Верхняя Кама — это территория, раскинувшаяся выше Перми в бассейне Камы. В XVIII веке значительная часть Верхней Камы была занята имением Строгановых, являлась их вотчиной.
По утверждению А.В. Пруссак, «строгановская вотчина со своими торгующими мужиками стояла в стороне от Пугачевского восстания». М.Н. Мартынов пишет, что в строгановской вотчине «в это время было все спокойно и население охотно шло в отряды для борьбы с пугачевцами».
Однако в строгановской вотчине жили не только торгующие мужики, составлявшие, кстати, ничтожное меньшинство населения. Преобладали крестьяне и работные люди, в частности рабочие соляных промыслов. Труд их был очень тяжелым, работали они, что называется, от зари до зари. Условия труда были порой невыносимыми. У соленосов, например, спина невероятно болела, от соли распухали уши (отсюда и пошло выражение «пермяк — солены уши»). Работные люди, занятые на сплаве соли в барках (а сплавлять приходилось за тысячи верст — до Нижнего Новгорода, ныне города Горького), почти все страдали ревматизмом. Питались трудовые люди плохо, жили в подслеповатых избах. И были совершенно бесправны.
В результате в семидесятые годы XVIII века в Прикамье повсеместно происходила ожесточенная классовая борьба. И трудно представить себе, что обширная строгановская вотчина находилась в стороне от этой борьбы.
М.Н. Мартынов, говоря о благополучии в строгановской вотчине, ссылается на донесение, полученное в феврале 1774 года генерал-прокурором князем А.А. Вяземским. Очень возможно, что в донесении говорилось о положении в каком-то определенном пункте вотчины и притом в течение короткого периода времени. Такого рода донесения встречаются среди архивных документов и могут ввести в заблуждение.
Например, в «Рапорте» из Бизярского завода от 24 июня 1774 года сказано: «При здешнем Бизярском заводе никаких воров и разбойников и их становщиков и прочих пришлых людей, беглых солдат, драгун, рекрут, матрозов и прочих пришлых людей, беглых же из крестьян, шатающихся без указанных пашпортов никого не бывало и ныне не имеетца»1.
Если опереться только на этот документ, то выходит, что бизярцы были пассивны к событиям крестьянской войны. А ведь, как сказано выше, в Бизяр в конце 1773 года приезжал Гаврила Ситников и вербовал бизярцев в пугачевский отряд.
Основная масса строгановских крестьян и работных людей несомненно представляла опасность для царских властей и могла оказаться в рядах пугачевцев. Сознавая это, а также предотвращая возможное наступление Пугачева, власти в короткие сроки провели на Верхней Каме ряд оборонительных мероприятий.
11 февраля 1774 года «Пермского соляного правления и казенных соляных промыслов главный командир» секунд-майор А. Мосолов подписал документ об обороне Верхней Камы.
К организации обороны были привлечены казенные Дедюхинские соляные промыслы, а от «партикулярных промышленников» — Голицын, Всеволожский, Г.Н. Строганов, М.А. Строганова, А.Н. Строганов, Шаховской, братья Лазаревы.
Планом мобилизации предусматривалось вместе с ранее действовавшими небольшими отрядами «иметь огнестрельным оружием двести семьдесят пять человек да сверх оных с луками, копьями и рогатинами, как из сел дедюхинского, Нового Усолья, Ленвы, Веретьи, Орла и Зырянки». Предполагалось из числа мобилизованных иметь конных сто человек, «лыжников толикое ж число». Планировалось возведение редутов на высоком берегу Камы. Кроме того, «в самом том месте, где злодеем итьти должно, в разных местах по Каме реке лед надрубить»2
В этом же документе содержалось приказание: «А как с Чюсовских городков лежащую дорогу без предосторожности оставить не можно, то в деревне Камню учредить форпост». На нем иметь на первых порах одного капрала, четырех рядовых, да из «домовых служителей» Строгановых до двадцати человек. Имелось в виду, что пугачевцы могут прийти в район соляных промыслов и через Верхние Муллы, куда они стремились прорваться еще в декабре 1773 года, и через Чусовские Городки. Это наводит на мысль о том, что в районе Чусовских Городков имелись силы, готовые выступить против вотчинников и заводовладельцев.
Предусматривалась также возможность дезертирства мобилизованных, с малодушными предлагалось поступать, «как с неприятелями».
Ответственность момента подчеркивается тем, что представителям солепромышленников было предложено «того ж числа в слышании» приказа и в «непременном исполнении» подписаться3. В документе содержатся подписи уполномоченных Г.Н. Строганова, М.М. Голицына, В.А. Всеволожского, М.А. Строгановой, Б.Г. Шаховского, А.Н. Строганова и братьев Лазаревых4.
На сооружение укреплений в Тамане — Прикамском селе на пути к Новому Усолью и Соликамску — были направлены большие силы. 11 февраля 1774 года А. Мосолов приказал: «Остановя в то опасное время действие промыслов, всех поголовно, кроме обремененных старостию и малолетних, выслать к тому Таманскому бекету»5.
Об оборонительных мероприятиях крепостников на Верхней Каме говорит и другой архивный документ (от 16 февраля 1774 года), в котором содержится «Предложение» секунд-майора Мосолова поверенному строгановским имением Волегову об охране соляных промыслов, города Соликамска, а также Казанской и Кунгурской дорог.
Мосолов сообщает, что, по указанию сенатора, главного директора соляной конторы М.Я. Маслова, «целость и охранение всех пермских соляных промыслов по нынешним худым обстоятельствам непосредственно должны иметь свою зависимость от меня»6. Таким образом, положение на Каме к февралю 1774 года настолько осложнилось, что одного Башмакова, представителя Екатеринбургского горного начальства, для усмирения восставших оказалось недостаточно. Потребовался особый усмиритель в район пермских соляных промыслов. Таким усмирителем, облеченным чрезвычайными полномочиями, стал секунд-майор А.И. Мосолов.
Ему было приказано собрать людей «партикулярных промышленников», вооружить их и «учинить в надлежащих местах пристойные караулы». Если же появятся поблизости «разбойнические партии», стараться «оные истреблять». Далее о положении на соляных промыслах «почасту» рапортовать сенатору Маслову и генералу Бибикову.
Из этого же документа узнаем, что Мосолов вместе со своим помощником поручиком Томиловым и поверенными некоторых «партикулярных господ промышленников» осмотрел укрепления ниже села Таман и пришел к выводу: если придать укреплениям «пристойное число... батарей с орудиями», то в «рассуждении нерегулярного нападения» могут защищать не только «здешния» соляные промыслы, «но и самому городу Соликамску, с уездом оного вверх по Каме и по другим рекам простирающимся»7.
Однако Мосолов не ограничился этим и принял решение о дополнительных мерах по укреплению района. С этой целью он приказал Волегову устроить укрепления по обеим сторонам Кунгурской и Казанской дорог, прикрыть оные «довольным караулом, причем накрепко наблюдать, дабы ни под каким предлогом из оной изменнической толпы подсмотрщиков и шпионов пропущено не было»8, для чего предлагалось строго проверять у всех «проезжающих» паспорта и билеты и «осматривать не имеетца ль... потаенного оружия». Предлагалось также иметь регулярную связь с верхнемуллинскими приказчиками и как можно чаще рапортовать о положении Мосолову. Если же «приблизятся» повстанцы, то с нарочным немедленно сообщить, для чего учредить подставы в устье реки Косьвы, в Городище и на Тамане.
Таким образом, документ, содержавший приказ Мосолова Волегову, свидетельствует о нарастании опасности для вотчинников и заводовладельцев Прикамья в начале 1774 года и дает основание говорить о том, что военные возможности восставших были значительными. Из документа мы узнаем, что в начале 1774 года возросло значение северного района Прикамья в крестьянской войне. К этому времени он приобрел общероссийское значение. Об этом говорят и факт наделения Мосолова большими правами, и прямая связь Мосолова с Масловым и генералом Бибиковым.
Требование Мосолова об установлении регулярной связи с верхнемуллинскими приказчиками дает основание считать, что направление удара через Верхние Муллы, выбранное повстанцами еще в декабре 1773 года, оставалось тем же. То есть вновь подтверждается стратегическое значение села Верхние Муллы в первые месяцы 1774 года, когда каратели принимали чрезвычайные меры по охране соляных промыслов Верхней Камы.
Особое внимание обращает Мосолов на необходимость укрепления Кунгурской и Казанской дорог, связывавших Прикамье с Екатеринбургом и центром страны.
На основании этих документов можно судить о том, каким был стратегический замысел пугачевцев. Очевидно, они стремились слить два очага движения — юго-западный (Оса — Воткинск) и северный (Кунгур — Верхние Муллы), а затем совместными усилиями выйти к Соликамску и отрезать центр соляной промышленности с прилегающими к нему районами от центра страны.
Этот план пугачевцы не оставили и в марте 1774 года, что подтверждается письмом Мосолова Волегову от 2 марта 1774 года. В нем сказано: «Сего числа Ягошихинской дистанцыи от поверенного Филатова получено в Соликамск сведение, что якобы тулвинская злодейская башкирская партия и Воткинского завода пищик Носков имеет свои зборища и намерены иттить в село Верхнемуллинское с намерением тем, чтоб то село взять в плен и всех живущих крестьян присоединить в свою злодейскую партию»9.
Это письмо интересно и в том отношении, что руководителем работных людей Воткинского завода и тулвинских башкир, готовивших в марте 1774 года наступление на Верхние Муллы, назван Андрей Носков.
Из сказанного можно сделать вывод: весной 1774 года каратели опасались совместных выступлений повстанцев района Воткинска — Осы и Верхних Муллов, возглавить которых мог Андрей Носков.
О действиях небольших отрядов пугачевцев в Прикамье в первые месяцы 1774 года материалы Государственного архива Пермской области свидетельствуют неоднократно.
Так, в «Приказе» шихтмейстера Яковлева приказчику Юговского Осокинского завода Серебрякову от 15 февраля сказано, что по донесению «местного жителя» Федора Мордвинова, в поле, где стога сена, он «наехал на тулвинских татар пять человек». Они отняли у него нож и спрашивали, имеется ли на Юговском заводе команда и живут ли «подвотчики для воски хлеба». Шихтмейстер Яковлев заключает: «Ис чего разумеетца, что тулвинские татары (точнее, башкиры. — С.Т.) не для чего иного, как для проведки команды, приезжают» и потому предлагает «для разведки по Осинской дороге того самого часа послать надежных на верховых лошадях со орудием пристойное число людей»10.
Из донесения жителей Юговского завода Серебрякову от 20 февраля узнаем следующее. Ездили они, жители завода, за своим сеном в поле. В трех верстах от татарской деревни Бырма вдруг «со стороны на лыжах вышло татар 8 человек с ружьями и луками, в том числе один признан нами той деревни Бырмы»11. Пугачевцы отобрали у жителей завода топор, нож, вожжи. Интересовались, имеется ли на заводе отряд Башмакова, а когда им сказали, что на заводе стоит отряд в четыреста человек, отпустили. О том, что тулвинские башкиры «к здешнему заводу подошли не в далеком расстоянии», сообщается и в документе от 18 марта 1774 года12.
Документ от 24 июня 1774 года гласит: на Аннинский завод «приходили из находящихся того завода беглецов до 20, да из осинских крестьян столько же... для увещания о покорении в злодейскую воровскую партию... Опасение чтоб от малой злодейской партии каким случаем вреда не учинилось»13.
В показаниях жителей Юговского завода от 21 февраля 1774 года значится, что они видели в одиннадцати верстах от завода, как «из леса на лыжах вышло татар пять человек, из коих де у четырех были ружья, а у пятого лук со стрелами, а они де о себе показывают якобы они от тулвинских башкирцев»14. А в «Рапорте» Серебрякова от того же числа сказано: семь татар, вооруженных ружьями и луками, совершили нападение в районе Юговского завода. В том же «Рапорте» сообщается: деревня Бырма «в запустении», «куды из нее жители с пожитками и со скотом разбежались, неизвестно».
Работных людей и мастеровых Юговского завода по приказанию секунд-майора Гагрина приводили в церкви к присяге и требовали, чтобы они «ни под каким видом от известной злодейской толпы никаким лживоставлениям и разглаголествованиям ни мало не верили, а единственно имели б от оной злодейской толпы супротивление»15. Кроме того, от приведенных к присяге брали подписку в верности правительству. Однако присяга в то время не была очень действенной мерой, ибо, как свидетельствует архивный документ, «понеже Юговского Осокина завода обыватели все имели склонность к злодейской толпе и хотя они... присягою утверждены, но еще вовсе в верности надеетца неможно»16.
В документе от 20 мая 1774 года по поводу настроения работных людей другого завода сказано: «Того Саранинского завода (завод на Среднем Урале. — С.Т.) жители весьма одичали, что не смеет никто к ним и ехать». И дальше: «У тех Саранинского завода жителей в сердцах их недобрая искра заселилась и пожалуй... того завода жители весьма все склонны к злодейской стороне»17.
Перечисленные документы свидетельствуют, что в Прикамье в период крестьянской войны под предводительством Пугачева существовали разнообразные формы борьбы народных масс против крепостничества, в том числе и партизанская борьба. «Партизанская борьба, — указывал В.И. Ленин, — есть неизбежная форма борьбы в такое время, когда массовое движение уже дошло на деле до восстания и когда наступают более или менее крупные промежутки между «большими сражениями» в гражданской войне»18.
Мы не можем не учитывать различные формы выступления народных масс против крепостников, в частности многочисленные мелкие стычки, которые имели место в период крестьянской войны 1773—1775 годов. Без учета всего этого картина народного восстания неизбежно была бы обеднена и втиснута в искусственные рамки, которые лишили бы исследователя возможности изучать войну, проходившую, как известно, в сложных социально-экономических условиях России второй половины XVIII века.
Примечания
1. ГАПО, ф. 297, оп. 1, д. 379, л. 140 об.
2. ГАПО, ф. 321, оп. 1, д. 26, л. 75 об. (Док. № 6).
3. Там же, л. 75 об.
4. Там же, л. 75 об.
5. ГАПО, ф. 321, оп. 1, л. 26, л. 74. (Док № 6).
6. Там же, л. 75.
7. ГАПО, ф. 321, оп. 1, д. 26, л. 85 об. (Док. № 7).
8. Там же, л. 86.
9. ГАПО, ф. 321, оп. 1, д. 26, л. 8 об. (Док. № 10).
10. ГАПО, ф. 297, оп. 1, д. 379, лл. 5, 5 об.
11. Там же, л. 26.
12. ГАПО, ф. 297, оп. 1, д. 376, л. 71.
13. Там же, д. 379, л. 136.
14. Там же, д. 376, л. 52 об.
15. Там же, д. 379, л. 27.
16. ГАПО, ф. 297, оп. 1, д. 379, л. 29.
17. Там же, лл. 84, 84 об.
18. В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 14 стр. 7.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |