Глава 2. Реконструкция содержания утраченных манифестов и указов Е.И. Пугачева второго этапа Крестьянской войны

Второй этап Крестьянской войны представлен четырьмя сохранившимися именными указами Пугачева, относящимися к июню 1774 г. (см. ч. I, гл. 2). По документам повстанческого и правительственного лагерей и следственным материалам удалось установить данные о содержании ряда утраченных посланий предводителя движения с апреля по первую половину июля 1774 г.¹

§ 1. Указ Е.И. Пугачева атаману Ф.И. Дербетеву (апрель 1774 г.). Потерпев поражение в битве 1 апреля 1774 г. под Каргалой и Сакмарским городком, Пугачев отступил в труднодоступные весной горные районы Южного Урала и, обосновавшись сперва на Вознесенском, а позднее на Авзяно-Петровском заводах, приступил к созданию нового повстанческого войска, мобилизуя в него заводских и государственных крестьян, башкир Уфимской и Исетской провинций. Важным резервом пополнения нового войска являлись крупные повстанческие отряды атаманов А.А. Овчинникова и Ф.И. Дербетева, оставшиеся в оренбургских степях. Эти отряды должны были (по предварительному указанию Пугачева; еще до событий под Сакмарским городком) пойти на соединение со «Второй армией» атамана И.Н. Зарубина под Уфу² либо к самому Пугачеву. Следуя этому указанию, атаман Овчинников повел свой отряд кружным путем, через оренбургские степи и горы Южного Урала на восток, и 7 мая 1774 г. соединился с главными силами Пугачева у Магнитной крепости. Что же касается атамана Дербетева, то ему в начале апреля Пугачев отправил нарочного с указом, предписывая идти на соединение с ним в Башкирию. Об этом указе сообщил 28 апреля на допросе в Самарской комендантской канцелярии бежавший от повстанцев хорунжий Ставропольского калмыцкого корпуса П. Крашенинников: в середине апреля к Дербетеву «от самозванца Пугачева пришло повеление, дабы он со всем Ставропольским калмыцким корпусом ехал вслед ево, Пугачева, в Башкирию, а в которое именно место, то сего не сказал, почему он, Дербетев, со всем корпусом к реке Самаре на Бузулуцкую крепость и поехал»³. Дербетев приложил много усилий для выполнения этого предписания Пугачева, о чем свидетельствуют неоднократные его попытки прорваться через кордоны неприятеля на Самарской линии в апреле—мае 1774 г. Против Дербетева были направлены карательные команды И. Денисова, К. Муфеля и Байкова. 23 мая команда поручика Байкова настигла отряд Дербетева в Прияицкой степи, у реки Грязнухи, и в завязавшемся бою разгромила повстанцев. Тяжелораненый Дербетев был захвачен в плен и два дня спустя умер⁴.

§ 2—3. Указы Е.И. Пугачева крестьянам Авзяно-Петровского и Белорецкого заводов (апрель 1774 г.). Вспоминая события апреля 1774 г. и, в частности, деятельность ставки Пугачева по созданию нового войска, член повстанческой Военной коллегии И.А. Творогов рассказывал на следствии, что Пугачев «на Вознесенском ли заводе или на Авзяно-Петровском... на место потерянных производителей письменных дел взял в секретари исецкого казака Ивана Шундеева, а в повытчики — Григорья Туманова; сии новыя писцы сочиняли от имяни названной коллегии указы к башкирским старшинам и по заводам о наборе в толпу людей вооруженных, которыя подписывал я, а переводил на татарской язык объявленной Туманов; и по тем указам старшины и заводския прикащики давали людей охотно»⁵. Известно, что один из таких указов Военной коллегии (от 4 апреля 1774 г.) был послан атаману И.Н. Белобородову, которому предписывалось «для укомплектования и распространения корпуса его величества собрать русской, башкирской и черемисской... команды многотысячное число... для отправления в главную армию»⁶. Аналогичного содержания указы исходили не только от Военной коллегии, но и от имени «Петра III» — Пугачева. Об одном из таких указов, направленном с Вознесенского на Авзяно-Петровский завод, упомянул атаман С.И. Телегин на допросе 9 апреля 1774 г. в Табынской комендантской канцелярии: 6 апреля ему встретился авзяно-петровский крестьянин, ехавший от Пугачева с Вознесенского на Авзяно-Петровский завод «с таким приказанием, чтоб со оного, выкомандируя до трехсот человек крестьян, к нему на Вознесенский отправить»⁷. Эти сведения подтвердил допрошенный в тот же день в Табынске крестьянин В.О. Шишкин. Быв 6 апреля на Авзяно-Петровском заводе, он «подлинно видел наряд того завода крестьянам, чинимой по повелению, присланному чрез нарочного с Вознесенского заводу ж от находящегося на оном во укрывательстве» Пугачева. «И слышел-де, он, Шишкин, от авзянских крестьян, что от них х командировке набраться может до дву сот человек, которые, уповаю, неотменно 7 числа апреля, то есть в понедельник, к нему», Пугачеву, «в Вознесенский завод и отправлены». Шишкин добавил также, что «за таковою ж командою, требуемую» Пугачевым «к себе ж, на Вознесенской чрез Авзянской, и на Белорецкой завод тот нарочной того ж числа проехал» с таким же указом⁸. Вознесенский, Авзяно-Петровский и Белорецкий заводы являлись в апреле 1774 г. важнейшими пунктами формирования нового повстанческого войска. На Вознесенском заводе Пугачев находился с 4 по 6 апреля и взял здесь в свой отряд до 70 заводских крестьян во главе с берг-гешвореном В. Соколовым. На Авзяно-Петровский завод Пугачев вступил 8 апреля и, пробыв там четыре дня, мобилизовал до 400 крестьян, составивших Авзянский полк во главе с полковником Д.М. Загуменновым — выходцем из местных крестьян. 14 апреля Пугачев обосновался на Белорецком заводе и пробыл там больше двух недель, до 2 мая 1774 г. На этом заводе в его войско было набрано до 300 крестьян⁹. Войско Пугачева за время пребывания на этих заводах пополнилось многими сотнями башкир¹⁰. Сам Пугачев показал, что на Белорецком заводе его войско насчитывало «русских и башкирцов до двух тысяч человек», с которыми он и пошел на Магнитную крепость¹¹.

§ 4. Указ Е.И. Пугачева атаману И.Н. Белобородову (начало апреля 1774 г.). В апреле 1774 г. отряд атамана Белобородова, насчитывающий до 700 бойцов (главным образом из числа заводских крестьян) при 6 пушках, действовал в районе Саткинского, Златоустовского и Симского заводов¹². Пугачев, собиравший в то время под свои знамена разрозненные повстанческие отряды и группы, принял необходимые меры для присоединения столь крупной и боеспособной силы, какую представлял собой отряд Белобородова. В течение апреля Пугачев по крайней мере дважды обращался с указами к Белобородову, предписывая ему идти на соединение в «Главную армию»¹³. Сведения об этих указах имеются в следственных показаниях Белобородова и ряде других источников.

Первый из указов Белобородову был послан, видимо, еще с Авзяно-Петровского завода, где Пугачев находился 8—12 апреля. Белобородов стоял в то время со своим отрядом в деревне Нижние Киги, где и получил от Пугачева «повеление» идти на соединение к нему, куда Белобородов и отправился, «но за разлитием рек остановился в Саткинском заводе, где и стоял до слития оных и до просухи»¹⁴. Белобородов показал, что повеление Пугачева предписывало идти ему под Магнитную крепость. Но это, вероятно, ошибка памяти. В указе Пугачева речь, видимо, шла о движении отряда Белобородова к Белорецкому заводу, куда 12 апреля выступил с Авзяно-Петровского завода и сам Пугачев. Следует в связи с этим сослаться на указ Военной коллегии, врученный 12 апреля 1774 г. Т. Фалкову и И. Шишалову. В нем говорилось о предстоящем походе Пугачева от Авзяно-Петровского завода к Белорецкому и далее на Челябинск¹⁵, но не было каких-либо упоминаний о движении к Магнитной крепости. Характерно также, что пугачевский полковник В. Михайловских во исполнение этого указа Военной коллегии отдал приказ о заготовлении провианта и фуража («для следующей чрез здешния места в город Челябу государственной армии» Пугачева) в крепостях Верхне-Увельской, Коельской, Кичигиной, Нижне-Увельской, Еткульской, Еманжелинской, свозя заготовленное в Чебаркульскую крепость¹⁶, а о Магнитной крепости не упоминает. Решение Пугачева о движении к этой крепости было принято позднее, в конце апреля 1774 г., когда выяснилось, что путь от Белорецкого завода к Челябинску находится под контролем карательного корпуса генерала И.А. Деколонга.

§ 5. Указ Е.И. Пугачева атаману И.Н. Белобородову (14 апреля 1774 г.). 14 апреля 1774 г. Пугачев отправил с Белорецкого завода есаула илецких казаков И. Шибаева для объявления в «крепостях и слободах обывателям» манифеста «Петра III»¹⁷. Одновременно Шибаеву поручалось доставить атаману Белобородову именной указ Пугачева. Белобородов показал на следствии, что, находясь на Саткинском заводе, он «вторично получил» от Пугачева присланный с есаулом Шибаевым «указ о поспешении итти» на соединение с ним, Пугачевым¹⁸. Еще не выступая в поход, Белобородов узнал, что Шибаев, отправившийся обратно к Пугачеву, самочинно захватил имущество у служителей Златоустовского завода. Белобородов, ревнитель строгой дисциплины, приказал арестовать Шибаева. Приказ этот был выполнен, но Шибаев, будучи под арестом, сумел отправить к Пугачеву рапорт с обвинениями Белобородова в неверности «Петру III», в намерении «отложиться» от него. Много позднее, по прибытии 7 мая в ставку Пугачева к Магнитной крепости, Белобородову пришлось защищать себя от обвинений Шибаева. Пугачев, выслушав обоих, оправдал Белобородова¹⁹.

§ 6. Указ Е.И. Пугачева атаману Г. Туманову (середина апреля 1774 г.). В течение двух месяцев, с 8 февраля по 8 апреля 1774 г., город Челябинск, центр Исетской провинции, находился в руках повстанцев. Командиром находившихся там отрядов был полковник И.Н. Грязнов, а с середины марта, после его отъезда в Бердскую слободу к Пугачеву, руководителем челябинских повстанцев стал атаман Г. Туманов²⁰. В начале апреля он отправил с донесениями к Пугачеву двух нарочных — хорунжего Еткульской крепости И. Шундеева и челябинского казака И. Шишалова. Вспоминая о поездке к Пугачеву и о пребывании в его ставке, Шишалов рассказывал позднее на следствии, что Туманов послал их из Челябинска к Пугачеву «с прошением на башкирцов, что они делают раззорение» русским «жительствам». Посланные добрались до Белорецкого завода, где и застали Пугачева, «коему посланную от мира прозьбу подали». Пугачев принял прошение, однако «ничево не сказал». Но несколько дней спустя он отправил к атаману Туманову казака Шишалова, послав с ним «указ, что до прибытия ево [Пугачева в Челябинск] остаетца оное к разсмотрению». Шундеев остался в ставке Пугачева, был определен в секретари Военной коллегии и находился в этой должности вплоть до сражения 21 мая 1774 г. у Троицкой крепости²¹. В этом сражении Шундеев был взят в плен²², допрошен и по приказу генерала И.А. Деколонга казнен вместе с другими пленными повстанцами.

§ 7. Указ Е.И. Пугачева атаману И.Н. Белобородову (1 мая 1774 г.). Пугачев отправил 1 мая 1774 г. нарочного с третьим указом к Белобородову, предлагая ему следовать на соединение с «Главной армией» к Магнитной крепости. Сведения об этом указе имеются в протоколе показаний челябинского казака Л. Заварухина, который сообщил на следствии, что полковник В. Михайловских 28 апреля послал из Чебаркульской крепости двух повстанцев, крестьян Ф.Т. Кочнева и И. Шульгина, в Белорецкий завод к Пугачеву «с требованием сюда помощи и чтоб атамана Белобородова определить здесь», в Чебаркуле. Однако Пугачев прислал указ, коим «велено Белобородову ехать в Белорецкий завод, а здесь остатца Михайловских. И потому реченной Белобородов туда отправился. От помянутого ж возвратившегося [в Чебаркульскую крепость] Шульгина слышал он, что самозванец призывал ево к себе три раза»²³.

Данные об этом повелении Пугачева содержатся также в указе, отправленном Военной коллегией Белобородову 2 мая 1774 г. В коллежском указе сообщалось, что накануне, 1 мая, к нему был послан указ самого «Петра III» «о скором тебе со всею при тебе командою и артиллериею прибытии к его императорскому величеству, под Магнитную крепость». При этом Белобородову напоминалось, что «и пред сим уже ни одним указом определено ж было о прибытии сюда²⁴. Но только от вас как команды с вами, так и репорту ни в какой силе не бывало»²⁵. Белобородов 4 мая получил указы Пугачева и Военной коллегии, находясь на полпути от Кундравинской слободы к Магнитной крепости, а 7 мая прибыл со своим отрядом к этой крепости и явился в ставку Пугачева.

§ 8. Указ Е.И. Пугачева полковнику В. Михайловских (1 мая 1774 г.). Исетский казак В. Михайловских, пожалованный Пугачевым в полковники, был (наряду с атаманами И.Н. Грязновым и Г. Тумановым) крупным руководителем повстанческого движения в Исетской провинции в марте — начале мая 1774 г. В середине апреля, после отступления повстанцев из Челябинска, он отошел в Чебаркульскую крепость и оттуда разослал небольшие команды, чтоб иметь сведения о приближении неприятельских войск. Он поддерживал связь с Пугачевым, находившимся на Белорецком заводе, информировал его о действиях неприятеля, заготовлял провиант для пугачевского войска. Когда Пугачев получил рапорт есаула Шибаева об имевшемся будто бы у Белобородова намерении «отложиться» от «Петра III», то поручил Михайловских принять ответные меры в отношении Белобородова. Факты эти известны из показаний Белобородова. Он сообщил, что когда он выступил из Косотурского (Златоустовского) завода в поход к Белорецкому заводу, то приехали к нему от полковника Михайловских, «находившегося в Чебаркульской крепости, шесть человек казаков и объявили, что к оному Михайловскому от самого «Пугачева» прислан указ, по рапорту объявленного Шибаева, чтоб против ево, Белобородова, поступить военною рукою за то, что он хочет от самозванца отложиться; он же, Белобородов, сказал им, что служит «Пугачеву» верно и изменить ему но желает». Когда же Белобородов вступил в Чебаркульскую крепость, то Михайловских «объявил ему оной указ, но он, Белобородов, и ево, Михайловскова, уверил, что он к... Пугачеву усерден, почему Михайловский и велел поспешать ему к назначенному месту»²⁶. Само прибытие Белобородова к Пугачеву в Магнитную крепость 7 мая 1774 г. опровергало обвинения, выдвинутые Шибаевым против Белобородова.

§ 9. Указ Е.И. Пугачева атаману Ф.Т. Кочневу (1 мая 1774 г.). Выше уже сообщалось, что 28 апреля 1774 г. полковник В. Михайловских послал из Чебаркульской крепости к Пугачеву в Белорецкий завод донесения с двумя курьерами, Ф.Т. Кочневым²⁷ и И. Шульгиным²⁸. В донесениях речь шла о присылке военной помощи в Чебаркуль, возможности оставления здесь прибывшего отряда Белобородова, выплате жалованья канонирам и др. Пробыв три дня в пути, Кочнев и Шульгин 1 мая прибыли в ставку Пугачева и отдали ему посланные с ними донесения. Приняв их, Пугачев, как вспоминал на следствии Шульгин, «спрашивал о господине генерал-порутчике и ковалере Деколонге — где он имянно находится. На что и ответствовано от них ему было, что он состоит в городе Челябе».

В тот же день Кочнев и Шульгин были отправлены Пугачевым в Чебаркульскую крепость, причем Кочневу по его, видимо, просьбе был дан «от того государя указ, чтоб ему находитца при Кыштымском заводе обще с тут находящимися мещеряками и башкирцами, которых, по примеру, будет ста с четыре, и притом подтверждено, чтоб он, Кочнев, оных мещеряков и башкирцов не допускал до обид и раззорения в заводах находящихся жителей. В награждение ж за то их верное к нему кувертов доставление [донесений] выдал Кочневу пять, а Шульгину два рубли»²⁹. Кочневу и Шульгину было поручено Пугачевым доставить его указы атаману Белобородову и полковнику Михайловских. В начале мая 1774 г. обстановка под Чебаркульской крепостью изменилась. Авангардные части корпуса генерала Деколонга захватили Чебаркуль, а 6 мая команда майора Ф. Жолобова нанесла поражение повстанцам в бою под деревней Травники. Кочнев еще накануне боя, «услышав прибытие к деревне Травникам войск, неведомо куда бежал»³⁰.

§ 10. Указ Е.И. Пугачева атаману И. Шульгину (1 мая 1774 г.). Упомянутый выше повстанец И. Шульгин, явившийся 1 мая 1774 г. к Пугачеву как ходатай канонеров Чебаркульской крепости с просьбой о выплате им жалованья, в тот же день получил именной указ «о имении над канонирами главной команды»³¹. Шульгин не успел вступить на этот пост, так как 6 мая 1774 г. он был захвачен в плен карательной командой майора Ф. Жолобова в бою под деревней Травники.

§ 11. Указ Е.И. Пугачева крестьянам Авзяно-Петровского завода (2 мая 1774 г.). Во второй половине апреля 1774 г. генерал Ф.Ю. Фрейман, находившийся с карательной командой в Табынске, направил на Авзяно-Петровский завод своего агента с манифестом Екатерины II. Прибыв туда и огласив манифест, он привел часть заводских крестьян «в послушание» сообщением о скором прибытии на завод команды Фреймана и, взяв с собой четырех крестьян, отправился в обратный путь к Табынску. Сразу же после этого выборный авзяно-петровских крестьян-повстанцев Я. Мещеряков уехал в Белорецкий завод к Пугачеву с сообщением о намерении Фреймана вступить на Авзяно-Петровский завод. Выслушав Мещерякова, Пугачев отправил его на завод со своим указом. Содержание его отражено в показаниях приписного крестьянина А.Ф. Зайцева³², данных им в Бергколлегии 27 июня 1774 г. Он сообщил, в частности, что Пугачев, узнав от Мещерякова о событиях на заводе и «зная, что к нему [Пугачеву] чрез Авзяно-Петровские заводы надлежит итти военной команде, послал от себя к заводским обывателям повеление, приказав, прочтя оное, крестьяном з детьми и с пожитки з заводу выбираться, а завод весь выжечь». Когда 8 мая в завод прибыла передовая команда корпуса Фреймана, крестьяне объявили прибывшим, что сюда «указ от Пугачева наслан: завод весь выжечь, а крестьянам с женами и детьми ехать в лес или к Пугачеву»³³. Сведения об этом пугачевском указе имеются и в рапорте генерала Фреймана, посланном 10 мая 1774 г. к генералу Ф.Ф. Щербатову. Фрейман писал, что авзяно-петровские крестьяне получили от Пугачева «письменное повеление: выбираться со своими пожитками в горы и выжечь все строенье»³⁴.

Крестьяне выполнили это предписание Пугачева. 9 мая они подожгли Верхний Авзяно-Петровский завод, где сгорели домны, молотовые фабрики, угольные сараи, вешняя плотина. Меньше пострадали от пожара Нижний Авзяно-Петровский и Кухтурский заводы. Большинство заводских крестьян с семьями ушли к Пугачеву. 10 мая в Авзяно-Петровский завод вступил корпус Фреймана, по приказу этого генерала были казнены арестованные накануне выборные крестьян-повстанцев — Я. Мещеряков и П. Кунгуров (Кунгурцев)³⁵.

§ 12—14. Указы Е.И. Пугачева Салавату Юлаеву, Юлаю Азналину и Яхье (Язы) Якшиеву (2 мая 1774 г.). При допросе 5 мая 1775 г. в Уфимской провинциальной канцелярии башкирский старшина Шайтан-Кудейской волости Сибирской дороги Уфимского уезда Юлай Азналин показал, что «прошлого 1774 году в майе месяце... Пугачев, быв на Белорецком Твердышева заводе, прислал на имя мое, сына моего, Салавата, старшины Язы Якшиева и протчих на татарском диалекте повеление, чтоб, собрав нам команды свои, чинить раззорении состоящим на Сибирской дороге заводам и сожигать их»³⁶. Тогда же это свидетельство подтвердил и Салават Юлаев: «1774 году в майе месяце... Пугачев прислал на имя отца моего и мое, да и протчих письменное повеление с тем, чтоб нам все заводы выжечь»³⁷. Оба они, впрочем, добавляли, что этими же повелениями Пугачев «устращивал» их, что «естли мы сего чинить не будем, то он нас вырубит». Но это сказано было скорее всего для того, чтобы снять с себя в какой-то мере ответственность за разгром заводов, переложив вину на уже казненного Пугачева. Салават и Юлай признались в том, что они в мае 1774 г. сожгли Симский завод, принадлежавший Я.Б. Твердышеву.

Уничтожение повстанцами ряда предприятий Южного Урала весной и летом 1774 г. свидетельствовало об изменении тактики руководителей движения по отношению к заводам. В первый период Крестьянской войны, когда Пугачев использовал заводы как производственную базу для изготовления артиллерии, оружия и припасов к ним, а также как источник снабжения повстанческого войска оружием, провиантом, фуражом и деньгами, заводы, как правило, не подвергались разрушениям, а отдельные самочинные нападения на них со стороны повстанцев преследовались и Пугачевым, и его Военной коллегией. С весны же 1774 г., когда карательные отряды стали систематически теснить и преследовать войско Пугачева и отдельные его отряды, он вынужден был пойти на уничтожение заводов (не затрагивая, как правило, заводских селений и ближайших к ним деревень), дабы лишить неприятеля возможности снабжаться оставшимися на заводах запасами продовольствия, фуража и боеприпасов.

Подобная тактика, оправданная по чисто военным соображениям, не могла, впрочем, не обострить противоречий между заводским населением и башкирскими отрядами, ибо последние, действуя часто не столько по приказам Пугачева, сколько по собственному почину, не только уничтожали производственные сооружения заводов, захватывали имевшиеся на них запасы, но и громили заводские селения лишь потому, что они стояли на землях, некогда принадлежавших башкирам³⁸. Имели место факты, когда заводские крестьяне «нимало не защищали» заводы от нападения башкир и «не прибегнули к воинским командам ни с объявлением о опасности, ни с прозьбою о защищении». Так, например, приказчик Архангельского завода заявил властям, что «крестьяна допустили сами башкирцов до зажжения завода». Все это говорило о том, что «жестокость, употребляемая от заводчиков с своими крестьянами, возбудила их к ненависти против своих господ». Это писал не кто иной, как командующий карательными войсками генерал Ф.Ф. Щербатов, которого, конечно же, невозможно было заподозрить в сочувствии к крестьянам³⁹.

§ 15. Указ Е.И. Пугачева башкирскому старшине Мунияку (Мукняку) Сюлейманову (начало мая 1774 г.). Аналогичный, видимо, с предыдущими, указ Пугачева был получен башкирским старшиной Усерганской волости Ногайской дороги Уфимского уезда Мунияком Сюлеймановым. Приказчики Воскресенского завода писали 18 мая 1774 г. коменданту городка Табынска майору И.К. Маршилову, что приехавшие к заводу башкиры-повстанцы объявили указ Пугачева на русском языке и его татарский перевод, скрепленный «печатью, на коей изображен неведомо какой-то патрет, и около патрету подписано: «Государь Петр Третий Всероссийской»». При ознакомлении с указом приказчики установили, что он был адресован «не в завод Воскресенской, а к башкирскому старшине, живущему у Зелаирской крепости, Мукняку». Поэтому приказчики, мастеровые и заводские крестьяне отклонили требование башкир выдать им «от завода пушки, порох и людей на помощь для разбития стоящей на Бугульчане команды»⁴⁰.

§ 16. Указ Е.И. Пугачева старшине Шукуру Абзямову (Уразаеву) и сотнику Упаку Абзямову (Уразаеву) (2 мая 1774 г.). Перед выступлением в поход к Магнитной крепости (2 мая 1774 г.) Пугачев решил заручиться поддержкой феодалов Среднего казахского жуза, и прежде всего султана Аблая, отправив к нему для переговоров особое посольство. По совету ближайшего своего сподвижника Кинзи Арсланова он вызвал к себе братьев Шукура и Упака Абзямовых (Уразаевых) — башкир Бала-Катайской волости Исетской провинции, неоднократно бывавших у казахов, с тем чтобы назначить их в состав посольства к султану Аблаю. Упак Абзямов рассказывал на допросе, что в самом начале мая 1774 г. Пугачев, «находясь на Белорецком заводе, прислал к нему, Упаку, з братом ево, старшиною Шукуром, через есаула Айлинской волости Уметея Усянова указ, чтобы они были к нему для посылки их в Киргис-кайсацкую орду к хану, Аблаю-салтану, посланниками»⁴¹.

§ 17. Указ Е.И. Пугачева коменданту Магнитной крепости капитану С.К. Тихановскому (5 мая 1774 г.). Войско Пугачева, выступив 2 мая 1774 г. из Белорецкого завода и преодолев за три дня теснины Уральских гор, достигло Магнитной крепости. Гарнизон крепости приготовился к обороне. Стремясь избегнуть потерь, Пугачев отправил в крепость «указ, чтоб комендант здался. Однако ж он не послушал»⁴². Повстанцы, не имевшие у себя артиллерии, пошли на штурм крепости, но, понеся немалые потери убитыми и ранеными (сам Пугачев в бою был ранен в правую руку), временно отошли. 6 мая Пугачев предпринял новый штурм. После нескольких часов упорного боя гарнизон дрогнул, часть солдат и все исетские казаки перешли на сторону пугачевцев. К ночи Магнитная крепость капитулировала. Это был первый крупный военный успех Пугачева после серии тяжелых поражений его войска в боевых действиях весной 1774 г.

§ 18—21. Указы Е.И. Пугачева султану Аблаю, Даутбаю-тархану, Ембекею-батырю и Урамбетю-батырю (8 мая 1774 г.). На допросе в Москве Пугачев показал, что вскоре после взятия Магнитной крепости он отправил посольство к султану Среднего казахского жуза Аблаю: «Как он был в Магнитной крепости, то туда приехал башкирец⁴³ (как зовут, не знает), и был оной в киргисах, и как оной к нему пришол, то он, Емелька, спросил ево: «Зачем ты пришол и откуда и кто тебя сюда прислал?» И оной башкир сказал, что башкир и живет в Каргалинской орде и сюда пришол посмотреть государя. И он, Емелька, спросил: «А отсюда куда ж хочешь ехать?» Башкир сказал: «Я опять поеду в киргисы». А он, Емелька, спросил: «Отвезешь ли ты к Аблай-хану от меня письмо?» Башкир сказал «Отвезу». И он, Емелька, приказал заводскому мастеровому⁴⁴ (как ево зовут, не знает) написать по-татарски, а Творогову по-русски к Аблай-хану письма, в коих он писал, чтоб прислать к нему войска, где писано и о взятом под Оренбурхом безденежно ево скоте⁴⁵, за которой и обещал присланному от него отдать деньги. И с теми письмами оного башкирца, да еще из ево толпы два башкирца⁴⁶ же, да казанского татарина⁴⁷, дав им денег двести рублев да всем по красному кафтану, отправил. Но на то никакой отповеди не получил и, где оные посланные девались, не знает. Оным же людем приказывал он, Емелька, чтоб они Аблая от него попросили, чтоб он, ежели блиско где кочуют бежавшие из России калмыки, то б он дал им весть, чтоб оне как можно скорее сюда к нему, Емельке, приезжали»⁴⁸.

Посольство возглавили братья Шукур и Упак Абзямовы (Уразаевы). Они должны были договориться с султаном Аблаем и влиятельными феодалами Среднего казахского жуза о присылке военной помощи войску Пугачева к Троицкой крепости или же, если эта подмога не подоспеет туда, к Звериноголовской крепости (на Ново-Ишимской линии укреплений), куда собирался следовать Пугачев. Один из членов посольства — Упак Абзямов, возвращаясь из казахских степей к Пугачеву, был арестован 14 июня 1774 г. под Санарской крепостью авангардной командой корпуса генерала С.К. Станиславского. В тот же день Упак Абзямов был допрошен в походной канцелярии этого генерала и дал показания о пугачевском посольстве в Средний жуз, сообщив, что «он с братом ево, походным старшиною Шукуром от... Пугачева ис-под крепости Магнитной майя 8 числа и с ним казанской татарин Раим и башкирец Уткул Ураев (которой недавно перед тем от киргиского старшины Даутбай-тархана с письмами [к Пугачеву] приехал, в коих, как слышно, он, тархан, писал Пугачеву о своем доброжелательстве и во всем послушании) посланы х киргисцам с письмами. А оные были писаны по-руски с переводом татарского диалекта к Аблай-хану, к показанному Даутбай-тархану, Ембекею-батырю и Урамбетю-батырю, коими просил о вспоможении против российских войск, ибо он — действительный государь Петр Третий, император, неправедно от престола своего изгнанной. А сверх того им словесно приказано всех киргисцов уговаривать, чтоб к нему, Пугачеву, собрались».

В пути посольство разделилось на две группы. Шукур Абзямов, Иткул Ураев и татарин Раим поехали в ставку султана Аблая, а Упак Абзямов — в кочевья Даутбая-тархана и Ембекея-батыря, куда и приехал 25 мая. Даутбай-тархан, собрав «старшин человек до тритцати», ознакомил их с посланиями Пугачева. Старшины «согласились Пугачеву отписать, что они согласны и во всем помогать будут, и куда явиться, и какия места разорять прикажет». Написав письма, вручили их Аралбаю (сын Ембекея-батыря) и Упаку Абзямову, отправили их в сопровождении 10 казахов к Пугачеву. Не застав его в Троицкой крепости (Пугачев ушел оттуда, потерпев поражение в битве 21 мая), они отправились было «ехать в Урал для сыску... Пугачева», но у Санарской крепости их арестовала карательная команда⁴⁹.

Другой части посольства, возглавляемой Шукуром Абзямовым, удалось встретиться с султаном Аблаем, и он также отправил письмо Пугачеву, но оно не дошло до него, так как к тому времени Пугачев ушел с войском в Прикамье⁵⁰.

Сведения о посольстве Пугачева к султану Аблаю и подвластным ему феодалам Среднего жуза сохранились в ряде документальных свидетельств того времени. Башкир Муртаза Зянбаев, находившийся в войске Пугачева, писал в начале июня 1774 г. к башкирам Гарейской волости, что «Киргис-кайсацкой орды от Аблай-хана к Петру Федоровичу прислан был посол с тем, что он от него помощи требует ли? И напротиву чего и оной государь к нему, Аблаю, присовокупя к тому присланному ведомства Исецкой провинцыи называемых Упака и Шукура [Абзямовых] послал, и тое даваемую от них помощь признал за хорошее»⁵¹. Об этом посольстве сообщали генералу Деколонгу сотник аюкинских калмыков Мурзабай Кашкин и башкирский сотник Исерган Илкыбаев на допросе 14 июня 1774 г., что «в Киргис-кайсацкую орду к Аблай-султану» посланы башкиры от Пугачева «с письмом, чтоб они [казахи] собрали киргисцов немалое число и разоряли б линейные крепости»⁵². Данные о пугачевском посольстве в Средний жуз нашли отражение в «Хронике» П.И. Рычкова: «Сказывают, что самозванец Пугачев, пришед на Уйскую линию, посылал от себя в среднюю Киргис-кайсацкую орду к Облаю-салтану и к тамошним старшинам с требованием, чтоб они ему к овладению Троицкой крепости помогли»⁵³.

§ 22—31. Указы Е.И. Пугачева Салавату Юлаеву и другим башкирским старшинам-повстанцам (5 июня 1774 г.). Потерпев поражения в боях с карателями у Троицкой крепости (21 мая 1774 г.) и под Кундравинской слободой (22 мая), войско Пугачева направилось на северо-запад, захватило в пути Чебаркульскую крепость (29 мая), Златоустовский (31 мая) и Саткинский заводы (1 июня) и 3 июня вышло к деревне Нижние Киги в среднем течении реки Ай, где отбило атаку со стороны преследующего повстанцев карательного корпуса подполковника Михельсона. Накануне этого боя к Пугачеву присоединилась башкирская конница Салавата Юлаева. Пугачев, вспоминая это событие, рассказывал, что по вступлении его войска в башкирские селения у реки Ай он встретил «стоящих на конях башкирцов до трех тысяч человек. И из оных, увидя идущую его толпу, старшина Салават, подъехав к нему, Емельке, сказал: «Это стоит наше башкирское войско, и мы дожидаемся, ваше величество, а нас-де старшин здесь трое». И он, Емелька, сказал: «Благодарствую. Послужите мне!»»⁵⁴. В последующие два дня к Пугачеву пришли еще несколько башкирских старшин с отрядами, в которых было «великое множество» конных башкир и татар. 5 июня 1774 г., накануне новой битвы против команды Михельсона, Пугачев жаловал пришедших к нему старшин чинами. Пугачевский полковник А.П. Перфильев сообщил на допросе, что в тот день Пугачев «башкирцов жаловал: одного старшину их — генералом, а другова — бригадиром, человек десять — полковниками и некоторых из них — кармазинными кафтанами»⁵⁵.

Пожалование верных старшин воинскими званиями было оформлено именными указами Пугачева. Один из них — указ о производстве башкирского старшины Дуванской волости Медета Миндиарова в чин полковника — сохранился⁵⁶, благодаря чему представилась возможность реконструировать в полном объеме и виде текст пугачевского указа о пожаловании Салавата Юлаева в чин главного полковника (бригадира)⁵⁷, ибо сам он признался на допросе, что с июня 1774 г. ему велено было от Пугачева «править должность брегадира»⁵⁸.

Пугачевским указом в чин главного полковника (бригадира) был возведен и мишарский сотник Ногайской дороги Канзафар Усаев. Следует в связи с этим отметить, что одновременно с именным указом Пугачева Канзафару Усаеву 5 июня 1774 г. был вручен указ повстанческой Военной коллегии, где он упоминался в новом звании⁵⁹. Будучи в начале августа 1774 г. захвачен в плен, Канзафар Усаев показал, что два месяца назад он явился в ставку Пугачева, рассказал ему «все, что происходит в Башкирии, за что он мне дал 50 рублев... манифест о возмущении народа и указ для ведома всем, что я полковник»⁶⁰.

Старшина Юлай Азналин июньским указом Пугачева был назначен главным атаманом. Год спустя, вспоминая события июня 1774 г., Юлай Азналин рассказывал на следствии, что Пугачев «для лутчего в народе разбирательства и учредил меня над всеми в нашей стороне обитающими главным атаманом по прозьбе народской, приказывая притом мне, что естли кто будет просить о переходе из одного в другое жительство, то оное делать дозволять»⁶¹. Это следует понимать как назначение Юлая Азналина старшим администратором в башкирских волостях всей Сибирской дороги Уфимского уезда, что соответствовало должности главного старшины в иерархии управления административно-территориальными округами — дорогами в Уфимской и Исетской провинциях. Сохранилось письмо Салавата Юлаева и Юлая Азналина к управителям и приказчикам Катав-Ивановского завода (от 10 сентября 1774 г.), в котором Юлай Азналин называет себя в соответствии с указом Пугачева главным атаманом⁶².

В числе башкирских старшин, явившихся со своими отрядами к Пугачеву и получивших от него 5 июня 1774 г. указы о присвоении им воинских званий, были, видимо, старшины Исетской провинции: Мякотинской волости — Базаргул (Барзагул) Юнаев (депутат Уложенной комиссии 1767 г.), Кара-Табынской волости — Юламан Кушаев (Кошаев), Айлинской волости — Муртаза Юртаумов (Юртумов), Айлинской волости — Байгаза Козямышев. На допросе в походной канцелярии генерала Деколонга калмыцкий сотник Мурзабай Кашкин и башкирский сотник Исерган Илкыбаев показали, что Пугачев произвел Базаргула Юнаева в фельдмаршалы, Юламана Кушаева — в генералы, Муртазу Юртаумова и Байгазу Козямышева — в полковники⁶³. Показания Мурзабая Кашкина о пожаловании одного из башкир-пугачевцев в чин фельдмаршала, а другого — в генералы неверны, ибо впервые такие воинские звания были введены Пугачевым в конце августа 1774 г. Возможно, полковничьи звания были даны и таким видным участникам повстанческого движения из числа башкир, как Аит Аитов, Муксин Миндиаров, Токтамыш Ижбулатов, а из ясачных татар — Абдулла Тохтаров, именовавшимся полковниками и в начале июня 1774 г. действовавшим совместно с «Главным войском» Пугачева⁶⁴.

§ 32. Указ Е.И. Пугачева хорунжему елдяцких казаков С. Шеметову (12 июня 1774 г.). Под деревней Месягутовой у реки Ай 5 июня 1774 г. произошел бой между «Главным войском» Е.И. Пугачева и корпусом подполковника И.И. Михельсона — бой, не давший заметного перевеса ни повстанцам, ни карателям. Михельсон отвел свой корпус в Уфу, а Пугачев направился на северо-запад, к Кунгуру. Путь пугачевского войска проходил восточнее крепости Елдяк (на правом берегу реки Уфы), и один из казаков этой крепости, С. Шеметов, явился в ставку Пугачева. Там он получил именной указ, содержание которого отражено в протоколе показаний служителей Златоустовского завода Л. Морозова, А. Федорова и С. Васильева на допросе 20 июня 1774 г. в походной канцелярии полковника А.Я. Якубовича. Они сообщили, что бежали с завода после вступления туда повстанцев (31 мая), а потом, прибыв в крепость Елдяк, узнали от местного казака С. Шеметова, что он ездил к Пугачеву и привез от него указ, в котором говорилось, «чтоб они [елдяцкие казаки] в Елдяке толпы збирали и давали о наших командах ему [Пугачеву] знать, чтобы он мог их защитить, докуда чрез завод Суксунский Демидова в Кунгур дойдет, а оттоль с елдятскими и другими толпами соединится»⁶⁵. Смысл этого распоряжения Пугачева заключался в намерении обеспечить тылы своего войска местными повстанческими отрядами, которые позднее, после овладения Кунгуром и прикамскими заводами, должны были соединиться с главными силами и принять участие в намеченном походе на Казань.

С. Шеметов в октябре 1774 г. попал в плен к карателям, и в его следственных показаниях сообщаются интересные данные о происхождении и содержании врученного ему пугачевского указа. На первом допросе в Уфимской провинциальной канцелярии Шеметов сообщил, что в начале июня 1774 г., когда «разные иноверцы крепости их жителям стали чинить немалые обиды и намерение свое объявили крепость выжечь», атаман Елдяцкой крепости А. Шеметов, «написав о тех обидах и намерениях иноверцев» доношение к Пугачеву, отправил к нему казаков С. Шеметова и С. Лебедева. Они нашли Пугачева на Иргинском заводе (куда он вступил 12 июня), и он в ответ на то доношение дал им указ «с тем, чтобы те иноверцы никаких обид им [казакам Елдяцкой крепости] не чинили»⁶⁶. При втором, «пристрастном» допросе Шеметов дал более подробное показание о содержании пугачевского указа: это был «защитительный указ на имя его [Шеметова], в котором он именован хорунжим, и велено ему, выбрав атамана и собрав партию, против верных [правительству] команд супротивления чинить; которой указ и был всегда при нем, но он ево — не знает где — потерял»⁶⁷.

В сентябре 1774 г. С. Шеметов с полусотней елдяцких казаков присоединился к отряду Салавата Юлаева и вместе с ним участвовал в боях против карательной команды подполковника И.К. Рылеева под деревней Нуркиной и у Елдяцкой крепости⁶⁸. 8 октября Шеметова захватила в плен карательная команда майора Д.О. Гагрина. Пять месяцев Шеметов содержался в Уфимском тюремном остроге, а потом, по определению Казанской секретной комиссии от 27 февраля 1775 г., был нещадно бит плетьми, заново приведен к присяге и определен рядовым казаком в гарнизон Елдяцкой крепости⁶⁹.

§ 33. Указ Е.И. Пугачева гарнизону крепости в пригородке Оса (20 июня 1774 г.). Следуя из Башкирии в Прикамье, войско Пугачева 10 июня 1774 г. захватило Красноуфимск и направилось к Кунгуру, по 11 июня в бою под Ачитской крепостью было остановлено командой кунгурского гарнизона. Пугачев повернул на запад и, следуя через Иргинский, Уинский, Ашапский и Шермяитский заводы, 19 июня вышел к пригородку Оса на левом берегу Камы. За несколько дней до этого Оса, обороняемая местными карательными командами и прибывшими из Казани войсками во главе с майором Ф.В. Скрипицыным, была блокирована башкирскими повстанческими отрядами и авангардными частями пугачевского войска во главе с атаманом И.Н. Белобородовым и бригадиром Салаватом Юлаевым. Пугачевцы вступили в переговоры с командирами осажденного гарнизона, но они отказались капитулировать. После этого Пугачев, «отойдя в стан, велел написать указ, чтоб здались без баталии»⁷⁰. Утром 20 июня повстанцы передали указ защитникам Осинской крепости. Воевода городка Осы поручик Ф.Д. Пироговский, вспоминая события того дня, рассказывал, что «один из яицких казаков привес с собою от Пугачева указ и, не доезжая до форштату, оставил ево на полевой городьбе, а сам уехал в толпу. Которой указ посланной от майора Скрыпицына человек привес и, прочетши оной, много тому смеялись; но что в нем было написано, он, Пироговской, не знает, потому что он ево не читал»⁷¹. Можно предположить, что офицеры смеялись по поводу тех пожалований, которые обещал в своем указе новоявленный «Петр III» жителям, солдатам и офицерам гарнизона Осы за добровольную сдачу крепости.

Ввиду отказа командования гарнизона крепости пойти на капитуляцию на тех условиях, которые были изложены в указе, Пугачев повел свои полки на штурм крепости. К концу дня выяснилось, что силы осажденных пришли к концу и дальнейшее сопротивление бессмысленно. 21 нюня гарнизон капитулировал, и Пугачев вступил в Осу.

§ 34. Указ Е.И. Пугачева крестьянину Шермяитского завода Г. Новикову (23 июня 1774 г.). Захватив Осу, Пугачев направился левым берегом Камы на запад. 23 июня 1774 г. повстанцы начали переправу на правый берег реки на Ножевском перевозе и здесь захватили караван судов с хлебом, плывущий в верховья Камы. Пугачев погрузил часть своего войска на эти суда, назначил командиром флотилии крестьянина Шермяитского завода Г. Новикова, приказав ему плыть вниз по Каме до села Котловки. Крестьянин того же завода К.А. Гладышев рассказывал на следствии, что Пугачев при отправлении флотилии вручил Новикову указ, «чтоб плыть в село Котловку, выгрузись с судов, и расположитца там станцею, дожидатца, когда-де возьму Казань, то пришлю вторичной указ, куда вам отправитца»⁷². В начале июля, когда повстанческое войско проходило вблизи села Котловки, котловский крестьянин К.С. Карасев (Карась) явился в ставку Пугачева. Среди прочих поручений Пугачев «велел ему, Карасю, когда приплывут сверху Камы с семействами⁷³ и провиантом суда, то б их при Котловке оставить, и людей всех взять по домам и довольствовать тем провиантом по препорцыи до указу»⁷⁴. Сам Пугачев на допросе в Москве в Тайной экспедиции Сената 11 декабря 1774 г. вспоминал, что когда он шел со своими отрядами от Осы в Казань, то отправлен был «не знаемо чей провиант или, лутше сказать, одно судно⁷⁵, но толпа его присвоила то судно к себе. Почему и приказал он то судно привалить к селу Котловке, а чтоб с него хлеб не пограбили, то велел то судно отдать показанному Карасю для того одного, чтоб оно было цело, а Карась — человек старой, так бы он ево зберег»⁷⁶. Из этого показания видно, что в указе, врученном Г. Ноникову, содержалось предписание о передаче доставленного в Котловку хлеба под сохранение К.С. Карасеву, который был знаком Пугачеву еще со времени его побега из казанского острога в мае 1773 г. При встрече же с Карасевым в июле 1774 г. Пугачев спросил его: «Получил ли ты посланное от меня с провиантом судно?» На что Карась сказал, что он ничего не получал. И он, Пугачев, сказал тому Карасю: «Ну, слушай-ка, когда после то судно к тебе придет, ты ево бес приказу не выгружай...»⁷⁷. Однако пугачевская флотилия не смогла пробиться к Котловке. 8 июля эта флотилия, состоявшая из трех крупных барок и нескольких лодок, была атакована вблизи села Ветки карательной командой полковника А.Ф. Обернибесова и после недолгой перестрелки остановлена. Каратели захватили в плен до 380 повстанцев. При выгрузке хлеба на берег у барок были подрублены днища и борта, и они затонули⁷⁸. Так завершилась история камской флотилии Пугачева.

§ 35. Указ Е.И. Пугачева крестьянам Сарапульской волости (не позднее июня 1774 г.). Вступив в пределы Казанской губернии, Пугачев принял энергичные меры по мобилизации местного населения в повстанческое войско, которое, захватив городок Осу (21 июня 1774 г.), Воткинский (24 июня) и Ижевский заводы (27 июня), направилось к Казани. Эмиссары Пугачева, снабженные его указами и предписаниями Военной коллегии, опережая «Главное войско» восставших, а порой действуя в его тылах и на флангах, вели антикрепостническую агитацию в поддержку «Петра III» в селениях русских заводских, помещичьих и государственных крестьян, ясачных татар, удмуртов, марийцев, чувашей и мордвы, набирали годных к службе людей в партии и отряды, вели их на соединение к Пугачеву.

Один из таких пугачевских эмиссаров — крестьянин села Березовки Н. Воробьев — в Петров день (29 июня) явился в деревню Карякину дворцовой Сарапульской волости и на созванном сходе объявил крестьянам, что он прислан от «императора Петра III» с «указом о наборе в службу ево казаков». Вскоре в деревню вступили отряды пугачевских полковников Яркая Кадерметова и Аита Сеитова. Партия мобилизованных карякинских крестьян догнала вместе с ними Пугачева в начале июля в селе Мамадыш и была зачислена в состав полка атамана И.Н. Белобородова⁷⁹.

§ 36—37. Указы Е.И. Пугачева крестьянам Галицкой и Арской дорог («даруг») Казанского уезда (2 июля 1774 г.). Эмиссаром ставки Пугачева в июле 1774 г. служил ясачный татарин деревни Ковали Галицкой дороги Казанского уезда Исхак Ахметев. Он был ветераном Пугачевского движения, участвовал в осаде Оренбурга, в уральском походе войска Пугачева, в боях под Магнитной и Троицкой крепостями, городком Осой, во взятии Воткинского и Ижевского заводов⁸⁰.

Вступив 2 июля в село Елабугу на Каме, Пугачев в порядке подготовки вступления его войска в селения Арской и Галицкой дорог⁸¹ решил отправить туда надежного человека со своими указами. Выбор его пал на Исхака Ахметева, хорошо знакомого с местными условиями. Исхак Ахметев показал на следствии, что, «будучи в селе Елабуге он, Ахметев, получил» от Пугачева «два указа о наборе в казаки с жительств людей по Арской и Галицкой дорогам». При этом было велено «уверять народ, что он, самозванец, — истинной государь император Петр Федорович, и тем самым привлечь народ в повиновение»⁸². Указы были написаны, видимо, на татарском языке, так как население обеих дорог было по преимуществу нерусским, с преобладанием татар. Своим содержанием они объявляли льготы, обещанные народу за верную службу «Петру III». По неизвестным причинам Пугачев временно отложил отъезд Исхака Ахметева с этими указами: «...однако ж в то время ехать ему не велел». Исхак Ахметев оставался в ставке Пугачева вплоть до взятия Казани (12 июля 1774 г.) и сражения, происходившего вечером того же дня на Арском поле с подоспевшим корпусом подполковника Михельсона. Не ожидая исхода этого сражения, Исхак Ахметев, взяв с собой двух татар, с «предписанными, данными ему» от Пугачева «повелениями поехал в прежнее свое жительство, в деревню Ковали, для набору людей». Приехав туда и собрав «мирских людей», он читал им пугачевские указы, однако «казаков дано ему не было, а объявлено, что люди у них все в разброде». 15 июля в деревню явились два повстанца, которые объявили, что в тот день Пугачев потерпел решительное поражение в битве под Казанью. Вскоре Исхак Ахметев и двое приехавших с ним татар были арестованы и отправлены в Казанскую секретную комиссию⁸³.

§ 38. Указ Е.И. Пугачева полковнику Д.М. Загуменнову (не ранее 3 июля 1774 г.). Приписной крестьянин Авзяно-Петровского завода Д.М. Загуменнов задолго до Крестьянской войны участвовал в волнениях приписных крестьян в 1760—1761 гг.⁸⁴; в октябре 1773 г. он примкнул к Пугачевскому движению; вместе с атаманом А.Т. Соколовым-Хлопушей был при взятии Авзяно-Петровского завода, потом в составе войска Пугачева участвовал в уральском и казанском походах, командуя Авзянский полком, сформированным из уральских заводских крестьян. В начале июля 1774 г., когда повстанческое войско вышло в Нижнее Прикамье, Пугачев отправил Загуменнова в прикамские селения, приписные к Авзяно-Петровскому заводу (Котловка, Афопасова, Болдырь и др.), где он должен был пополнить свой полк новобранцами из крестьян. 3 июля Загуменнов с тремя сотнями казаков явился в село Котловку, собрал на сход крестьян и объявил им «строжайший» указ Пугачева, «чтоб ево... все признавали императором Петром Третьим» и дали казаков в его армию. Притом Загуменнов «изъяснял», что тем крестьянам, которые будут верно служить «Петру III», «на семь лет обещал никакой подати не брать, а только служить будут ему несколько в казаках, о чем-де ис Казани и указ пришлетца». Загуменнов взял в свой полк 170 котловских крестьян и увел их к Пугачеву⁸⁵.

Авзянский полк Загуменнова участвовал в боях под Казанью 12—15 июля 1774 г., в походе войска Пугачева по правобережью Волги. Загуменнов был ранен в бою 15 августа 1774 г. у реки Пролейки; а десять дней спустя погиб в битве у Солениковой ватаги под Черным Яром.

§ 39. Указ Е.И. Пугачева котловскому крестьянину К.С. Карасеву (Карасю) (4 июля 1774 г.). В делегации жителей села Котловки Казанского уезда, явившихся в стан Пугачева 3 июля 1774 г., был 70-летний К.С. Карасев (Карась), активный участник происходившего в 1760—1761 гг. выступления крестьян прикамских селений, приписных к Авзяно-Петровскому заводу⁸⁶. Он познакомился с Пугачевым летом 1773 г., когда тот, бежав с алатским купцом П.П. Дружининым из казанского острога, пробирался на Яик, был в селе Котловке и переправлялся на левый берег Камы. Когда год спустя Пугачев снова появился в этих местах и узнал, что к нему явилась делегация из Котловки, он вспомнил о Карасеве. Вот как рассказал об этом эпизоде сам Пугачев. Когда он шел с войском вблизи Котловки, то «встретил ево поп на дороге с крестами с народом. Подъехав к оной отрече, спросил: «Откудова поп?» На что, как сказали ему: «Мы-де, надежа-государь, из Котловки», и он тотчас вспомнил о Карасе и спросил: «Где здесь мужик, знакомой мне, — Карась?» И поп и другие ис тех стретивших привели к нему, Пугачеву, Карася, коего он спросил: «Узнал ли ты меня, как мы ехали с Дружининым и купили у тебя рыбу?» На что Карась, поклонясь ему в ноги, сказал: «Нет, государь, не узнал, вить здесь много ездят»»⁸⁷.

Примерно такую же картину встречи с Пугачевым изобразил в своих показаниях и Карасев. Он сообщил, что узнал в «Петре III» Пугачева, но побоялся признаться ему в этом, заявив, что «ево знает, а признавает, как и протчие, истинным государем и ево власти быть должен, прося ево... чтоб он как своих рабов жаловал». На что Пугачев сказал котловским крестьянам: «...со всех крестьян семь лет дани брать не буду, а только служить будут ему поочередно в казаках». 4 июля Карасев приехал к Пугачеву в село Мамадыш с просьбой облегчить казачью повинность котловских крестьян. В ответ на это Пугачев передал с полковником Д.М. Загуменновым «повеление, что он [Пугачев] ево, Карася, жалует полковником над Котловской волостью, и притом подтвердил: государь приказал тебе, Карасю, чтоб ты ему служил верно и народ не раззорял, а делал бы между ими справедливую управу»⁸⁸. Повеление Пугачева было оформлено именным указом, и Карасев был назначен, видимо, не полковником, а атаманом, ибо он определялся не на командную должность в войсках, а в гражданские администраторы. В связи с этим следует упомянуть утверждение Пугачева на допросе «полковником тому Карасю быть никогда не приказывал»⁸⁹.

В течение двух недель Карасев исполнял должность атамана в Котловке и окрестных селениях, а после бежал из села, укрывался в ближних деревнях и лесах, но в середине августа был арестован карателями в селе Слутки и доставлен в Казанскую секретную комиссию. 29 августа начальник комиссии генерал П.С. Потемкин доносил Екатерине II, что посланной командой арестован К.С. Карасев, «старой знакомец Емельки Пугачева, крестьянин [заводчика] Демидова из села Котловки, который назван был... полковником». «Ему повелено было в окружности своей делать в поселениях возмущение: сей сообщник [Пугачева] давно оглашался предательством»⁹⁰. Потемкин приговорил Карасева к повешению. Казнь эта была совершена 6 ноября 1774 г. в селе Котловке⁹¹.

§ 40. Указ Е.И. Пугачева крестьянам прикамских селений (4 июля 1774 г.). Вступив в село Мамадыш 4 июля, Пугачев узнал, что преследующие его карательные войска (части подполковника Михельсона, полковника Обернибесова, генерала Голицына) подошли к Каме и готовятся к переправе с левого берега на правый. Чтобы обезопасить тылы и левый фланг своего войска, Пугачев отправил в селения по правобережью Камы указ об охране переправ (перевозов), уничтожении и о затоплении переправочных средств (паромов, судов и лодок). Упоминание об этом указе содержится в рапорте капитана С. Астафьева (из Кичуевского фельдшанца) генералу Ф.Ф. Щербатову от 18 июля 1774 г.⁹² Сведения об исполнении пугачевского указа относительно охраны речных переправ через Каму и Вятку содержатся в рапортах полковника Бахтиара Канкаева в повстанческую Военную коллегию, в его приказах сельским властям правобережья Камы и Вятки и в их донесениях полковнику (документы от первой половины июля 1774 г.)⁹³.

§ 41. Указ Е.И. Пугачева полковнику Бахтиару Канкаеву (4 июля 1774 г.). Бахтиар Канкаев, мишар одной из восточных волостей Казанского уезда, присоединился к Пугачевскому движению в начале декабря 1773 г.⁹⁴ Он участвовал в военных действиях под Кунгуром и в северо-восточной Башкирии и 13 июня 1774 г. получил предписание Пугачева о формировании русских и башкирских команд в Прикамье для пополнения «Большой армии» восставших⁹⁵.

4 июля Бахтиар Канкаев явился в село Мамадыш, где получил новый указ с аналогичным поручением — «наставление о наборе казаков», как сообщил на следствии татарин Уфимского уезда Абубакир Клячев (Тлячев), служивший писарем в отряде Бахтиара Канкаева⁹⁶. Более полные сведения о содержании этого указа приведены в протоколе показаний казанского татарина Аднагула Юсеева: «Бахтиар уверял, что он [Петр III] жив, и ты тому верь, и показывал притом якобы данной ему от него указ за подписью его руки. Содержание ж оного пересказывал ему в такой силе, что велено ему набрать в службу из разных жительств казаков, коих и доставить к Казани»⁹⁷, куда, как известно, направилось из Мамадыша войско Пугачева.

Бахтиар Канкаев отправился в селения по Арской и Зюрейской дорогам, где набрал в свой отряд до 2 тыс. крестьян⁹⁸; отряд охранял тылы войска Пугачева, контролировал дороги к Казани с востока и речные переправы через Каму и Вятку и, по существу, являлся до конца июля 1774 г. хозяином положения в Нижнем Прикамье. Не успев присоединиться к Пугачеву, находившемуся до середины июля под Казанью, Бахтиар Канкаев оказался в критической ситуации. 25 и 27 июля авангардные команды прапорщика П. Товеркина и поручика Н. Калалая из карательного корпуса подполковника С.В. Неклюдова, подошедшего из Казани, нанесли поражение отряду Бахтиара Канкаева в боях под деревнями Большие и Малые Зюри. Значительная часть повстанцев попала в плен, многие рассеялись по окрестным лесам. Бежал и сам Бахтиар Канкаев «с малым числом» людей⁹⁹. В течение всего 1774 г. власти предпринимали меры к его розыску и аресту, но он бесследно исчез, скрывшись, по слухам, в Башкирии.

§ 42. Указ Е.И. Пугачева полковнику Г.М. Лихачеву (Макарову) (6 июля 1774 г.). Указ, аналогичный по содержанию предыдущему, был вручен Пугачевым повстанческому полковнику Гавриле Макаровичу Лихачеву (Макарову) —27-летнему крестьянину деревни Шиланки Казанского уезда, крепостному помещика Н.Л. Лихачева. Он примкнул к повстанческому движению задолго до прихода войска Пугачева в Нижнее Прикамье. 6 июля 1774 г. он явился к Пугачеву в село Мамадыш и, как свидетельствовал на допросе писарь его отряда А.Ф. Поторчинов (Поторочинов), был послан «с сотником Никифором Ивановым [Чваниным] для набору в казаки по Зюрейской дороге с... наставлениями для обольщения народа с тем, чтоб по наборе оных доставить х Казане ... естли те противиться станут, то писать о том к нему», Пугачеву. Выступив в поход и проходя по деревням, Поторчинов «по приказу Лихачева те наставлении читал, чрез что и набрали в казаки человек до двухсот... В тех же жительствах, ис которого сколько взято было казаков, давал он старостам билеты, именовал во оных [Пугачева] императорским титулом. И с теми набранными поспешали они х Казане». Однако в 40 верстах от Казани, под деревней Шапши (Шатши), Лихачев столкнулся с одной из команд карательного корпуса подполковника Михельсона. Повстанцы разбежались по ближним лесам, затем часть их снова примкнула к остаткам отряда Лихачева¹⁰⁰.

15 июля Лихачев, узнав, что невдалеке от него, в селе Савруши, стоит отряд полковника Бахтиара Канкаева, послал ему известие, предлагая «поспешать в армию к нам и совокупитца обще, и следовать в армию его величества х граду Казане, как наивозможно»¹⁰¹. 19 июля оба повстанческих отряда соединились в селе Савруши и в тот же день Бахтиар Канкаев и Лихачев отправили рапорт в Военную коллегию Пугачева о состоянии своих сил и боевых действиях против неприятеля¹⁰². 22 июля они снова обратились с рапортом в Военную коллегию, в котором просили Пугачева прислать распоряжение об использовании их отрядов: «...просим нас уведомить, где изволите... пребывать и нам к вам ли прибыть, просим... повеления»¹⁰³. Они не знали еще, что Пугачев, разбитый в битве 15 июля под Казанью, ушел на север, к Кокшайску, а 17 июля переправился с остатками своего войска на правый берег Волги.

22 июля Лихачев со своим отрядом отделился от Бахтиара Канкаева и направился к Рыбной слободе, намереваясь атаковать находившуюся там карательную команду подполковника С.В. Неклюдова, призывая в последующие три дня на эту операцию и Бахтиара Канкаева, от чего тот уклонился, ссылаясь на необходимость выждать прибытие отряда Караная Муратова¹⁰⁴. Последствия этого промедления были гибельными и для отряда Лихачева, и для «армии» Бахтиара Канкаева. 25 июля у села Батерякова (в 15 верстах от Рыбной слободы) правительственные войска атаковали отряд Лихачева, в котором было 400 человек и две пушки. В ходе боя повстанцы потеряли до 70 человек убитыми; каратели отбили две пушки, 43 лихачевца попали в плен. Разрозненные группы повстанцев «все по лесу разбежались», а их предводитель, полковник Лихачев, «ушел не более как сам четверт»¹⁰⁵. 26 и 27 июля передовые команды Неклюдова разгромили отряд Бахтиара Канкаева в боях под деревнями Большие и Малые Зюри.

Уйдя от преследования карателей на восток, за реку Вятку, Лихачев приступил к формированию нового отряда в русских и удмуртских селениях Арской дороги. В агитационных целях он использовал пугачевский указ, взятый у священника села Вавож-Можги Т. Иванова¹⁰⁶. Лихачеву удалось собрать отряд из полусотни повстанцев, с которым он направился к городу Уржуму. В ночь с 8 на 9 августа 1774 г. команда майора Еленева внезапно атаковала отряд Лихачева, расположившийся на ночевку в деревне Мелеклес. В завязавшемся бою Лихачев был убит, восемь главных его сподвижников попали в плен, остальные «все разошлись» по лесу. Каратели свершили посмертную казнь над Лихачевым, повесив его у околицы деревни Большой Кильмезь, близ большой почтовой дороги на Казань¹⁰⁷.

§ 43. Указ Е.И. Пугачева священнику села Вавож-Можги Казанского уезда Т. Иванову (11 июля 1774 г.). Происхождение и содержание этого указа устанавливается по следственным показаниям повстанцев из отряда полковника Г.М. Лихачева. Сотник этого отряда Н.И. Иванин (крестьянин дворцовой Рыбной слободы) сообщил на допросе, что они в августе 1774 г., разъезжая по удмуртским деревням и набирая жителей «в казаки», читали «изданной от ... Пугачева манифест», который был списан «села Вавож у священника Тимофея, а чей прозванием, — не знает»¹⁰⁸. Уточняющие данные в это показание внес дьячок села Нылги У. Анисимов, служивший писарем в отряде Лихачева. Он рассказал, что, приехав в село Вавож-Можга, он с удмуртом-новокрещеном Федоровым и Лихачевым пошел в дом к священнику того села Тимофею Иванову, «у которого взял изданной от... Пугачева манифест, и [Лихачев] велел мне списать, которой я и списал. А указ увольнительной¹⁰⁹ из армии ево..., Пугачева, оной священник Иванов дал нам сам». Анисимов «читал во всех деревнях сей... манифест и уговаривал также жителей к возмущению»¹¹⁰. На другом допросе Анисимов показал, что пугачевский указ предписывал, «чтоб государю Петру Федоровичу все повиновались, за что в том указе обещано от податей дать льготу, а сверх оного, что в нем писано, — не упомнит. В заключение ж того указа подписано: «Петр Третий»... и, по-видимому, тот указ рукою писан какого-либо семинарского школьника или церковника»¹¹¹.

В ноябре 1774 г. к дознанию был привлечен и житель села Вавож-Можга Ф. Федоров. Он показал на допросе в Казанской секретной комиссии, что священник Иванов «сказывал ему, что он тот указ получил таким образом: имел-де он надобность ехать в Казань и нечаянно на дороге захвачен... разъездом и приведен х Казане, где представлен к самому... Пугачеву, которой дал ему указ о разглашении об нем, с чем в дом ево и отпущен»¹¹². Иванов, судя по этому показанию, явился в стан Пугачева (под селом Царицыном) 11 июля, когда пугачевское войско готовилось к штурму Казани, начавшемуся утром следующего дня.

Содержание указа не ограничивалось распоряжением об увольнении священника Иванова от службы в войске Пугачева; упоминание Анисимова о том, что указом «обещано от податей дать льготу», свидетельствует о сближении его содержания с сохранившимися указами Пугачева и его Военной коллегии от июня 1774 г., освобождавшими народ от крепостной неволи, подушной подати, других налогов, рекрутского набора, объявлявшего о ликвидации старой администрации и уничтожении дворянства¹¹³.

§ 44—46. Манифесты Е.И. Пугачева администрации Казанской губернии, русскому и татарскому населению Казани (11 июля 1774 г.). Утром 11 июля повстанческое войско подошло к предместьям Казани и изготовилось к ее штурму. В тот же день Пугачев отправил в Казань три манифеста с призывом сдать город армии «Петра III». «Часу в 4-м пополудни получил господин губернатор от господина генерал-майора Потемкина три» пугачевских «письма, первое — на имя ево, господина губернатора, второе — на имя всево народа, а третье — на татарском языке для татар. Которые того ж самаго времени распечатав и первыя два прочитав, как оныя, так и последнее отданы в секретную комиссию». Это сообщение, извлеченное из доношения Казанской губернской канцелярии в Сенат от 11 августа 1774 г.¹¹⁴, свидетельствует о том, что Пугачев послал в атакуемый город три манифеста, первый из них был адресован губернатору Бранту, второй — русскому населению Казани, третий — татарам Новой и Старой татарских слобод.

Свидетельство губернской канцелярии подтверждается следственными показаниями и воспоминаниями пугачевцев. Атаман И.Н. Белобородов на допросе в Казани вспоминал, что ездившие с Пугачевым в разведку казаки «сказывали, что послали в Казань три манифеста»¹¹⁵. Заводской конторщик пугачевец Д.В. Верхоланцев сообщил в своих воспоминаниях, что по приходе на Арское поле Пугачев «написал манифесты и послал их в город»¹¹⁶. Секретарь повстанческой Военной коллегии Дубровский на допросе в Царицыне упомянул, что Пугачев, подступив «под самую Казань, послал указы, чтоб сдались без кровопролития»¹¹⁷. Сведения о посылке манифестов в Казань содержатся в показании Пугачева на допросе в Яицком городке: «Подошед х Казани, стал я в лагере и написал х казанскому губернатору, чтоб без баталии здался»¹¹⁸. На следствии в Москве он уточнил этот факт, заявив, что с Арского поля к Казани им был послан атаман А.А. Овчинников с манифестом, «чтоб Казань ему здалась»¹¹⁹. Наиболее полные сведения об этом событии сообщил на следствии в Казанской секретной комиссии Илецкий казак И.А. Творогов, бывший судья повстанческой Военной коллегии. Он показал, что в лагере под Казанью Пугачев «при мне приказывал секретарю Дубровскому написать в Казань именной от него указ, чтоб жители без всякаго супротивления ему покорились и приняли с честию, обещая за то разныя милости»¹²⁰.

В приведенных выше свидетельствах Казанской губернской канцелярии, а также в показаниях Пугачева и его сподвижников содержатся два важнейших положения. Первое из них заключает в себе требование о сдаче Казани без сопротивления, второе же касается обещания предоставить казанцам «разныя милости». Первое из этих положений не нуждается в комментариях, а под «разными милостями», обещанными жителям Казани, несомненно, подразумевались те свободы и льготы трудовому народу, которые провозглашались антикрепостническими манифестами и указами Пугачева в июне и июле 1774 г.¹²¹ В данном случае свидетельства учреждений и лиц, стоявших на позициях противоборствующих сторон, служат надежным основанием для восстановления содержания несохранившихся манифестов Пугачева, отправленных 11 июля 1774 г. в Казань. Из показания Творогова видно, что манифесты были составлены секретарем Дубровским при участии повытчика Военной коллегии Г. Степанова¹²². Экземпляр манифеста на татарском языке составлялся, видимо, находившимися в ставке Пугачева башкирским старшиной Кинзей Арслановым, яицким казаком Идыркеем Баймековым и каргалинским татарином Садыком Сеитовым, входившим в состав «тайного совета» при Пугачеве¹²³.

Три манифеста, посланные Пугачевым в Казань, были отклонены властями. 12 июля Пугачев повел свое войско на штурм Казани, сломил Недолгое сопротивление неприятеля в предместьях и на несколько часов овладел городом (кроме кремля, где засел местный гарнизон, укрылись власти и состоятельные горожане). Вечером того же дня на Арском поле под Казанью произошло сражение между войском Пугачева и подошедшим по Арской дороге корпусом подполковника Михельсона. После битвы, не выявившей победителя, Пугачев отвел свое войско за реку Казанку.

§ 47. Манифест Е.И. Пугачева повстанческому войску (15 июля 1774 г.). 13 июля на подступах к Казани произошло новое столкновение войска Пугачева с корпусом Михельсона. Не одолев неприятеля, Пугачев отошел к селу Сухая Река и здесь в течение двух дней готовился к новой битве за Казань, спешно пополняя войско крестьянами из окрестных селений. На рассвете 15 июля, завершив приготовления к битве, Пугачев велел зачитать войску манифест. Сообщение об этом содержится в «Кратком известии» Платона Любарского, архимандрита Спасского казанского монастыря: «Как все было к исполнению его [Пугачева] намерения готово, то 15 числа на рассвете толпе своей, под знамена расставленной, и прочему в плену у него находившемуся бесчисленному народу вслух велел прочитать... свой манифест, коим дал знать, что по вшествии с торжеством в Казань предпринял [намерение] поспешать в столичный свой град Москву»¹²⁴. Хотя это и единственное свидетельство о пугачевском манифесте 15 июля, но его следует признать достоверным, учитывая то, что Любарский писал свое «Краткое известие», опираясь на рассказы многих жителей Казани, находившихся в тот день в лагере Пугачева. Объявленное в манифесте 15 июля намерение Пугачева предпринять поход на Москву косвенно подтверждается при обращении к сохранившимся документам ставки предводителя Крестьянской войны. Так, 26 июля 1774 г., накануне вступления войска Пугачева в Саранск, повстанческая Военная коллегия послала в этот город указ, в котором объявлялось, что «Петр Федорович с победоносной армией шествовать соизволит чрез написанной город Саранск для принятия всероссийского престола в царствующий град Москву»¹²⁵. Заявление Пугачева о намерении следовать «для принятия российского престола в Москву» содержалось также и в его манифесте, обнародованном 20 июля 1774 г. в Курмыше (см. ч. II, гл. 3, § 1).

В сражении 15 июля повстанцы, по свидетельству Михельсона, «на меня наступали с такою пушечною и ружейною стрельбою и с таким отчаянием, коего только в лутчих войсках найти надеялся»¹²⁶, но, однако, после упорнейшего двухчасового боя были сломлены и рассеяны. Пугачев с остатками своего войска, преследуемый более 30 верст неприятельской конницей, с трудом оторвался от погони, бежав правым берегом Волги, на север, к городу Кокшайску.

§ 48. Указ Е.И. Пугачева властям и жителям города Кокшайска (16 июля 1774 г.). К вечеру 16 июля остатки войска Пугачева, разбитого накануне в сражении под Казанью и состоящего теперь из тысячи конных повстанцев¹²⁷, подошли к городу Кокшайску. Властей в городе не оказалось, и казаки передового отряда вручили встретившемуся им отставному солдату Д.А. Кораблеву указ Пугачева, предписывающий горожанам «приготовить чрез реку Волгу перевоз» для переправы повстанцев на правый берег, «А сам-де государь с силою будет сюда чрез полчаса. Почему тутошний поп Данила Кирилов, прочитав указ, пошел с образами, а гражданя с хлебом и солью навстречу тому называемому государю»¹²⁸. Час спустя в город вступила основная часть пугачевского отряда; Пугачев, «не прикладывался ко кресту, проехал мимо, к Волге, к перевозу, в разстоянии от них с версту»¹²⁹. Так как все крупные переправочные средства на Кокшайском перевозе были предусмотрительно истреблены или затоплены, то, по приказанию Пугачева, «один из приехавших казаков, называемый дежур-майор¹³⁰, дав ему, Кораблеву, помянутой указ, приказал итти в село Сундырь, состоящее от Кокшайска в пяти верстах, с тем, чтоб жители оного приготовили для их [повстанцев] перевоз». Переправившись через Волгу, Кораблев объявил сундырскому старосте В. Петрову¹³¹ и крестьянам села Сундыря пугачевский указ, говорил, что «прислан от батюшки Петра Федоровича и приказал приготовить лодки». Узнав здесь, что в Сундыре и в других ближних селениях по правому берегу Волги переправочные средства (паромы, завозни и лодки) затоплены специально присланными из Свияжска и Чебоксар командами, Кораблев приказал крестьянам задержать эти команды. Как только «сундырские крестьяне сказали ему, что они [новые] лодки изготовят... он и возвратился в Кокшайск, где застал многочисленную толпу, переправлявшуюся чрез Волгу вплавь, и, сыскав означенного дежур-майора, отдал обратно ему указ и сказал, что он в Сундырь ходил, но готовых лодок не застал, потому что они по приказу приехавших из Свияжска... затоплены, коих-де я до прибытия государя приказал задержать; однакож-де сундырцы лодки хотели изготовить»¹³². Пугачев, опасаясь подхода карательных команд, не мог более медлить и отдал приказ о переправе вплавь, используя подручные средства. Сразу же после переправы отряд Пугачева пошел к уездному городку Цывильску, куда вступил 17 июля.

* * *

Таким образом, сохранившиеся источники сообщают значительный материал о содержании 48 утраченных указов и манифестов Пугачева, о деятельности повстанческого центра в апреле — первой половине июля 1774 г. На основании реконструированных документов можно полнее представить процесс развертывания повстанческого движения на Южном Урале и в Прикамье, социальную и национальную политику ставки Пугачева¹³³, ее энергичную деятельность по созданию и обеспечению «Главного войска» восставших, по решению ряда других организационных и военно-оперативных вопросов движения. Рассматриваемые источники характеризуют процесс радикализации ведущих лозунгов движения, связанный с массовым вовлечением в ряды восставших различных категорий русского крестьянства и социальных низов нерусского населения Оренбургской и Казанской губерний. Данные о происхождении и назначении утраченных указов и манифестов Пугачева дают дополнительные сведения для освещения крупнейших событий рассматриваемого периода (поход войска Пугачева с южноуральских заводов через Исетскую провинцию и Башкирию к Казани, боевые операции против карателей, взятие повстанцами ряда заводов, крепостей, городов и в их числе крупнейшего центра Поволжья — Казани, массовый подъем движения в Прикамье и Заволжье и др.).

Примечания

1. Общая характеристика событий этого периода дана в ч. I, гл. 2.

2. Отряды И.Н. Зарубина были разбиты в сражении под Уфой 24 марта 1774 г. Пугачев узнал об этом незадолго до битвы под Сакмарским городком (Показания М.Д. Горшкова и Т.И. Падурова на допросе 2 апреля 1774 г. в походной канцелярии генерала П.М. Голицына. — ЦГВИА, ф. 20, д. 1237, л. 35).

3. ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 1, л. 327.

4. Беликов Т.И. Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е.И. Пугачева (1773—1775 гг.). Элиста, 1971, с. 104—114; Он же. Ф.И. Дербетев — сподвижник Е.И. Пугачева. Элиста, 1978, с. 82—102.

5. Протокол показаний И.А. Творогова на допросе 27 октября 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — В кн.: Пугачевщина. М.; Л., 1929, т. 2, с. 145.

6. Содержание этого указа изложено в ордерах Белобородова полковнику Бахтиару Канкаеву (от 9 апреля 1774 г.) и сотнику Егафару Азбаеву (от того же числа) (Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. 1773—1774 гг. М., 1975, док. № 423, 425).

7. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии. Уфа, 1975, с. 125.

8. Там же, с. 370.

9. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Л., 1970, т. 3, с. 41—42.

10. 1 апреля 1774 г., в канун битвы под Сакмарским городком, Пугачев, по свидетельству «Хроники» П.И. Рычкова, отправил указы и в башкирские волости о присылке башкир в его войско (Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17-ти т. М.; Л., 1938, т. 9, ч. 1, с. 331).

11. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе в Тайной экспедиции Сената в ноябре 1774 г. — Красный архив, 1935, № 69/70, с. 210.

12. Мартынов М.Н. Пугачевский атаман Иван Белобородов. Пермь, 1958, с. 38—44.

13. Крестьянин И. Шульгин, побывавший в конце апреля 1774 г. в ставке Пугачева на Белорецком заводе, рассказывал, что Пугачев «призывал ево [Белобородова] к себе три раза» (Протокол показаний челябинского казака Л. Заварухина на допросе 7 мая 1774 г. в походной канцелярии генерала И.А. Деколонга. — ЦГАДА, ф. 6, д. 627, ч. 9, л. 62 об.).

14. Протокол показаний И.Н. Белобородова на допросе 24 июля 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 329.

15. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 69.

16. Там же, док. № 416, 417.

17. См. указ Военной коллегии есаулу И. Шибаеву от 14 апреля 1774 г. (там же, док. № 70).

18. Пугачевщина, т. 2, с. 329—330.

19. Пугачевщина, т. 2, с. 330. Позднее, в начале июля 1774 г., Шибаева казнили по приказу Пугачева (Протокол показаний пугачевского полковника Г.Ф. Филинкова на допросе в Царицынской комендантской канцелярии в сентябре 1774 г. — Там же, с. 204).

20. Лимонов Ю.А., Мавродин В.В., Панеях В.М. Пугачев и пугачевцы. Л., 1974, с. 132—137.

21. Протокол показаний И. Шундеева на допросе 22 мая 1774 г. в походной канцелярии генерала И.А. Деколонга. — ЦГАДА, ф. 6, д. 627, ч. 9, л. 174—175.

22. Ведомость, приложенная к рапорту И.А. Деколонга генералу Ф.Ф. Щербатову от 21 мая 1774 г. — ЦГВИА, ф. 20, д. 1233, л. 263.

23. Протокол показаний Л. Заварухина на допросе 7 мая 1774 г. в походной канцелярии генерала Деколонга. — ЦГАДА, ф. 6, д. 627, ч. 9, л. 62—62 об.

24. Речь идет об апрельских указах Пугачева Белобородову (см. § 4 и 5 данной главы).

25. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 71.

26. Пугачевщина, т. 2, с. 330. В. Михайловских был захвачен в плен в бою 6 мая 1774 г. Видимо, он скончался от полученных в бою ран еще до начала следствия, чем и объясняется отсутствие протокола его допроса в делах походной канцелярии генерала Деколонга.

27. Овчинников Р.В. Пугачевский атаман Федот Кочнев. — В кн.: Рифей: Урал. литературно-краевед. сб. Челябинск, 1979, вып. 2, с. 133—139.

28. Крестьянин села Красный Яр под Уфой.

29. Протокол показаний И. Шульгина на допросе 7 мая 1774 г. в походной канцелярии Деколонга. — ЦГАДА, ф. 6, д. 627, ч. 9, л. 63—63 об.

30. Протокол показаний Л. Заварухина на допросе 7 мая 1774 г. в походной канцелярии генерала И.А. Деколонга. — ЦГАДА, ф. 6, д. 627, ч. 9, л. 62 об. Месяц спустя Кочнев снова явился в ставку Пугачева у Иргинского завода (под Кунгуром) и получил от него именной указ от 12 июня 1774 г. (Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 34).

31. Протокол показаний Л. Заварухина на допросе 7 мая 1774 г. в походной канцелярии генерала И.А. Деколонга. — ЦГАДА, ф. 6, д. 627, ч. 9, л. 62 об.

32. Зайцев был проводником в команде генерала Фреймана в пути от Табынска до Авзяно-Петровского завода.

33. ЦГАДА, ф. 271, д. 1339а, л. 123 об., 124.

34. ЦГВИА, ф. 20, д. 1238, л. 647—647 об.

35. Протокол показаний А.Ф. Зайцева на допросе в Берг-коллегии в сентябре 1774 г. — ЦГАДА, ф. 271, д. 1339а, л. 124—125.

36. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 316—317.

37. Там же, с. 318.

38. Подробнее см.: Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева, т. 3, с. 53—60.

39. Письмо Ф.Ф. Щербатова губернатору И.А. Рейнсдорпу от 16 июня 1774 г. — Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 191.

40. ЦГАДА, ф. 6, д. 592, л. 465. В деревне Бугульчан (на реке Белой) располагалась карательная команда майора И.К. Рылеева.

41. Протокол показаний Упака Абзямова на допросе в Исетской провинциальной канцелярии в июне 1774 г. — ЦГАДА, ф. 1274, д. 182, л. 232—232 об.

42. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 16 сентября 1774 г. в Яицком городке. — Вопросы истории, 1966, № 6, с. 121.

43. Это был, видимо, Иткул (Уткул) Ураев, который приехал к Пугачеву с письмом от казахского феодала Даутбая-тархана.

44. Речь идет о Г. Туманове, который в мае 1774 г. был повытчиком в повстанческой Военной коллегии.

45. Имеются в виду гурты скота, захваченные осенью 1773 г. у казахов, пришедших под Оренбург для меновой торговли.

46. Братья Шукур и Упак Абзямовы (Уразаевы).

47. Казанский татарин Раим.

48. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 211. О предшествующих сношениях Пугачева с султаном Аблаем и подвластными ему феодалами Среднего казахского жуза см.: Бекмаханова Н.Е. Легенда о Невидимке (участие казахов в Крестьянской войне под руководством Е.И. Пугачева в 1773—1775 годах). Алма-Ата, 1968, с. 168—170.

49. Ордер генерала С.К. Станиславского бригадиру С. Сумарокову от 14 июня 1774 г. — В кн.: Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 190—191; Протокол показаний Упака Абзямова на допросе 19 июня 1774 г. в Исетской провинциальной канцелярии. — ЦГАДА, ф. 1274, д. 182, л. 231—233.

50. Подробнее см.: Бекмаханова Н.Е. Указ. соч., с. 170—171.

51. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 145.

52. ЦГВИА, ф. 20, д. 1240, л. 306—306 об.

53. Пушкин А.С. Полн. собр. соч., т. 9, ч. 1, с. 347. О других источниках, освещающих сношения казахских феодалов Среднего жуза с Пугачевым, см.: Бекмаханова Н.Е. Указ. соч., с. 170—176.

54. Протокол показаний Е.И. Пугачова на допросе в Тайной экспедиции Сената в ноябре 1774 г. — Красный архив, 1935, № 69/70, с. 211.

55. Протокол показаний А.П. Перфильева на допросе 12 сентября 1774 г. в Яицкой секретной комиссии. — Вопросы истории, 1973, № 8, с. 106. Сходные показания дал тогда же и пугачевский сотник П.Л. Пустобаев (ЦГАДА, ф. 6, д. 505, л. 391).

56. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 33.

57. Овчинников Р.В. Из опыта реконструкции утраченных документов (на примере указов и манифестов Е.И. Пугачева). — В кн.: Источниковедение отечественной истории. М., 1976, с. 245—247.

58. Протокол показаний Салавата Юлаева на допросе 5 мая 1775 г. в Уфимской провинциальной канцелярии. — Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 319.

59. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 72, 73.

60. Протокол показаний Канзафара Усаева на допросе 4 августа 1774 г. в походной канцелярии полковника Н.Н. Кожина. — В кн.: Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 221.

61. Там же, с. 317.

62. Там же, с. 229.

63. ЦГВИА, ф. 20, д. 1240, л. 306—306 об.

64. Документы ставки Е.И. Пугачева..., с. 71; Крестьянская война 1773—1775 гг. в Башкирии, с. 222, 241, 269, 306, 316, 319.

65. ЦГВИА, ф. 20, д. 1239, л. 385—385 об.

66. Изложение показаний С. Шеметова в рапорте Уфимской провинциальной канцелярии в Казанскую секретную комиссию от 11 ноября 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 443, л. 53—53 об.

67. Там же, л. 55.

68. Там же, л. 53—53 об.

69. Там же, л. 56—56 об.

70. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 16 сентября 1774 г. в Яицком городке. — Вопросы истории, 1966, № 4, с. 121.

71. Протокол показаний Ф.Д. Пироговского на допросе в Казанской секретной комиссии в июле 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 440, л. 21—21 об. Подпоручик казанского гарнизона Ф.Д. Минеев, перешедший в Осе на сторону Пугачева и служивший полковником в его войске, на допросе в Казанской секретной комиссии утверждал, что Пугачев послал в Осу якобы не один, а два указа: 23 июня пугачевцы перехватили пакет, посланный пленными офицерами, майором Скрипицыным и капитаном С.М. Смирновым, в Казань, в пакете оказался их рапорт «с приложением во оном двух его [Пугачева]... о преклонении к нему народа указов» (Пушкин А.С. Полн. собр. соч., 1940, т. 9, ч. 2, с. 702).

72. Протокол показаний К.А. Гладышева на допросе в Казанский секретной комиссии в августе 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 10, л. 64.

73. На речных судах пугачевской флотилии находились заводские крестьяне-повстанцы с их семьями.

74. Протокол показаний К.С. Карасева на допросе 18 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 3, л. 400 об.

75. Пугачев вспомнил не о всей флотилии в целом, а лишь о наиболее крупном ее судне, «флагманском» корабле, на котором была основная масса захваченного хлеба и где, видимо, находился командир флотилии Г. Новиков.

76. Вопросы истории, 1966, № 7, с. 107.

77. Там же.

78. Рапорт полковника А.Ф. Обернибесова генералу Ф.Ф. Щербатову от 11 июля 1774 г. — В кн.: Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева в Удмуртии. Ижевск, 1974, с. 220—222.

79. Протокол показаний крестьян деревни Карякиной на допросе 22 октября 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 8, л. 252—253.

80. В конце марта 1774 г. Исхак Ахметев ездил с указом Пугачева к башкирскому старшине Баиму Кедряеву (см. ч. II, гл. 1, § 52).

81. Арская дорога располагалась в северо-восточной части, а Галицкая — в западной части Казанского уезда.

82. Протокол показаний Исхака Ахметева на допросе 27 июля 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 2, л. 280 об. — 281.

83. Там же, л. 279—281. По определению Казанской секретной комиссии Исхак Ахметев был сослан на пожизненную каторгу (там же, л. 286).

84. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева, т. 3, с. 103—104.

85. Протокол показаний котловских крестьян С. Соловьева, М. Никитина, Т. Федотова, М. Улитина на допросе 17 июля 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 349, д. 7370, л. 2; Протокол показаний К.С. Карасева (Карася) на допросе 18 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — Там же, ф. 6, д. 467, ч. 3, л. 400—400 об.

86. Подробнее см.: Мавродин В.В. Крестьянская война в России в 1773—1775 гг. Восстание Пугачева. Л., 1960, с. 446—447.

87. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 11 декабря 1774 г. в Тайной экспедиции Сената. — Вопросы истории, 1966, № 7, с. 107.

88. Протокол показаний К.С. Карасева на допросе 18 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 3, л. 400—402. Его сын, П.К. Карасев, на допросе 26 июля 1774 г. в той же комиссии сообщил, что К.С. Карасев ездил к Пугачеву, «а чрез двои сутки, приехав в дом свой, объявил ему», что Пугачев «ево над окольными жительствами, как и над селом Котловкою и над протчими, пожаловал полковником» (там же, л. 397—397 об.).

89. Вопросы истории, 1966, № 7, с. 107.

90. ЦГАДА, ф. 6, д. 489, л. 94.

91. Рапорт прапорщика Т. Гребенникова в Казанскую секретную комиссию от 6 ноября 1774 г. — Там же, д. 467, ч. 3, л. 434.

92. ЦГВИА, ф. 20, д. 1240, л. 367—368.

93. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 492, 495, 497, 502, 513, 514.

94. Там же, док. № 24, 153.

95. Там же, док. № 35.

96. Протокол показаний Абубакира Клячева на допросе 2 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 6, л. 244.

97. Протокол показаний Аднагула Юсеева на допросе в Казанской секретной комиссии в августе 1774 г. — Там же, ч. 8, л. 317 об.

98. См. донесения Бахтиара Канкаева в Военную коллегию (Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 497, 510, 513, 514).

99. Рапорт прапорщика П. Товеркина генералу Ф.Ф. Щербатову от 27 июля 1774 г. — ЦГВИА, ф. 20, д. 1240, л. 509—510.

100. Протокол показаний А.Ф. Поторчинова на допросе 29 июля 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 324—325; Протокол показаний сотника лихачевского отряда Н.И. Иванина на допросе 9 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 4, л. 205—205 об.

101. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 500.

102. Там же, док. № 510.

103. Там же, док. № 514.

104. Там же, док. № 517—522.

105. Рапорт С.В. Неклюдова генералу Ф.Ф. Щербатову от 25 июля 1774 г. — ЦГВИА, ф. 20, д. 1240, л. 475—475 об.

106. Протокол показаний удмурта-новокрещена Ф. Федорова на допросе 20 ноября 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 4, л. 221—221 об. Об указе Пугачева от 11 июля 1774 г. см. § 43 данной главы.

107. Приказ майора Г. Еленева сотнику деревни Большой Кильмезь Е. Тимофееву от 9 августа 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 7, л. 304—304 об. Подробнее о Г.М. Лихачеве см.: Овчинников Р.В. Пугачевский полковник Гаврила Лихачев. — Вопросы истории, 1976, № 6, с. 130—136.

108. Протокол показаний Н.И. Чванина на допросе 9 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 4, л. 201 об.

109. «Указ увольнительной», т. е. указ, освобождающий от службы в войске Пугачева.

110. Протокол показаний У. Анисимова на допросе 9 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 4, л. 201—201 об.

111. Там же, л. 208 и 208 об.

112. Протокол показаний Ф. Федорова на допросе 20 ноября 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — Там же, л. 221—221 об.

113. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 34, 36, 72, 73.

114. ЦГАДА, ф. 6, д. 511, л. 258.

115. Пугачевщина, т. 2, с. 333.

116. Волегов В.А. Материалы для истории Пугачевского бунта в Пермской губернии. — В кн.: Календарь Пермской губернии на 1884 год. Пермь, 1883, с. 28. Воспоминания 73-летнего Д.В. Верхоланцева были записаны в 1829 г. пермским краеведом В.А. Волеговым.

117. Пугачевщина, т. 2, с. 221.

118. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 121.

119. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 213. Пугачев сообщил о посылке в Казань одного, а не трех манифестов, как это было в действительности. Это расхождение может быть объяснено тем, что все три манифеста имели, видимо, идентичное содержание.

120. Пугачевщина, т. 2, с. 149.

121. См.: именной указ атаману Ф.Т. Кочневу от 12 июня 1774 г., именной указ походному старшине Адыму Ашменеву от 19 июня 1774 г., манифест от 28 июля 1774 г., объявленный в Саранске (Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 34, 36, 39).

122. Пугачевщина, т. 2, с. 149.

123. Протоколы показаний пугачевцев А.П. Зверева, А.М. Салманова на допросе в Царицынской комендантской канцелярии в сентябре 1774 г. — Там же, с. 208, 219.

124. Пушкин А.С. Полн. собр. соч., т. 9, ч. 2, с. 366.

125. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 82.

126. Рапорт И.И. Михельсона генералу Ф.Ф. Щербатову от 16 июля 1774 г. — ЦГВИА, ф. 20, д. 1240, л. 348.

127. Пугачев на допросе в Москве показал, что после переправы на правый берег Волги к нему «собралось на первый стан до тысячи конных» (Красный архив, 1935, № 69/70, с. 214).

128. Протокол показаний Д.А. Кораблева на допросе 4 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — В кн.: Крестьянская война 1773—1775 гг. в России: Док. из собр. Гос. ист. музея. М., 1973, с. 152.

129. Протокол показания Кокшайского священника Д. Кириллова на допросе 20 августа в Казанской секретной комиссии. — Там же, с. 162.

130. Казак Я.В. Давилин — «дежурный» (адъютант при Пугачеве).

131. В. Петров показал на допросе 30 июля 1774 г. в Казанской секретной комиссии, что приплывший из Кокшайска солдат Д.А. Кораблев привез «письмо» от Пугачева, «чтоб того села Сундыря жители приготовили для перевозу государя Петра Федоровича лодки» (Крестьянская война 1773—1775 гг. в России: Док. из собр. Гос. ист. музея, с. 138).

132. Там же, с. 152.

133. Источниками, отображающими деятельность ставки Пугачева в апреле — первой половине июля 1774 г., являются документы повстанческой Военной коллегии: 11 сохранившихся ее указов (Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 69—79), а также еще два ее указа, реконструированных по свидетельствах других источников (Овчинников Р.В. Из опыта изучения и реконструкции документов Военной коллегии Е.И. Пугачева. — В кн.: Крестьянские войны в России XVII—XVIII веков: проблемы, поиски, решения. М., 1974, с. 92—95).