащитного пленника.

В Симбирске с Пугачева сняли допрос и отправили в Москву. В закрытой карете его привезли в первопрестольную. 9 января 1775 г. после дознания и суда был вынесен приговор: «Учинить смертную казнь, а именно: четвертовать, голову воткнуть на кол, части тела разнести по частям города и наложить на колеса, а после на тех же местах сжечь».

Утром 10 января на Болоте состоялась казнь Пугачева. Его привезли в санях. «Незаметен был страх на лице Пугачева. С большим присутствием сидел он на своей скамейке». Взойдя на эшафот, Пугачев перекрестился и, кланяясь на все четыре стороны, попрощался с народом, заполнявшим площадь: «...прости, народ православный». «При сем слове, — пишет А.С. Пушкин, — экзекутор дал знак; палачи бросились раздевать его... Тогда он сплеснул руками, повалился навзничь, и в миг окровавленная голова уже висела в воздухе...» Толпа «ответствовала» на казнь «превеликим гулом» и «оханьем». Так закончил свой путь один из самых талантливых вождей Крестьянской войны 1773—1775 гг.