С середины сентября 1773 г. и по конец марта 1774 г. в Бердской слободе и ее окрестностях стояла многотысячная повстанческая армия, осаждавшая Оренбург. Все многонациональное трудовое крестьянство, жившее тогда на территории нынешней Оренбургской области, поголовно участвовало в восстании и сражалось против правительственных войск.
С тех пор прошло 200 лет. В течение этих двух столетий произошли огромные изменения в общественном строе. Феодально-крепостническая система, против которой боролись повстанцы в 1773—1775 гг., сменилась в середине XIX столетия капитализмом. Великая Октябрьская социалистическая революция свергла капитализм и открыла новую эру в истории человечества — эру социализма и строительства коммунизма.
Там, где еще полстолетия назад шумел степной ковыль, сейчас расстилаются безбрежные нивы колхозных и совхозных полей; там, где в дни восстания стояли убогие селения и жалкие укрепления, носившие громкие названия «крепость», «редут», — поднялись города и новые села, возникли фабрики и заводы, школы и клубы, дома культуры и добротные дома. И все же память о былых героических страницах борьбы крестьянства, с их угнетателями помещиками и дворянами, сохранилась. Она осталась местами как материальные памятники времени восстания — остатки былых укреплений, в названиях различных урочищ, в виде преданий и рассказов.
Чтобы познакомиться с местами событий Крестьянской войны 1773—1775 гг., совершим небольшую экскурсию вверх по реке Урал от Оренбурга до Орска, следуя тем путем, которым двигались повстанческие отряды вверх по Уралу-Яику. Общая протяженность нашего пути составит около 300 километров. Начало экскурсии — город Оренбург, конец — город Орск.
От Оренбурга до села Нежинки
Мы отправились в путь от современного Ленинского сквера Оренбурга. Зеленые аллеи, цветы, памятник В.И. Ленину, один из первых в России, торжественно открытый 1 мая 1925 г., — все это привлекает сюда многих. Здесь приятно отдохнуть в знойный летний день под тенью деревьев, подышать вечерней прохладой.
Отправляясь в поездку по местам событий Крестьянской войны вверх по реке Урал, вспомним, каким было это место 200 лет назад в те дни, когда повстанческая армия осаждала Оренбург.
Тогда нынешний Ленинский сквер являлся главной, центральной площадью города (в начале XIX века она именовалась «плац-парадной площадью»). В сравнении с теперешним сквером площадь выглядела значительно больше. Она доходила до нынешней Пролетарской улицы. Ни кустика, ни деревца, только два сооружения возвышались тут — городской колодец и здание главной гауптвахты, построенной из дикого камня в 1745 г.
Унылый вид площади оживляли разводы, а в торжественные и праздничные дни — военные парады. Тогда здесь гремел барабан, звучали военные марши, раздавались команды...
Но порой тишину площади нарушали не звуки музыки, а стоны солдат под ударами розог. «Не жалей, бей сильней!» — слышались окрики командиров, наблюдавших за экзекуцией...
Время преобразило старинную центральную площадь. В начале 30-х г. XIX века на месте колодца и гауптвахты поднялись новые сооружения, в том числе здание военного манежа (впоследствии оно было приспособлено под Оренбургский городской театр).
Наш автобус отходит от площади и поднимается вверх по Ленинской улице (Штабской — во времена восстания Е. Пугачева). Две-три минуты езды по асфальту, и мы переезжаем сначала улицу 8 марта (Артиллерийскую — в XVIII веке), а затем на не существовавшую в Пугачевскую пору современную Студенческую улицу. В период осады Оренбурга повстанческим войском Пугачева здесь проходили вал и ров Оренбургской крепости, а чуть левее, в конце нынешней Пушкинской улицы, стояли Орские ворота крепости с двумя земляными бастионами по сторонам — Николаевским и Неплюевским. С внутренней стороны ворот находилось каменное караульное помещение — кордегардия, с внешней стороны — мост через крепостной ров. Отсюда, от Орских ворот, начиналась дорога вверх по реке Яику.
Еще недавно, в 20—30-х г. нашего столетия, за Студенческой улицей располагалась обширная Красная площадь. Она отделяла старинный казачий Форштадт (предместье) от города. Ныне на месте площади высятся корпуса Оренбургского сельскохозяйственного института. Во время осады Оренбурга строения казачьего Форштадта начинались почти у самых крепостных валов, вопреки требованиям тогдашнего военного искусства.
Мы медленно движемся за троллейбусом и вереницей машин по Чкаловской улице — центральной улице нынешнего Красного посада, Атаманской улице бывшего казачьего Форштадта. Едем мимо небольших, большею частью деревянных одноэтажных домов, среди которых встречаются еще типичные казачьи дома с высоким крытым крыльцом и верандой. Вспоминаем...
В дни осады повстанцами Оренбурга казачий Форштадт представлял огромное пепелище. Лишь на самом берегу Урала возвышалась небольшая каменная церковь с колокольней, так называемая Георгиевская или Егорьевская церковь, а рядом с ней один-единственный дом, уцелевший от огромного пожара. 5 октября 1773 г., когда повстанческие отряды Пугачева приближались к Оренбургу, оренбургский губернатор И.А. Рейнсдорп «по совету лучших городских жителей» (так пишет П.И. Рычков в своей летописи осады города) приказал поджечь Форштадт, а его жителей переселить в город. Военные власти опасались, что повстанцы могут обосноваться в Форштадте и под прикрытием домов вести прицельный обстрел Оренбурга.
Вот и конец Форштадта. Пересекаем овражек и вступаем в район Оренбургских «Черемушек». По обеим сторонам дороги многоэтажные новые дома и учебные корпуса кооперативного техникума, пединститута.
Минуем последнюю остановку троллейбуса. Перед нами асфальтовая нить, убегающая вдаль на восток, вверх по Уралу. Она идет по старинной «линейной дороге», пересекая современные села и поселки, многие из которых двести лет назад носили громкие названия — «крепость», «редут» и «форпост». Все они в совокупности составляли часть Оренбургской военной пограничной линии по реке Яику. Напомним историю ее возникновения и состояние ее в преддверие событий Крестьянской войны 1773—1775 гг.
Оренбургская военная пограничная линия создавалась в течение нескольких десятков лет. Начало ей положил Иван Кириллович Кирилов, первый начальник Оренбургской экспедиции и основатель Оренбурга в 1735 г. на месте современного Орска. Затем созданием укреплений продолжали заниматься преемники И.К. Кирилова. При первом оренбургском губернаторе Иване Ивановиче Неплюеве (И.И. Неплюев служил в Оренбургском крае с 1742 по 1758 г.) линия приобрела стройную систему и была разбита на дистанции. В каждую из них входило несколько крепостей (одна из них считалась главной, здесь находился Начальник дистанции), редутов и форпостов. В канун восстания линия состояла из следующих дистанций: Самарской (в нее входили все укрепленные пункты по реке Самаре, в том числе такие крепости, как Красносамарская, Борская, Елшанская, Бузулукская, Тоцкая и Новосергиевская, а также Сорочинская — главная крепость дистанции; Сакмарской (укрепления по р. Сакмаре, среди них крепости Пречитенская и Воздвиженская). Укрепления по Яику, начиная с его устья и кончая Илекским городком (современное село Илек), находились в ведомстве Яицкого казачьего войска и представляли главным образом форпосты.
Линия по Яику выше Илекского городка делилась на дистанции: Нижне-Яикскую (состояла из крепостей: Рассыпной, Нижне-Озерной, Татищевой — главной крепости дистанции, Чернореченской и Переволоцкой); Красногорскую (начиналась с Нежинского редута и состояла из крепостей: Красногорской, Верхно-Озерной, Ильинской и Губерлинской; главной крепостью дистанции была крепость Красногорская, но в канун восстания и в дни его главной являлась Верхне-Озерная крепость и дистанция называлась Озерной); Орскую, которую составляли крепости: Орская (главная), Таналыкская, Уртазымская, Кизылская и Магнитная. С Верхнеуральской крепости сначала по степи, а затем по реке Уй, притоку Тобола, располагались крепости Верхней и Нижней Уйской дистанций. Оренбургская военная пограничная линия заканчивалась Звериноголовской крепостью на р. Тоболе, где она соединялась с Сибирской военной линией. Между крепостями стояли редуты и форпосты — небольшие земляные укрепления.
Придерживаясь в своей поездке старинной «линейной дороги», вспоминаем, что по ней проезжали участники путешествий XVIII века академики Петр Симон Паллас в 1769 г. и Иоганн Петер Фальк в 1771 г. По этой же дороге в 1829 г. следовал знаменитый немецкий ученый Александр Гумбольдт, возвращаясь из своего путешествия по Сибири, а летом 1837 г. Известный русский поэт, Друг А.С. Пушкина В.А. Жуковский, сопровождая будущего императора Александра II в его путешествии по России.
Наконец, мы будем следовать тем же маршрутом, по которому проезжал великий сын украинского народа Т.Г. Шевченко, направляясь из Оренбурга к месту своей ссылки.
* * *
Машина набирает скорость. Направо от нас обширная пойменная долина Урала, налево — поля. Рядом с дорогой — широкая лента лесной полосы. Вот и девятый километр. На пригорке стоит высокий обелиск. Он установлен в память героической обороны Оренбурга от белоказаков в трудный 1919 г. Здесь был крайний рубеж защитников города. Здесь насмерть стояли рабочие полки Оренбурга.
Еще один километр, и вправо в пойму Урала убегает проселочная дорога к поселку 2-го отделения пригородного совхоза «Овощевод». Поселок и поля отделения примыкают к озерам Лопушье и Коровье Стойло.
Название озера Коровье Стойло весьма примечательно. Оно связано с началом осады Оренбурга повстанческой армией. Один из современников этого события — оренбургский священник Иван Осипов, свидетель осады города и оставивший любопытные записки о ней, пишет, что 5 октября Е. Пугачев, «не доходя до города версты за четыре, в степь к стороне востоку налево поворотил в луга, расстоянием от города верстах в 5 на озере, называемом Коровье Стойло, лагерем стал, который имеется вверх по Яику близ дороги, лежащей к крепости Орской1. Другой священник села Ташлы (нынешнее село Ташла Тюльганского района), некий Ефим Марков, говорил впоследствии, что в начале октября 1773 г. он находился в повстанческом лагере, который располагался под Оренбургом у «Коровьего озера»2. Ясно, что названия «Коровье Стойло» и «Коровье озеро» обозначают одно и то же урочище, где повстанцы разбили свой первый лагерь под Оренбургом.
Несомненно, что нынешнее озеро «Коровье Стойло» есть остаток того самого озера, которое Иван Осипов и Ефим Марков упомянули под именем «Коровье Стойло» и «Коровье озеро». Во время восстания его размеры были значительно больше.
П.И. Рычков, оставивший подробную летопись осады повстанцами Оренбурга, ограничился лишь тем, что только указал расстояние повстанческого лагеря от города. Он писал, что повстанцы разбили лагерь «в казачьих лугах... подле имеющегося тут озера... расстоянием от города в 5 верстах, или меньше»3.
Где именно, в каком определенном месте находился первый повстанческий лагерь, установить теперь трудно. Несомненно одно, что современное озеро «Коровье Стойло» — часть старинного озера этого же наименования, на берегах которого стоял первый повстанческий лагерь. В этом лагере у озера Коровье Стойло повстанцы оставались недолго. С наступлением холодов они подожгли свои шалаши и землянки, перебравшись на новое место, между Бердской слободой и Маячной горой.
Село Нежинка
Продолжаем наш путь... Проезжаем мимо Оренбургского аэропорта и через 15—20 минут перед нами большое старинное село Нежинка. Это первое встретившееся нам селение. Название его напоминает об Украине. И действительно, село было основано украинскими казаками Нежинского слободского полка, прибывшими в Оренбургские степи в 1742 г. Одна из партий переселенцев расположилась на месте нынешнего села, и новый поселок стал именоваться Нежинским редутом.
Суровая жизнь на пограничной линии заставила украинцев в 1744 г. покинуть берега Яика. Памятью о первых поселенцах осталось одно название. На месте украинцев здесь были поселены солдаты и казаки, а затем, в начале XIX века, несколько десятков семейств татар-нагайбаков из бывшей Нагайбакской станицы Оренбургского казачьего войска.
В канун восстания тут стоял Нежинский редут. Академик П.С. Паллас, проезжавший летом 1769 г. от Оренбурга до Орской крепости (нынешнего города Орска), так описывает этот редут: «Помянутой редут построен деревянной на берегу Яика. В нем находится немного домов для драгунской и казацкой команды, также одна пушка и высокая каланча, вышка называемая, которая сделана для того, чтобы лежащую по ту сторону реки степь с оной видеть можно было»4.
С первых дней Крестьянской войны население редута присоединилось к восставшим.
Село Каменно-Озерное
Село Каменно-Озерное или, по местному, просто Каменка — бывшая станица Оренбургского казачьего войска. Ныне здесь колхоз им. Ильича. В нем 260 хозяйств.
Село стоит далеко в сторону реки Урал. Некогда под берегом тянулось большое глубокое озеро. Отсюда и возникло название села — Каменно-Озерное. Во время разлива воды Урала подходят под самое село и ударяются о каменистый берег.
В период восстания здесь не было постоянного селения. В конце XVIII века стоял Каменный редут. В 1805 г. Оренбургские военные власти поселили в нем часть казаков из Красноуфимской станицы (ныне г. Красноуфимск, Свердловской области).
Здесь проходили отряды Пугачева
Свидетельством стародавнего былого военного значения Каменки являются остатки земляного укрепления на восточной окраине села, называемого «кордоном». Контуры его превосходно сохранились. Кордон представляет земляной вал прямоугольной формы, размером примерно 100×160 метров. Снаружи он имел глубокий ров. Остатки рва лучше всего сохранились на северной стороне вала.
Старожилы села помнят о стычках с «ордой», о пленении киргизами-казахами казаков и казачек. В памяти населения сохранились также предания об Емельяне Пугачеве. В их основе лежат сюжеты «Капитанской дочки».
«Рудокопные заводы»
За Каменкой асфальтовое шоссе поворачивает влево и идет на Сакмару. Вверх по Уралу — обычное шоссе. Проезжаем центральную усадьбу совхоза «Боевой», а затем 2-е отделение этого хозяйства и на 49-м километре от Оренбурга дорогу пересекает возвышенность. По другую сторону ее, у подошвы, виднеется русло почти пересохшей речки Шубинки. По этой возвышенности, по обеим сторонам дороги, тянутся следы старинных медных рудников XVIII века в виде заплывших ям и высоких отвалов породы, покрытых зеленоватыми кусочками медной руды. В период восстания здесь добывали такую руду. Академик Паллас осмотрел эти «рудокопные заводы» 18 июля 1769 г. Он сообщал, что одни медные рудники принадлежали владельцу Каноникольского завода купцу Мосолову, другие — заводчикам Твердышеву и Мясникову.
С первых же дней появления повстанческой армии под Оренбургом рудокопы оставили работы и влились в ряды повстанцев. Через рудники прошел отряд Пугачева, направлявшийся в октябре 1773 г. к Каноникольскому заводу.
Рудники были оснащены механизмами и имели строения. В делах Государственного архива Оренбургской области сохранилось «нижайшее доношение служителя заводчика Ивана Алексеева Мосолова» Федора Набатова оренбургскому губернатору И.А. Рейнсдорпу от 5 мая 1774 г. Оно имеет непосредственное отношение к этим рудникам.
Набатов писал в своем «доношении», что 22 апреля он ездил «на состоящий вверх по Яику реке близь Вязовского редута означенного хозяина моего Троицкие и Вязовской рудники для свидетельства и описания оных. А по свидетельству моему при оных рудниках после грабления известного злодея Пугачева оказалось в наличности как медной руды, верхового строения, так и для отливания ис подкопов воды и таскания земли и руды сделанных из соснового леса машин и заводных машинных вещей немалое число, которое и поныне состоит без всякого призрения...» Набатов просил разрешения поставить там свой караул. Рейнсдорп дал разрешение5.
Неизвестно, как долго функционировали эти рудники. Никаких следов «машин» и заводских строений не сохранилось. Памятью о рудниках, бывших здесь, кроме ям и отвалов, являются названия урочищ в окрестностях бывших рудников — Рудницкий овраг и Рудницкое и Банное озера. Последнее название возникло, конечно, в связи с нахождением там бани горняков.
Село Вязовка
...Спускаемся с сырта, переезжаем небольшую речку Шубинку, и вдали перед нами показалось село. Это Вязовка. Она стоит на обеих берегах небольшой речки Вязовки, притока Урала.
Село, как редут, основано в 1742 г. В первые же дни восстания казаки, жители редута, примкнули к нему. Для перехвата курьеров, отправляемых из Оренбурга, а также, очевидно, для наблюдения за движением правительственных войск из Сибири, со стороны Орской крепости, «за Вязовским редутом на рудниках» стояла повстанческая застава6.
Ни в селе, ни в окрестностях его следов старинного редута нет. Единственным свидетельством о былом военном назначении села является название возвышенности в окрестностях села — «гора Маяшная». Некогда здесь находился наблюдательный пункт или маяк казаков Вязовского редута.
Двигаясь дальше вверх по Уралу, мы неоднократно встретим название «Маячная гора». Поэтому следует вспомнить, что такое «Маяк». Маяк — это наблюдательный пункт, имеющий деревянный столб, или толстый шест, или деревянную вышку, которую увенчивал большой пучок соломы, травы. В случае тревоги они поджигались. Дым, пламя извещали соседние укрепления о наступившей опасности. Такие сооружения — маяки — устанавливались на возвышенных местах, откуда открывался широкий обзор местности. Памятью о самих маяках и остались современные названия — «Маячная гора».
Как и в соседней Каменке, здесь все знают о Пугачеве, о событиях Крестьянской войны 1773—1775 гг.
Село Красногор
Находится на самом берегу Урала. Ниже селения правый берег реки представляет возвышенность. Крутой, местами почти отвесный обрыв высотой в 20—30 метров сложен из глыб красного песчаника. Отсюда название урочища — Красная гора, а по нему и название села. С высоты обрыва открывается замечательный вид на лежащую внизу пойменную долину Урала с ее озерами, лугами, зелеными рощицами.
Любопытна история основания села. Ведь именно здесь, на урочище Красная гора, был вторично заложен город Оренбург. Вспомним несколько строк из истории. Оренбург, основанный начальником Оренбургской экспедиции И.К. Кириловым в устье реки Ори в августе 1735 г., показался преемнику И.К. Кирилова В.Н. Татищеву построенным на неудобном месте. Уже осенью 1737 г. Татищев отправил инженер-майора Ретиславского для осмотра урочища Красная гора.
2 июля 1738 г. Татищев лично осматривал это место и выбрал «особливое место ровнее», приказал Ретиславскому снять план. 9 августа 1739 г. императрица Анна Ивановна издала указ о постройке на урочище Красная Гора Оренбурга и о наименовании прежнего Оренбурга Орской крепостью. С отъездом Татищева из Оренбургского края, вопрос о перенесении города Оренбурга остался нерешенным.
В 1742 г. преемник князя Урусова, новый начальник Оренбургской комиссии И.И. Неплюев, выдвинул новый проект. Он предложил построить Оренбург там, где сейчас находится этот город. Проект был принят, и 19 апреля 1743 г. был заложен Оренбург. На месте его строительства в урочище Красная Гора возникла Красногорская крепость.
Академик Фальк, проезжавший через крепость в 1771 г., писал, что она «подобна всем прочим крепостям; имеет деревянные укрепления, несколько пушек, небольшой гарнизон казаков, милицию и одну деревянную церковь»7.
Казаки Красногорской крепости принимали участие в пугачевском восстании. Уже в начале октября 1773 г. они получили от имени самозванного Петра III — Пугачева — один из первых повстанческих указов. Согласно указу, казаки призывались на службу. «И за то будите жалованы, — говорилось в нем, — крестом и бородою, рекою и землею, травами и морями, и денежным жалованием, хлебным провиантом, свинцом и порохом, и вечною вольностию...»8.
Командир крепости капитан Б. Уланов прочел публично этот указ казакам. За это он был арестован, но указ оказал свое воздействие — казаки присоединились к восставшим. Среди жителей крепости были также татары-казаки. Часть из них примкнула к повстанческой армии. После того как под крепостью Татищевой и под Каргалинской слободой повстанцы потерпели поражение, около 30 красногорских татар вернулись под Красногор и скрывались в его окрестностях. Татары, жившие в крепости, ждали Пугачева.
В какое-то время повстанческим атаманом в Красногорской крепости был казак Талин. В начале апреля 1774 г. его схватили у Красногорской крепости и отправили в Оренбург. Талину предъявили обвинение в том, что он перехватывал курьеров, отправляемых полковником О. Демариным из Верхнеозерной крепости в Оренбург, и оказывал повстанцам помощь фуражом.
Село Гирьял
Село — бывшая станица Оренбургского казачьего войска. Гирьяльский редут, как и Нежинский, основан в 1742 г. Он построен у подошвы горы Гирьял, подле озера Ерика. Остатки, слабые следы земляного вала Гирьяльского редута сохранились в конце восточной окраины села, в виде ломаной линии длиной менее ста метров.
В дни восстания Гирьяльский редут находился в руках повстанцев. 25 ноября 1773 г. во главе с Пугачевым они захватили здесь 593 исетских казака, отпущенных из Оренбурга домой «за худобою лошадей». Три казачьих атамана — Севастьянов, Дьяков и Черкашенинов за отказ присоединиться к восставшим были казнены. Остальные казаки вошли в состав повстанческих войск и 26 ноября 1773 г. участвовали в штурме Верхнеозерной крепости.
Село Верхнеозерное
В старину это село называлось Верхней Озерной крепостью, в дни восстания Пугачева здесь располагался военный центр Озерной дистанции. В 1754 г., когда ниже Оренбурга была построена другая Озерная крепость, она стала именоваться Верхней Озерной крепостью, а вторая — Нижней Озерной (ныне село Нижнеозерное Илекского района).
В период Крестьянской войны в Верхнеозерной крепости находились командир дистанции бригадир А. Корф, комендантская канцелярия. П.И. Рычков указывал, что «укрепление ее вокруг из всех по Яику имеющихся крепостей, включая токмо Оренбург и Орскую крепость, есть лучшее и регулярное, рвом и валом, а в некоторых местах палисад»9.
Гарнизон крепости состоял из солдат, казаков и небольшого числа калмыков, башкир и мещеряков, несших на линии сторожевую службу. Среди солдат были поляки, высланные из Польши и расселенные по крепостям Оренбургской пограничной линии за участие в движении конфедератов в 1771—1772 гг.
Крепость Верхнеозерная вошла в историю Крестьянской войны 1773—1775 гг. Вспомним страничку из истории восстания.
Комендант Верхнеозерной крепости и командир Озерной дистанции бригадир А. Корф, получив сообщение о начале восстания, созвал 2 октября в крепости военный совет. Совет постановил, что вследствие ненадежности поляков-конфедератов и «иноверцев» «колебания российских людей», незначительности регулярных войск и артиллерии, собрать со всей дистанции артиллерию, деньги и всю команду в Озерную крепость, а затем выступить в Оренбург10.
В Верхнеозерную крепость собрались команды далеко не из всех укреплений дистанции. Казаки и «прочая иррегулярная команда» разбили лагерь под крепостью. Между тем один из казаков, бывших в лагере, табынский казак Тимофей Красильников успел побывать в повстанческом лагере под Оренбургом и в ночь на 8 октября привез указ на имя казачьего атамана Озерной крепости И.В. Немирова. Днем 8 октября казаки во главе с Красильниковым отправились в крепость к дому Корфа. «И как скоро усмотрено, — писал Корф в рапорте оренбургскому губернатору Рейнсдорпу, — такое позорище, то я, вышед из квартиры моей, требовал оного казака к себе. Причем тот казак противным образом не давал мне в руки, требовал всех казачьих старшин, и особливо атамана Немирова.., объявляя при том, чтоб оной указ прочитать всенародно».
Указ был отнят насильно. «Тогда, — пишет Корф, — все притом бывшие казаки, взбунтовавшись, из крепости с великим гвалом побежали в лагерь их, крича, притом единогласно: «Ступай на конь и бери ружья!»
Против казаков Корф бросил солдат. Два казака были убиты, прочие разбежались и только часть из них возвращена «ласкательством». «Из чего примечается, — заключает свой рапорт Корф, — что они все сообще заговор имели»11.
Таково было начало неудавшейся попытки казаков присоединиться к восстанию.
В течение октября и начала ноября в Верхнеозерную крепость прибыли военные отряды из Сибири. 8 ноября, после неоднократных приказов Рейнсдорпа и даже угрозы ответственностью перед Государственной военной коллегией, бригадир Корф выступил из Верхнеозерной крепости к Оренбургу. Вследствие ошибки повстанцев Корфу 13 ноября удалось войти в Оренбург. Его отряд состоял из 2495 человек с 22 орудиями.
Комендантом Верхнеозерной крепости стал полковник Отто Демарин, переведенный сюда бригадиром Корфом из Ильинской крепости с большей частью гарнизона.
Чтобы получить военные припасы и провиант, Пугачев по совету своих сподвижников в середине ноября 1773 г. направил отряд атамана А. Соколова-Хлопуши и яицкого казака А. Бородина вверх по Уралу в крепости Верхнеозерную и Ильинскую. Немалую роль в организации этого похода имели, вероятно, также дошедшие до руководителей восстания слухи о движении правительственных отрядов со стороны Сибири на помощь осажденному Оренбургу. Весьма характерно, что оба руководителя отрядов — А. Бородин и А. Соколов-Хлопуша — были крепостные крестьяне. Первый, по сообщению П.И. Рычкова, являлся крестьянином яицкого казачьего старшины М. Бородина12, второй — тверского архиерея. По показаниям Хлопуши, в отряде Бородина насчитывалось 400 илецких казаков, а в его отряде 400 заводских крестьян. Отряды выступили из Бердской слободы вверх по реке Сакмаре. В пути руководители отрядов разделились: Бородин с полученными от Пугачева указами поехал за башкирами на реку Ик, а Хлопуша — на Желтый редут (современное село Желтое Саркташского района), чтобы привлечь в отряд ногайцев, живших в редуте. Из Желтого редута Хлопуша отправляется под крепость Ильинскую, приказав ногайцам Кондуровской слободы идти под Верхнеозерную крепость.
22 ноября отряд Хлопуши занял Ильинскую крепость, а на рассвете 23 ноября подступил под Верхнеозерную крепость.
Гарнизон Верхнеозерной крепости представлял значительную боевую силу. «Регулярных», то есть солдат (в том числе и поляков-конфедератов), он насчитывал 369 человек, «нерегулярных» 332 человека (казаков — 73, ставропольских калмыков — 170, башкир — 53 и мещеряков — 14 и др.). Крепость имела 16 пушек разного калибра, в том числе две пушки без лафетов, поставленные «на обруб». В состав гарнизона входили две роты из Сибири, из Звериноголовского батальона. Один из офицеров этих рот поручик А. Поспелов оставил любопытные записки о штурме повстанцами Верхнеозерной крепости13.
Пользуясь темнотой, восставшие бесшумно расставили артиллерию, разместились в двух оврагах, окружавших крепость (один — это теперешний овраг с ручейком Касымка), и намеревались врасплох овладеть крепостью. Но неожиданный выстрел из среды Повстанцев поднял здесь тревогу. Захватить крепость не удалось. Повстанцы открыли огонь из пушек, ружей и луков и несколько раз предпринимали штурм крепости, но были отбиты картечными выстрелами. В своем рапорте о нападении на крепость полковник Демарин писал 23 ноября 1773 г. оренбургскому губернатору Рейнсдорпу: «Сего числа перед светом за два часа оная возмутительная толпа, атаковав вокруг, с артиллериею производили почти до вечера пушечную пальбу и подъезжав кричали: «Не стреляйте, казаки, не смотрите на офицеров. Государь Петр Федорович идет!» Демарин сообщал также, что «на казаков, калмык и башкирцев никакой надежды нет...»14 По воспоминаниям поручика Поспелова, ввиду ненадежности казаков, калмыков и башкир, Демарин отдал приказ: разместить их между солдатами и в случае намерения изменить, колоть без пощады15.
С заходом солнца повстанцы отступили от крепости к Кундуровской слободе, но осада продолжалась. Поспелов отмечал, что крепость обложили кундуровские татары. Они сожгли заготовленное сено и не давали выходить из крепости.
А. Бородин известил Пугачева о неудачном штурме Верхнеозерной крепости. Тогда на помощь Хлопуше и Бородину выступил сам Пугачев. С ним находились видные участники восстания И. Почиталин и И. Творогов. 26 ноября соединенные силы повстанцев во главе с Пугачевым возобновили штурм крепости. По воспоминаниям Поспелова, Пугачев подошел к ней с Оренбургской стороны на рассвете 26 ноября и остановился на горе (на нынешней Маячной горе), а затем, спустившись в овраг (в теперешний овраг Касымку), применил военную хитрость: чтобы выманить гарнизон из крепости, разделил повстанцев на две части и инсценировал между ними как бы междоусобный бой. Полковник Демарин колебался, но в крепости решил остаться. Маневр Пугачева не удался. Тогда он разделил свои силы на два отряда. Один оставил в овраге, второй незаметным образом перешел на другую сторону крепости. Затем была расставлена артиллерия.
Повстанцы пытались убедить гарнизон крепости. В рапорте Рейнсдорпу о вторичной попытке повстанцев захватить ее, Демарин писал, что они «подъезжали к валу и кричали: «Что вы, казаки, не идете, выходити и делайти, что вам приказано, не смотрити на бояр!»16 Но убеждение не подействовало. Тогда повстанческая артиллерия открыла огонь. Огнем управлял Пугачев. Затем «с обеда» повстанцы с глубокого оврага двинулись на штурм крепости. Пугачев ободрял атакующих, говоря: «Грудью, други!» Атака была отбита ружейным и пушечным огнем. Повстанцы повторили атаку, но с другого глубокого оврага «от гумен», однако и она закончилась неудачно. Тем не менее попытки овладеть крепостью не прекращались. Рапортуя Рейнсдорпу, Демарин сообщал, что повстанцы «продолжали неугасимый оружейный с пушечным огонь, также из сайдаков. Неоднократно взвизгивали ударить копьями. Которой неумолкной огонь и продолжался с полуден до десятого часу ночи»17.
Ночью пугачевцы отошли к Кундуровской слободе. Хотя они и не могли взять Верхнеозерную крепость, но положение в ней было весьма шаткое. В рапорте, приведенном выше, Демарин отмечал, что он находится во «внутренней опасности» в крепости. Сообщалось, что казаки «обо всем знать дают» повстанцам и «ропчут почти публично» и что удерживают их страхом: «ежели кто изменит или бежит, то тово тотчас колоть приказываю солдатам».
После штурма 26 ноября Пугачев не возобновлял попытку взять Верхнеозерную крепость. Узнав о том, что Ильинская крепость занята отрядом, прибывшим из Сибири, он двинулся туда к крепости, а затем вернулся в Бердскую слободу.
С уходом повстанческих сил во главе с Пугачевым осаду Верхнеозерной крепости продолжали башкиры и ногайцы. «Постоянная опасность, угрожавшая Озерной от пугачевских полчищ, — пишет в своих записках Поспелов, — была так велика, что гарнизон всю осень и зиму, не исключая и фасных (т. е. отрезков крепостных укреплений. — С.П.) начальников, прожил в землянках, нарочно вырытых в земляном вале крепости»18.
Чтобы отомстить ногайцам за участие в осаде и штурме Верхнеозерной крепости, гарнизон ее зимой совершил набег на Кундуровскую слободу. Ногайцы, по словам Поспелова, вступили сначала «в жестокое сражение» с карателями, а затем вынуждены были отступить. Отступая, они пытались в первую очередь переправить через Сакмару, которая не замерзла из-за быстрого течения, своих жен и детей. Многие из них утонули. Много ногайцев было убито, а слобода разорена»19.
Подробности осады Верхнеозерной крепости утратились из памяти народной. Они восстанавливаются только на основе исторических документов. Однако события далекого прошлого оставили неизгладимый след в здешних краях. Тут, как и в других местах, любые старинные находки и памятники древности относят к Крестьянской войне. Например, остатки древнего могильника из каменных колец эпохи бронзы, находящегося по правой стороне дороги, не доезжая села около пяти километров со стороны Алабайтала, население Верхнеозерного считает следом Пугачевского лагеря. Каменные кольца — это якобы остатки от основания юрт лагеря.
Село Никольское
В селе, находящемся почти на самом берегу Урала, проживает исключительно татарское население. Русское название села возникло по названию редута, основанного в 1742—1743 гг. (в 1774 г. он уже существовал).
Мы не встретим в документальных источниках упоминаний о прямом участии гарнизона и жителей редута в восстании Пугачева. Однако известно, что через этот редут проходили повстанческие отряды во главе с Пугачевым и его соратниками, двигаясь на крепость Ильинскую. Вероятно, воспоминанием о Пугачеве является название гор, соседних с селом, — «Ямелька-Тау» — «Емельянова гора». В представлении 84-летнего жителя села Сиратдина Тунбаева образ Емельяна Пугачева ассоциировался с башкирским героем-батыром по имени Ямелька, который стрелял из лука на левый берег Урала, оберегая башкир от казахских набегов. Другие жители села название «Ямелька-Тау» уверенно связывают с именем Емельяна Пугачева. Заметим, что название «Ямелька-Тау», или «Емелька-Тау» известно и в другом месте. Башкиры села Карагузино Саракташского района также называют окрестные горы Емелька Сырты — Емельянов Сырт.
Село Ильинка
Эта бывшая Ильинская крепость эпохи восстания основана в 1742 г. Название получила по церковному празднику Ильи пророка, так как в день этого праздника 20 июля 1742 г. начальник Оренбургской комиссии И.И. Неплюев выбрал здесь место для постройки крепости.
Сейчас в селе находится центральная усадьба совхоза Ильинский. Село перестраивается и благоустраивается, возводятся добротные дома. Есть тут Дом культуры, детский сад, школа-десятилетка. Ильинское — родина Героя Советского Союза Михаила Алексеевича Рубина. Здесь же родился советский писатель Павел Ильич Федотов, автор романа «Синий Шихан».
Следов Ильинской крепости в селе не сохранилось. Территория его давно перешагнула пределы этой крепости. Здесь хорошо знают о восстании Пугачева, о том, что крепость была взята повстанцами, но детали и подробности этого события, естественно, неизвестны. Воспользуемся историческими документами.
22 ноября 1773 г. Ильинской крепостью овладел отряд атамана Соколова-Хлопуши. Гарнизон сопротивления не оказал, в крепости, после того как комендант ее полковник Демарин почти со всем гарнизоном ушел в Верхнеозерную крепость, осталось всего десятка полтора инвалидов. Взяв артиллерию, снаряды и продовольствие, Хлопуша направился к Верхнеозерной крепости.
27 ноября крепость Ильинскую занял правительственный отряд майора Е. Заева, шедший на помощь осажденному Оренбургу со стороны Сибири. В этот отряд входили три пехотные роты и около сотни казаков — всего 406 человек.
В то время, когда отряд Заева занимал Ильинскую крепость, посланцы повстанцев скакали в Желтый редут, где стояли повстанческие силы во главе с Пугачевым, чтобы сообщить о прибытии отряда в эту крепость. В тот день Пугачев выступил из редута к крепости.
Последние события, как свидетельствовали показания очевидцев — капрала Кайгородова и фурьера И. Панова, — происходили так:
Вечером 28 ноября в обзоре крепости появился небольшой конный повстанческий отряд, вооруженный копьями, ружьями и луками. Разъезжая на недалеком расстоянии от крепости, повстанцы обращались с призывом к солдатам не стрелять, а сдаваться и переходить на сторону восставших «ибо-де подступил под крепость государь» и «будите-де награждены от государя жалованьем». Вслед за этим отрядом вскоре появились основные силы пугачевцев во главе со своим предводителем (до 1500 человек) с двумя пушками. В отряде были яицкие, оренбургские и исецкие казаки, «заводские мужики» и башкиры, вооруженные ружьями, копьями, саблями и луками. «Все на лошадях порозно, а не кучами», — показывал капрал Кайгородов. Из крепости по повстанцам было произведено несколько пушечных выстрелов, повстанцы ответили тем же. С наступлением сумерек пугачевцы ушли в татарскую деревню в полутора верстах от Ильинской крепости, «где расклав огни и ночевали».
Утром началась новая атака крепости повстанцами. Под прикрытием пяти возов сена они везли две пушки, стреляя из них. В свою очередь, из крепости также стреляли из пушек. Первая попытка штурма не удалась. Тогда пугачевцы изменили план атаки, начав ее со стороны реки Яика, против бастиона, где пушки не было. По приказанию Заева защитники крепости перенесли пушки на прибрежный бастион. Повстанцы, по словам фурьера Панова, «усилясь, тот бастион пушками разбили» и ворвались в крепость. Сопротивлявшиеся были убиты, другие взяты в плен. Среди убитых были некоторые офицеры и командир правительственного отряда майор Заев. Казаков из отряда Заева повстанцы не трогали, а говорили им: «Для чего вы к нам не вышли?» Казаки отвечали: «что-де нас, если б с крепости стали выходить, солдаты-де побили».
Оставшихся в живых повстанцы отправили в соседнюю татарскую деревню. Здесь произошел тот самый эпизод, который, по мнению некоторых литературоведов, лег в основу описания А.С. Пушкиным сцены помилования Пугачевым героя романа «Капитанская дочка» Гринева. За отказ признать Пугачева царем Петром III и перейти на сторону восставших капитан Камешков, прапорщик Воронов и казачий сотник были казнены. К виселице был подведен также и капитан Башарин, но пленные солдаты стали просить за него, говоря: «...оной капитан был до нас добр и во всяких солдатских нуждах не оставлял». Пугачев ответил: «Когда он был до вас добр, то я ево от смерти прощаю». И Башарин остался жив.
Пленные солдаты были поставлены против заряженной пушки-единорога. Когда к ним подъехал Пугачев, казаки-повстанцы приказали солдатам встать на колени. «И он, Пугачев, выговорил, — показывает фурьер Панов, — прощает вас бог и я, ваш государь Петр Федорович третий, император. И потом приказал всем встать, и единорог, оборотя в степь, выстрелить». Затем раненые солдаты из отряда Заева были отправлены в крепость, а прочим остригли волосы по казачьему образцу и зачислили в ряды повстанческого войска.
Вечером, забрав с собой оружие, припасы, провиант, а также товары ташкентского каравана, вошедшего в Ильинскую крепость, Пугачев ушел в Бердскую слободу.
Фурьер Панов оказался среди тех солдат, которые были приведены повстанцами в татарскую деревню и поставлены против пушки-единорога. Он лично видел Пугачева и Соколова-Хлопушу. В его показаниях сохранились описания их внешнего вида:
«...Собою он... (Пугачев) росту среднего, с небольшим лет 30. Волосы и небольшая борода черные, лицом бел и несколько смугловат, в казачьем красном платье. И с ним всегда ездит неведомой мне человек Соколов-Хлопуша в казацком же платье, волосы и борода русые, ряб, ноздри рваные и клейма на лице поставлены»20.
Еще более полное описание внешнего облика Пугачева оставил сотник исецких казаков Иван Белоносов, перешедший под Ильинской крепостью в ряды восставших.
«Он же росту среднего, волосы и борода черная, под правым глазом рубец и лицом бел, несколько сухощав. Платье на нем казачье: шаровары малинова бархату, бешмет голубова штофу, шапка малинова бархату, мерлушка черная, рубашка белая — косой ворот; волосы обриты под кружало и несколько сверху спущены...»21
Уходя, повстанцы подожгли татарскую деревню, находившуюся рядом с Ильинской крепостью, а затем, спустя несколько дней, 2 декабря повстанцы-башкиры предали огню Ильинскую крепость. От пожара сгорела церковь и 25 домов. На предложение генерал-майора С.К. Станиславского, стоявшего с войсками в Орской крепости, переселиться в Орскую крепость жители Ильинской ответили отказом. Казаки, посланные Станиславским в Ильинскую крепость для доставки раненых солдат, донесли генералу, что жители крепости «предались и усердствуют изменнику Пугачеву»22. Видимо, и эти оставшиеся жители покинули крепость, так как в январе 1774 г. генерал Станиславский отправил из Орской крепости в Ильинскую капитана Винклера, чтобы доставить оттуда провиант. Вернувшись, Винклер писал в рапорте: «нашел ее всю в пепел превращенную, и более никого нет, как только мертвых тел в погребах лежит немало»23.
Взятие Ильинской крепости, гибель майора Заева и переход его отряда на сторону повстанцев настолько напугали генерала Станиславского, двигавшегося вслед за отрядом Зуева, что с Подгородного редута он повернул обратно. Объясняя в рапорте Рейнсдорпу свой поступок, Станиславский писал: «...рассудил я за лутчее, чтобы и последней малой моей команды не потерять и не открыть бы тем всей линии на похищение злодеем, возвратиться в крепость Губерлинскую для ожидания из крепости Верхояицкой 10 легкой команды и гарнизонной команды, которых я требовал»24. Из Губерлинской Станиславский затем вернулся в Орскую крепость.
После событий 1773 г. деревянные стены Ильинской крепости уже не восстанавливались.
Село Подгорное
Село — бывший Подгорный редут времен Крестьянской войны, основанный, как и другие редуты, между Оренбургом и Орской крепостью в 1742—1744 гг. В 1774 г. он уже входил в состав линейных укреплений. Академик Паллас, проезжавший через редут летом 1769 г., отметил в своих записках, что он стоит на берегу Яика и имеет деревянное укрепление. Ныне следов укрепления не сохранилось.
Когда 29 ноября Пугачев штурмовал Ильинскую крепость и когда генерал-майор Станиславский шел вслед за майором Заевым, Подгорный редут населения не имел.
В рапорте к Рейнсдорпу от 4 декабря 1773 г. Станиславский писал, что 30 ноября из-за сильного бурана пришлось остановиться в Подгорном редуте.
После Крестьянской войны Подгорный редут был восстановлен.
Село Губерля
Губерля — бывшая Губерлинская крепость времен восстания. По проселочной дороге от Подгорного до Губерли около 25 километров.
Район Губерлинских гор — один из самых живописных в Оренбургской области. Недаром его прозвали «Оренбургской Швейцарией». На протяжении нескольких десятков километров, между селом Подгорным и почти до г. Орска, древний Яик течет в обрамлении гор. Местами берега его представляют высокие скалистые кручи.
Проезжаем меленькую речку Коноплянку, затем еще одну — Сухоречку, текущую в глубокой лощине. Где-то здесь на ее берегах стояло временное летнее укрепление — Сухоречинский форпост. Далее дорога поднимается в горы, и мы едем, любуясь горным пейзажем. Особенно чудесная панорама открывается с вершины, поднимающейся при спуске в узкую долину реки Губерли, утопающей в зелени леса. Вдали, вверх по Губерле, виднеются белые домики и различные строения. Это — село Губерля. Вокруг — горы. То тут, то там поднимаются одна за другой их острые каменистые вершины.
Машина осторожно спускается с горы в долину Губерли, а затем выходит на берег реки. И вот мы в селе одноименного названия.
Село расположено в небольшой долине, как бы на мысу, образованном слиянием двух речек — многоводной стремительной Губерли и тихой, небольшой Чебаклы. С трех сторон село окружено горами и лишь с четвертой, южной стороны горы расходятся, образуя долину реки Губерли.
Северную сторону села занимает высокая скалистая гора Шихан. С ее вершины открывается чудесный вид на окрестности. Сельские строения почти вплотную подходят к подошве Шихана.
Во время восстания Пугачева село было крепостью. Как и Верхнеозерное, оно принадлежит к числу самых старинных населенных пунктов области. Селение основано в 1736 г. И.К. Кириловым, первым начальником Оренбургской экспедиции, основателем Оренбурга в устье реки Орь, и в начале именовалось Губерлинским городком. В 1738 г. оно значилось уже Губерлинской крепостью.
В дни восстания крепость была малолюдной. Генерал Станиславский в своем рапорте Рейнсдорпу (4 декабря 1773 г.) о движении из Орской крепости вслед за майором Заевым в сторону Верхнеозерной крепости писал, что в Губерлинской крепости он не может вместить всю Команду, «понеже в крепости Губерлинской 14 изб»25.
Зимой 1773—1774 гг. Губерлинская крепость оставалась в руках правительственных войск. Жители ее перебрались в Орскую крепость, а гарнизон был усилен отрядом, присланным из Орской крепости в начале декабря 1773 г. Он состоял из солдат и казаков — 151 человек с 4 пушками.
Гарнизон Губерлинской крепости под командованием капитана фон Винклера получил приказ — обороняться «до последней капли крови» и «чинить поиски» над повстанцами-башкирами, стоящими на Сакмаре.
Если сама Губерлинская крепость находилась под контролем правительства, то в окрестностях ее повстанческие башкирские отряды внимательно следили за действиями правительственных войск и сообщали о них в повстанческий центр. Рапортуя 3 декабря 1773 г. начальнику Сибирской пограничной линии генералу Деколонгу, генерал Станиславский писал: «...разосланные башкирцы примечают мои движения. В Губерлинских горах, на высотах, как козы ходят и усмотреть их можно».
Летом 1774 г., когда главные силы повстанческой армии находились в пределах Башкирии, двигаясь в Прикамье, Губерлинской крепостью овладели повстанцы-башкиры. Во время вспыхнувшего пожара сгорела часть домов крепости и деревянная церковь.
О существовании крепости, о солдатском гарнизоне, поселении казаков в предместье за пределами собственно крепости напоминают еще недавние названия частей села: «Крепость», «Форштадт», «Солдатская» и «Казачья» улицы.
Как и во многих других населенных пунктах области, отдельные памятники древности в селе Губерле связываются с восстанием Пугачева или непосредственно с самим Пугачевым. Так, в Губерлинских горах, на правобережье речки Чебаклы, в 15 километрах от села Губерли и 7 километрах от поселка Калиновка, на вершине горы, рядом с группой древних курганов находится каменное сооружение в виде замкнутого прямоугольника размером 16×50 метров. Стороны его представляют каменную наброску шириной от 1,5 до 2 метров и высотой до 0,7 метра. В начале XX века этот памятник именовался «Пугачевским станом», а сейчас среди старожилов села Губерли известен под именем «Чертовой городьбы». Время происхождения памятника не установлено. Возможно, это один из старинных казачьих наблюдательных пунктов.
Губерлинские горы. Города Ново-Троицк и Орск
Последний пункт нашей экспедиции — город Орск, бывшая Орская крепость эпохи восстания. На этот раз мы покидаем старинную «линейную дорогу» вдоль Урала и поднимаемся в Губерлинские горы, оставляя далеко вправо гористое побережье реки, по которому в XVIII веке, начиная с Губерлинской крепости и до Орской, тянулись редуты: Кокуй, Горюн и Разбойный. Только в самом конце столетия рядом с Разбойным редутом возник Хабарный редут — современное село Хабарное.
За селом, на прибрежном увале поднимается высокий стройный обелиск. На нем краткая надпись: «Разведчице Марии Корецкой». Этот памятник напоминает нам о легендарных годах гражданской войны. Здесь, в окрестностях села Хабарного, летом 1918 г. была расстреляна дутовцами красная разведчица Мария Корецкая.
От Села Хабарного до Ново-Троицка менее 10 километров. Едем проселочной дорогой мимо полей пригородного совхоза. И вот мы в Ново-Троицке — городе металлургов. До революции здесь был хутор казачьего офицера Сильнова. В первые годы Советской власти на месте хутора возник маленький поселок Новотроицкий, где в 1939 г. началось строительство Орско-Халиловского металлургического комбината, удостоенного впоследствии ордена Трудового Красного Знамени. Вместе с предприятием рос новый советский город Ново-Троицк.
...Кончаются последние строения. Дорога, закованная в тяжелые бетонные плиты, поднимается в гору. Всего несколько километров разделяют Ново-Троицк и новый Орск, возникший в годы Советской власти на правом берегу Урала против старого Орска — бывшей Орской крепости времени восстания Пугачева. Дорога идет по горному увалу.
В прошлом захолустный уездный город Орск — ныне крупный индустриальный центр Южного Урала. Его заводы дают стране никель, машины, продукты переработки нефти. На знамени города — орден Трудового Красного Знамени.
Проспект Мира приводит нас к площади имени Гагарина. Отсюда начинается дамба к мосту через Урал. Минуя его, оказываемся на левой стороне Урала, в старой части Орска, там, где впервые был заложен город-крепость Оренбург, где в казарме, а затем в каземате, томился опальный поэт, писатель и художник Т.Г. Шевченко, и который казахи, башкиры и татары называли в старину Яман кала, что значит «Плохой город».
В XVIII веке Орская крепость являлась главной крепостью Орской дистанции Оренбургской военной пограничной линии. Кроме нее самой в эту дистанцию входили крепости, расположенные вверх по Уралу выше Орской: Таналыкская, Уртазымская, Кизильская и Магнитная с редутами и форпостами между ними.
Ныне от укреплений Орской крепости ничего не сохранилось. Лишь старожилы рассказывают, что в районе нынешней Базарной улицы проходил участок крепостного вала. Утверждают они и то, что на месте нынешнего сада имени Малишевского стояли постройки Орского менового двора, а там, где высятся сейчас здания кинотеатра «Октябрь» и Орского пединститута, с прилегающим к ним сквером, была пустынная площадь — «плац». Здесь муштровали солдат, здесь в тяжелых сапогах и бескозырке проходил военную муштру Т.Г. Шевченко. Одно лишь осталось неизменным — Яшмовая — Преображенская гора в центре старого Орска. По-прежнему, как и в XVIII веке, возвышается она над старым Орском, но и ее все теснят и теснят новые дома, поднимающиеся все выше по склону.
В период Крестьянской войны Орскую крепость контролировало правительство. Гарнизон ее значительно увеличился за счет прибытия 21 ноября 1773 г. 14-й полевой команды, во главе с генерал-майором Станиславским. Комендантом крепости был секунд-майор Беник, который, как писал Станиславский Рейнсдорпу, «весьма слаб и нерасторопен».
Станиславский находился в Орской крепости до 1 мая 1774 г. Единственная попытка, которую он предпринял, чтобы двинуться против восставших вниз по Яику, был поход вслед за отрядом майора Заева. 29 ноября 1773 г. Станиславский дошел только до Подгорного редута, а оттуда повернул обратно, считая, что дальнейшее движение к крепости Верхнеозерной вследствие морозов и буранов «дерзновенно».
В декабре 1773 г., когда восстание охватило Башкирию и соседнюю с Сибирью Исетскую провинцию (примерно территорию нынешней Челябинской области), когда башкиры «генерально взбунтовались» и когда пламя восстания грозило переметнуться в Сибирь, возник вопрос об оставлении Орской крепости. Начальник Сибирской военной пограничной линии генерал И.О. Деколонг, учитывая, что ни одна крепость вниз по Яику не находится «в оборонительном состоянии» и «имеет одни только вокруг себя деревянные заплоты», за исключением Верхнеозерной и Орской, где есть «небольшое земляное укрепление», решил сосредоточить все войска в Верхнеяицкой крепости. 23 декабря 1773 г. он приказывает генералу Станиславскому снять гарнизоны, начиная с Озерной крепости, взять «денежную казну и сколько возможно артиллерию, а невозможную загвоздя и сделав к действию неспособною, скрыть в воде или в земле», забрать провиант и фураж сколько возможно, а остаток после раздачи жителям, которые не пожелают уйти с войсками, «сжечь весь без остатка» и «елико возможно с крайним поспешением» отойти к Верхнеяицкой крепости26.
27 декабря Станиславский сообщал Деколонгу, что в Орской крепости можно организовать только 313 подвод, а «обыватели в Орске, все мужеска и женска пола, заключительно сказали, что выезжать из крепости никуда не хотят с рассуждением, чтобы малых своих детей в нынешнее время не поморозить и своих стариков не растерять». «Уповательно, — писал дальше Станиславский, — и в других крепостях обыватели тоже откажутся»27.
Эвакуация Орской крепости не состоялась. Генерал Станиславский и гарнизон остались здесь, не предприняв никаких действий.
Между тем в крепости среди орских татар назревал заговор с целью захватить ее и присоединиться к повстанцам. 25 февраля 1774 г. с лошадьми, уведенными из крепости, были схвачены два татарина — Али Асанов и Ишмухамет Абдукаримов. При допросе «с пристрастием» они сознались, что присланы из Берды узнать, сколько в крепости войск «и для подговору здешних орских татар к побегу или в случае приступу к здешней крепости злодейской толпы к измене, предательству и истребления нощным временем солдат-постояльцев в домах их».
Допрошены были также орские татары «под пристрастием». Они признали свою причастность к заговору. Имущество, оружие, скот, принадлежавшие им, были конфискованы. Участником заговора оказался также прибывший из Бухары каргалинский татарин Абдрахим Юсупов. После допроса «с пристрастием» он и Али Асанов умерли. Станиславский арестовал группу татар-казаков. Среди них были атаман Заин Берде Касимов, хорунжий Усеин Максимов, четыре капрала и мулла. Сообщая об этом Рейнсдорпу, генерал писал, что всех татар в Орской крепости «мужеска и женска полу и с младенцами 263 души», что о заговоре «уповательно и женска пол не неведали ж», что за малостью команды и отсутствием помещения трудно охранять арестованных и наблюдать за их семействами. Станиславский просил «резолюцию», как поступить с арестованными28.
Оказалось, что орские татары установили связь с казачьим атаманом Верхнеозерной крепости И.В. Немировым. Комендант этой крепости полковник Демарин, рапортуя 2 апреля Рейнсдорпу, писал, что в деле «измены» орских татар замешан атаман казаков крепости Немиров, что он «давно по смущению сомневался и потому ни во что не употреблял»29.
22 марта повстанческая армия потерпела поражение под крепостью Татищевой. Рейнсдорп немедленно уведомил об этом Демарина и Станиславского. Сообщение Рейнсдорпа Станиславский получил 30 марта. По сигналу был собран гарнизон, и население крепости выслушало извещение о победе правительственных войск. Станиславский приказал отслужить молебен и дать пушечный салют30.
Разгром повстанческой армии сказался на судьбе орских татар-«изменников». 18 апреля Станиславский получил «ордер» Рейнсдорпа, который предписывал «изменников — орских татар», как раскаявшихся, освободить, за исключением зачинщиков.
1 мая 1774 г., выполняя приказ Рейнсдорпа, генерал Станиславский выступил из Орской крепости вверх по Яику в помощь другим правительственным отрядам. Эти отряды преследовали новую повстанческую армию во главе с Е. Пугачевым, двигавшуюся вверх по Яику и вниз по реке Уй к Троицкой крепости (нынешний город Троицк Челябинской области).
Когда повстанческая армия из-под Троицкой крепости продвигалась с боями к Казани, а затем, перейдя на правый берег Волги, устремилась вниз по ее правобережью, в это время Орская крепость подвергалась набегам казахов. Они угоняли скот, захватывали пикеты, нападали на сенокосную команду, высланную в степь31. Однако крепость казахи не взяли.
Примечания
1. А.С. Пушкин. Полн. собр. соч., т. 9, ч. II, стр. 556. Изд. АН СССР, 1940.
2. Государственный архив Оренбургской области, ф. 172, оп. 1, св. 36. Далее ГАОО.
3. А.С. Пушкин. Полн. собр. соч., т. 9, ч. II, стр. 222.
4. П.С. Паллас. Путешествие по разным провинциям Российской империи. Часть I. Изд. 2-е, СПБ, 1809, стр. 372.
5. ГАОО, ф, 173, оп. 1, ед. хр. 141, л. 32.
6. См.: А.С. Пушкин. Соч., т. 9, ч. 1, стр. 310.
7. Записки путешествия академика Фалька. Полное собрание ученых путешествий по России, издаваемое императорской Академией наук по предложению ее президента, СПБ, 1824, стр. 248.
8. «Пугачевщина». Т. 1. М.—Л., 1926, док. № 8.
9. П.И. Рычков. Типография Оренбургской губернии. Оренбург, стр. 331—332.
10. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 2, лл. 384—385.
11. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 2, л. 505.
12. См.: А.С. Пушкин. Соч., т. 9, ч. I, стр. 258.
13. См.: Н.А. Середа. Пугачевский бунт по запискам современника и очевидца. В справочной книжке Оренбургской губернии на 1870 г. Оренбург, Изд. Оренбургского губернского статистического комитета, отдел IV, стр. 79—120.
14. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 3, л. 228.
15. См.: Н.А. Середа. Пугачевский бунт по запискам современника и очевидца, стр. 90—91.
16. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 4, л. 69.
17. Там же.
18. Н.А. Середа. Пугачевский бунт по запискам современника и очевидца, стр. 91.
19. Там же, стр. 109.
20. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 4, л. 115.
21. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 4, л. 100.
22. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 4, лл. 160—171.
23. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 5, л. 151.
24. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 4, стр. 99—100.
25. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 4, лл. 99—100.
26. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 5 лл. 66—67.
27. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 5, лл. 73—74.
28. ЦГАДА, ф. 1100, оп. 1, кн. 7, лл. 6—9.
29. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 7, л. 161.
30. ЦГАДА, ф. 1100, кн. 7, л. 109.
31. Н.А. Середа. Пугачевский бунт по запискам современника и очевидца, стр. 116.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |