С.Х. Алишев. Татары Среднего Поволжья в Крестьянской войне 1773—1773 гг.

Ко времени Крестьянской войны 1773—1775 гг. татары совместно с другими народами проживали на большой территории между Волгой и Уралом. В Казанской провинции 1750-х годов их насчитывалось до 450 тыс. человек¹, более 150 тыс. размещалось на территории современной Башкирской АССР, значительное количество находилось в Вятской провинции и в Оренбуржье; немало татар было среди уральских казаков², а также среди работных людей уральских заводов. При некоторых заводах образовались целые поселения татарских работных людей³.

В сословном отношении население в основном делилось на две категории: на ясачных и служилых (или приписных к Адмиралтейству). Некоторые данные говорят о численном превосходстве служилых над ясачными. Например, в 1767 г., по одним данным, ясачных в Казанской провинции было 45 146 ревизских душ и служилых — 66 151 ревизская душа. Это происходило от того, что правительству все больше требовалось рабочих рук в Адмиралтействе для постройки кораблей и заготовки леса. Был также немногочисленный слой крепостных (дворовых) крестьян, которых насчитывалось несколько более 1 тыс. душ.

Ясачные и служилые фактически составили категорию государственных крестьян. В основном из среды служилых в XVIII в. начал образовываться новый слой эксплуататоров — купцов и промышленников. Наряду с богатыми мурзами разбогатевшие государственные крестьяне расширяли торговые связи и предпринимательскую деятельность. Основная масса татарского крестьянства подвергалась эксплуатации как со стороны феодально-крепостнического государства, так и богатейших представителей своего народа. Со временем в татарских деревнях заметным явлением становилась нищета. В середине столетия «несостоятельных к платежу» крестьян считалось более 64 тыс. ревизских душ. Местные чиновники должны были признать, что у некоторых крестьян «пожитков никаких також и дворов собственных не имеется и живут они в чужих дворах в работах»⁴. Трудовая масса крестьян часто выступала против существующих порядков, что находило выражение в бегстве, неповиновении властям, волнениях и восстаниях. Движение татарских крестьян в 1748 г. было направлено против насильственного крещения и «налогов за новокрещен» — против налоговой политики в целом. Активно участвовали татарские крестьяне и в движении Батырши в 1755 г. в Башкирии. В 1764—1767 гг. происходили волнения крестьян помещиков-татар Тевкелевых в Терсинской волости. Классовая борьба накануне Крестьянской войны 1773—1775 гг. на территории Поволжья усиливалась и обострялась. Это явилось причиной массового участия татарских крестьян в войне 1773—1775 гг. под предводительством Е.И. Пугачева.

На то, что казаки из татар с самого начала восстания приняли в нем участие, показывали в своих допросных речах Балтай Аббасович Идыркин (Тодошев)⁵, Булатов, Тангаев, Сеитбурханов⁶ и др. Об этом же говорил и сам Пугачев. Его первый манифест от 17 сентября 1773 г. был обращен к «казакам, татарам и калмыкам». Алтыш Тангаев 18 сентября был отправлен к Нурали-хану, а Уразгильды Аманов 20 сентября — к Абулхаиру. К восстанию присоединились также казаки из татар в крепостях, которые Пугачев брал на пути к Оренбургу. Так, в Нижне-Озерной к нему пришли Муса Усманов, Бикмурат Ниязов, а в других — Мустафин, Абдрашит Мулла, Калбуй Алкунов, Муртазин, Бикинеев, Даутов и др. Некоторые из них находились при Пугачеве до последнего сражения у Сарепты.

Татарские крестьяне группами и в одиночку также присоединялись к восставшим. В этом отношении характерным является показание Бакея Биктимирова: жил у Каргалинского купца Абдулгаяза Муртазина бесплатно, так как был беглым. В сентябре услышал о Пугачеве и бежал от своего хозяина к нему и через некоторое время с помощью других татар присоединился к восставшим⁷. Приход татарских крестьян из числа отходников, беглых, работных людей к восставшим усилился после того, как Пугачев занял Каргалинскую (Сеитовскую) слободу и был признан «императором Петром III» жителями этой слободы.

Учитывая определенное влияние на окружающее население Каргалинских жителей, Пугачев не мог оставить эту, по выражению П.Н. Рычкова, «равновеликую Оренбургу по размерам слободу» в руках властей у себя в тылу. Губернатором Оренбурга Рейнсдорпом было приказано населению Каргалинской слободы (2190 ревизских душ) «перейти в Оренбург». Однако, по его же сообщению, в конце сентября Каргалинских «татар небольшое количество со всем их семейством приехало, а прочие большею частью не исполня сие повеление остались в своем жительстве»⁸.

В Каргалинской слободе только пришлые крестьяне из татар составляли примерно 500 душ. Отчасти из них был сформирован полк, во главе которого стоял Муса Алиев. Кроме образования этого полка, по совету атамана Овчинникова каргалинцами-повстанцами было написано и послано обращение к башкирскому народу с призывом к восстанию⁹. Достойно внимания и то, что с начала восстания широкое распространение получила письменная агитация из лагеря восставших на русском и татарском языках.

Письменность на татарском языке играла значительную роль в распространении лозунгов Крестьянской войны, в установлении связей между народами, в понимании основных задач их совместного выступления против феодального угнетения. Манифесты, указы, распоряжения и другие документы повстанцев¹⁰ переводились с русского языка на татарский. Письменный татарский язык служил тогда всему тюркскому населению востока страны. Среди татар было немало грамотных людей, знающих татарскую и русскую грамоту. В их числе можно назвать Ю. Кудашева, А. Телячева, Б. Канкаева, Халил Муллу, О. Енгалычева, Маметкулова и многих других. Грамотных людей было много и в Каргалинской слободе, основная часть населения которой полностью поддерживала Пугачева. Их представитель Садык Сеитов был членом Высшего совета и неотлучно находился при Пугачеве до его пленения. Скоро после образования Государственной Военной коллегии все пришлые крестьяне, в том числе и татарские, были включены в пехотную команду, во главе которой стоял «казанский татарин Абдул».

Одной из важных причин победы восставших над первой правительственной карательной экспедицией генерала Кара была поддержка повстанцев народом. Она выразилась в создании многонациональных отрядов (в отрядах повстанческих атаманов Овчинникова и Хлопуши наряду с русскими были и татарские крестьяне), в переходе рядовых солдат на сторону повстанцев, в вооруженном сопротивлении населения той местности, где происходили бои. Набранные в команду секунд-майора Астафьева служилые из татар сбежали от него и при сражении у дер. Юзеева пополнили ряды восставших¹¹. Салават Юлаев более чем с 1200 конными башкирами и татарами перешел на сторону восставших. Нанятые подводчики-татары 2-ю роту гренадерского полка привели прямо в расположение повстанцев Овчинникова, которому заранее сообщили об этом¹². Как встречало население карателей, показали ясачные татары дер. Мустафиной, плененные впоследствии. Следственная запись гласила: «В начале ноября месяца как деревни Юзеевой старшина Шарип Юсупов присылал в их деревню своих татар уговаривать, чтобы они самозванца Пугачева партиям не сопротивлялись, жители их деревни к тем партиям встречно вышли и, будучи вооружены, употреблены против команды Кара на сражение»¹³.

Сила влияния начавшегося восстания была так велика, что уже в октябре—ноябре отдаленное от центра движения Среднее Поволжье включилось в Крестьянскую войну. Сообщения о начавшемся движении стали проникать сюда в конце сентября. Так, в сентябре в дер. Бутырьме и в других проезжие торговые татары на улицах говорили, что на Яике «появился царь Петр Федорович»¹⁴. В конце сентября по Новомосковской дороге в Казань ехал казанский слободской татарин Муса Акмакаев с ясачным крестьянином Казанского же уезда на четырех подводах и взял с собой Егора Яковлева, который в Казани был арестован, как подосланный Пугачевым человек¹⁵. В начале октября казанские власти вынуждены были со всей строгостью предупредить население о соблюдении порядков в связи с начавшимся восстанием на Яике. «Дабы они об означенном возмутителе изменнической толпы были сведомы»¹⁶, — писал казанский губернатор Брандт.

Дело не ограничивалось распространением слухов и известий. В октябре идеи и лозунги Крестьянской войны вызывали сочувствие и волнение крестьянских масс. Население скрыто готовилось к вооруженному выступлению. Однако очень скоро начали создаваться и повстанческие отряды. В восточном Закамье в октябре начал действовать отряд Байсака Бектемирова, который «читал всем жителям татарам манифест Петра Феодоровича»¹⁷. В октябре отряд калмыков совместно с жителями деревень Ногайской дороги начал громить помещичьи усадьбы¹⁸. Один из образовавшихся за Камой отрядов в самом начале ноября перебрался в Предкамье и потребовал сдачи Елабуги¹⁹. Самый большой и активный отряд Казанского уезда в первом периоде войны, отряд Мясагута Гумерова, образовался в ноябре и действовал на Арской дороге почти под самой Казанью²⁰. В результате действий повстанческих отрядов крестьян в Казани началась паника. Член Казанской секретной комиссии капитан-поручик Маврин об этих днях писал Екатерине II: «Сказывали мне в Казани понятие человеческое имеющие люди, что было два дня таких, в кои, казалось, не только пришествие в Казани самозванца близ городских ворот приближалось, но и преставление света настало. Все свое имение с торопливостью забирают, укладывают на воза без порядка, мечутся во все стороны яко бешеные и себя спасают, не зная притом, куда бегут и что делают. Что же, всемилостивейшая государыня, делать тем, которым ни бежать, ни увезти нечего? Не остается ли отпирать, в случае нашествия злодея, ворота и встречать, но не по предательскому обыкновению злодея, а по необходимости, яко истинного в том казузе гостя, чернь не презирающего»²¹.

В первом периоде войны на изучаемой территории действовали многочисленные повстанческие отряды: число только нами учтенных доходит до 70. В Бугульминском ведомстве действовали отряды Мусы Мустафина, Аита Уразметова, Давыдова, Чернеева, Попова, Енгалычева и др.²² Эти отряды объединили до 15 тыс. крестьян. Мензелинск также был осажден крестьянами-повстанцами. Они во главе с Каранай Муратовым и Сянфиным 23 декабря 1773 г. произвели первый серьезный штурм крепости, затем (до марта 1774 г.) держали город в длительной осаде. Количество восставших здесь порой доходило до 10—12 тыс.²³ С декабря повстанцы из местных отрядов начали подвергать штурмам Заинск. 15 января 1774 г. отрядами Нагайбака Асанова и Аренкула Асеева Заинск был взят²⁴. Вокруг Заинска восставших насчитывалось до 6 тыс. В районе Елабуги действовали отряды Кузмета Ишменева, Шарипа Якупова, Алексеева, Иванова и др. Они совершили первый штурм города 6 января 1774 г., но не могли его взять. Общее число действующих повстанцев под Елабугой доходило «до 8 тыс. человек и более»²⁵. В треугольнике Казань — Арск — Мамадыш действовали отряды М.Г. Гумерова. У Гумерова было 3-тысячное войско, он планировал своими силами взять Арск и ждать тут прихода Пугачева. В районе Ижевского завода действовали повстанческие атаманы Кудашев, Носков, Сулейманов. Аиткулов и Иванов готовили удар на Билярск. В указанных отрядах количество повстанцев временами исчислялось тысячами.

Таким образом, в районе Казани по берегам Камы и Волги, начиная с осени 1773 г., так же как и в Оренбургской губернии, бушевала Крестьянская война.

Сражение за Казань, первые успехи у ее стен дали толчок к более широкому выступлению крестьян других губерний.

Имеющиеся источники дают возможность представить, насколько широко трудовое население участвовало в Крестьянской войне 1773—1775 гг. Так, по ведомости Уфимской провинциальной канцелярии об участии нерусского населения Уфимской провинции в Крестьянской войне значится: башкир — 42 114, татар — 34 285, удмуртов, мари, чувашей — 10 414²⁶. Учитывая число восставших, действовавших в определенных местах, мы можем утверждать, что в Казанской провинции татар, участвовавших в войне, было намного больше, чем указано в приведенной ведомости. Ясачные крестьяне и служилые татары Казанской и Оренбургской губерний принимали активное участие в Крестьянской войне. Из их среды вышло 9 полковников, более 26 походных старшин, десятки сотников и писарей и других деятельных повстанцев. Отдельных национальных отрядов не было. Русские, татары, мишари, башкиры и другие народы выступали вместе. Из среды татар — крепостных крестьян вышли такие видные вожаки восстания, как А. Сулейманов и Ю. Кудашев. Из ясачных крестьян мы знаем командиров: Уразметова, Сянфина, Ахметова, Асанова, Аиткулова, Мустафина и др.

Один из ясачных татар, Исхак Ахметов, сопровождал Пугачева с начала восстания до взятия Казани. В своем показании он говорил: «Напередь сего был он Казанского уезда Галицкой дороги дер. Ковали ясачный татарин, ныне тому лет 10 перешел в Оренбургскую губернию по Ново-Московской дороге в дер. Мустафино, где с женою и с детьми жительства имеет. Прошлого 1773 г. в исходе сентября ездил он для продажи собственного хлеба в Оренбург... город заперли... и отправлен он был от находящегося в Оренбурге коллежского советника Тимашева с пакетом от губернатора для отдачи оного следующему из Бугульмы с войсками господину генерал-майору Кару». Но И. Ахметов, как и Соколов-Хлопуша, не выполнил задания губернатора Рейнсдорпа, а пришел к Пугачеву. «Пугачев, взяв у него пакет, отослал его, Исхака, на квартиру к атаману Андрею Афанасьеву сыну Овчинникова. Через 2 часа призвав его... Пугачев к себе, при котором стоял каргалинский татарин Муса Алиев, и по одобрению его об нем, приказал ему..., чтобы он служил... верно, почему он служить у него и остался». И. Ахметов действительно до конца остался верным делу восстания. После поражения 22 марта 1774 г. он был послан Пугачевым к башкирским старшинам собрать войско и вновь поднять народ. Затем со своим отрядом «ездил по заводам», снабжая повстанцев всем необходимым, сражался против генерала Деколонга, взял своим отрядом «Утлы-Карагайскую крепость, за что он от Пугачева назван был полковником»²⁷. И. Ахметов участвовал во взятии Казани, агитировал и призывал народ к восстанию в своем родном крае.

Активно выступали также мишари в Уфимской провинции под предводительством известных старшин и полковников Б. Канкаева, К. Усаева, К. Муратова и др.

У зажиточной части служилых татар (отличавшихся по своей социальной природе) были особые причины к проявлению недовольства. Потомкам бывших князей и мурз, составлявших основу служилых татар, далеко не всем удавалось удерживаться в группе привилегированной верхушки. Недовольные приходили к повстанцам, хотя чаще всего поведение их не отличалось последовательностью. Если из ясачных и крепостных крестьян почти не было сторонников правительства, то зажиточная часть служилых участвовала в борьбе с восставшим народом на стороне правительства. Например, из таких служилых, «будучи в походе против злодея, убиты» были из Старой татарской слободы Казани 10 человек, из Новой — 9 человек. Служилые из разных деревень Казанского уезда Ибраев, Адельшин, Усманов, Ишмиев, Юсупов получили благодарности и медали за подавление восстания. После поражения восставших весной 1774 г. усиливается переход этой части служилых, торговых татар и мишарских старшин на сторону правительства. Представители торговой верхушки Абдуллин, Усманов и Муса Алиев в Каргалинской слободе выдали Соколова-Хлопушу в руки властей, они же взяли в плен еще около 100 повстанцев после поражения под Татищевой крепостью²⁸. Кидрач Муллакаев, Маннан Тупеев и некоторые другие старшины в Башкирии также активизировали свои действия против повстанцев.

Некоторая часть зажиточных татар колебалась. Примечательно, что организованный купцами татарской слободы Казани отряд из 17 человек для поддержки Пугачева с приближением к городу Михельсона ушел к последнему. К ним полностью применимы слова Ф. Энгельса относительно мелкой буржуазии: «Колеблясь между страхом и надеждой, они во время борьбы будут спасать свою драгоценную шкуру, а после победы примкнут к победителю. Такова уж их природа»²⁹. Интересы этой части служилых татар учитывали и представители власти. Губернатор Казани Брандт, давая приказ 16 октября 1773 г. о наборе людей в отряды против восставших, мотивировал их создание «необходимостью защищения... распространенной торговли и капиталов»³⁰ среди самих же служилых татар.

Однако следует отметить, многие из служилых приняли активное участие в восстании, выдвинув из своей среды таких видных участников движения, как М. Гумеров, О. Енгалычев, И. Туктамышев и др.

В исторической литературе существует мнение об активном участии в войне татарских мулл³¹. Этот вопрос требует уточнения. Многие муллы являлись крестьянами. В то время всех грамотных и знающих шариат людей называли муллами. Конечно, многие из них активно участвовали в восстании. Они были писарями, переписчиками в повстанческих отрядах. Что касается верхушки духовенства, то она активно выступила против крестьянского восстания. Терсинский мулла, ставленник помещика Тевкелева, за агитацию против Пугачева был расстрелян терсинскими крестьянами. Каргалинский ахун и его приближенные активно участвовали в поимке повстанцев после поражения у Татищевой крепости. Казанские муллы в количестве более 10 человек по распоряжению Екатерины II были отправлены главнокомандующим правительственными войсками А.И. Бибиковым для агитации населения против восстания. Они выступили среди башкир, татар и калмыков, по «оными и жизни лишены»³². Так же поступали крестьяне с предпринимателями — фабрикантами и купцами, считая их классовыми врагами. Во время восстания жители дер. Набережные Челны Муртазин, Бикулов и другие расправились с казанским купцом-ростовщиком Каримом Яковлевым. Имущество его было поделено, долговые письма уничтожены³³. В дер. Аметьево Мензелинского уезда восставшие поделили имущество местного купца, угнетателя крестьян³⁴. В дер. Кышкар были разгромлены усадьба и кумачная фабрика Сеита Усманова. Экспроприация средств производства у предпринимателей и купцов наблюдается по всей Казанской провинции. Татарские купцы Алатской дороги жаловались, что у них отобраны товары и имущество на сумму 7090 руб.³⁵ Старокрещен Герасим Федоров, служилый татарин Биктай и другие конфисковали имущество купцов Тарасовых в дер. Камаево на 2434 руб.³⁶ Таким образом, в Крестьянской войне 1773—1775 гг. под предводительством Е.И. Пугачева татарское крестьянство совместно с крестьянами русской и других национальностей выступало против класса феодалов и феодально-крепостнического правительства. С оружием в руках они громили помещичьи усадьбы и выступали против зажиточной части служилых, верхушки духовенства и купцов-предпринимателей.

В ходе восстания повстанцы проявили известную организованность и упорство. В дни сражений за Казань и после на территории Татарии действовал ряд повстанческих отрядов — Бахтияра Канкаева, Гаврилы Лихачева, Абдул Мустаева, Усмана Темирова, Тохтаралина, Герасима Иванова и др. Среди них самым большим и деятельным отрядом был отряд Б. Канкаева. Канкаев с Лихачевым обеспечивали тылы армии Пугачева, занимались мобилизацией в армию крестьян, охраняли переправы через Каму и Вятку и т. д. Бахтияр Канкаев, один из способнейших организаторов крестьянской армии, играл значительную роль в развертывании и ходе Крестьянской войны в целом. Документы из его штаба, его переписка с Военной коллегией Пугачева, Зарубиным-Чикой, Белобородовым и другими повстанческими командирами, часть которой дошла и до нас³⁷, убедительно показывают, что он являлся одним из авторитетных и мужественных деятелей Крестьянской войны. Он сражался на Каме до сентября 1774 г. Другие отряды действовали на территории разных районов Поволжья. Один из них во главе с Усманом Темировым боролся против команд отставных солдат генерала Миллера в районе Аксубаева, Мамыкова и Нурлата до сентября 1774 г. Отдельные вспышки войны продолжались до лета 1775 г. Небольшие крестьянские отряды на местах действовали и зимой 1774/75 г. 9 мая 1775 г. местный отряд крестьян в дер. Чечкап Свияжского уезда сжигал дома богачей, конфисковывал их имущество. Однако восстание с осени 1774 г. шло на убыль, карательные отряды рыскали повсюду. Правительство организовало карательные экспедиции, послало огромную армию, с помощью которой совершалась расправа над повстанцами. В то же время оно выделило сотни тысяч рублей в пользу пострадавших помещиков. «Целые деревни запустели совсем, и нужны были долгие годы, чтобы оне заселились снова народом»³⁸. Палач крестьян граф Панин, будучи всесильным главнокомандующим, издал чудовищный указ, гласивший: «Во всех жительствах... в самоскорейшим времени непременно поставить при больших дорогах виселицы, колья и глаголы... Чтобы оные до указу зниманы не были»³⁹. «Казни после Пугачева были ужасные... Рели стояли лет 10 после Пугачева и петли болтались»⁴⁰, — писал А.С. Пушкин. К лету 1775 г. на территории Поволжья было подавлено большинство очагов восстания.

Крестьянская война 1773—1775 гг. под предводительством Е.И. Пугачева оказала глубокое влияние на дальнейшее развитие общественного сознания народов России. Татарский народ, участвовавший в войне, долго хранил в своей памяти события Крестьянской войны и образ ее предводителя Е.И. Пугачева. Через 100 с лишним лет крестьяне Казанского уезда, старики и старухи, называли Пугачева «нашим царем Петром Федоровичем». Восстание Пугачева осталось в памяти народа.

Народ свою любовь и уважение к борцам за волю народную выразил в легендах, рассказах и песнях:

Увидеть бы царя Пугачева,
Пройти бы перед ним поклоняясь,
Верхом проехать бы по Уралу,
Со славою и за славу сражаясь⁴¹.

В огне Крестьянской войны росли и крепли дружественные связи народов нашей страны. Русские, татары, чуваши, башкиры, мари, мордва и удмурты боролись вместе, в составе одних отрядов⁴². Традиции, идущие от времен Крестьянской войны 1773—1775 гг., вдохновляли массы и в их дальнейшей борьбе против самодержавия и крепостничества.

Примечания

1. ЦГАДА, ф. 16, Внутреннее управление, оп. 1, д. 717.

2. ЦГАДА, ф. 248, Канцелярия Правительствующего сената, оп. 3, д. 144, лл. 195—197 и др.

3. ЦГАДА, ф. 349, Казанская секретная комиссия, оп. 1, д. 7184, л. 5.

4. ЦГАДА, ф. 16, оп. 16/1, д. 717, лл. 6—8.

5. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, оп. 1, д. 505, лл. 478—499.

6. Там же, д. 507, ч. 3 (2), лл. 222—229; д. 467, ч. 10 (6), л. 89 об.

7. Там же, д. 507, ч. 3 (5), лл. 337—338.

8. ЦГИА СССР, ф. 468, Кабинет е. и. в., оп. 32, д. 2, л. 249.

9. «Пугачевщина». Сборник документов, т. I. М.—Л., 1926, стр. 224.

10. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, оп. 1, д. 416, ч. 2; см. также: «Пугачевщина», т. 1.

11. ЦГАДА, ф. 6, оп. 1, д. 467, ч. 9 (4), лл. 226—242.

12. Д. Анучин. Первые успехи Пугачева и экспедиция Кара. — «Военный сборник», 1869, № 5, стр. 160.

13. ЦГАДА, ф. 349, оп. 19, д. 7179, ч. 2, лл. 1—2.

14. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, оп. 1, д. 436, л. 2.

15. Там же, д. 467, ч. 8 (2), лл. 89—97.

16. ЦГАВМФ, ф. 212, Канцелярия Адмиралтейств-коллегии, оп. 11, д. 430, л. 2.

17. ЦГАДА, Госархив. Разряд VI, оп. 1, д. 467, ч. 6 (3), л. 255.

18. Там же, д. 507, ч. 1 (1), лл. 61—62.

19. Ив. Шишкин. История города Елабуги. М., 1871, стр. 21.

20. См подробнее: С.Х. Алишев. Татары Среднего Поволжья в Пугачевском восстании. Казань, 1973, стр. 106—113.

21. Н.Ф. Дубровин. Пугачев и его сообщники, т. II. СПб., 1884, стр. 184.

22. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, оп. 1, д. 456, л. 5.

23. Там же, д. 592, л. 391.

24. ЦГАДА, ф. 1274, Паниных-Блудовых, оп. 1, д. 183, л. 276; Госархив, Разряд VI, оп. 1, д. 434, л. 3.

25. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 780, л. 9.

26. Н.Ф. Демидова. Ведомости об участии нерусского населения Башкирии в Крестьянской войне 1773—1775 гг. — «Материалы по истории СССР», т. V. М., 1957.

27. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, оп. 1, д. 467, ч. 2 (4), л. 280.

28. Там же, ч. 12 (4), лл. 212—274 и др.

29. Ф. Энгельс. Предисловие ко второму изданию «Крестьянской войны в Германии». — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 16, стр. 417.

30. ЦГАВМФ, ф. 212, оп. 2, д. 430, л. 5.

31. А. Губайдуллин. Пугачевщина и татары. — «Известия Общества обследования и изучения Азербайджана», № 4. Баку, 1927, стр. 84—85.

32. ЦГАДА, ф. 1274, оп. 1, д. 185, л. 833—841.

33. Там же, ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, оп. 1, д. 507, ч. 3 (4), лл. 315—317.

34. Там же, д. 467, ч. 6 (3), л. 296.

35. Там же, д. 507, ч. 1 (4), лл. 231—236.

36. Там же, л. 18.

37. Там же, д. 416, ч. 2.

38. Н.А. Добротворский. Пугачев на Каме. — «Исторический вестник», т. XVIII. СПб., 1884, стр. 744.

39. ЦГАВМФ, ф. 212, оп. 2, д. 430, л. 210.

40. А.С. Пушкин. Полн. собр. соч., т. 9, ч. 2. Л., 1940, стр. 494.

41. «Древняя татарская литература» (на татарском яз.). Казань, 1963, стр. 423.

42. Список командиров повстанческих отрядов см. в кн. С.Х. Алишев. Татары Среднего Поволжья в Пугачевском восстании.