I
Одновременно с Сибирской губернией крестьянская война охватила казахские степи, лежащие к югу от Оренбурга, и мощной волной распространилась в Младшем и Среднем жузах (ордах) Казахстана, зависимых от России.
Пугачев и его помощники приложили много усилий, чтобы вовлечь казахский народ в активную борьбу против царского правительства. Вождь восставших неоднократно обращался к ханам и султанам, надеясь с их помощью поднять на войну казахский народ.
Хан Младшего жуза Нурали имел огромные кочевья. Его стада доходили до Яицкого городка и Оренбурга, а иногда появлялись между реками Яиком и Волгой. Пугачев надеялся на помощь Нурали. Он требовал от хана признания его «государем Петром III» и помощи вооруженными людьми и продовольствием.
Впоследствии Пугачев говорил:
— Оную же от Нурали-хана силу требовал не столько для мощи, как для славы такой, что уже и орды приклоняются.
Осторожный Нурали-хан послал к Пугачеву своего писаря Забира, которому поручил выяснить, «подлинный ли это государь или нет». Одновременно хан отправил «Петру III» подарки — саблю, чекан (топорик), оправленный в серебро, шелковый халат и лошадь. Ханский посланец Забир нашел войско Пугачева около Чиганского форпоста. Вручая Пугачеву ханские подарки, Забир сказал:
— Нурали-хан приказал, ваше величество, просить, чтобы вы написали к нему письмо.
Пугачев поспешил использовать этот случай для подтверждения своего «царского» происхождения и для привлечения казахов в свою армию. Он писал: «Сие мое именное повеление киргиз-кайсацкому Нурали-хану для отнятия о состоянии моем сомнения. Сегодня пришлите ко мне одного вашего сына султана со ста человеками в доказательство верности вашей».
Но Нурали-хан вел двойственную политику. Называя Пугачева в личной переписке «императором Петром Федоровичем», он одновременно предлагал помощь оренбургскому губернатору Рейнсдорпу для подавления крестьянской войны.
«Мы, люди, живущие в степях, — писал Нурали губернатору, — не знаем, кто сей, разъезжающий по берегу: обманщик или настоящий государь. Посланник от нас воротился, объявив, что того разведать не мог».
Губернатор поблагодарил хана и сообщил ему, что надеется управиться с мятежниками без его помощи. Рейнсдорп боялся, как бы на борьбу не поднялась казахская беднота. Поэтому он предложил Нурали удерживать подвластных ему казахов от нападения на царские крепости.
Вопреки желаниям Нурали-хана, восставшему народу во время осады Оренбурга оказал помощь султан Дос-Али, кочевья которого находились в районе рек Хобды и Илека. Дос-Али послал к Пугачеву в атаманы своего сына султана Сеит-Али с небольшим отрядом — около 200 всадников. Но эта поддержка прекратилась, как только Пугачев снял осаду Оренбурга.
Глубокой осенью 1773 года, еще во время осады Оренбурга войсками Пугачева, большое число кибиток Младшего жуза перешло на правый берег Яика и стало кочевать во «внутренней стороне», то есть между Яиком и Волгой, на земле яицких казаков. Опасаясь восстания казахов, царская власть не решалась принять репрессивные меры против перешедших границу кочевников. Среди них был и сам Нурали-хан. Царская администрация опасалась, не является ли эта перекочевка следствием измены Нурали, перехода его на сторону Пугачева. Сомнения перепугавшихся царских чиновников были рассеяны самим Нурали-ханом, который объяснил свой переход страхом перед Пугачевым и потребностью в новых пастбищах.
Хан Среднего жуза Аблай также не оказал помощи восставшим крестьянам России.
Пугачев понял бесполезность обращений к казахским правителям. Он решил установить связь непосредственно с казахским народом. Зимой 1773—1774 годов его посланцы все чаще стали появляться в аулах Младшего и Среднего жузов.
Генерал Деколонг с беспокойством сообщил об этом командиру бригады генералу Фрейману: «Пугачев послал в киргизскую сторону к старшинам приказ собрать ему несколько тысяч всадников».
Но Пугачеву нелегко было поднять казахов на восстание из-за недоверия их к русским. Казахские ханы, султаны и баи убеждали народ, что русские якобы не разрешают казахам перегонять скот на «внутреннюю сторону» — между реками Яиком и Волгой. Рядовые казахи еще не понимали, что русский крепостной крестьянин — такой же бесправный раб, как и казахский бедняк-кочевник. Они сталкивались лишь с царской администрацией и войсками, да с русскими купцами в оренбургском Караван-Сарае, от которых терпели немало зла.
Пугачев учитывал это и в своих воззваниях обещал казахскому народу землю и воду — предмет долгой и упорной борьбы между трудовым народом и казахскими ханами, султанами и баями. Воззвания Пугачева находили широкий отклик среди трудового казахского народа. Политика Пугачева, противоположная политике царской администрации и местной феодальной верхушки, была близка и понятна широким народным массам.
Движение в степи нарастало. Казахи Среднего жуза неоднократно вступали в бои с войсками генерала Деколонга, стоявшего на Сибирской пограничной линии, не позволяя им помочь осажденному Оренбургу. И после снятия осады Оренбурга царскому командованию пришлось держать значительное количество войск на Сибирской линии против казахских конных отрядов.
II
Участие казахского народа в крестьянской войне достигло наибольшего размаха в июле и августе 1774 года, когда основные силы Пугачева находились в районе Нижней Волги. В это время не только усиливается волнение казахского народа, но резко меняется и сам характер движения. Если в 1773 году и в начале 1774 года это были пограничные столкновения и отдельные нападения на царские войска с целью захвата пленных и скота, то летом 1774 года движение принимает характер ожесточенной борьбы с вооруженными силами самодержавия. Особенно успешно действовал отряд популярного в народе старшины рода Байбакты батыра Срыма Датова.
Первое известие о выступлении Срыма Датова против царской колониальной власти относится к 1772 году, когда он напал на один из отрядов уральских казаков. Срым Датов принял активное участие в движении народных масс казахов, примкнувших к крестьянской войне 1773—1775 годов. Царское командование отдало тогда специальный приказ — схватить Срыма Датова любой ценой, живым или мертвым. Но он был неуловим.
Ханы жузов не в состоянии были подавить народное движение своими силами. Хан Нурали специально ездил в Яик и просил полковника Симонова оказать помощь в подавлении восстания в Казахстане.
— Киргиз-кайсаки все к войне склонились, которых я оттого и возвратить не в силах, — говорил Нурали-хан.
Участие трудового казахского народа в крестьянской войне имело не только военное, но и огромное политическое значение. Оно помогло преодолеть вражду между народами. Известно несколько случаев совместного выступления казахов и башкир. Султан Сеит-Али в одном из своих писем призывал казахов и башкир выступить совместно.
Но Пугачеву не удалось организационно увязать выступления казахов с движением своих основных сил: казахские отряды, если не считать небольшого отряда султана Сеит-Али, боролись в отрыве от войск Пугачева.
Характерной особенностью крестьянской войны в Казахстане было то, что здесь, как и в Башкирии, Сибири и во многих внутренних губерниях России, с поражением главных сил Пугачева война не прекратилась.
С сентября 1775 года и до конца 1776 года в Казахстане успешно действовал конный повстанческий отряд под предводительством так называемого «Невидимки». «Невидимку» никто не видел. Говорили, будто «Невидимка» живет в юрте простой казашки. Как установила царская разведка, в роли «Невидимки» выступала женщина — бедная казашка.
«Невидимка» действовал в Среднем жузе, но народное движение, инициатором которого он был, развивалось главным образом в общинах родов Тама и Табын Младшего жуза. «Невидимка» призывал казахов сплотиться вокруг «русского царя» — Пугачева. Это свидетельствует о том, что в период крестьянской войны 1773—1775 годов была пробита первая брешь в стене недоверия казахов ко всему русскому.
«Невидимка» пользовался огромной популярностью в народе; по его призыву поднялись многие казахи. Отряд «Невидимки» насчитывал не менее 2000 джигитов. К восстанию «Невидимки» присоединился и султан Сеит-Али. Волнения вышли далеко за пределы родов Табын и Тама. Султаны, в том числе и Дос-Али, послали вооруженные отряды, чтобы схватить и казнить «Невидимку». Но он успел скрыться за реку Уил. С 1776 года сведения о «Невидимке» прекратились. Участие казахского народа в крестьянской войне 1773—1775 годов способствовало усилению борьбы казахских трудовых масс против местной знати.
В этой войне казахи впервые выступили совместно с русским народом против крепостнического строя, против общего врага — царского самодержавия. В ходе борьбы все больше проявлялась общность исторической судьбы русского и казахского народов.
Таким образом, в конце 1773 — начале 1774 года крестьянская война охватила огромную территорию: на севере — до Екатеринбурга (ныне Свердловск), Красноуфимска и Кунгура, на западе — до Саранска, Пензы и Саратова, на юге — до Царицына (ныне Волгоград) и Гурьева и на востоке — до Тобольска, Тюмени и Кургана.
Емельян Пугачев и его ближайшие сподвижники Чика-Зарубин, Соколов-Хлопуша, Овчинников, Салават Юлаев, Кинзя Арсланов, Арапов, Белобородов, Кузнецов, Грязнов и другие сделали очень много, чтобы из разрозненных повстанческих отрядов создать организованное, боеспособное войско. Главная армия Пугачева, находившаяся под Оренбургом, к началу 1774 года достигла внушительных размеров — до 30 тысяч человек и около 100 пушек — и продолжала расти. Кроме того, многочисленные крестьянские отряды действовали в Башкирии под руководством Чики-Зарубина, Салавата Юлаева, Кузнецова и Грязнова, в районах уральских заводов и Екатеринбурга под руководством Ивана Белобородова, в Ставрополь-Самарском крае под предводительством Федора Дербетева, Ильи Арапова и других.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |