Крутые перемены

Речь пойдет о Петре I. В школе мы все изучали «петровские реформы». Но дело обстоит не так, как нам рассказывали в школе. Петр I осуществил «революцию сверху». То есть страна при нем радикально поменялась. Кто был ничем, тот стал всем. И наоборот. Но любая революция невозможна, если ее не поддерживает достаточно крупная категория населения. Социальной опорой Петра были дворяне. К концу XVII века разница между боярским и дворянским землевладением, в общем и целом, сгладилась. Дворяне уже фактически получали свои земли по наследству. Но! Социальное-то различие сохранялось. Дело в том, что в России было распространено так называемое местничество. Суть его в том, что существовал эдакий официальный «рейтинг» знатности как боярских родов, так их отдельных представителей. Имелись «Разрядные книги», где было записано — кто больше знатен, кто меньше. И на государственные должности назначались люди соответственно этому «рейтингу». Подчинение «худородному» бояре рассматривали как «бесчестье»¹. С местничеством боролся Иван Грозный, собственно, именно в этом смысл опричнины. Однако после прихода к власти Романовых местничество расцвело — да так, что мама не горюй. Что понятно. А кто такие были Романовы? С точки зрения знатности — никто². Они не являлись ни Рюриковичами, ни Гедиминовичами — то есть представителями древних родов. Так что местничество было своеобразной формой самозащиты аристократии против царской власти.

Александр Михайлович, очень крутой и суровый государь, прозвище которого «Тишайший» воспринимается как черный юмор, местничество отменил в 1682 году. Разрядные книги были сожжены. Однако психологию изданием закона не поменять. Местничество как было, так и осталось. И вот тут пришел революционер.

В своих преобразованиях Петр I опирался именно на «худородное» дворянство. Царь провозгласил: «знатность по уму считать». Что, разумеется, многим (которые умные) понравилось. Вспомним, к примеру, князя Федора Юрьевича Ромодановского. Несмотря на княжеское достоинство, до Петра он был стольником (это должность среднего уровня) и на большее претендовать не мог. А вот при Петре он фактически являлся «и. о. царя». И таких было много. Сегодня Петра не ругает только ленивый. Но давайте уж честно — он открыл «социальные лифты» для тех, кто хотел и мог что-то делать. В конце-то концов, Карла XII, считавшегося непобедимым полководцем, вдребезги расколошматили под Полтавой войска, которые создал Петр Алексеевич. А Санкт-Петербург — вот он, стоит. Его строил большой вор Александр Меншиков. Что он там украл — нам теперь не очень интересно. Но ведь город-то он построил! Жуткий город. Он не может существовать в принципе. Но он существует. Мало того, Санкт-Петербург никогда не сдавался врагу. Вот как оценивать этих людей? Как хотите, так и оценивайте.

Но речь пойдет о другой стороне деятельности Петра. Петр опирался прежде всего на дворян. И, уж скажем честно, гонял он их всерьез. При первом российском императоре служба была пожизненной. И служить приходилось там, куда тебя послали. Собственно, Петр хотел сделать из дворянства именно служивое сословие. То есть людей, весь смысл жизни которых заключается в службе государству.

С дворянами Петр расплатился сполна. В 1718—1724 годах прошла податная реформа. Она уже окончательно прикрепила крестьян к земле. То есть мужичок теперь должен был сидеть там, где сидит, и делать то, что велит барин. Это было удобно для государства. Теперь помещик являлся кем-то вроде председателя исполкома в советское время. Он имел много прав, но с него и спрашивали в случае чего.

А тут еще случилась такая неприятность. Как известно, Петр был упертым «западником». Который тащил с Запада то, что нужно, — и то, что точно не нужно никому. Все знают историю бритья бород. Менее понимают инициативы Петра по поводу европейской одежды.

Возьмем вопрос одежды. Вот на фига он вводил западную моду? Все эти идиотские треуголки, парики, чулки с башмаками. Кто служил в армии, представьте, что вам пришлось бы ходить в такой клоунской сбруе. Русский костюм был куда удобнее. Разумеется, я не говорю о боярских «прикидах», это вообще что-то запредельное. Но воевали-то русские не в соболиных шубах и не в горлатных шапках. Дворянский костюм XVII века очень функционален. Длинный суконный кафтан, шаровары, сапоги... Вот чем он мешал обучению линейной тактике?

Но вопрос одежды — это только пример политики Петра. Беда была в том, что Европа стала считаться идеалом. И представители элиты начали ощущать себя «просвещенными европейцами» в варварской стране. То есть у дворян сложилась психология колонизаторов. Некоторые исследователи полагают, что в результате петровской революции в России стало два народа. Которые друг друга не очень понимали. Элита стремилась жить «как в Европе», а народ уж жил так, как он жил.

И в самом деле. Вы вот можете назвать какого-нибудь русского автора XVIII века до Державина? Который, кстати, струсил и сбежал от пугачевцев. Хотя был офицером и должен был защищать Саратов.

Русской литературы XVIII века просто не существует. Ну разве что Ломоносов, чудом выбившийся в люди северный мужик. Того же Державина вы читали? Я уверен, что не читали. Потому что читать это невозможно. Я лично читал просто потому, что в Академии культуры приходилось сдавать экзамены. Я и не то читал.

И оно понятно — а какой смысл писать на «варварском» языке? Да и вообще — в Европе уже все сказали. Все авторы XVIII века писали на каком-то чудовищном жаргоне, который к русскому языку не имеет никакого отношения. На нормальном русском языке заговорят уже только Жуковский, Грибоедов и Пушкин. Люди иного времени.

Вот это стоит понимать. Дворяне для крестьян были чужими. Снова напомню картину Сергея Иванова. Там друг против друга стоят похожие люди. Один побогаче, другой победнее. Но ведь так всегда бывает. И бунтовали тогда крестьяне, конечно. А вот после Петра I страна разделилась на рабов и господ.

Примечания

1. Слово «честь» имело в XVII веке несколько иное значение, нежели впоследствии. Оно означало то количество уважения, которое должны были предоставить человеку. К примеру, посадить на определенное место на царском пиру.

2. Вообще-то провозглашение на трон Михаила Романова — дело очень темное.