Бурные проявления народного протеста, которые в разных размерах и формах прорывались в 50—60-е годы, явились прямыми предвестниками огромного по своим масштабам народного движения, возглавленного С.Т. Разиным.
Как и другие крестьянские войны, вторую из них нельзя свести только к тем действиям ее участников, когда они сорганизовались в повстанческую армию, вели военные действия широких масштабов, захватили обширные территории и т. д. Вряд ли можно считать крестьянской войной только то, что было на самом деле ее кульминацией. Как всякое историческое событие, ее необходимо изучать в развитии — от зарождения движения (когда еще не было повстанческой армии и т. д.) до его поражения.
Первые искры второй Крестьянской войны вспыхнули в 1666 г. Инициатором движения выступила донская голытьба верховьев Дона (верховские городки), где весной этого года начался голод. Сначала все выглядело безобидно. Несколько отрядов бедных казаков в июне этого года вышли с Дона и направились на Украину и в Москву для предложения своих услуг на «службе» украинскому гетману и самому царю. К гетману Брюховецкому явились атаманы И. Аверкиев и Ф. Горлушков с отрядами по 30—40 человек. Они оказались «ненадобны» и ни с чем кое-как вернулись на Дон, многие из казаков попали в плен к царским воеводам1.
Такой же на первый взгляд оказалась и судьба отряда Василия Родионовича Уса, тоже по получившего разрешения поступить на «службу». Однако события, сопровождавшие этот поход и последовавшие за ним, резко отличают его от предприятий, возглавленных Аверкиевым и Горлушковым2. «На государеву службу за государевым жалованьем» пошли с Усом к Москве не несколько десятков, а 700 человек. Все они — выходцы из верховской голытьбы, среди них было и немало беглых.
В июне 1666 г. 500 конников-усовцев прибыли в Воронеж, вскоре к ним приплыли на судах еще 200 человек. Отсюда с разрешения местного воеводы Василий Ус и его товарищи отправили в Москву своих представителей — станицу из 6 человек во главе с Е. Якимовым, а сами перебрались ближе к столице и вскоре расположились лагерем под Тулой на реке Упе, в тех местах, где более половины столетия назад боролись с феодалами повстанцы Болотникова и «царевича Петра».
Станица Якимова привезла неутешительные вести — казакам отказали в предоставлении «службы» и приказали вернуться к своим очагам. В Упском лагере созвали круг, и его участники решили повторить просьбу. В Москву поехала новая станица из 13 человек, возглавил ее сам атаман В. Ус. Он прибыл в столицу и 9 июля подал просьбу о зачислении на службу.
На этот раз правительство ясно и резко показало свое крайнее недовольство действиями донцов. И вызвано это было в первую очередь не настойчивыми челобитьями казаков, а тем, что их мирный поход к Москве быстро начал превращаться в антифеодальное движение. Решающую роль сыграла здесь позиция «новоприхожих» беглых, которые, находясь в составе отряда Уса, проходили по тем мостам, откуда они недавно бежали. Сотни крестьян и холопов Воронежского, Лебедянского, Беневского, Тульского и других уездов присоединялись к отряду. Тем самым крестьяне и холопы освобождались от своего подневольного состояния и превращались в казаков. Они приезжали в помещичьи имения, подговаривали к бегству своих собратьев и, самое главное, выступали против феодалов — их имения подвергали разгрому, имущество конфисковывали, а самих, случалось, убивали. «Подговорщики», уговаривавшие бедных и зависимых людей бежать в усовский отряд, появились даже в Москве.
В него же вступали некоторые солдаты и драгуны, дезертировавшие из царской армии.
Обстановка, сложившаяся в Воронежско-Тульском районе летом 1666 г., хорошо характеризуется в источниках. Местные помещики подавали в Москву челобитные. Они же излагали свои жалобы и устно, например, воеводе Тулы, куда многие из феодалов спасались бегством, избегая расправ усовцов. Так, тульские помещики жалуются, что донские казаки «прибрали на дороге к себе воров, людей наших (холопов. — В.Б.) и крестьян, которыя... от нас... збежали, и иных всяких чинов людей. И те воры... приезжают в деревнишка наши и розаряют всяким разареньем, животину отымают и насилования чинят. И достольния... наши людишка и крестьянишка от нас... бегут, видев их воровское самовольство». Далее: донские казаки и приставшие к ним люди «похваляютца... на нас... всяким дурным и на дамишка наши разареньем»3. По словам тульского воеводы И. Ивашкина, к нему в съезжую избу (центр управления городом и уездом) приходили московские, тульские, веневские, соловские, дедиловские дворяне и говорили: донские казаки в своем Упском лагере «принимают к себе людей их и крестьян. И с теми де... людьми и со крестьяны приезжают в поместье их и в вотчины, и те де их поместья разоряют, людей их и крестьян подговаривают...». Посланным воеводой стрельцам и пушкарям донцы «тех беглых людей их и крестьян не отдают... И ныне... тульские помещики и вотчинники многие, поместье свои и деревня покинув, прибежали на Тулу з женами и з детьми и вдовы, бояся их разоренья и насильства»4.
Все эти данные говорят о том, что активную роль в перерастании мирного вначале похода казаков в антифеодальное движение играли не только местные крестьяне и холопы, но и пришедшие с Дона казаки, в первую очередь «новопришлые». Они с момента появления в русских уездах вели себя очень независимо — «самовольно», без разрешения: воеводы продвинулись от Воронежа к Туле. К тульскому воеводе они отказались прислать своих представителей для рассмотрения жалоб местных дворян на действия «воров», разорявших их имения.
Дворян этого района охватила паника. Зависимые от них люди — холопы и крестьяне — поднялись против своих угнетателей. Их односельчане, в свое время бежавшие из этих мест на Дон и теперь пришедшие сюда в составе усовского отряда, вели среди них настоящую агитацию. Вот один из примеров: приказчик князя И. Голицына Я. Герасимов жаловался в июле тульскому воеводе, что в вотчину и поместья его господина в Дедиловском уезде приезжали из казачьих таборов «беглой крестьянин государя моего донской казак Игнашка Жариков, а на Дону прозвище Заворуй, с ыными козаками» — крестьянами Воронежского уезда, которые «пристали» к усовцам по пути их следования. Приказчик рассказывает далее о действиях «казаков»: «И подговорили государя моего крестьян Митьку Ермакова, Титка Фролова, Мишка Потапова, Стеньку Тарасова, Кузьку Жарикова». Они взяли в имении 10 лошадей, платье, холсты, «побили государя моего скотины 10 свиней, 20 баранов». Не ограничившись конфискациями, казаки снова приезжают в эти имения, подговаривают к побегу новых крестьян «и вотчину государя моего разоряют и похваляютца ночным приездом государя моего вотчину разорить без остатку»5.
О событиях в южных уездах скоро узнали в Москве — отписки от местных воевод сильно обеспокоили руководителей московских приказов — Посольского, Разрядного, Тайных дел. К тому же правительство получило известия о восстании в Переяславле на Украине — крепостническая политика гетмана Брюховецкого, поддерживаемая и поощряемая русским самодержавием, вызвала отпор социальных низов: крестьян, бедных горожан и казаков.
14 июля 1666 г. Боярская дума разрабатывает меры по предотвращению дальнейшего распространения антифеодального движения к югу от столицы. По приговору Думы, в заседании которой участвовал сам царь Алексей Михайлович, казакам строго-настрого указали вернуться на Дон (откуда, кстати говоря, уже шла к Москве новая партия казаков в 500 человек). При этом власти потребовали от них выдачи всех беглых, которые присоединились к ним во время похода, а также, и это было самое опасное, тех, которые бежали на Дон с. 1661 г., т. е. за шесть истекших лет! Это было прямое посягательство на старый обычай, гласивший: «С Дону выдачи нет». Правда, понимая, что подобное требование встретит решительное возражение донцов, правительство лавирует, допуская иные сроки: отдавать холопов и крестьян «помещиком их и вотчинником по крепостям по прежнему» не за 6 лет до 1666 г., а за 5, 4, 3, «а по самой последней мере за 2 года»6. В случае отказа казаков выполнить эти требования предписывалось жестоко их покарать.
Для исполнения этого приказа власти выслали карательное войско во главе с князем Ю.Н. Барятинским. Ему выделили 1000 солдат выборного полка М. Кровкова, объявили мобилизацию дворян уездов, охваченных антифеодальным движением или расположенных поблизости. Собирались каратели в Туле.
Казаки, узнав о решении правительства, собрались на круг. Они понимали, что противостоять хорошо организованному и вооруженному царскому войску невозможно. Снявшись из лагеря под Тулой, усовцы перебрались в Дедиловский уезд на реку Уперту, а затем, 26 июля, покинули и этот табор, «спешно и бережно», т. е. в полном порядке, быстро и организованно, начали отходить на Дон. Тем самым они сорвали замыслы правительства, не допустили ни выдачи беглых, ни переписи всех казаков (на чем тоже настаивали власти, стремившиеся выявить беглых людей, под предлогом выдачи разового жалованья), ни жестокой расправы, разгрома движения. Усовцы делали по 50 верст в день и, по донесению полковника М. Кровкова, вели себя очень осторожно: «А где... лучитца им на станех стать, и оне лошади кормят в руках, а большая... половина сидят на конях, опасны за собою твоих великого государя людей»7.
Усовский отряд, разбившись на части, вернулся на Дон. С ним пришла сюда, вероятно, не одна сотня беглых крестьян и холопов из южных русских уездов. Они влились в массу бедняков, проживавших в донских городках. И без того сильные антифеодальные, антиправительственные настроения, царившие в среде донской бедноты, получили новый импульс. Приход новой партии беглых не мог не возбуждать других зависимых людей к таким же действиям.
Поход Василия Уса 1666 г. стал по существу первой, пусть еще небольшой по размеру, вспышкой того пожара, который охватил несколько лет спустя огромные территории юга и юго-востока Европейской России.
Примечания
1. И.В. Степанов. Крестьянская война в России в 1670—1671 гг. Восстание Степана Разина, т. I, стр. 304—305.
2. Там же, стр. 260—274, 305—307; Е.В. Чистяков. Василий Ус — сподвижник Степана Разина. М., 1963.
3. Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сб. документов, т. I. М., 1954, стр. 36 (далее: Крестьянская война...).
4. Крестьянская война..., т. I, стр. 52.
5. Там же, стр. 46.
6. Там же, стр. 41.
7. Крестьянская война..., т. I, стр. 63.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |