Глава пятая

— Немца покуда в дом отведите и караул приставьте, — приказал Чика, — а вас всех, работные люди, милую. Работайте лишь. Великий государь вас наградить велел. Тысячу рублев денег со мной прислал.

Со всех сторон раздались радостные крики. О Беспалове никто больше не вспоминал, точно он и не висел страшной тушей посреди площади.

Чика махнул рукой и, позвав с собой Антипова и Илью, пошел в управительский дом.

Рабочие весело расходились по домам.

К Акиму подошел Цыган и хлопнул его по плечу.

— Твоя была правда, Аким Федорыч, — сказал он. — Дурни мы, выходит, были. Ну, да ладно, наверстаем. Никуда не уйду, покуда Петру Федоровичу пушек не насверлю. Болванки лишь отливай правильнее.

— Не идет мне с ума, что тот злыдень напоследок крикнул, — сказал Аким.

Цыган захохотал.

— Еще чего! Стоит голову ломать! С того свету, чай, не придет пакостить. Похозяйничал — и будет. Пущай ему теперь вороны глаза выклюют.

Когда Аким уходил с опустевшей площади, зловещие птицы описывали круги над мертвым телом.

Навстречу Акиму, размахивая длинными руками, бежал, весело ухмыляясь, Федька.

— Аким Федорыч! Може, горн-то еще раз почистить да Захарке велеть дров навозить. Завтра поране затоплять, верно, будем.

— Ладно, Федька, — сказал Аким, — заготовь там все. Пойду, медь да олово велю привезти.

Аким пошел к управительской усадьбе, вызвал Антипова и сказал, что без немца теперь не обойтись. Он один знает, сколько на пушки надо меди и сколько олова.

— Ну так чего ж, — сказал Антипов. — Идем! Где у вас медь хранится? А за немцем я пошлю.

Через две минуты к двери амбара, где они дожидались, пришел не один немец, а двое. За надутым, сердитым Мюллером шел перепуганный, заплаканный Михель. Он озирался кругом, боясь, должно быть, что с ними сейчас будет то же, что с Беспаловым.

Аким объяснил Мюллеру, чего им от него надо. Мюллер в ответ что-то быстро заговорил по-немецки.

Аким сказал, что немец согласен, но только чтоб ни Аким, ни Антипов не входили в амбар, он не хочет выдавать им своего секрета.

Антипов усмехнулся и махнул рукой. Аким отворил принесенным ключом замок, отодвинул засов и впустил в амбар обоих немцев.

Только что Антипов стал расспрашивать Акима, как это он так понимает по-немецки, как из двери, весь красный, с топорщившимися как у кота усами, выскочил Мюллер и крикнул:

— Da giebt's kein Zinn! Nur Kupfer! Doch Zinn nicht.¹

Аким сразу весь побелел и, оттолкнув немца, ворвался в сарай, широко распахнув двери.

— Что? Что такое? — спрашивал, догоняя его, Антипов.

— Олова нет! — крикнул Аким таким отчаянным голосом, что и у Антипова и у немца мороз подрал по коже.

Все четверо стояли теперь посреди каменного амбара. В широко открытые двери щедро вливался яркий свет солнечного зимнего дня.

У левой стены поблескивали сложенные штабелем штыки красной меди, а у правой, там, где раньше лежало олово, было пусто. Не веря своим глазам, они подбежали к стене, — на каменном пыльном полу ясно выделялся темный квадрат, показывая, что еще совсем недавно тут что-то лежало.

— Вот... тут... тут! — выкрикивал Аким, указывая рукой на темный квадрат пола. — Тут оно, олово... Сгубил, всё сгубил, пес проклятый! Чуял я...

Немец кивнул головой.

— Да постой ты, Аким, — Антипов положил руку на плечо дрожавшего от ярости Акима. — Может, в другое место куда переложил? А нет, нового достанем олова. Неужто не найдем?

Аким затряс головой.

— Нигде не достать. Привозное оно... Хозяин присылал. Знал, дьявол тот, что без ножа зарежет.

— Ведь не на тот же свет уволок, — сказал Антипов. — Искать будем.

Немец дернул Акима за рукав и быстро заговорил по-немецки.

Аким слушал сначала нехотя, а потом понял, что дельное что-то немец говорит.

— Он говорит, — повернулся Аким к Антипову, — что можно те три болванки перелить, что потрескались. Он знает, сколько в них надо меди прибавить, чтоб вышли правильные.

— Ну что ж, и на том спасибо, — сказал Антипов. — Пускай тотчас меди отвесит, сколько надо, а ты вели те болванки в свой сарай принести. С утра и начинай. А мы покуда искать станем.

По заводу быстро разнесся слух о странной пропаже. Рабочие знали, что без олова пушек не выльешь, и к Акиму то и дело подбегали с тревожными вопросами. Некоторые давали советы, где искать. Беспалова ругали на все корки. Для многих пропажа олова сулила долгие праздники, но этому никто не радовался. Акиму даже легче немного стало, когда он увидел, как все горюют.

С утра на другой день началась переливка испорченных болванок. Аким и немец, оба не отходили от горна. А все незанятые рабочие вместе с Антиповым без устали обшаривали сараи, мастерские, мельницы. Искали даже в хлевах и в конюшнях. Не забыли и церковь, но все попусту.

Так прошло три дня. Новые болванки остыли, и первую опять сдали Цыгану. Аким сидел в своем сарае, ни с кем не разговаривая, но немец подошел к нему и ободряюще хлопнул по плечу:

— Alles wird noch gut sein,² — сказал он.

Аким удивленно поднял голову. Первый еще раз немец заговорил с ним не по работе.

Из мастерской Цыгана весь день доносился равномерный свист металла.

Вечером Цыган вышел во двор. Он подбоченился, встряхивая лохматыми кудрями, а черные глаза его весело сверкали.

— Как по маслу идет! — громко крикнул он, завидев Акима. — Видишь, не во мне, стало быть, причина. Болванка хороша, так уж я-то не подгажу.

Он посматривал кругом, ожидая, что его сейчас начнут расхваливать.

Но один Аким сказал спокойно:

— Вот и ладно, Ферапонт. Молодец!

Пропажа олова мешала всему.

У каждого шевелилась мысль: «Три пушки — дело малое. А дальше-то что? Неужели не наделаем больше царю пушек?»

Цыган махнул рукой и ушел в мастерскую. Небось, как неудача, так волком на него все глядят, а как хорошо, так будто и ни при чем он.

Подошел третий день. Последнюю болванку передали в сверлильню. Первая переходила из одной мастерской в другую. А штыковой горн сиротливо стыл.

В обед Захар попросил у Акима ключ от того амбара, где хранились медь и олово.

— Зачем тебе? — сказал Аким с досадой. — Думаешь, нечистая сила нам глаза отвела? Небось, в четыре пары глаз глядели — нет там ничего. Одна медь. Да куда она без олова!

— Дай, дяденька Аким, ну чего тебе, — приставал Захар. — Кызметь просит.

— Кызметь? — удивился Аким. — Ему на что?

— Говорит, — не выносил, мол, Беспалов олово из амбара.

Аким махнул рукой и сердито усмехнулся.

— Дурень твой Кызметь. Говорю, — четверо нас глядело. Не один же там кусок олова — в щель не засунешь. На тебе ключ, бери, назад только принеси. Еще медь сгинет.

Аким снял с пояса тяжелый ключ и дал Захару.

Захар побежал к амбару, где его ждал Кызметь.

Амбар этот стоял на отшибе, позади конторы. Ходить в него было незачем, и его давно совсем занесло снегом. Только та тропочка, что протоптали три дня назад Аким с Антиповым и с немцами, виднелась среди глубокого снега. С тех пор стояла ясная погода, и ее не успело занести.

Кызметь внимательно присматривался к узенькой тропке.

— Ну, чего тут наглядел? — спросил Захар, подбегая.

— Нэ носиль правитель олов, жок, — твердо сказал Кызметь. — Там, — он кивнул на амбар.

Захар покачал головой.

— Думаешь, и вправду нечистый глаза отвел? — сказал он и с усилием повернул в замке огромный ключ. С помощью Кызметя он отодвинул засов и распахнул тяжелые двери.

В амбаре все было по-прежнему. По левой стене возвышался штабель брусков, или штыков, красной меди, а по правой было пусто. Только на каменном полу все так же выделялся большой темный квадрат, Олова нигде не было. Захар оглядел пустой сарай.

— Ну, видишь, — сказал он Кызметю, — нет и нет, и глядеть нечего.

Но Кызметь, не слушая его, подошел к темному квадрату, пересек его, стал на четвереньки в одном углу и пополз по квадрату вдоль его края, сначала по той стороне, которая ближе к двери, потом по той, что напротив стены, и, наконец, по третьей, дальней.

Захар следил за ним, не сводя глаз.

Опять почти до самой стены дополз Кызметь и, вытянув шею, долго всматривался в каменный пол за квадратом. Захар все следил за ним, не смея передохнуть. Пол в этом углу сарая был, как ему казалось, такой же, как и во всем сарае, только будто чуть потемней, пыли поменьше. Кызметь вдруг прищелкнул языком, гибким движением поднялся на ноги и бросился к правому, дальнему углу амбара. Там он присел на корточки и стал внимательно разглядывать каменную плиту в углу сарая. Оглянувшись на Захара, он поманил его. Захар подошел и присел рядом с Кызметем.

Кызметь поднялся, сделал шаг в сторону, нагнулся и провел пальцем по краю одной из плит; она почти не отделялась от соседних, щели между плитами были тщательно замазаны и покрыты пылью, и плиты совсем сливались одна с другой. Потом Кызметь вернулся в угол, опять присел и показал Захару щель вокруг угловой плиты. Ни замазки, ни пыли там не было. Щель, хоть и не широкая, отчетливо чернела по краям плиты.

Кызметь ударил ладонью по плите.

— Там, — сказал он уверенно. — Олов там. — И он указал пальцем в землю.

Захар, широко раскрыв глаза, смотрел на Кызметя.

— Подземелье, стало быть, тут? — произнес он неуверенно. — Так, что ли? Ну и ну... Кабы так. А только не поднять нам с тобой той плиты — тяжела больно.

Кызметь кивнул головой.

— Ты постой здесь. Не уходи, смотри. И никого не пускай! — крикнул Захар, вскочив на ноги. — Я — духом.

Он выбежал из сарая, притворил за собой двери и со всех ног помчался через площадь к сверлильной мастерской.

— Дяденька Ферапонт! — звонко крикнул он, врываясь в мастерскую, где Цыган не сводил глаз с сверла, сверлившего третью болванку. — Лом у тебя есть?

Цыган сердито поднял голову.

— Ошалел, малый. Не видишь, работаю я.

— Дяденька Ферапонт, — не робея продолжал Захар. — Без тебя, вишь, не поднять. Больно велика плита.

— Да ты чего, Захарка! — крикнул, совсем рассердись, Цыган. — Брешешь, сам не знаешь чего. Кто прислал-то тебя? Аким, что ли?

— Кызметь... — начал Захар.

— Тьфу! — с сердцем отпихнул его Цыган. — Косоглазый твой еще чего тут?

— Да олово там, дяденька Ферапонт! — с отчаянием крикнул Захар.

Цыган выпрямился.

— Олово? Врешь! Где там? — Он повернулся к станку, что-то там сделал, после чего колеса стали медленно останавливаться и сверло замерло. Потом он достал в углу лом и подошел к Захару.

— Ну, веди. Где твой косоглазый чего нашарил?

Захар быстро побежал назад к амбару. Цыган, широко шагая, еле поспевал за ним.

У амбара Захар остановился.

— Да ведь оттуда и спер он, дьявол, — где ж ему там быть? — сказал Ферапонт.

— Ты погоди, дяденька. Ты погляди лишь, — тащил его за руку Захар.

Ферапонт неохотно вошел в амбар. Кызметь по-прежнему сидел на корточках в дальнем углу.

Захар побежал вперед, стал на колени и, оглядываясь на Цыгана, говорил, проводя пальцем по щели:

— Видишь, дяденька, отстает. Не как другие. Не вмазана. Ну-ка, приподнять бы ее.

Ферапонт присел, поглядел внимательно. Потом встал, засунул лом в щель и налег на него всем телом, чтоб приподнять плиту. Она не поддавалась.

Кызметь прополз к другому краю плиты и, показав место, где щель немного шире, хлопнул по нему и сказал:

— Сдэсь.

Ферапонт удивленно взглянул на него, шагнул в ту сторону, просунул лом и опять налег на него.

Толстая плита стала медленно приподниматься.

— Держи лом, — сказал Цыган Захару. — Налегай,

Сам он наклонился, ухватился обеими руками за край плиты и одним сильным движением поднял ее. Оказалось, что с противоположной стороны в край плиты были вделаны петли, на которых она держалась, откидываясь, как крышка люка.

Из черного отверстия пахнуло холодом и сыростью.

— Захарка, — заговорил Цыган тихонько, точно тайком от кого. — Беги к сторожу управительскому, у него фонарь есть. Скажи, — Антипов, мол, велел.

Захар молча кивнул и побежал. Через две минуты он вернулся с зажженным фонарем.

— Двери-то запри! — скомандовал Цыган.

Захар послушно запер дверь и передал фонарь Цыгану. Цыган присел и опустил фонарь в отверстие. Оба мальчика легли на землю и заглянули в подземелье.

Мрак медленно рассеивался, и выступали узкие ступеньки крутой каменной лестницы.

Кызметь легко перевернулся, свесил ноги в дыру и стал быстро спускаться.

— Держи фонарь, — прошептал Цыган.

Кызметь взял в одну руку фонарь, соскочил с лестницы и поднял фонарь над головой. Когда он его поворачивал, из темноты выступали сырые, покрытые плесенью стены, и вдруг у одной стены блеснула беспорядочная куча тусклых брусков, наваленная на земляном полу подземелья.

— Олово! — крикнул Захар приглушенным голосом.

— Оно самое, — прогудел Цыган. — Ну и шельма ты, Кызметь, — прибавил он с восхищением, удивленно смотря на башкирца. — Да как же ты это прознал? Вылазь теперь. Акиму надо сказать, Антипову. Молодец! — повторил он. — А мы-то дурни! Идем живо. Или нет, погодь. Можешь брусок один поднять?

Цыган лег и протянул вниз обе руки. Кызметь поставил фонарь и с усилием поднял верхний брусок, поднялся на несколько ступенек и передал его Цыгану.

Цыган без всякого напряжения встал, перехватил брусок одной рукой и позвал обоих мальчиков.

Выйдя из амбара, они закрыли дверь, задвинули засов и замкнули замок. Ключ Захар взял себе.

Цыган поднял перед собой брусок олова и засмеялся.

— Олово, чего там! — крикнул он. — Ну, мальцы, живо! — И он зашагал так, что они бегом еле поспевали за ним.

Встречные, увидев в руке у Цыгана брусок олова, останавливались, разинув рот, и потом бежали за ним, осыпая его вопросами. Но он ничего не отвечал, только ускорял шаги. Захар тоже молчал, но лицо его все блестело, точно масленичный блин.

Когда Цыган подошел к сараю Акима, его окружала уже целая толпа.

Федька выскочил первым и, завидя олово, закричал во всю глотку:

— Аким Федорыч! Аким Федорыч! Иди скорей!

Аким вышел с нахмуренным, недовольным лицом.

Увидев олово в руках у Цыгана, он бросился на него, точно голодный на хлеб, и обеими руками схватился за брусок.

— Да олово, чего там! — прогудел Цыган. — Всё там. Целехонько!

Аким глубоко перевел дух, прижимая к себе брусок и глядя на Цыгана счастливыми глазами.

— Господи! Вот радость-то! — повторял он. — Да как же ты нашел-то его?

— Не я, — весело сказал Цыган. — Вон шельма косоглазая вынюхал. — Он оглянулся и махнул Кызметю, молча стоявшему в толпе.

Башкирца вытолкнули вперед. Его осыпали вопросами, удивленно оглядывали, точно первый раз увидели.

— Кызметь! Да как же это ты? Да где ж было-то оно? — кричали со всех сторон.

Кызметь молчал, весело скаля белые зубы.

— Стойте вы! — крикнул, выскакивая вперед, Захар. — Не сказать ему. Я вам тотчас все скажу.

— Ну, ну, говори! Сказывай! — раздались голоса.

— Он, Кызметь, он всякий след найти может, — начал Захар с гордостью. — Он все круг того амбара похаживал. Искал, стало быть, куда наш криворожий олово уволок. Ну, и говорит мне: «Жок, мол, — нет по-ихнему, — не выносил», — из сарая то есть. Следу, стало быть, нету. Я было думал, — спятил малый. А он в амбар просится. Ну, я и выпросил у дяденьки Акима ключ, впустил его. Гляжу, он — ну чисто собака — на корточки и ну вынюхивать. А там в угол как скочит. «Тут», — говорит. Ну, я той же час за дяденькой Ферапонтом, он плиту поднял, а там — подземелье, а в ем этого самого олове видимо-невидимо.

— Ну и косоглазый! Молодца! То-то шельма! — кричали кругом.

Весть о находке олова молнией облетела завод. Все побросали работу и скоро так запрудили площадь, что к сараю Акима не подойти было. Сам Антипов еле протискался и бросился к Акиму, стоявшему в дверях и не выпускавшему из рук брусок олова.

— Ну, вот. Говорил я, — найдем. Слава богу! Говорят, — башкиренок нашел. Где он? Чика велел к нему его привести. Наградить хочет. Ну, а мы за работу, Аким. Так, что ли?

Аким радостно кивал в ответ.

— Завтра же начнем, — сказал он. — Сейчас надо отрядить туда охотников — повытаскивать из подземелья. Сыро там, как бы не попортилось.

Антипов усмехнулся.

— Охотников-то гляди сколько. Кого хочешь, бери. Ишь, рады как.

На площади, и правда, было веселье, какого давно не видел завод. Захара и Кызметя тащили в разные стороны, заставляли десятки раз пересказывать то же самое, хлопали Кызметя по плечу, радостно хохотали, один совал ему пряник, другой предлагал свистульку.

Кызметь совсем растерялся и только оглядывался во все стороны, весело щуря узкие глазки и скаля зубы.

Аким отобрал пять человек и пошел к амбару. Толпа повалила за ним. Но у дверей амбара Аким остановился и сказал, что всем входить нельзя. Войдут только они с Антиповым, Захар с Кызметем, Цыган и еще пятеро рабочих.

Антипов прибавил, что, когда олово перетаскают, двери откроют, чтоб все, кто хочет, могли на него посмотреть, а теперь пора за работу.

Понемногу все разошлись.

Примечания

1. Там нет олова. Только медь. А олова нет.

2. Всё еще будет хорошо.