Певец Салавата

Это было летом 1991 г. Мы возвращались с торжеств, посвященных открытию музея Салавата Юлаева. В автобусе царило неудержимое веселье, отчасти, может быть, потому, что пассажирами были в основном представители искусства, литературы, культуры. Вспоминался сердечный прием, оказанный нам земляками легендарного батыра, различные выступления, встречи, вылившиеся в подлинно народное торжество. «Напряжение» очень умело поддерживали наши «штурманы» Равиль Бикбаев и Ирек Киньябулатов, состязаясь друг с другом в неиссякаемом остроумии. Соловьем заливался Сафуан Алибаев. Этот известный поэт и не менее замечательный певец неутомимо исполнял на башкирском и русском языках песни, романсы, арии из опер. Да простят мне трафаретную фразу, но я думаю, что выражение «он лучший поэт среди певцов и лучший певец среди поэтов» очень подходит к Сафуану. Его слушали с огромным удовольствием. Но вот он повернулся к Магафуру Хисматуллину и запел арию Салавата. Взволнованный Магафур Хисматуллович привстал, начал дирижировать, глаза его увлажнились. О чем в этот момент думал великий артист не знаю, но наверное его мысли были связаны с Салаватом.

К сожалению, я не был знаком с Хисматуллиным. Конечно, слышал его выступления по радио, телевидению, раза два на концертах, но вот в такой непринужденной обстановке встретился впервые. За три дня пребывания на родине Салавата мне несколько раз приходилось видеть Магафура Хисматулловича, как говорят, «в разное время суток, в различных обстоятельствах», но в контакт мы как-то не вступали. Впрочем, знакомство, а точнее сказать, первая встреча, произошло в Уфе, рано утром на площади около здания Совета Министров. К автобусу, который должен был отвезти нас в Малояз, слегка согнувшись, медленно приближался пожилой человек с палочкой. Сначала я не обратил на него внимания, хотя что-то в его облике показалось мне знакомым. В автобусе он сидел где-то сзади и о чем-то беседовал со своей соседкой. «Слушай, кто это, — спросил я у Абдулхака Игебаева, — вроде знакомое лицо, а узнать не могу?» Всегда невозмутимый Абдулхак с удивлением взглянул на меня и сказал с легким укором: «Магафур Хисматуллин». Господи! Ну конечно, это он! В общем то, что я не узнал его, не было ничего удивительного: ведь и по телевидению, и на концертах он представал совершенно в другом «обличии». В том же, что этот человек обладает даром перевоплощения, я вскоре убедился.

После теплой встречи и торжественного открытия музея состоялся большой концерт. Выступали наши лучшие артисты: Гюлли Мубарякова, Радик Гареев, Олег Ханов, Роберт Загретдинов, Флюра Кильдиярова, Рашида Туйсина и многие другие.

— Поет Магафур Хисматуллин, — объявил ведущий.

Любимого артиста встретили бурными аплодисментами. Я был приятно удивлен его видом. Казалось, что долгий путь от Уфы до Малояза, напряженный день наложат свой отпечаток на певца. Отнюдь! На эстраде стоял довольно стройный человек в концертном фраке. На лице его не было заметно признаков усталости. Он запел. Голос звучал не так громко, но очень выразительно, задушевно. К тому же великолепная игра, выразительная мимика, обаяние — все это заворожило зрителей. Вспомнились слова Мустая Карима: «О профессии солиста оперного театра говорят — он поет, об актере драматического театра говорят — он играет. А вот наш Магафур Хисматуллович поет играя, а играя же, и поет».

На другое утро группа писателей, куда входил и я, отправились с выступлениями по Салаватскому району, но во второй половине дня мы возвратились в Малояз, где продолжались торжества. На берегу Юрюзани стояли юрты. Гостеприимные хозяева щедро угощали бишбармаком, кумысом, ароматным чаем с медом и чак-чаком. Здесь же проходили спортивные состязания, различные игры, выступления профессиональных и самодеятельных артистов. Неожиданно я увидел Магафура Хисматуллина. Он стоял у какой-то машины и пытался натянуть сапог... Его покрасневшее от напряжения лицо выражало страдание, но сапог никак не хотел налезать на ногу. В это время меня позвали, и я забыл о нем. Где-то через час мое внимание привлекли «телевизионщики», которые куда-то спешили. Я пошел за ними. Изумительная картина предстала перед глазами: на берегу Юрюзани, на фоне «Скалы Салавата» стоял Магафур Хисматуллин, одетый в красивый башкирский костюм и пел арию Салавата. И хотя он пел совсем не громко, но было так тихо вокруг, что слова отчетливо могли слышать даже далеко стоящие зрители...

Еще тогда в Малоязе я подумал написать о Магафуре Хисматуллине. Прежде всего он интересовал меня как первый создатель образа Салавата Юлаева в одноименной опере Загира Исмагилова. Однако, как это часто бывает, встретиться все никак не находилось времени. Только весной 1992 г. я позвонил Магафуру Хисматулловичу, напомнил о себе и попросил о встрече. Свидание наше состоялось в институте искусств. Не очень охотно он рассказывал о себе. Родился Магафур Хисматуллович в 1915 г. в д. Ново-Кубово Иглинского района.

— Знаете, у меня имя отца, — начал он. Когда он уходил на войну, я еще не родился. Так вот, он сказал матери: «Родится мальчик — назови Магафур, ну а если девочка, то пусть будет Тутуя». Мама у меня была очень хорошая, мудрая, честная, очень порядочная женщина, хотя и неграмотная. После смерти отца не вышла замуж, хотя была еще молодая и привлекательная. Так и воспитывала нас одна. Ну, а детство у меня самое обыкновенное, как и у всех мальчишек. Помогал по дому, скотину пас. Конечно, любил петь, плясать. Сам сочинял прибаутки. Был у нас гармонист Гаяз, так вот он без меня на улицу не выходил. Веселые компании были у нас. После 14-летним подростком стал каменщиком-мостильщиком на железной дороге. Ну, а потом Башкирский техникум искусств, затем Баймакский (ныне Сибайский) передвижной совхозно-колхозный театр. Но тогда я не пел: голос, как говорят, не шел. Зато много плясал, особенно в концертах: и барыню, и яблочко, и гопака. Был я темпераментным, подвижным, здорово исполнял прыжки в гопаке. Перед войной учился на вокальном отделении Московской консерватории. Конечно, впоследствии мне много дало общение с такими оперными корифеями, как Лемешев, Лисициан, Ведерников, Гайдай.

Расцвет таланта Магафура Хисматуллина безусловно приходится на период работы в Башкирском оперном театре. Он пел все ведущие теноровые партии от Арлекина в «Паяцах» до Пантелея Мелехова в «Тихом Доне». Ну и, конечно, национальная опера. Особенно Загира Исмагилова, с которым Хисматуллина связывала многолетняя дружба.

«Уже в студенческие годы, — вспоминает Загир Гарифович, — он был первым исполнителем моих песен, романсов для тенора. Позже я доверил ему партию Салавата в опере «Салават Юлаев». Как актер и певец, Хисматуллин создал незабываемый образ легендарного героя башкирского народа. И далее во всех моих операх он был первым и непревзойденным исполнителем таких образов, как Кобяк в опере «Шаура», старик Яппар в комедии «Кодаса», отец Гайнулла в «Волнах Агидели».

Магафур Хисматуллин в роли Салавата

Я попросил Магафура Хисматулловича рассказать о работе над ролью Салавата.

— Роль эта была сложной и интересной. Конечно, я слышал о Салавате с детства и роман Злобина читал, но у меня было и свое понятие о нем. Я как бы пошел по пути Салавата. Он умный, душевный человек. Главная его задача — видеть страну свободной. Он не был марксистом, но знал, как освободить людей. И вот все это стало основой моего образа Салавата. Музыка очень хорошая, особенно «Прощание с Уралом», тут, как скрипка, надо петь! Конечно, я волновался, хотя старался не показывать вида. Ведь, помимо всего, спектакль готовили для декады, а это дополнительная ответственность. Курировал постановку обком партии в лице Х.С. Сайранова и Н.К. Розанова, а принимал тогдашний первый секретарь Семен Денисович Игнатьев. Все прошло благополучно. Не могу не вспомнить добрым словом дирижера В.В. Целиковского. После окончания спектакля ко мне за сцену пришел С.Д. Игнатьев с женой. Он был очень доволен, расцеловал меня. Ну, а потом я пел Салавата еще 16 лет...

Мы вышли из института искусств.

— Это здание памятно для меня, — сказал Магафур Хисматуллович, — здесь я сдавал вступительные экзамены в техникум. Сплясал, спел и меня приняли.

Он достал сигарету.

— Вы курите? — искренне удивился я.

— Да, к сожалению.

— И давно?

— В общем-то с 15 лет, как стал работать со взрослыми. Они и научили.

Мы немного помолчали.

— Очень жаль, Магафур Хисматуллович, что мне не пришлось вас услышать на театральной сцене, но вот ваш Салават на берегу Юрюзани мне запомнился. Зато я, наверное, единственный, кто видел, как вы готовились к этой роли. Он вопросительно взглянул на меня:

— Не понимаю.

— Помните, там, у машины, вы не могли сапог надеть?

Он искренне рассмеялся.

— Да сапоги-то не мои были! И костюм тоже. Я вообще не собирался выступать, да так вот получилось.

Мы дружески расстались. Он спешил готовиться к занятиям со студентами.

Мне не посчастливилось аплодировать Хисматуллину — Салавату в его лучшие годы в театре. Но, полагаю, даже то, что я видел и слышал в исполнении певца вне оперной сцены и в более позднее время, высочайшие оценки его творчества, данные специалистами, позволяют считать Магафура Хисматулловича до сих пор непревзойденным Салаватом.