Глава 1. Реконструкция содержания утраченных указов и манифестов Е.И. Пугачева первого этапа Крестьянской войны

Из предшествующего изложения видно, что корпус сохранившихся манифестов и указов Пугачева невелик и не дает полного представления о характере и объеме деятельности повстанческого центра. Имеющиеся пробелы можно восполнить путем реконструкции утраченных документов, используя для этого протоколы показаний руководителей восстания и рядовых повстанцев, деловую переписку пугачевских атаманов, донесения учреждений и властей администрации Екатерины II, записки и мемуары современников, — словом, все те материалы, в которых можно выявить реальные следы текстов бытовавших в дни восстания, но не дошедших до нас воззваний и распоряжений Пугачева¹. Следует заметить, что аналогичная методика применялась в работах советских историков при реконструкции утраченных документов участников крупнейших народных движений XVII—XVIII вв.² Академик Л.В. Черепнин относил работы по реконструкции повстанческих документов к числу актуальных источниковедческих изысканий в области истории крестьянских войн в России, указывая, что «при этом, очевидно, следует использовать и методические приемы, проверенные на источниках другого типа, более изученных, и методику, непосредственно вытекающую из характера и специфики документов, порожденных повстанческим движением»³.

В работе по реконструкции утраченного документа истинную цену и определяющее значение имеют лишь реальные следы его текста, запечатленные в сообщениях других источников. Сами же реконструкции того или иного указа Пугачева, не воссоздавая в полном объеме и форме всего документа, сводятся к выявлению важнейших атрибутов текста, устанавливающих его назначение, адресат, дату, содержание, а также реальную историческую среду его создания и бытования.

В данной связи вполне уместен вопрос о степени достоверности такого рода эскизных реконструкций утраченных источников и о правомерности их в практике работы исследователя. Вопрос этот положительно решается экспериментальным путем, когда какой-либо из сохранившихся указов Пугачева сопоставляется с показаниями о нем, извлеченными из других источников⁴. Непременным условием реконструкционной работы является критический анализ самих источников реконструкции — установление обстоятельств их происхождения, степени достоверности и полноты сообщаемых ими показаний о недошедших до нас документах. Лишь опираясь на результаты предварительных источниковедческих разысканий, располагая аргументированными обоснованиями, исследователь может использовать выявленные реальные следы текста для реконструкции утраченного документа и последующего включения его в историческое построение.

Предложенный прием реконструкции восстанавливает указы Пугачева лишь в предварительном, эскизном виде, преимущественно в форме описаний их назначения с сообщением данных о происхождении этих документов и об условиях их бытования в событиях Крестьянской войны. Результат реконструкционной работы находится в прямой зависимости от числа и авторитетности используемых для этой цели источников. Надежность реконструкции повышается в тех случаях, когда она построена на использовании показаний независимых друг от друга источников (когда показания сообщены различными лицами и учреждениями, представлены в разных временных и пространственных ситуациях и т. п.). Автором данной работы учтены по различным источникам сведения о 119 несохранившихся указах и манифестах Пугачева, что в 2,5 раза превышает число дошедших до нас документов предводителя Крестьянской войны. О большинстве утраченных документов сведения извлечены из двух или более источников, взаимно дополняющих и корректирующих друг друга, а последнее обстоятельство повышает надежность и убедительность соответствующих эскизных реконструкций.

Для отдельных указов Пугачева возможен и иной вид реконструкции, при котором утраченный текст воссоздается заново в полном объеме. Его можно воспроизвести со всеми теми атрибутами формуляра и внутренней структуры, какими обладал подлинный текст документа до его утраты. В таких реконструкциях реальные следы текста утраченного памятника, выявленные в источниках иного происхождения, накладываются на формуляр другого документа, сходного по назначению и содержанию с восстанавливаемым памятником и хронологически близким к нему по времени создания.

Правомерность такого приема обосновывается знанием особенностей делопроизводства секретариата Пугачева и его Военной коллегии. Наблюдениями над бумагами ставки Пугачева установлено, что его секретари при составлении сходных по назначению документов довольно часто использовали стереотипные образцы соответствующих текстов. Так, например, манифест Пугачева от 2 декабря 1773 г. дошел до нас в 35 экземплярах с диапазоном датировок от 2 декабря 1773 г. до 23 июня 1774 г.⁵ При этом каждый отдельный экземпляр манифеста имел свое особое назначение, посылался каждый раз новому адресату и, следовательно, в каждом отдельном случае выступал в качество самостоятельного документа. Использование стереотипов при создании новых указов и манифестов практиковалось пугачевскими секретарями на всем протяжении Крестьянской войны. Учитывая это и опираясь на реальные следы текстов утраченных документов и на соответствующие им по назначению и содержанию стереотипы, нам удалось воссоздать в полном виде несохранившиеся указы Пугачева, адресованные 1 октября 1773 г. атаману Оренбургского казачьего войска подполковнику В.И. Могутову и 5 июня 1774 г. предводителю башкир-повстанцев Салавату Юлаеву⁶. Справедливости ради следует заметить, что подобного рода реконструкции утраченных документов возможны лишь в исключительно редких случаях, когда это позволяют источники. Содержание подавляющего числа несохранившихся указов Пугачева удалось восстановить методом эскизной реконструкции.

Опираясь на приведенные выше методические положения, обратимся к конкретным примерам реконструкции утраченных манифестов и указов Пугачева первого этапа Крестьянской войны. От этого периода сохранилось 32 документа, исходящих от Пугачева (см. ч. I, гл. 1). Рассмотрим в хронологической последовательности имеющиеся в протоколах следственных показаний руководителей и рядовых участников повстанческого движения, в переписке властей и учреждений восставших, в материалах администрации Екатерины II и в мемуарных памятниках данные о несохранившихся рескриптах предводителя Крестьянской войны, относящихся к сентябрю 1773—марту 1774 г.⁷

§ 1. Указ Е.И. Пугачева гарнизону Татищевой крепости (27 сентября 1773 г.). Опыт захвата повстанцами Илецкого городка (20 сентября) и Рассыпной крепости (25 сентября) свидетельствовал о заметном воздействии указов Пугачева на умы рядовых казаков и солдат, которые отказывались сражаться против войск «Петра Федоровича». В ходе наступления повстанческого войска к Оренбургу Пугачев последовательно использовал тактику предварительной посылки именных указов в атакуемые крепости, справедливо рассчитывая на успех своей агитации, на возможность внесения раскола в ряды и без того слабых гарнизонов крепостей.

Утром 26 сентября 1773 г. Пугачев овладел Нижне-Озерной крепостью, сломив Недолгое сопротивление гарнизона. В источниках нет вполне убедительных сведений о том, что в эту крепость был послан пугачевский указ, подобный тому, который двумя днями раньше направлен в Рассыпную крепость⁸.

Более определенны свидетельства источников о посылке Пугачевым именного указа в Татищеву крепость. Повстанческое войско подступило к ней утром 27 сентября. Крепость, являвшаяся наиболее мощным укреплением Средне-Яицкой линии, охранялась довольно крупным гарнизоном, подкрепленным карательным корпусом из Оренбурга во главе с бригадиром Х.Х. Биловым. Число защитников крепости доходило до 1000 солдат и казаков при 13 пушках. По числу бойцов повстанческое войско хотя и превосходило силы неприятеля в 3 раза, но имело меньшее число орудий⁹. Подступив к стенам Татищевой крепости, Пугачев отправил туда казака с именным указом, требуя безусловной и немедленной сдачи крепости. Указ не сохранился; он, видимо, пропал при штурме и пожаре крепости. Как и предшествующие послания Пугачева в Яицкий и Илецкий городки и Рассыпную крепость¹⁰, он, вероятно, был написан наиболее грамотным из пугачевских секретарей пленным сержантом Д.Н. Кальминским (убитым вскоре после взятия Татищевой крепости)¹¹.

Имеются два свидетельства о посылке указа в Татищеву крепость, и оба они принадлежат самому Пугачеву. На допросе в Яицком городке он сообщил, что в атакованной им Татищевой крепости «находился комендант Билов с командою; но как велика была, того точно не знаю. Сей брегадир шол было ко мне навстречу, но как услышал, что я к нему приближаюсь, то сел в крепости. А я подошел близко к оной, послал к нему указ. Но он за государя меня не признал»¹². Более подробные сведения об этом факте привел Пугачев на допросе в Москве: «Послал он к Татищевой крепости с казаком, которого толпа его поймала бродящаго по полю пешего», свой указ, «чтоб здалась крепость»¹³. Судя по этим свидетельствам, можно предположить, что указ в Татищеву крепость содержал те же положения, что и предшествующие послания Пугачева: призыв сложить «оружие свое» пред его знаменами; обещание пожаловать казаков, солдат и «всякаго звания людей» вечной вольностью, землей со всеми ее угодьями, «всякими выгодами», жалованьем, провиантом, боеприпасами, чинами и «честью»¹⁴. Посланный в Татищеву крепость указ и последующие переговоры повстанцев с Т.И. Падуровым, сотником команды оренбургских казаков, оборонявших крепость, возымели желаемое действие. Вскоре на сторону Пугачева перешли оренбургские и татищевские казаки. Крепость в результате артиллерийского обстрела, штурма и начавшегося пожара была захвачена повстанцами.

§ 2. Указ Е.И. Пугачева казакам Чернореченской крепости (29 сентября 1773 г.). С захватом Татищевой крепости для Пугачева открылась дорога на Оренбург. На этом пути, правда, была еще одна крепость, Чернореченская, но слабый гарнизон ее, деморализованный успехами повстанцев, вряд ли мог оказать им серьезное сопротивление. К тому же этот гарнизон был вскоре после падения Татищевой крепости отведен губернатором И.А. Рейнсдорпом в Оренбург.

29 сентября Пугачев выступил из Татищевой к Чернореченской крепости, куда в тот же день отправил находившегося в его войске Чернореченского казачьего капрала Михаила Мелехова с именным указом к атаману и казакам. В следственных показаниях Пугачева, его секретарей И.Я. Почиталина и М.Г. Горшкова нет упоминаний об этом факте. Сведения об этом сохранились в протоколе допроса пугачевского посланца Мелехова, который сообщил следователям, что «как Пугачеву известно было, что отец ево, Мелехова, в Чернореченской крепости атаман, то Пугачев призвал к себе и послал ево» со своим указом «в Чернореченскую крепость с яицкими двумя казаками (но кто они, не помнит). А как приехали, то он, Мелехов, отца своево тут не застал, ибо он со всей бывшей тут командой уехал в Оренбург», опасаясь «пришествия» Пугачева. Указ был зачитан казакам, которые единодушно решили принять Пугачева и сдать ему крепость¹⁵. Эти данные подтверждаются протоколом допроса чернореченского драгуна К. Самарцева, который сообщил на следствии, что 29 сентября в крепость приехал атаманский сын М. Мелехов и привез от Е.И. Пугачева указ, «чтоб ево почитать за государя, а когда-де придет, то встретить ево с хлебом и солью»¹⁶. Утром 30 сентября повстанческое войско вступило в Чернореченскую крепость. Содержание указа Пугачева казакам этой крепости было, видимо, идентично основным положениям предшествующих его указов сентября 1773 г.; составителем указа являлся пугачевский секретарь И.Я. Почиталин, перу которого принадлежали большинство дошедших до нас указов Пугачева от сентября—ноября 1773 г.

§ 3. Указ Е.И. Пугачева татарам Сеитовой слободы (30 сентября 1773 г.). От Чернореченской крепости до Оренбурга было всего 28 верст. Но Пугачев, на время отказавшись от движения к Оренбургу, направился к Сеитовой слободе (Каргале), находившейся в 18 верстах к северо-востоку от Оренбурга, куда вступил 1 октября 1773 г., торжественно встреченный многочисленным татарским населением. Но встреча эта была организована заранее пугачевскими посланцами, которые во главе с писарем Балтаем Идеркеевым приехали в слободу накануне, 30 сентября, привезя с собой именной указ Пугачева к старшинам и рядовым татарам. Единственное упоминание об этом факте содержится в показаниях сеитовского татарина Мусы Улеева (Алеева), служившего полковником в повстанческом войске. Он рассказывал на допросе в Оренбургской секретной комиссии, что «в ысходе сентября месяца» в слободу приехали яицкие казаки во главе с татарином¹⁷ и последний передал слободскому старшине «запечатанную в куверте бумагу, объявляя притом, что то указ от известного самозванца Пугачева, которой остался у показанного старшины, на татарском диалекте, а в нем написано, как то оной старшина вслух всем им, сеитовским татарам, читал, дабы они, татара, были ему, самозванцу, послушны и учинили б ему надлежащим образом встречу»¹⁸. Указ составлен был пугачевским секретарем Балтаем Идеркеевым, хотя сам он в следственных показаниях обошел этот факт молчанием, сообщив лишь о торжественной встрече Пугачева и его войска татарами в Сеитовой слободе¹⁹. Следует отметить, что в этой же слободе 30 сентября Балтай Идеркеев по приказанию Пугачева составил три экземпляра его именного указа к башкирским старшинам Кинзе Арсланову, Алибаю Мурзагулову и Кутлугильде Абдрахманову²⁰. Указ этот, предоставивший башкирам за верную службу различные материальные льготы, отменявший гонение на мусульманское вероисповедание и притеснения со стороны прежней администрации, определил политику ставки Пугачева по отношению к нерусским народностям Урала и Поволжья на всем протяжении Крестьянской войны. Вполне вероятно, что эти положения вошли также и в указ Пугачева, адресованный татарам Сеитовой слободы.

§ 4. Указ Е.И. Пугачева казачьему атаману Сакмарского городка Д.Д. Донскову и Сакмарским казакам (1 октября 1773 г.). Находясь в Сеитовой слободе, Пугачев принял решение пополнить свое войско казаками Сакмарского городка, находившегося в 29 верстах к северо-востоку от Оренбурга. В связи с этим пугачевский секретарь Почиталин написал 1 октября именной указ Пугачева к Сакмарскому казачьему атаману Донскову и казакам его команды. В тот же день с этим указом отправились в Сакмарский городок яицкие казаки М.Г. Шигаев и П. Митрясов. Приехав в городок и собрав казачий круг, они объявили, что «мы-де приехали к вам с указом от государя Петра Федоровича», и велели зачитать его местному Сакмарскому священнику И. Михайлову²¹. Он возразил, что указ недействителен, так как давно уже «государь скончался», но пугачевские посланцы «со свирепостью» сказали: «Врешь, батька! Он жив, а вместо ево погребен вить другой».

В указе, как вспоминал на следствии Михайлов, «написано было, что государь Петр Федорович вошел на престол и чтоб ему все были покорны»²². Сходные показания дал на допросе писарь И.Я. Бородин, сообщивший также, что указ Пугачева был написан «под титулом покойного императора Петра Третьего на имя нашего атамана с казаками... в такой силе, чтоб все государю Петру Третьему были покорны и служили б ему верой и правдой». Так как атаман Д.Д. Донской с частью казачьей команды бежал из Сакмарского городка в Оренбург, то сакмарские казаки (по совету Шигаева) решили отправить указ с казаком И. Беловым в Оренбург к Донскову, «чтоб оной подать тайно»²³. То, что указ был доставлен в Оренбург, подтверждается записью в генеральном реестре колодников оренбургского острога, в которой сообщается, что 2 октября в Оренбурге был арестован казак И. Белов, приехавший из Сакмарского городка «от стариков с присланным к ним от самозванца на имя атамана их Донскова указом, которой у него, Белова, найден в сапоге спрятанной, и что велено ему от тех стариков реченного Донскова вызывать отсель к побегу» в войско Пугачева²⁴. Вступив 2 октября в Сакмарский городок, Пугачев пополнил свое войско местными казаками и два дня спустя направился к Оренбургу.

§ 5. Указ Е.И. Пугачева атаману оренбургских казаков подполковнику В.И. Могутову (1 октября 1773 г.). Указ этот, написанный секретарем Почиталиным в лагере Пугачева под Сакмарским городком 1 октября 1773 г. и доставленный в Оренбург казаками П. Мякутиным и Д. Кадошниковым, призывал В.И. Могутова перейти на сторону повстанцев и сдать Оренбург «Петру Федоровичу». Содержание указа и обстоятельства доставки его в Оренбург освещены в следственных показаниях Почиталина²⁵ и Мякутина²⁶, в рапорте губернатора Рейнсдорпа в Военную коллегию от 7 октября 1773 г.²⁷, в генеральном реестре колодников оренбургского острога²⁸, в журнале Оренбургской губернской канцелярии²⁹, в записках П.И. Рычкова³⁰ и И. Осипова³¹. Свидетельства этих различных по происхождению источников подробно рассмотрены в специальной статье, где приведен текст реконструированного пугачевского указа атаману Могутову³².

В литературе не раз упоминается указ, будто бы посланный Пугачевым в Оренбург 5 октября 1773 г. Вопрос о существовании такого указа нуждается в особом рассмотрении.

Утром 5 октября войско Пугачева подступило к стенам Оренбурга. Судя по показаниям Пугачева, он в тот же день послал к губернатору Рейнсдорпу именной указ о сдаче города. Касаясь этого факта, Пугачев на допросе в Яицком городке сообщил, что, не доходя еще Оренбурга, он «велел написать сперва указ Илецкому казаку Максиму Горшкову, а подписал вместо меня Почиталин, в такой силе, чтоб губернатор не противился и мне город здал... Потом заготовленный мною указ с казаком Иваном Солодовниковым послал. А сей, взяв оной и подъехав на ближайшее разстояние к Оренбургу, указ ущемил в колышок, сам ко мне и возвратился. Потом видно было, что оной указ в Оренбург взяли и ничего тогда не ответствовали»³³. Сходное показание, но в лаконичном виде (без упоминания того, что указ был написан Горшковым и подписан Почиталиным) внесено в протокол допроса Пугачева на следствии в Московском отделении Тайной экспедиции Сената³⁴. Оба этих свидетельства Пугачева согласуются с показанием Почиталина на следствии 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии: не доходя трех верст до Оренбурга, Пугачев «расположился лагерем и велел мне написать указ к оренбургскому губернатору, чтоб без супротивления с городом здался. В то время из Оренбурга выслана была выласка, а Пугачев со всею толпою пошел оную встретить. Когда ж близко стали друг к другу подходить, то со стороны Пугачева закричали: «Стойте, не стреляйте, а примите сперва указ!» Почему со стороны Пугачева заготовленный указ казак, называющейся графом Чернышевым³⁵, взял и повез к оренбургской армии и, не доезжая некоторое разстояние, положил указ на землю, сам отъехал. А с стороны оренбургской подъехали казаки и тот указ приняли и повезли к губернатору»³⁶. Казалось бы, что эти независимые друг от друга показания Пугачева и Почиталина сообщают сходные данные о существовании недошедшего до нас пугачевского указа от 5 октября 1773 г. (имеются лишь, как видно, отдельные разноречия в этих показаниях).

Однако ни в журнале Оренбургской губернской канцелярии, где подробнейше фиксировались все действия Пугачева против осажденного города, ни в обстоятельной «Хронике» П.И. Рычкова, ни в записках других очевидцев осады Оренбурга (И. Осипова, И. Полянского, М.Н. Пекарского, Ф.И. Сукина) при упоминании о событиях 5 октября 1773 г. не имеется никаких сведений о присылке пугачевского указа к Рейнсдорпу³⁷. Нет данных об этом ни в протоколе следственных показаний Горшкова³⁸, которого Пугачев называл составителем указа, ни в допросе Зарубина³⁹, который, судя по заявлению Почиталина, будто бы доставил этот указ к Оренбургу. Следует отметить, что показание Почиталина относительно пугачевского указа, подброшенного якобы 5 октября к стенам Оренбурга, вызвало возражение со стороны губернатора Рейнсдорпа, ибо он вообще «находил в некоторых местах показание Почиталина несходным с правдою». Вторично допрошенный в присутствии Рейнсдорпа по поводу событий 5 октября Почиталин показал, что в тот день, «как же близко стали к городу подходить, то палили из города по нас из пушек, а выласки из города в то время мы не видали, и Чика самозванцова указа в то время не клал. А показал прежде о сем ошибкою, потому что это в самом деле после происходило, но в какое точно время — не припомню»⁴⁰. Это признание Почиталина, а также приведенные выше свидетельства других источников позволяют признать сообщения Пугачева и Почиталина об указе, отправленном будто бы 5 октября к Рейнсдорпу, недостоверными, вызванными ошибками памяти. Видимо, оба они, и Пугачев и Почиталин, сместили во времени два факта — отнесли к 5 октября событие, имевшее место в действительности 20 ноября 1773 г., когда повстанцы подбросили к стенам Оренбурга указ Пугачева к Рейнсдорпу от 17 ноября⁴¹, а осажденные — манифесты Екатерины II от 15 октября 1773 г.⁴²

§ 6—8. Указы Е.И. Пугачева казакам Яицкого городка И. Фофанову, П. Яманову и Д. Кобылину (Кобыльей Голове) (7 октября 1773 г.). Вооруженное выступление Пугачева началось, как известно, 17 сентября 1773 г. обнародованием именного указа, обращенного к казакам Яицкого войска. Казаки поддержали Пугачева. В рапорте губернатору Рейнсдорпу от 9 октября 1773 г. комендант Яицкого городка подполковник И.Д. Симонов сообщал, что к войску Пугачева примкнули 462 казака из гарнизона городка и 125 казаков из крепостей и форпостов Нижне- и Средне-Яицкой линий⁴³.

Пугачев, обосновавшись в лагере под Оренбургом, не забывал о возможности пополнения своего войска яицкими казаками. В конце первой недели октября 1773 г. он отправил группу повстанцев под Яицкий городок с указами к находившимся там казакам.

Первые известия об этом принесли в Оренбург перебежчики из повстанческого лагеря — яицкие казаки С. Акутин и И. Дурманов⁴⁴. Они сообщили яицкому казачьему старшине М.М. Бородину, что «назад тому пятой день» посланы от Пугачева в Яицкий городок казаки Д. Сломихин, С. Мякутин и Д. Панкин «для понуждения находящихся в городке Яицком казаков и истребования сюда оных себе в помощь, до трехсот человек, которым бы и собиратца на Чагану, в хуторах казака Фофанова». Пугачевские посланцы отправлены «с указом на имя к казаку Петру Яманову и два ордера к казакам же Ивану Фофанову и Дмитрею Кобыльей Голове»⁴⁵. В середине октября Д. Сломихин с товарищами добрались до хутора Раннева (в 90 верстах от Яицкого городка) и велели жившим здесь казакам А. Хохлову и М. Чернееву ехать в городок и вручить там указы казакам. Сохранился протокол показаний Хохлова, сообщающий сведения о вручении этих указов и об их содержании. Он показал, в частности, что Сломихин, Панкин и Мякутин «просили меня и казака Чернеева, чтоб мы те письма отвезли в Яицкий город и отдали одно, написанное на имя казака Яманова, — Большему Ивану Фофанову, а другое, на татарском диалекте, — татарину⁴⁶, а как ево зовут — не упомню, ис коих татарское письмо относил казак Чернеев, а кому отдал — не знаю, а Фофанову относили мы обще в дом к нему, причем оное казаком Замаряновым и читано, точию в каком содержании было написано — понять ничего из того я не мог, кроме сего, что кто-де самозванцу служить будет, того он жалует водами, и землями, и лесными угодья, Яиком рекой и до устья»⁴⁷. Тем временем Симонов получил предписание от Рейнсдорпа принять меры к розыску и задержанию лиц, причастных к доставке и получению пугачевских указов. 18 октября полицейские команды произвели обыски в домах Яманова, Фофанова и Кобылина, но указов не обнаружили. Доставленные в комендантскую канцелярию Яманов и Фофанов (Кобылин не был разыскан) не признались в получении каких-либо бумаг, присланных от Пугачева⁴⁸. Несколько дней спустя Симонов отправил на хутор Раннев сотню казаков во главе с сотником П.Л. Копеечкиным, приказав ему задержать находившихся там пугачевских эмиссаров. Но 25 октября со слов явившегося в Яицкий городок казака Б. Чеботарева стало известно, что в самой карательной команде произошел мятеж, сотник Копеечкин и 15 послушных казаков были схвачены мятежниками и увезены под Оренбург к Пугачеву⁴⁹. В начале ноября повстанцы казнили Копеечкина в Бердской слободе. Факт получения пугачевских указов Фофановым и другими казаками подтверждается показаниями одного из видных сподвижников Пугачева — полковника А.П. Перфильева. Находясь в ноябре 1773 г. в Петербурге, Перфильев и казак П. Герасимов взялись выполнить поручение правительства Екатерины II: выехать под Оренбург, проникнуть в стан Пугачева, войти в число ближайших его сторонников и организовать среди них заговор против «Петра III», арестовать его и выдать властям⁵⁰. 14 декабря 1773 г. Перфильев и Герасимов прибыли в Яицкий городок и просили коменданта Симонова отправить их под Оренбург к Пугачеву «для уговаривания здешних казаков». Симонов 23 декабря отправил Перфильева под Оренбург в сопровождении казаков И. Фофанова, И. Мирошихина и Т. Мирошихина⁵¹. Позднее на допросе Перфильев вспоминал, что он пытался склонить своих попутчиков на измену Пугачеву. В ответ на это они заявили ему: «Нет-де, не моги ты етова делать, мы тебя изколим, ежели хоть чуть станешь что-нибудь предпринимать. Он-де, то есть самозванец, мы слышали, — точной государь, и прислал ко мне (к Фофанову) и к войску указ, в котором обещает нас жаловать многими милостьми»⁵². Содержание указов Пугачева И. Фофанову⁵³ и другим яицким казакам можно выявить по показанию Перфильева о его беседе в Бердской слободе с походным атаманом яицких казаков-повстанцев А.А. Овчинниковым. В ответ на признание Перфильева, что он прислан из Петербурга от графа А.Г. Орлова «казаков уговаривать, чтоб вы отстали от самозванца и ево б связали», Овчинников сказал ему: «Плюнь ты на все на это, а служи нашему батюшке верно. Он уж нам милости все показал, пожаловал нас и водами, и сенокосами, да еще крестом и бородою, и обещает нам еще жалованье. Так чево ж больше?»⁵⁴.

Из приведенных выше показаний пугачевцев и свидетельств переписки правительственной администрации видно, что три пугачевских указа, посланных в начале октября 1773 г. в Яицкий городок, содержали обещание предводителя восстания пожаловать яицких казаков за верную их службу старинными казачьими вольностями и привилегиями, землями, рыболовными и сенокосными угодьями, денежным жалованьем, провиантским обеспечением, боеприпасами, свободой верования («крестом и бородою»), т. е. теми льготами, которые сходны были в основном с пожалованиями именного указа от 17 сентября 1773 г.⁵⁵

§ 9. Указ Е.И. Пугачева казакам, солдатам и жителям Пречистенской крепости (октябрь 1773 г.). Пречистенская крепость, расположенная на правом берегу р. Сакмары в 55 верстах к северо-востоку от Оренбурга, не имела сильного гарнизона. К тому же еще 27 сентября комендант крепости капитан И.Ф. Чемезгин, следуя предписанию губернатора Рейнсдорпа, вывел значительную часть команды сначала в Сакмарский городок, а затем в Оренбург⁵⁶. В крепости осталась немногочисленная караульная команда при подпоручике И.И. Остреневе, который 30 сентября доносил Чемезгину, что эта команда ненадежна в случае нападения Пугачева и по сути оставлена «в жертву» при обстоятельствах, «коих всякому человеку страшиться надобно», а находящиеся в крепости обыватели «потаенно» хотят бежать⁵⁷. В начале октября Пугачев отправил в Пречистенскую крепость казачью команду во главе с атаманом А.А. Овчинниковым, вручив ему указ «для склонения жителей оной [крепости] в свое подданство, что Овчинников и исполнил, и привез к самозванцу четырех офицеров с солдатами, которых он за то, что они не противились, зделал свободными, и двоих офицеров учредил атаманами при пехоте, а двоих — казачьими есаулами», как сообщил позднее при допросе М.Г. Шигаев⁵⁸. В числе этих офицеров находился и подпоручик Остренев, который позднее, в феврале 1774 г., был изобличен в организации заговора против Пугачева и казнен повстанцами в Бердской слободе.

§ 10. Указ Е.И. Пугачева казакам форпостов Верхне-Яицкой линии (октябрь 1773 г.). Упоминание об этом указе содержится в протоколе допроса атамана И.Н. Зарубина. Он показал, что в октябре 1773 г., «после празника Покрова Богородицы... отправлены были в разные места» от Пугачева его эмиссары с указами (Идеркей Баймеков — в Башкирию, А.Т. Соколов-Хлопуша — на уральские заводы, Д.С. Лысов — к ставропольским калмыкам). Среди них был и ближайший сподвижник Пугачева — яицкий казак Шигаев, который «вверх по Яику посылан был... по фарпостам забирать казаков, увещевать их и прославлять» Пугачева, «что он государь». Шигаев, «возвратясь, привел с собою до ста человек»⁵⁹. В этом показании речь идет о форпостах Верхне-Яицкой линии укреплений по правому берегу Яика (Нежинский, Каменный, Вязовский, Гирьяльский), а также, возможно, и о Красногорской крепости. В расположенной выше их по реке Яику Верхне-Озерной крепости находился крупный гарнизон, который в конце ноября 1773 г. сумел отбить два приступа повстанческих войск во главе с атаманами А. Бородиным, Соколовым-Хлопушей и самим Пугачевым.

§ 11. Указ Е.И. Пугачева к ставропольским калмыкам (октябрь 1773 г.). В упомянутом выше показании Зарубина говорится, что в октябре 1773 г. с указом Пугачева «к калмыкам посылан был яицкой казак Дмитрей Лысов... для прославления» Пугачева «государем, уговаривания народа и приведения к нему»⁶⁰. Добравшись до калмыцких улусов под Бузулуком, Лысов установил связь с ротмистрами ставропольского калмыцкого корпуса В. Манжей и А. Ишеевым, привлек их на свою сторону и отправил с пугачевским указом в Ставрополь. Манжа и Ишеев развернули агитацию в поддержку «Петра III», нашли много сторонников среди калмыков, мобилизованных в карательный отряд полковника П.М. Чернышева. Пугачевских агитаторов активно поддерживал войсковой квартирмейстер калмыцкого корпуса Ф.И. Дербетев, который увел 300 вооруженных калмыков к Пугачеву под Оренбург, куда они и прибыли в конце октября 1773 г.⁶¹ Этот факт отмечен в показаниях Пугачева: «Тогда же пришол ставропольских калмыков старшина и привел с собою калмыков триста человек»⁶².

§ 12. Указ Е.И. Пугачева крестьянам и мастеровым Воскресенского завода (октябрь 1773 г.). В первые недели осады Оренбурга ставка Пугачева, предпринимая энергичные меры по дальнейшему развертыванию повстанческого движения и укреплению своего войска, не могла не обратить внимания на необходимость использования в этих целях материальных и людских ресурсов металлургических предприятий Южного Урала⁶³. Именно поэтому (по свидетельству Пугачева) в октябре 1773 г. и были посланы из его ставки именные указы «на Воскресенской и на протчия заводы крестьяном со обещанием им вольности и всяких крестьянских выгод, с требованием, чтоб шли все в службу»⁶⁴.

Сведения о пугачевском указе, посланном на Воскресенский завод, имеются и в других источниках. 10 октября 1773 г. контора Воскресенского завода отправила в Оренбург рапорт о том, что 5 октября произошли волнения среди работников Каргалинского медного рудника, принадлежащего заводу. 13 рудничных работников во главе с П. Козминым и А. Дворовым ушли в стан к Пугачеву, а два дня спустя Козмин возвратился на рудник с пугачевским указом. Огласивши указ, Козьмин склонил на сторону Пугачева многих работников, захватил четыре пушки, порох, свинец и все ружья и покинул рудник⁶⁵. 12 октября на Воскресенский завод приехали присланные от Пугачева «из заводских крестьян, бежавшие в ту злодейскую толпу с рудников два человека, Петр Федорович Лебедков да Петр Кузмин [Козмин] с канвоем бышкирцов двадцати человек». Прибывшие пугачевцы заставили заводского приказчика П. Беспалова огласить указ Пугачева, после чего привели заводских крестьян к присяге на верную службу «Петру III». Три дня спустя Козмин и Лебедков, взяв с собой 400 крестьян и 14 пушек, ушли с Воскресенского завода в лагерь Пугачева под Оренбург⁶⁶. Крестьянин И. Рыжиков был послан повстанцами с Воскресенского завода в Преображенский и Архангельский заводы с копией того же самого пугачевского указа, «чтоб они, тутошние крестьяне», также шли в повстанческое войско под Оренбург, однако Рыжикова задержали каратели у Табынска и 14 октября 1773 г. прислали под конвоем в Уфу⁶⁷.

Работы, прерванные на Воскресенском заводе в октябре 1773 г., были возобновлены там по указу Пугачева от 8 ноября того же года в связи с заданием по производству артиллерийских орудий и боеприпасов для повстанческого войска⁶⁸; завод изготовлял эту продукцию, а также снабжал повстанцев продовольствием и деньгами вплоть до конца марта 1774 г.⁶⁹

§ 13. Указ Е.И. Пугачева крестьянам и мастеровым Вознесенского казенного завода (октябрь 1773 г.). Данные о содержании этого указа и обстоятельствах его обнародования на Вознесенском заводе сообщаются в показаниях заводских крестьян И. Буторова, И. Иванова, И. Куватова и других на допросе в Оренбургской секретной комиссии. Они показали, что в октябре 1773 г. на Вознесенский завод приехали «их же завода работники, нарядчики Иван Лаврентьев и Андрей Маслонин, и по приезде, собрав всех крестьян, объявили указ, якобы от имени государя Петра Федоровича, в такой силе, чтоб заводских работ не исправлять, а когда будут потребны к государю на службу люди, то б оных давать беспрепятственно. Чему все заводские крестьяне, в том числе и они, поверили и, оставя заводские работы, зделались праздными»⁷⁰. Вольнонаемный работник Вознесенского завода экономический крестьянин слободы Холуй Суздальской провинции Московской губернии Я. Калугин объяснял причины немедленного перехода заводских крестьян на сторону восстания тем, что в объявленном И. Лаврентьевым пугачевском указе «написаны были крестьянские выгоды», которым «многие на том заводе бывшие тому радовались». Лаврентьев взял из казенных магазинов Вознесенского завода весь порох, сформировал отряд из 170 заводских крестьян и увел его под Оренбург к Пугачеву⁷¹.

В начале апреля 1774 г., потерпев поражение в битве под Сакмарским городком, Пугачев отошел на Вознесенский завод, где начал энергичное формирование нового повстанческого войска из заводских крестьян и башкир.

§ 14. Указ Е.И. Пугачева крестьянам и, мастеровым Кананикольского завода (октябрь 1773 г.). Сведения об этом указе сохранились в протоколе допроса крестьянина Кано-Никольского завода Н. Дюкова. Он рассказал на следствии, что в октябре 1773 г., «около Покрова», на завод приехали некие сакмарские казаки «и прочитали указ, якобы от государя Петра Федоровича, в котором написано было, что он принял царство, и дает всем вольность, и требует на службу к себе в казаки»⁷². Существенные данные, уточняющие содержание указа, привел на следствии конторщик Кано-Никольского завода Лупоглазов, захваченный в плен 12 ноября 1773 г. под Оренбургом. Он сообщил, что указом Пугачева требовано, «дабы они признавали его за государя и служили б ему верно, с таким выражением, что он будет жаловать их бородами и крестами, то есть позволением носить бороду и креститься как они обыкли... порохом и свинцом и увольнением от подушных податей и рекрут»⁷³. Из цитируемого текста видно, что в пугачевском указе содержалась та же примерно номенклатура пожалований, которая была провозглашена в указе, адресованном крестьянам Авзяно-Петровского завода (17 октября 1773 г.)⁷⁴, однако в указе на Кано-Никольский завод внесены новые льготы, освобождающие крестьян за верную их службу «Петру III» от таких обременительных государственных повинностей, как подушная подать и рекрутский набор.

Получив пугачевский указ, приказчик Кано-Никольского завода Н.П. Сорокин «по принуждению башкирцов» и, видимо, по настоянию заводских крестьян отправился в ставку Пугачева под Оренбург, где «будучи несколько часов», отправлен обратно на завод с новым пугачевским указом от 22 октября 1773 г., по которому ему велено взять на заводе «пушки и ядры, и свинец, и порох, и всякия государевы припасы», с коими возвратиться в лагерь повстанцев под Оренбург⁷⁵.

§ 15. Указ Е.И. Пугачева крестьянам и мастеровым Белорецкого завода (октябрь 1773 г.). В показаниях приказчика Кано-Никольского завода Н.П. Сорокина сообщалось, что одновременно с ним в октябре 1773 г. из ставки Пугачева были отправлены несколько повстанцев «на Белорецкой Твердышев завод для литья пушек и бомб»⁷⁶. Это показание подтверждается рапортом коменданта Зелаирской крепости подпоручика Е. Долгоносова коменданту Верхне-Яицкой крепости полковнику Е.А. Ступишину от 27 октября 1773 г. Долгоносов сообщал, что в тот день в Зелаирскую крепость явилось пятеро пугачевских посланцев, направлявшихся на Белорецкий завод. Ими предводительствовал белорецкий заводской крестьянин — «бунтовщик и возмутитель» И. Григорьев. Он объявил перепуганному коменданту указ Пугачева, «коим велено им на Белорецком Твердышева заводе три гаубицы з бонбами исправить и в ту толпу привесть в самой скорости». Пугачевцы сказали также, что, приехав на Белорецкий завод, «всех крестьян, артиллерию и денежную казну взяв, в возврат чрез здешнюю крепость имеют следовать». Комендант, крепко напоив пугачевцев «на щет коронный» вином, связал с помощью солдат захмелевших гостей, велел выпороть их плетьми и под конвоем капрала Гладышева и шести солдат отправил в Верхне-Яицкую крепость⁷⁷. Однако уже на следующий день Долгоносов получил известие, что «на тракте блись Кусябнискаго яму... бунтующие крестьяня» Кано-Никольского завода И.А. Масалова отбили арестованных пугачевцев «и как тех колодников, так и капрала со всею командою, оружейными и амуничными вещами на тот Мосолов завод увезли»⁷⁸.

Указ Пугачева, отправленный с И. Григорьевым на Белорецкий завод, содержал в себе распоряжение о производстве артиллерийских орудий и боеприпасов. В этом отношении он напоминал, видимо, сходный по назначению пугачевский указ на Авзяно-Петровский завод от 17 октября 1773 г., касавшийся тех же вопросов⁷⁹.

Заводским властям при содействии карательных команд удалось на некоторое время удержать крестьян и мастеровых Белорецкого завода от открытого перехода на сторону восставших. Однако 3 января 1774 г. завод был захвачен повстанцами. Во второй половине апреля на Белорецком заводе находился Пугачев, где ему удалось собрать крупное войско из заводских крестьян, исетских казаков и башкир⁸⁰.

§ 16. Указ Е.И. Пугачева жителям Кинельской-Черкасской слободы (октябрь 1773 г.). Кинельская-Черкасская слобода, населенная украинцами, находилась на западе Оренбургской губернии, в Ставропольском уезде. Сведения о посылке Пугачевым указа к жителям этой слободы отражены в протоколе допроса крестьян-пугачевцев Ставропольского уезда В. Чемадурова, Е. Петрова и Е. Кузьмина. Они показали, что Пугачев отправил из-под Оренбурга яицкого казака в Кинельскую-Черкасскую слободу с указом, «чтоб, объявляя повеление тамошним жителям о вспоможении ему и взяв от них трех человек, ехать потаенными дорогами в Малороссию и там, малороссиянам и протчим казакам объявя письма, просил о неоставлении и помощи ему»⁸¹.

Действия пугачевского посланца в Кинельской-Черкасской слободе отражены в донесении Симбирской провинциальной канцелярии астраханскому губернатору П.Н. Кречетникову. Канцелярия сообщала, что 10 октября 1773 г. в слободу приехал яицкий казак в сопровождении двух местных крестьян. По призыву казака в слободу был собран отряд из 50 черкасских «конных лучших стрелков», который во главе со слободским атаманом О. Ломухиным направился к повстанцам. Ломухин распорядился, чтобы в слободе собраться еще «толикому числу» вооруженных и быть «в готовности к выступлению»⁸². Атаман Ломухин выдвинулся впоследствии в ряды активных руководителей повстанческого движения в Заволжье, действуя в этом районе до лета 1774 г.

§ 17. Указ Е.И. Пугачева атаману ставропольских калмыков-повстанцев Ф.И. Дербетеву (ноябрь 1773 г.). В конце ноября 1773 г. в улусах ставропольских калмыков появился атаман Ф.И. Дербетев, посланный Пугачевым с заданием набрать здесь новый отряд и привести его в повстанческое войско под Оренбург. Калмыки Ставропольского корпуса С. Чжамча и И. Зембо показали на следствии, что Дербетев, «ездя по улусам, объявлял приказание [Пугачева], чтоб вскорости сколько набраться могло вооруженных калмык, собравшись, шли б к Оренбургу»⁸³. Другой очевидец событий под Ставрополем — хорунжий В. Бурутов, сообщил, что Дербетев, собрав калмыков, объявил им полученный указ («письменный вид») от Пугачева о захвате помещичьего имущества⁸⁴. Дербетеву удалось склонить на свою сторону войскового полковника В. Делдеша и нескольких зайсангов, собрать под Ставрополем и у Красносамарской крепости отряд из 250 конных калмыков с оружием. С этим отрядом Дербетев и прибыл в начале декабря в ставку Пугачева, в Бердскую слободу под Оренбургом⁸⁵.

§ 18. Указ Е.И. Пугачева о казни исетских казачьих атаманов (ноябрь 1773 г.). Во время похода на Верхне-Озерную и Ильинскую крепости войско Пугачева 25 ноября 1773 г. в Гирьяльском редуте окружило и захватило в плен полутысячный отряд исетских казаков во главе с атаманами В. Черкашениновым, М. Дьяконовым и В. Савостьяновым. Находившийся в этом отряде казачий капрал И.Ф. Белоносов, бежавший три дня спустя от повстанцев, рассказывал на допросе в комендантской канцелярии Орской крепости, что служивший в пугачевском войске полковником капрал исетских казаков П.З. Билдин, обратившись к Пугачеву, обвинил трех исетских атаманов в служебных злоупотреблениях. На другой день находившийся при Пугачеве секретарь Почиталин («писарь из яицких казаков, который указы пишет и подписывает, по руке видно, што сам») написал указ с изложением обвинений, выдвинутых против Черкашенинова, Дьяконова и Савостьянова, и они «при прочтении им за их якобы вины непорядки» были казнены⁸⁶. Казнь трех исетских атаманов упоминается в следственных показаниях Почиталина⁸⁷ и исетского казака С. Билдина⁸⁸.

§ 19. Указ Е.И. Пугачева атаману И.Ф. Арапову (ноябрь 1773 г.). Отправляя во второй половине ноября 1773 г. отряд атамана И.Ф. Арапова по Старо-Московской дороге к Самаре, Пугачев поручил ему призывать народ к поддержке восстания, набирать в отряд годных к военной службе людей, заготовлять провиант, фураж и одежду для снабжения «Главного войска» восставших⁸⁹. Все эти поручения были изложены в именном указе Пугачева; сам Арапов называл этот указ «публикацией»⁹⁰ потому, видимо, что он был предназначен для публичного обнародования, оглашения в крепостях Самарской линии, слободах, селах и деревнях. Содержание указа устанавливается по следственным показаниям самарского протопопа А. Иванова. Он сообщил на допросе, что Арапов, вступив со своим отрядом в Самару 25 декабря 1773 г., велел протопопу огласить народу манифест Пугачева от 2 декабря, а также «увещевание к народу о поставке в армию в Оренбург провианта, не опасаясь того, што деньги выплачены им были повольною ценою»⁹¹. Писарь пригородка Алексеевска под Самарой А. Горбунов рассказывал на допросе, что этот же пугачевский указ («публикацию») он огласил по приказанию Арапова жителям Алексеевска, а в указе речь шла о том, чтобы «весть к нему [Пугачеву] в армию сукно, холст и рукавицы»⁹². Параллельными источниками для установления содержания указа являются сохранившиеся предписания повстанческой Военной коллегии Арапову от 16 и 18 декабря 1773 г., которые конкретизировали указания о наборе добровольцев в повстанческие отряды, о заготовлении провианта и фуража для снабжения «Главного войска» Пугачева⁹³.

Атаман Арапов успешно справился с поручением Пугачева. Продвигаясь на запад вдоль Самарской линии укреплений, он захватил в течение ноября—декабря 1773 г. все крепости этой линии, занял город Самару, взял под свое руководство повстанческое движение в Заволжье и отчасти на правобережье Волги, мобилизовал людские и материальные ресурсы этого района на службу делу восстания. В январе—марте 1774 г. отряды Арапова оказали упорное сопротивление карательным войскам генерала П.Д. Мансурова, наступавшим по Старо-Московской дороге. Арапов погиб 22 марта под Татищевой крепостью, где «Главное войско» Пугачева потерпело крупное поражение в битве против регулярных войск генералов П.М. Голицына, Ю.Ф. Фреймана и П.Д. Мансурова.

§ 20. Указ Е.И. Пугачева атаману И.Н. Зарубину (декабрь 1773 г.). В 20-х числах ноября 1773 г. Пугачев отправил на Воскресенский завод трех своих эмиссаров, яицких казаков И.Н. Зарубина, И.И. Ульянова и Я.С. Антипова, поручив им ускорить производство артиллерийских орудий и боеприпасов на этом заводе. Отправление Зарубина, Ульянова и Антипова было вызвано тем, что получивший ранее аналогичное поручение приказчик Воскресенского завода П. Беспалов⁹⁴ оказался человеком, не сведущим в литье пушек и снарядов, и, более того, по его признанию, саботировал это дело⁹⁵. Приехав на Воскресенский завод в самом конце ноября 1773 г. и пробыв там с неделю, когда «тутошния заводские зачели уже лить чугунныя пушки», Зарубин получил из Бердской слободы от Пугачева «повеление, чтобы ему, Зарубину, называться графом Чернышевым, и велено ехать под Уфу, принять там команду от бывших их же злодейских сообщников, называемых: полковником — башкирца Кашкина Самарова и подполковником — Губанова, — которая была из башкирцов и русских, тысяч до четырех, с коими ему и приказано было подступить под Уфу»⁹⁶. Это показание Зарубина уточняется свидетельством Ульянова, который сообщил на допросе, что пугачевский указ Зарубину привез на Воскресенский завод М.Г. Шигаев: «Приехал к ним казак Максим Шигаев, который при самозванце был всегда дежурным, и объявил указ от самозванца, чтоб Зарубин писался графом Чернышевым и ехал под Уфу»⁹⁷. Почиталин утверждал на допросе, что Зарубин получил указ Пугачева о том, чтобы именоваться ему, Зарубину, графом Чернышевым и ехать под Уфу еще якобы до отправления его на Воскресенский завод, когда последний находился в Бердской слободе⁹⁸. Сходные данные привел в своих показаниях и Шигаев. Не упоминая о посланном с ним при поездке на Воскресенский завод указе к Зарубину, Шигаев показал, что на заводе из пугачевских эмиссаров находился один лишь Антипов⁹⁹. Показаниям Почиталина и Шигаева следует предпочесть свидетельства Зарубина и Ульянова, в памяти которых эпизод, связанный с обстоятельствами получения пугачевского указа, сохранился в более отчетливом и последовательном виде. Ошибочным представляется нам и показание Пугачева о том, что будто бы сам Зарубин присвоил себе графский титул, а он, Пугачев, лишь после санкционировал это своим распоряжением. Рассказывая об этом событии, Пугачев сообщил, что Зарубин, блокировав Уфу, прислал к нему «репорт» о наборе в свои отряды до 15 тыс. повстанцев, «под коим репортом и подписался, назвав себя графом Иваном Чернышевым». Пугачев, будучи доволен тем, что тот набрал такое войско, «назвал того Зарубина полковником и велел ему писатца графом Чернышевым»¹⁰⁰. Даже зная решительный и независимый характер Зарубина, невозможно представить то, чтобы он смог решиться на столь своевольный и опасный поступок. Несомненно, что инициатива в титуловании Зарубина «графом Чернышевым» принадлежала самому Пугачеву, ибо, по свидетельству Шигаева, Пугачев «онаго Чику нарек графом Чернышевым, да и прежде еще сего самозванец называл его графом и любил его ото всех отменно»¹⁰¹.

По получении указа Пугачева Зарубин, находясь еще на Воскресенском заводе, свои распоряжения по сплочению повстанческих сил подписывал титулом и именем «граф Иван Никифорович Чернышев» или «граф Иван Чернышев»¹⁰². Так адресуются ему и указы повстанческой Военной коллегии от декабря 1774 г.¹⁰³

Обосновавшись в середине декабря 1773 г. в селе Чесноковке под Уфой, Зарубин взял на себя руководство действующими здесь русскими и башкирскими отрядами, объединив их во «Вторую армию» восставших, создал второй центр но руководству повстанческим движением в Башкирии, на Среднем Урале, в Прикамье и Западной Сибири, поддерживая вместе с тем постоянную и тесную связь со ставкой Пугачева — главным центром Крестьянской войны. Чесноковский штаб восстания действовал до конца марта 1774 г., вплоть до поражения «Второй армии» и пленения ее руководителя Зарубина¹⁰⁴.

§ 21. Указ Е.И. Пугачева к яицким казакам, посланный с атаманом М.П. Толкачевым (декабрь 1773 г.). В середине ноября 1773 г. в Бердской слободе у Пугачева появился 45-летний яицкий казак М.П. Толкачев, бежавший с нижне-яицких форпостов с И.И. Ульяновым. Позднее Толкачев участвовал в походе войска Пугачева на Верхне-Озерную и Ильинскую крепости (24—29 ноября)¹⁰⁵. Возвратившись в начале декабря в Бердскую слободу, Пугачев по совету ближайших своих сподвижников А.А. Овчинникова, Д.С. Лысова, М.Г. Шигаева, А.И. Витошнова и других решил отправить Толкачева на Нижний Яик «с манифестом, чтоб он, начав от оного фарпоста¹⁰⁶, до самого городка¹⁰⁷ брал везде всех казаков». Одновременно с Толкачевым должен был отправиться к казахскому султану Дусали и хану Нуралы яицкий казак Аптыш Тангаев («Тангаич») «также с манифестом», чтобы они дали «помощь, человек хотя двести. А как Толкачев наберет казаков, а Тангаич приведет киргисцов (ибо Дусали-султан кочевал тогда от оного фарпоста и Яицкого городка неподалеку), то б они и ударили на Яицкой городок. По коим показанного Овчинникова с товарыщи речам два злодейския манифеста Почиталин по-русски, а Болтай [Идеркеев] по-татарски и написали, и отдали: русской — Толкачеву, а татарской — Тангаичу. И с вышесказанном обоим приказом они оба вместе и поехали»¹⁰⁸. Хотя посланные с Толкачевым и Тангаевым послания Пугачев обозначил как манифесты, но в действительности это были именные указы, один из которых адресовался яицким казакам, а другой — правителям Младшего казахского жуза, хану Нуралы и султану Дусали. На допросе в Яицком городке Пугачев несколько по-иному осветил обстоятельства отправления экспедиции Толкачева на Нижний Яик. Следуя совету своих сподвижников, показал Пугачев, «я велел написать указы в такой силе, чтоб шли оне Бухарскою стороною на Калмыковской фарпост, а оттуда, поворотя, шли бы в Яицкой городок, забирая с собою всех с фарпостов казаков, оставляя человека по четыре. А как указ был написан, то татарин Идорка¹⁰⁹ говорил мне: «Пошлите-де, ваше величество, Тангаева к Нурали-хану, он-де детина проворной и, конешно, по указу вашему исполнит». Почему я Тангаеву к Нурали-хану указ дать и велел с тем, что когда исполнит свое дело, то, возвратясь бы оттуда, и во обще с Михайлом Толкачевым, собрав с Нижней Яицкой дистанцы людей, вошли бы в Яицкой городок и, что учинят, прислали бы ко мне рапорт. Почему Толкачев с Тангаевым туда и поехали»¹¹⁰. В поездке Толкачева и Тангаева сопровождали яицкий казак из татар Акберда Даутов и три казака из свиты султана Саидали (сын султана Дусали, находившийся в ставке Пугачева)¹¹¹. Полторы недели спустя экспедиция прибыла в ставку хана Нуралы, располагавшуюся на левом берегу Яика, напротив Кулагиной крепости. Толкачев и Тангаев передали хану указ Пугачева (см. § 23 данной главы). После свидания с Нуралы экспедиция разделилась на две группы: Тангаев отправился вверх по Яику в аул султана Дусали, а Толкачев поехал в низовья Яика к Тополевскому форпосту. В этом укреплении, а также в других крепостях и форпостах Нижне-Яицкой дистанции Толкачев объявлял пугачевский указ и набирал казаков в свой отряд. Содержание этого указа отражено в протоколах показаний яицких казаков на следствии в секретных комиссиях. Пугачевский сотник И.В. Изюмов сообщал, что указ был «в такой силе, дабы казаки... ему, Пугачеву, яко истинному государю, преклонились и во всем волю его исполняли»¹¹². Казак И.С. Харчев показал, что в указе «написано было... чтоб все служили ему [Пугачеву] верою и правдою, обещая за верную службу награждением»¹¹³. Атаман Толкачев вспоминал, что в указе Пугачева были «прописаны» казачьи вольности, «чему все тут бывшия казаки той милости обрадовались и в службу к Пугачеву ехать согласились с охотою»¹¹⁴. Судя по этим показаниям, в указе Пугачева содержалось обещание пожаловать яицких казаков за их верную службу старинными казачьими льготами, привилегиями и вольностями, т. е. включены все те положения, которые ранее были провозглашены указами Пугачева от 17 сентября 1773 г.¹¹⁵ и от начала октября того же года¹¹⁶.

§ 22. Указ Е.И. Пугачева атаману Н.А. Бородину (декабрь 1773 г.). Отправляя атамана Толкачева из Бердской слободы на Нижний Яик, Пугачев вручил ему еще один документ — свой именной указ походному атаману казаков Нижне-Яицкой дистанции Н.А. Бородину. На допросе в Оренбургской секретной комиссии Толкачев показал, что в Бердской слободе Пугачев, помимо указа к яицким казакам и к правителям Младшего казахского жуза, «дал еще указ к атаману Никите Бородину, который тогда находился в Кулагинской крепости, чтоб он со всеми казаками покорился ему, а в противном случае приказывал онаго, а равно и других, если будут противиться, казнить смертию»¹¹⁷. Документ этот имел то же, видимо, содержание, что и рассмотренный выше указ Пугачева яицким казакам. Приехав в середине декабря в Кулагину крепость (она носила также и второе название — Атаманский форпост), Толкачев вручил указ Бородину, но тот отказался служить Пугачеву, не признавая его за «государя»; к нему примкнули братья Лобиковы, казак и толмач. Толкачев арестовал их, а после они были казнены повстанцами.

Из Кулагиной крепости Толкачев и его товарищи, «забрав всех тут бывших казаков, пошли вверх по Яику, по форпостам, с которых, сколько ни было казаков», по объявлении им пугачевского указа «всех в толпу свою он, Толкачев, брал и пришел к Яицкому городку в числе немалом, а думает, что было слишком триста человек»¹¹⁸. Отряд Толкачева вступил в Яицкий городок 30 декабря 1773 г., разгромив высланную против него команду старшины Н. Мостовщикова.

§ 23. Указ Е.И. Пугачева правителям Младшего казахского жуза (декабрь 1773 г.). Выше уже сообщалось, что Пугачев, отправляя в начале декабря 1773 г. на Нижний Яик атамана Толкачева и Аптыша Тангаева, поручил им поднять на восстание казаков Нижне-Яицкой дистанции, а также добиться военной помощи от казахов (см. § 21 данной главы). Пугачевский секретарь Балтай Идеркеев составил на татарском языке указ к правителям Младшего казахского жуза, хану Нуралы и султану Дусали; указ должен был доставить им Аптыш Тангаев, который до того ездил уже к хану и султану с указом от 26 октября 1773 г.¹¹⁹ О содержании нового декабрьского указа к Нуралы и Дусали имеются данные в протоколах показаний Пугачева. На допросе в Москве он сообщил, что Тангаев посылался с указом к Дусали, «чтоб он дал... помощь человек хотя двести»¹²⁰. Почиталин, вспоминая об этом событии, показал на допросе, что «послал Пугачев к киргис-кайсацкому хану казака Толкачева, татарина Тангаича и с ним еще четыре человека... просить у хана помощи»¹²¹. Отправленный с Тангаевым указ повторял, видимо, содержание предшествующего послания Пугачева к Дусали (26 октября 1773 г.), в котором речь шла о пожаловании казахов земельными угодьями и жалованьем в том случае, если они покорятся власти «Петра III» и предоставят ему в порядке военной помощи отряд из 200 казахских джигитов¹²². Приехав к хану Нуралы и султану Дусали, Тангаев должен был вступить с ними в переговоры об оказании военной помощи Толкачеву для совместного похода на Яицкий городок: «А как Толкачев наберет казаков, а Тангаич приведет киргисцов... то б они и ударили на Яицкий городок», — показывал Пугачев на допросе в Москве¹²³. Полторы недели спустя после отъезда из Бердской слободы Толкачев, Тангаев и их спутники прибыли в ставку хана Нуралы под Кулагиной крепостью. Тангаев вручил хану указ Пугачева и вступил в переговоры. Желая склонить Нуралы к поддержке Пугачева и к участию в походе на Яицкий городок, Тангаев решил усилить свою аргументацию, сообщив явно апокрифические сведения о состоявшемся будто бы взятии Оренбурга и Яицкого городка Пугачевым. Однако хан, уже «известясь» от казаха из свиты Тангаева и Толкачева «как о невзятии Оренбурга и Яика, так и о притомлении» войска Пугачева, отказал в помощи его посланцам¹²⁴. Покинув после провала переговоров с ханом Нуралы его ставку, Толкачев направился с низовья Яика к Тополевскому форпосту, а Тангаев поехал к султану Дусали, который оказывал видимую поддержку Пугачеву (в Бердской слободе находился султанский сын Саидали). Продвигаясь вверх по Яику вдоль Нижне-Яицкой дистанции, Тангаев «поколебал» казаков в Калмыковой крепости, казнил оказавших ему сопротивление полковника Г.Ф. Приказчикова (Федотова), писаря С. Домашнева и священника Д. Иванова¹²⁵. Приехав 16 декабря 1773 г. на Мергеневский форпост (в 144 верстах ниже Яицкого городка), Тангаев и сопровождавший его казах были арестованы карательной командой есаула А. Кочемасова. При аресте у Тангаева было отобрано послание Пугачева к хану Нуралы и султану Дусали. Кочемасов повез арестованного Тангаева в Яицкий городок, но тот был отбит «поколебавшимися от возмущения» конвойными казаками и увезен ими в Калмыкову крепость к Толкачеву¹²⁶. Тангаеву, вопреки противодействию хана Нуралы, удалось привлечь на сторону повстанцев некоторое число казахов, и они в составе отряда Толкачева вступили в Яицкий городок 30 декабря 1773 г. и участвовали в осаде находившейся там крепости, обороняемой гарнизонной командой и верными правительству казаками¹²⁷. По свидетельству Пугачева, из Яицкого городка Толкачев отправил в Берду рапорт об успешном завершении своей экспедиции и об отказе правителей Младшего казахского жуза представить ему военную помощь¹²⁸.

§ 24. Указ Е.И. Пугачева Салавату Юлаеву (декабрь 1773 г.). Салават Юлаев примкнул к повстанческому движению в ноябре 1773 г., вступив с командой башкир своей волости в отряд пугачевских атаманов И.Н. Зарубина и А.А. Овчинникова, которые незадолго до этого нанесли поражение корпусу карательных войск генерала В.А. Кара в боях 7—9 ноября под деревней Юзеевой вблизи Оренбурга. В ноябре—декабре 1773 г. Салават Юлаев участвовал в боевых действиях «Главного войска» восставших против осажденного Оренбурга. В декабре того же года Пугачев отправил раненого Салавата Юлаева для излечения домой, поручив ему, по выздоровлении, возглавить повстанческое движение в башкирских селениях северо-восточной части Уфимского уезда¹²⁹. Пугачев при отправлении Салавата Юлаева из Бердской слободы в Башкирию вручил ему именной указ о назначении его походным полковником, о поручении ему склонять народ на сторону «Петра III» и набирать годных к военной службе башкир в свой отряд. О наличии у Салавата Юлаева пугачевского указа сообщил на следствии в Уфимской провинциальной канцелярии башкир-повстанец Абляз Соккуров, житель деревни Алкеевой Сартской волости Сибирской дороги. Он показал, что в исходе 1773 г. в селениях Сибирской дороги появился Салават Юлаев, возвратившийся из-под Оренбурга и объявлявший «иноверцам», что он имеет от Пугачева указ, по которому именовал себя полковником и принуждал башкир на службу «Петру III»¹³⁰. Сподвижник Салавата Юлаева — юртовой старшина Тюбелясской волости Сибирской дороги Субхангул Килтиков, захваченный в плен карателями под Суксунским заводом, сообщил на следствии, что в начале января 1774 г. в их волость приехал Салават Юлаев с отрядом из 60 башкир и огласил данный ему от Пугачева указ «о бытии у него в подданстве и послушании, объявляя притом всем всякую вольность и что-де уже во власти ея императорскаго величества и нигде у поставленных от нее вышних и нижних начальников не будет»¹³¹. Характерно, что Салават Юлаев, подписывая свои распоряжения как походный полковник, подчеркивал, что он носит это звание в соответствии с именным указом «Петра III»¹³². Сам Салават Юлаев на допросе 25 февраля 1775 г. в Тайной экспедиции Сената, касаясь обстоятельств назначения его в полковники, показал, что в декабре 1773 г., когда Пугачев «делал в толпе своей распоряжение, уставлял начальников», тогда и он, Салават, по просьбе и рекомендации находившихся в Бердской слободе башкир его команды был произведен в полковники и отпущен для излечения «в его жилище» с тем, чтобы, поправившись, набрал «себе в команду башкирцов»¹³³. Учитывая то, что Салават Юлаев не знал русской грамоты, а врученный ему указ Пугачева был предназначен для оглашения в башкирских селениях Уфимского уезда, можно с уверенностью утверждать, что документ этот был написан на татарском языке и составителем его был Балтай Идеркеев.

Исполняя пугачевский указ, Салават Юлаев в начале января 1774 г. собрал в семи волостях Сибирской дороги отряд из 800 башкир и татар, с которым принял участие в боевых действиях под Кунгуром вместе с отрядами пугачевских атаманов И.С. Кузнецова, М.Е. Мальцева, Канзафара Усаева, Бахтиара Канкаева и Адила Бигашева. В ходе восстания Салават Юлаев вырос в одного из крупнейших предводителей повстанческого движения на Южном Урале¹³⁴.

§ 25. Указ Е.И. Пугачева Мясогуту Гумерову (декабрь 1773 г.). После поражения карательных экспедиций генерала В.А. Кара и полковника П.М. Чернышева (ноябрь 1773 г.) повстанческое движение охватило западные районы Заволжья, Закамья и Прикамья, где активно действовали эмиссары Пугачева, снабженные его именными указами. Одним из них был татарин деревни Псяк Арской дороги Казанского уезда Мясогут Гумеров. В начале декабря 1773 г. он ездил в Бердскую слободу к Пугачеву и получил указ о назначении полковым походным старшиной с поручением набирать годных к военной службе людей в свой отряд. Содержание этого указа устанавливается по показаниям крестьян деревни Суни Арской дороги. На допросе в Казанской секретной комиссии они сообщили, что в начале января 1774 г. в их деревню приехал Мясогут Гумеров и, «собрав мирских людей, читал указ как на русском, так и на татарском языках от государя Петра Федоровича, а в том указе написано, что он принял престол и велено к нему набрать в службу две тысячи человек»¹³⁵. Действуя в междуречье Волги, Камы и Вятки, Мясогут Гумеров собрал крупный отряд (свыше 2000 человек) из татар, русских помещичьих и заводских крестьян, захватил Бемышевский, Пыжманский и Таишевский заводы, ряд крупных селений на Арской дороге, оглашая повсюду пугачевский указ и приводя народ к присяге на верность «Петру III». В январе 1774 г. под натиском регулярных войск неприятеля он оставил Арскую дорогу, переправился на левый берег Камы и обосновался в районе Нагайбакской крепости, примкнув к отряду атамана В.И. Торнова¹³⁶. Мясогут Гумеров в середине апреля 1774 г. был захвачен в плен под Уфой одним из карательных отрядов корпуса подполковника И.И. Михельсона.

§ 26. Указ Е.И. Пугачева Мясогуту Назирову (декабрь 1773 г.). Одним из соратников Мясогута Гумерова по руководству повстанческим движением в Прикамье был татарин деревни Чапшар Казанского уезда Мясогут Назиров, полковой старшина восставших¹³⁷. Он также имел именной указ Пугачева, который оглашал в татарских и русских селениях Арской дороги, набирая там людей в свой отряд. Крестьяне деревни Чапшар на допросе в Казанской секретной комиссии показали, что в январе 1774 г. в их деревню с командой казаков приехал Мясогут Назиров и «привез с собою какое-то русское письмо, сказывая, что-де это указ из Оренбурга от государя Петра Федоровича, которым велено с каждых дву дворов брать на службу к нему вооруженных по одному на коне»¹³⁸. В конце января Мясогут Назиров попал в плен и был казнен карателями.

§ 27. Указ Е.И. Пугачева атаману Андрееву (декабрь 1773 г.). Крупный очаг повстанческой борьбы сложился в Ставропольском уезде, в районе Сарбайской, Саврушинской, Кинельской-Черкасской, Аманатской и Бугурусланской слобод, где в декабре 1773 — феврале 1774 г. действовали отряды атаманов Г. Давыдова, О. Ломухина, И. Черепанова, А. Каюкова. Один из предводителей этих отрядов — атаман Андреев, именовавший себя полковником, имел при себе пугачевский указ, который объявлял в селениях Ставропольского уезда. Ставропольский комендант бригадир И.З. Фегезак 15 декабря 1773 г. доносил Военной коллегии, что в окрестностях Сарбайской слободы действует атаман Андреев, оглашающий жителям указ Пугачева об освобождении крестьян от крепостной неволи, от платежа податей и рекрутской повинности; это вызвало волнения среди русских крестьян, татар, калмыков, мордвы, чувашей и украинцев («черкас»)¹³⁹. Об этом же указе сообщили на допросе в Казанской секретной комиссии жители Сарбайской слободы, причем показали, что «указ состоял в том, что государь Петр Третий принял опять престол и что увольняет народ от всяких податей и работ»¹⁴⁰.

§ 28. Указ Е.И. Пугачева атаману О.Т. Ломухину (декабрь 1773 г.). В том же Ставропольском уезде видным предводителем повстанцев был атаман Кинель-Черкасской слободы О.Т. Ломухин, примкнувший к восстанию еще в октябре 1773 г. (см. § 16 данной главы). Крестьянин этой слободы А. Тарасченков рассказывал на следствии, что в декабре 1773 г. Ломухин поехал к Пугачеву в Берду и привез от него указ «в такой силе», что «Петр Федорович принял царство и чтоб были ему верны и давали на службу людей»¹⁴¹. Боевые действия отрядов Ломухина и других атаманов в Ставропольском уезде продолжались вплоть до начала февраля 1774 г.¹⁴² и были прекращены лишь после прибытия в этот район карательной команды полковника Г.И. Хорвата.

§ 29. Указ Е.И. Пугачева атаману Г. Давыдову (декабрь 1773 г.). В ноябре 1773 г. в Бугурусланскую слободу вступил калмыцкий повстанческий отряд во главе со старшинами Ф. и А. Алексеевыми. Некоторые из калмыков стали не только захватывать помещичье имущество, но и самовольно отбирать скот и пажить у крестьян в слободе и ближних деревнях. Бугурусланцы решили послать к Пугачеву жалобу на калмыков. С жалобой отправились в Бердскую слободу бугурусланские крестьяне, депутат Уложенной комиссии 1767 г. Г. Давыдов и И. Опрятов (Захлыстов). Перед Николиным днем (6 декабря) бугурусланцы прибыли в Бердскую слободу и явились к Пугачеву. В ответ на принесенную ими жалобу Пугачев сказал Давыдову: «От меня-де никогда приказу такова не было, чтоб делать обывателям обиды, и велю-де тебе дать указ, чтоб никто не разорял, и кто ограблен и кем имянно, — прикажу тебе самому изследовать»¹⁴³. Пугачев приказал находившемуся тут же секретарю Почиталину «написать указ на имя Давыдова, чтоб о причиненных калмыками раззорениях ему изследовать»¹⁴⁴. На другой день Давыдов был вызван в повстанческую Военную коллегию, где секретарь Горшков вручил ему указ Пугачева, а в указе «написано было, чтоб изследовать о пограбленном и репортовать в коллегию, что окажется. Включено ж и то, чтоб увещевать народ к верности государю и набирать к нему, естли потребно будет, в службу и защищать как Бугурусланскую слободу, так и ближния к ней деревни... всеми силами» от правительственных войск¹⁴⁵. При отъезде из Берды Давыдову был вручен также и манифест Пугачева (видимо, от 2 декабря 1773 г.), который он оглашал и в Бугурусланской слободе, и в окрестных селениях. В манифесте «обещевалось от всех податей увольнение, что при собрании всех наших жителей и вблизи округи оной и читан, чему все поверили»¹⁴⁶.

Давыдов и Опрятов возвратились в Бугурусланскую слободу с крупным отрядом повстанцев накануне праздника рождества (25 декабря). Давыдов взял на себя руководство повстанческим движением в Бугуруслане и его округе и «обо всем, что в его ведомстве происходило, в [Военную] коллегию репортовал почасту»¹⁴⁷.

В середине февраля 1774 г., накануне вступления в Бугуруслан карательных войск, Давыдов с группой повстанцев отступил на северо-восток к Нагайбакской крепости, вблизи которой вступил в отряд атамана В.И. Торнова. Давыдов, Торнов и другие повстанцы 7 апреля были предательски схвачены командой башкирских старшин¹⁴⁸ и отправлены в секретную комиссию в Казань. 12 июля 1774 г. при начавшемся штурме Казани отрядами Пугачева караульные офицеры закололи Давыдова в камере казанского острога¹⁴⁹.

§ 30. Указ Е.И. Пугачева казачьему капралу Елдяцкой крепости М. Кожевникову (декабрь 1773 г.). Крепость Елдяцкая, расположенная в 90 верстах севернее Уфы, охранялась казачьим гарнизоном и до середины декабря 1773 г. являлась крупным опорным пунктом администрации Уфимского уезда. В начале декабря из крепости бежал казачий капрал М. Кожевников. Как выяснилось впоследствии, он был в селе Чесноковке под Уфой у атамана Зарубина, ездил от него под Оренбург к Пугачеву. 16 декабря Кожевников возвратился в Елдяцкую крепость, имея при себе «похвальной указ» Пугачева, «чтоб при елдяцких казаках быть атаманом». Кожевников привел казаков крепости к присяге на верную службу «Петру III», но спустя три дня умер¹⁵⁰. Елдяцкая крепость до конца сентября 1774 г. находилась в руках повстанцев.

§ 31. Указ Е.И. Пугачева атаману Ф.И. Дубовскому (январь 1774 г.). Будучи в Сакмарском городке 2 октября 1773 г., Пугачев назначил атаманом сакмарских казаков местного священника И. Михайлова. На допросе в Оренбургской секретной комиссии 13 мая 1774 г. Михайлов рассказывал, что он в течение нескольких месяцев исполнял должность атамана «и в ту мою бытность насылаемы были ко мне от него указы об отправлении к нему печеного хлеба и сена, что я, збирая со обывателей, к нему сперва в лагири, а потом в Берду и отправливал»¹⁵¹. Со временем Михайлов стал тяготиться атаманской должностью и просить об отставке; к тому же жители Сакмарского городка прислали к Пугачеву жалобу на своего атамана-священника, что он и правит и живет «дурно». Пугачев решил назначить нового атамана в Сакмарский городок. Выбор пал на верного ему 83-летнего Илецкого казака Ф. Дубовского, жившего в Бердской слободе. Дубовский был человеком с примечательной биографией. В молодые годы он служил казаком в Волжском («Волском») казачьем войске, в 1738 г. казаки избрали его атаманом Дубовской станицы. Позднее, после смещения с этого поста, он вступил в тяжбу с атаманом Волжского войска М. Персидским, подал на него жалобу в Военную коллегию, где обвинял его «в удержании казакам жалованья». По проискам старшинского семейства Персидских жалоба эта обернулась против самого жалобщика. Дубовский был осужден Военной коллегией, бит кнутом и сослан «на вечное житье» в Илецкий городок, где и служил в рядовых казаках. При вступлении повстанцев 20 сентября 1773 г. в Илецкий городок Дубовский заверил илецких казаков, что Пугачев — это не кто иной, как действительный царь Петр Федорович, которого он не раз видел в Петербурге, был на его обручении с царевной Екатериной Алексеевной (будущей императрицей Екатериной II) и бывал на именинах цесаревича. Дубовский заявил на следствии, что за это «уверение Пугачев... любил» его¹⁵². С того времени он постоянно находился в ставке Пугачева и всегда был вхож к нему. Именно ему и доверил Пугачев занять пост атамана в Сакмарском городке.

В начале 1774 г., вскоре после крещения (7 января), Дубовский явился в Сакмарский городок с указом Пугачева. О содержании этого указа можно судить по допросу сакмарского писаря Бородина, который показал, что Дубовский, приехав в городок и «собрав всех жителей в станичную избу, заставил меня читать указ, данной ему от самозванца о смене того нашего попа [атамана И. Михайлова] и об отобрании у него всех жителей, также и письменных дел в свое ведомство»¹⁵³. Почти три месяца служил Дубовский атаманом. После поражения отрядов Пугачева в битве 1 апреля 1774 г. у Каргалы и Сакмарского городка каратели вступили в городок, арестовали Дубовского и других видных пугачевцев (Почиталин, Горшков, Витошнов, Падуров, Михайлов) и отправили их под конвоем в Оренбург¹⁵⁴.

§ 32. Указ Е.И. Пугачева атаману М.П. Толкачеву (январь 1774 г.). Вступив 30 декабря 1773 г. в Яицкий городок, отряд М.П. Толкачева осадил внутреннюю крепость («ретраншамент») в центральной части городка, оборонявшуюся гарнизоном в составе 6-й и 7-й легких полевых команд и отряда верных правительству казаков; оборону крепости возглавил комендант Яицкого городка подполковник И.Д. Симонов. Не располагая силами, необходимыми для штурма и взятия крепости, атаман Толкачев обратился с рапортом к Пугачеву, прося его прислать в Яицкий городок подкрепления и осадную артиллерию. Пугачев на допросе в Москве рассказал, что в рапорте Толкачев писал о взятии Яицкого городка благодаря тому, что «бывшие в том городке казаки не противились, а противился один старшина [Мостовщиков], коего он и истребил; камендант же Симонов ушол в город, а команда у меня [Толкачева] не велика; а Дусали-салтан киргисцов ни одного человека не дал, и тем депортом просил, чтоб прислать к нему еще команду и пушек»¹⁵⁵. Рапорт этот привезли к Пугачеву казаки И. Изюмов, И. Мурашкинцев и А. Челноков. Изюмов вспоминал позднее на следствии, что по приезде в Берду он подал рапорт Пугачеву, а тот, «распечатав, отдал дьяку Почиталину и велел читать, а по прочтении сказал: «Хорошо» и и спросил ево, Изюмова: «Все ли благополучно Толкачев до городка доехал?» На что он, Изюмов, сказал: «Слава-де богу, батюшка, здоров»». На другой день, продолжал Изюмов, Пугачев отправил его «обратно от себя с указом в Яицкой городок, а что в указе было писано, он не знает и не слыхал»¹⁵⁶. В этом несохранившемся указе, судя по последующим распоряжениям Пугачева, высказывалось одобрение действиям Толкачева на Нижнем Яике, сообщалось об отправлении в помощь ему из Бердской слободы отряда атамана А.А. Овчинникова и о скором приезде самого Пугачева в Яицкий городок. И действительно, 6 января 1774 г. туда прибыл Овчинников с отрядом яицких казаков и уральских башкир с несколькими пушками, а 7 января приехал сам Пугачев с Почиталиным и небольшой свитой казаков.

§ 33. Указ Е.И. Пугачева коменданту Яицкого городка подполковнику И.Д. Симонову (январь 1774 г.). Приехав в Яицкий городок, Пугачев вместе с атаманами Овчинниковым и Толкачевым приступил к подготовке штурма крепости, но предварительно решил послать туда именной указ подполковнику Симонову с требованием капитуляции. «Написал к Симонову указ, — вспоминал Пугачев на следствии, — чтоб он вышел из кремля и покорился»¹⁵⁷. Показание Пугачева подтверждается свидетельством журнала Яицкой комендантской канцелярии («Журнал Симонова»), в котором сообщается, что после неоднократных приступов повстанцев к крепости и ответных вылазок осажденного гарнизона, наносивших большой урон обеим сторонам, Пугачев послал указ в крепость, предлагая ее защитникам капитулировать или прекратить вылазки, «запрещая оные чинить впредь»¹⁵⁸. Так как командование осажденной крепости отклонило требование Пугачева, он приказал рыть минный подкоп под боковой фас крепости. Через две недели он был завершен, 20 января мину взорвали. После взрыва Пугачев сам повел повстанцев на штурм крепости, но осажденные сумели отбить его ружейным и пушечным огнем, нанеся пугачевцам большие потери.

§ 34. Указ Е.И. Пугачева полковнику М.Г. Шигаеву (январь 1774 г.). Отъезжая в начале января 1774 г. в Яицкий городок, Пугачев назначил ближайшего своего сподвижника — судью Военной коллегии полковника М.Г. Шигаева — главным командиром повстанческих отрядов под Оренбургом. Отъездом Пугачева и уходом части его войска с атаманом Овчинниковым к Яицкому городку решил воспользоваться губернатор Рейнсдорп для нанесения удара по лагерю восставших в Бердской слободе. В пятом часу утра 13 января три колонны войск оренбургского гарнизона (1700 солдат, до 400 оренбургских и яицких казаков, 29 пушек) выступили из города и направились к Бердской слободе. Вскоре они были обнаружены караулами повстанцев, которые успели поднять тревогу. Пугачевские полковники М.Г. Шигаев, Д.С. Лысов, Т.И. Падуров и А.Т. Соколов-Хлопуша вывели свои отряды к оврагу, окружавшему слободу и служившему надежным рубежом обороны, а конница повстанцев вышла на фланги неприятеля. Оренбургские колонны, утопая в снегу, находясь с фронта под губительным обстрелом повстанческих батарей (до 60 орудий) и отбивая с флангов атаки конницы, дрогнули, пришли в замешательство и, неся большие потери, отступили к Оренбургу. Потери оренбургского гарнизона в сражении 13 января составляли до 280 человек убитыми, свыше 120 ранеными; повстанцами были отбиты 13 пушек со снарядами, много ручного оружия, боеприпасов и амуниции¹⁵⁹.

В тот же день Шигаев отправил к Пугачеву в Яицкий городок курьером сотника А.П. Перфильева с донесениями, в числе которых был и рапорт о крупной победе, одержанной повстанцами в полевом сражении. По приезде в Яицкий городок Перфильев «те письма отдал сперва Овчинникову, а Овчинников уже самозванцу»¹⁶⁰. Пугачев вспоминал позднее, что «получил я от Шигаева рапорт, в коем он уведомлял, что у них было сражение с оренбургскою выласкою и что он оренбургских с поля збил и, прогнав их в город, отбил тринатцать пушек, три ящика пороху». Будучи «очень доволен» этим успехом, Пугачев отправил к Шигаеву указ с благодарностью за умелое руководство войсками в сражении 13 января: «...писал к Шигаеву благодарность»¹⁶¹.

§ 35. Указ Е.И. Пугачева старшине Нагайбаку Асанову (январь 1774 г.). Одним из видных руководителей повстанческого движения в Закамье в январе—феврале 1774 г. был старшина ясачных татар Ногайской дороги Казанского уезда Нагайбак Асанов. 15 января его отряд вступил в городок Заинск, торжественно встреченный комендантом Ф. Мертвецовым, отставными офицерами и солдатами, а также местным духовенством во главе со священником П. Андреевым¹⁶². Нагайбак Асанов вручил имевшийся у него пугачевский указ капитану Мертвецову, а тот велел священнику Андрееву зачитать его собравшимся у церкви жителям городка. Священник, арестованный 16 января вступившей в Заинск карательной командой полковника Ю.Б. Бибикова, рассказывал на следствии, что в оглашенном им указе, «как он припомнить может, написано было так: «Указ от государя Петра Третьяго императора в город Заинск всему народу. Послан от меня полковник Нагайбак, чтоб оному пригородок взять, и естли кто будет противиться, то всех переказнит он смертию»¹⁶³». Одновременно с этим указом Андреев огласил и манифест Пугачева от 2 декабря 1773 г.

§ 36. Указ Е.И. Пумчева атаману Ф.И. Дербетеву (январь 1774 г.). В начале января 1774 г. Пугачев, получив от атамана И.Ф. Арапова известия о наступлении карательных войск к Самаре и далее на восток по Самарской (Старо-Московской) дороге к Оренбургу, принял решение об отправлении в помощь к нему атамана Ф.И. Дербетева, который должен был собрать отряд в калмыцких улусах под Ставрополем. Депутат ставропольских калмыков П. Крашенинников показал на следствии в Казанской секретной комиссии, что в январе к калмыкам в Ставропольский уезд приехал войсковой квартирмейстер Дербетев, имеющий у себя от Пугачева «именной указ с тем, дабы мы шли к нему, Пугачеву, со всеми семействами»¹⁶⁴. При отправлении Дербетева из Бердской слободы под Ставрополь повстанческая Военная коллегия вручила ему свой указ от 9 января 1774 г. о совместном действии собранного им отряда с отрядами атамана Арапова, обороняющими Старо-Московскую дорогу: «Ехать ему в ставропольские калмыцкие жилища, собрать калмык и оружейных людей в Сарбай и в Савруху, и в Омонацкую, и в окольные жительства для искоренения московской армии и явитца в Кинельской Черкаской слободе. И когда в Черкаской слободе армей не получит, то маршировать к пригородку Алексеевску или где их армии находитца»¹⁶⁵. Приехав с семью старшинами в Ставропольский уезд, атаман Дербетев собрал двухтысячный отряд из калмыков, русских крестьян, отставных поселенных солдат и 20 января внезапно овладел городом Ставрополем, а затем пошел на соединение с атаманом Араповым к Самаре. Однако в конце января — начале февраля 1774 г., потерпев ряд неудач в столкновении с карательными командами П.Б. Гринева, Г.И. Хорвата и В. Елагина, Дербетев отступил на Самарскую линию. Отряд Дербетева участвовал в неудачных для повстанцев боях у Бузулуцкой крепости (14 февраля 1774 г. в составе отрядов И.Ф. Арапова и С. Речкина) и под Татищевой крепостью (22 марта 1774 г. в составе главных сил Пугачева), после чего отошел к Илецкому городку.

§ 37. Указ Е.И. Пугачева татарам Орской крепости (январь 1774 г.). В ряде гарнизонов Средне- и Верхне-Яицких линий (в Нижне-Озерной, Красногорской и других крепостях) наряду с русскими казаками военную службу несли поверстанные в казаки оренбургские татары. Значительная часть казаков-татар примкнула к восставшим еще в сентябре—октябре 1773 г. Во второй половине февраля 1774 г. вспыхнули волнения среди казаков-татар Орской крепости. При расследовании этого дела в Походной канцелярии генерала С.К. Станиславского выяснилось, что мятеж был вызван действиями пугачевских эмиссаров, явившихся в Орскую крепость с указом Пугачева. Один из них — татарин Ишмухаммет Абдулкаримов показал на допросе, что шесть недель назад (т. е. в начале января 1774 г.) он с двадцатью оренбургскими татарами был отправлен из Бердской слободы, и с ними Пугачев послал «Орской крепости всем татарам указ, а сверх того, словесно приказано, чтоб все орские татары были под ево командою и во всем ево слушались и к нему в Берду ушли»¹⁶⁶. Татарский мулла Орской крепости Ибрагим Мамбетев, читавший этот указ Пугачева, заявил на следствии, что указ был написан «на татарском диалекте» и имел следующее содержание: «От государя Петра Третьяго Орской крепости всем татарам, чтоб они ему были во всем послушны и под ево командою, обнадеживая награждением, и бежали б все в Берды»¹⁶⁷. Выступление казаков-татар в Орской крепости было подавлено в самом начале решительными действиями генерала Станиславского, опиравшегося на силы местного регулярного гарнизона и находившуюся в крепости 10-ю легкую полевую команду.

§ 38. Указ Е.И. Пугачева, посланный с каргалинскими татарами Садыком и Ахметом Хасановыми в Белорецкий завод (январь 1774 г.). В конце декабря 1773 г. в Бердскую слободу приехала депутация крестьян Белорецкого завода с жалобой на башкир Катайской и Тамьянской волостей, которые, атакуя завод и окрестные селения, захватывали наряду с господским имуществом и крестьянские пожитки. Вспоминая этот факт, пугачевский полковник Муса Улеев сообщил на допросе, что в январе 1774 г. «по жалобе белорецких крестьян от разорения от башкир Пугачев послал с татарами Садыком и Ахметом Хасановыми указ для взыскания пограбленных пожитков»¹⁶⁸. Источники сохранили немало сведений об обращениях заводских и помещичьих крестьян в ставку Пугачева с жалобами на своевольные действия некоторых повстанческих отрядов и групп, не только громивших владения помещиков и заводчиков, но и захватывающих крестьянское имущество. Секретарь повстанческой Военной коллегии Горшков говорил на допросе о жалобе, поданной в декабре 1773 г. от заводского крестьянина И. Петрова (приехавшего то ли с Воскресенского, то ли с Белорецкого завода) о грабеже башкирами-повстанцами крестьянских дворов¹⁶⁹. Следует заметить, что Пугачев, судя по показанию Почиталина, «грабительства безвинных людей... не любил, а потому многих, в том приличившихся», казнил «без пощады»¹⁷⁰. Его Военная коллегия строго преследовала мародерство. Характерен в этом отношении указ Военной коллегии атаману И.Н. Зарубину от 20 декабря 1773 г. об ограждении крестьян русских селений в Башкирии от своевольных действий со стороны башкирских и мишарских отрядов¹⁷¹. На указ этот, как на нормативный акт, устанавливающий правопорядок на освобожденной повстанцами территории, неоднократно ссылались руководители и рядовые участники повстанческого движения¹⁷².

§ 39. Указ Е.И. Пугачева казакам Яицкого войска (начало февраля 1774 г.). В начале февраля казаки обратились к Пугачеву с просьбой дать указ о привилегиях Яицкому войску. По приказанию Пугачева такой указ был тогда же написан секретарем Почиталиным. Атаман казаков-повстанцев Яицкого войска Н.А. Каргин рассказывал на допросе, что «как потом тот указ составлен был», то Пугачев «приказал всему войску на площади сделать круг» и велел «означенной указ прочитать, в котором написано, сколько ему помнитца, следующее: што жалует Яицкое войско крестом и бородою, рекою Яиком с вершины и до устья, и впадшими в нее реками и протоками, землею, травами и лесами, и всеми теми обрядами, какие прежде между ими бывали, тож и вольностью в выборе старшин и атамана. А как скоро сей указ прочитали, то все войско и закричало: «Благодарствуем, надежа-государь»»¹⁷³. Четыре месяца спустя другой участник этого события — пугачевский полковник А.П. Перфильев дал сходные показания о том же указе, сообщив, что Пугачев, «собравши из казаков круг, велел читать пред всеми именной свой указ, которым жаловал Яицкое войско: рекою Яиком с вершины до устья и всеми впадающими в оную протоками, всеми выгодами, вольностию, свинцом, порохом, крестом и бородою. Тем же указом повелел выбрать им в кругу общим советом кого сами захотят для их управления — войскового атамана и двух старшин — с тем, что естли выбранныя ими атаман и старшины не станут делать войску угодность и казаки будут ими недовольны, то отдаст на их волю хоть через три дни старого атамана и старшин сменить, а на их места выбрать других в кругу по общему совету». По прочтении указа Пугачев сказал казакам: «Извольте, Яицкое войско, выбрать себе атамана и старшин по прежнему вашему обыкновению кого хотите — отдаю на вашу волю». Тогда казаки все закричали: «Довольны, батюшка, надежа-государь, вашею царского милостью!» В кругу пошли разговоры в похвалу Пугачева: «То-та, отец-ат, посмотри-ка, отдает на нашу волю выбор атамана, он старинной наш обычай по-прежнему хочет возстановить!»¹⁷⁴ Совершенно независимые друг от друга и разновременные показания Каргина и Перфильева воссоздают сходное, иногда даже близкое по тексту содержание утраченного указа Пугачева от февраля 1774 г. Этот реконструированный документ в сочетании с сохранившимся указом Пугачева Яицкому войску от 17 сентября¹⁷⁵ и показания о других утраченных его же указах от начала октября¹⁷⁶ и середины декабря 1773 г.¹⁷⁷ дают возможность представить существо политики повстанческого центра по отношению к яицкому казачеству — застрельщику Крестьянской войны и самой боеспособной силе в рядах войска восставших.

Эти утраченные ныне документы хранились в войсковой канцелярии. Солдат гарнизона крепости Яицкого городка И.В. Мамаев, перебежавший к повстанцам 22 марта 1774 г., рассказывал на следствии, что атаман Каргин и старшины показывали ему в войсковой канцелярии три указа («манифеста») Пугачева к казакам Яицкого войска¹⁷⁸.

§ 40. Указ Е.И. Пугачева атаману И.Ф. Арапову (начало февраля 1774 г.). Возвратившись из Яицкого городка в Бердскую слободу, Пугачев узнал из полученных Военной коллегией донесений атаманов авангардных повстанческих отрядов, что карательные войска генералов П.М. Голицына и П.Д. Мансурова продолжают наступление от Казани и Самары к Оренбургу. Поэтому Пугачев послал указы «ко всем своим командирам, к Арапову и протчим, чтоб они, имев крайнее наблюдение за князем Голицыным, и старались ему в проходе к Оренбургу препятствовать, и, что будет у них происходить, присылали б в Военную коллегию почасту рапорты. А как я полагал, что князь Голицын еще не скоро будет, то чрез неделю поехал опять в Яицкий городок, препоруча главную команду в Берде над всеми Максиму Шигаеву»¹⁷⁹. В указе, адресованном Арапову, речь шла не только, видимо, о наблюдении за действиями карательных войск и об отпоре им, но и о постоянном пополнении повстанческих отрядов новыми бойцами. О последнем можно судить по допросу И. Федорова — священника села Стайкина (под Бузулуцкой крепостью). Федорова, находившегося в Бердской слободе, Военная коллегия отправила с группой повстанцев в Бузулуцкую крепость, поручив ему доставить указ Пугачева атаману Арапову. Последний, прочитав указ, отдал его Федорову с товарищами, сказав им, «что это-де указ от государя Петра Федоровича и вы-де поезжайте в свое село и другие жительства и тамо читайте и уговаривайте к нему в подданство, ибо-де он точно наш государь». Федоров и его товарищи стали отговариваться от этого поручения. Однако Арапов говорил: ««Да што-де вы, разве изменники? Ково ж-де мне послать? Неужели инова казаков нарядить, за которыми и без того много дела. А вас-де при всякой церкви по два и по три. Куда вас, дьяволов, беречь?» Почему мы, страшась смерти, с трепетом тот указ взяли и поехали домой. В проезд же до своего села во всех деревнях тот указ чи тали и народ уговаривали, чтоб к самозванцу были преклонны»¹⁸⁰.

§ 41. Указ Е.И. Пугачева гарнизону осажденной крепости в Яицком городке (17 февраля 1774 г.). В середине февраля 1774 г. Пугачев возвратился из Бердской слободы в Яицкий городок, где близились к завершению работы по устройству минного подкопа под цитадель крепости — каменную колокольню соборной церкви архангела Михаила. 17 февраля, за два дня до взрыва подкопа, повстанцы подкинули на лед реки Старицы указ Пугачева к защитникам крепости с требованием о капитуляции. Следы текста этого указа дошли в составе «Экстракта», составленного в канцелярии коменданта Яицкого городка подполковника И.Д. Симонова. В «Экстракте» сообщается, что 17 февраля Пугачев «чрез сообщника ево... неизвестного именем и нездешнего казака» подбросил к крепости указ, «коим он, Пугачев, к находящимся во оном ретраншаменте» писал «злоковарный свой воровской соблазн» и потому требовал «покорения со изъявлением всем прощения, а в случае непослушания уграживал варварским и бесчеловечным наказанием»¹⁸¹. Защитники крепости отклонили ультиматум повстанцев. 19 февраля Пугачев подорвал мину, которая обрушила колокольню. Однако начавшийся штурм крепости не принес желаемого успеха и повстанцы отошли на исходные позиции. В тот же день Пугачев отправился в Бердскую слободу, взяв с собой несколько сотен повстанцев.

§ 42. Указ Е.И. Пугачева атаману И.И. Ульянову (февраль 1774 г.). В первой половине февраля 1774 г. развернулись крупные бои карателей с повстанцами в восточной части Закамья. Направленная в этот район карательная команда полковника Ю.Б. Бибикова захватила крепости Нагайбак (10 февраля) и Бакалы (11 февраля), оттеснив находившиеся там повстанческие отряды атаманов В.И. Торнова и Мясогута Гумерова к востоку. Однако вскоре после того, как Бибиков ушел к Бугуруслану, где он 16 февраля соединился с корпусом П.М. Голицына, повстанцы снова вступили в оставленные районы Восточного Закамья, захватили крепости Бакалы и Нагайбак (18 февраля). Тем не менее в связи с общим наступлением карательных войск к Оренбургу и Уфе, позиции повстанцев в Восточном Закамье находились в угрожаемом положении. В связи с этим атаманы Торнов и Гумеров обратились с просьбами о помощи к Пугачеву и атаману И.Н. Зарубину. В середине февраля Зарубин отправил в Бакалы атаманов И.С. Кузнецова и И.И. Ульянова. Вспоминая события середины февраля — начала марта, Ульянов рассказывал на следствии, что «недели за две до масленицы»¹⁸² Зарубин послал его с двумя сотнями повстанцев и пятью пушками из-под Уфы в крепость Бакалы на помощь Торнову, под командой которого находился двухтысячный отряд. Приехав в Бакалы, Ульянов нашел там «в порохе великой недостаток», поэтому возвратился к Зарубину и «требовал от него пороху, но Зарубин отозвался, что также имеет в том великий недостаток». Тогда Ульянов отправился в Бердскую слободу, куда и приехал в двадцатых числах февраля, застав там Пугачева, только что возвратившегося из Яицкого городка. По его приказанию Ульянову выдали бочку пороха «около четырех пуд», причем Пугачев «обещал ево, Ульянова, наградить полковником». Ульянов возвратился с порохом к атаману Зарубину в село Чесноковку и вскоре получил там именной указ Пугачева «о награждении ево, Ульянова, полковником». Указ этот, судя по сообщаемым Ульяновым сведениям, может быть датирован февралем 1774 г. Из Чесноковки Ульянов отправился к своему отряду в крепость Бакалы, где ожидал прибытия карательной команды, которую «считал не в большом числе и устоять против оной надеялся»¹⁸³. Однако в бою 12 марта 1774 г. под Бакалами против корпуса генерала А.Л. Ларионова отряд Ульянова потерпел поражение и отступил к Уфе, где находились войска атамана Зарубина¹⁸⁴.

§ 43. Указ Е.И. Пугачева атаману И.Н. Белобородову (февраль 1774 г.). Крупным предводителем повстанческого движения на Среднем и Южном Урале был атаман И.Н. Белобородов¹⁸⁵. Примкнув к восстанию в начале января 1774 г., он вскоре стал атаманом отряда кунгурских крестьян, татар и башкир, захватил Нижне-Иргинский завод, а затем отправился из-под Кунгура на Екатеринбург. Опираясь на поддержку населения и не встречая в пути какого-либо сопротивления, Белобородов взял крепости Ачитскую, Бисертскую, Кленовскую, Киргишанскую и Гробовскую, занял заводы Билимбаевский (18 января) и Васильево-Шайтанский (19 января), находившиеся в полусотне верст от Екатеринбурга. Посланные оттуда карательные экспедиции Белобородов разбил на подступах к Шайтанскому заводу. В начале февраля, незадолго до прихода на Уткинский завод (который был захвачен им 11 февраля), Белобородов решил отправить к Пугачеву рапорт с отчетом о своих действиях под Екатеринбургом, Вот что рассказал сам он об этом на следствии: «Выбрав, он с разных заводов лутчих, человек с пять и одного из пленных, да ис татар четырех человек посылал под Оренбург к самозванцу с рапортом, в коем изъяснял свою к нему усердную службу». Одновременно Белобородов поручил посланным скрытно «проведать от знающих людей, подлинно ли он [Пугачев] государь». Посланцы Белобородова побывали в Бердской слободе у Пугачева, Четверо заводских крестьян, возвратившись оттуда, заверили Белобородова, что «Петр III» не кто иной, как «подлинно государь и при нем же есть такие люди, которые прежде в гвардии служили». Ездившие в Берду привезли Белобородову «указ от самозванца о пожаловании ево, Белобородова, атаманом; а он, поверя сказанному и видя от самозванца к себе милость, начал еще усерднее ему служить и надеялся от нево более получить награждение»¹⁸⁶.

Потерпев в конце февраля 1774 г. поражение в боях с карательной командой майора Д.О. Гагрина под Уткинским и Шайтанским заводами, Белобородов отступил на Южный Урал. 7 мая 1774 г. он соединился с войском Пугачева у Магнитной крепости.

§ 44. Указ Е.И. Пугачева атаману А.А. Овчинникову (февраль 1774 г.). Возвратившись 21 февраля 1774 г. в Бердскую слободу из Яицкого городка, Пугачев из донесений, полученных Военной коллегией от командиров авангардных повстанческих отрядов, узнал о приближении карательных войск к Оренбургу — корпус генерала П.М. Голицына 18 февраля вступил в Бугуруслан, а генерал П.Д. Мансуров 14 февраля нанес поражение отрядам атаманов И.Ф. Арапова, Ф.И. Дербетева и С.Л. Речкина в бою под Бузулуцкой крепостью. После того как «пришло Пугачеву известие, что из Бузулуку команда ево выгната», он отправил в Яицкий городок указ атаману А.А. Овчинникову с предписанием вывести его отряд в Илецкий городок, что он и исполнил — «прибыл с Яику в Илек... и привез с собою яицких казаков и низовых, кои были там при осаде Кремля..., а Пугачев велел Овчинникову жить в Илеке и ждать повеления»¹⁸⁷. Суть этого предписания Пугачева заключалась в том, что Илецкий городок, занимая срединное положение между Яицким городком и Оренбургом, являлся тем стратегическим пунктом, находясь в котором, Овчинников (в зависимости от движения карательных войск) мог либо прикрывать дорогу на Яицкий городок, либо идти на соединение с войском Пугачева под Оренбург. В марте 1774 г. отряд Овчинникова в составе войска Пугачева участвовал в боях под деревней Пронкиной (6 марта) и у Татищевой крепости (22 марта), после чего, понеся большие потери, снова отошел в Илецкий городок.

§ 45. Указ Е.И. Пугачева атаману А.А. Овчинникову (март 1774 г.). В самом начале марта 1774 г. Пугачев получил рапорты от атаманов Арапова и Речкина о наступлении карательных войск генералов Голицына и Мансурова к Сорочинской крепости¹⁸⁸. Пугачев решил выступить с частью своего войска из Бердской слободы и нанести удар по неприятелю. 4 марта он вышел в поход с пятью сотнями казаков и несколькими пушками. Накануне этого дня Пугачев отправил нарочного в Илецкий городок с указом к атаману Овчинникову, предписывая ему следовать с отрядом к Сорочинской крепости. О том, что такой указ был послан к Овчинникову, свидетельствуют данные об участии этого атамана и его отряда в бою 6 марта у деревни Пронкиной в составе войска Пугачева. Соединение отряда Овчинникова с войском Пугачева произошло в Новосергиевской крепости, где сходились тракты, идущие от Бердской слободы и Илецкого городка. В ночь на 6 марта войско Пугачева и отряды атаманов Овчинникова, Арапова, Дербетева и Речкина внезапно атаковали расположившуюся на ночлег в деревне Пронкиной (на дороге от Сорочинской крепости к Бугуруслану) команду майора В. Елагина из авангарда корпуса генерала Голицына. Однако повстанцы были отбиты и отошли к Сорочинской крепости. О последующих событиях Пугачев рассказывал на допросе следующее: «Возвратясь с такою неудачею в Сорочинскую крепость, забрав остальную свою команду и пушки, выступил оттуда к Илецкому городку. Недоходя до оного, я з дороги поворотил на Яик, а Овчинникова с командою послал далее»¹⁸⁹. Вместе с Овчинниковым в Илецкий городок ушли отряды Арапова, Речкина, Н.Л. Чулошникова и др. Овчинникову, назначенному главным командиром этих отрядов, Пугачев дал поручение наблюдать за действиями неприятеля на Старо-Московской дороге.

§ 46. Указ Е.И. Пугачева хану Младшего казахского жуза Нуралы (март 1774 г.). Накануне выступления в поход под Сорочинскую крепость Пугачев попытался получить военную поддержку хана Нуралы. Из Бердской слободы в ханскую ставку с именным указом Пугачева отправился яицкий казак Кулагиной крепости Симон Болдырев, который «знает татарской разговор». Об этой поездке Болдырев рассказал майору М. Ваганову, что с ним, Болдыревым, «послано было от Пугачева к хану письмо, которое он, хан, принял и прочел и во оборот на то к нему, Пугачеву, прислал с ним же, Симоном, письмо». В середине марта 1774 г. Болдырев возвратился в Бердскую слободу и отдал послание хана Пугачеву. По его реакции Болдырев понял, что «хан повеления ево [Пугачева] не исполнил и все обманывает», так как Пугачев сказал, что «естли он, Пугачев, возвратится назад¹⁹⁰, то велит ево, хана, повесить за ребро». Ваганов спросил Болдырева: «Для чего Пугачев так крепко на хана осердился? На что он мне сказал, что требовал он, Пугачев, от него, хана, помощи, и хотел ехать в Татищеву крепость, а он, хан, ему не прислал»¹⁹¹. В отношениях с Пугачевым хан остался на прежней позиции. Скрывая под личиной доброжелательности враждебное отношение к Пугачеву в период крупных успехов повстанцев (октябрь—декабрь 1773 г.), Нуралы в марте 1774 г. в условиях наступления карательных войск к Оренбургу, выслуживаясь перед Екатериной II, не мог компрометировать себя какой-либо поддержкой Пугачева и, более того, предлагал властям использовать казахов в подавлении восстания¹⁹².

§ 47. Указ Е.И. Пугачева коменданту Яицкого городка подполковнику И.Д. Симонову и команде гарнизона (14 марта 1774 г.). После неудачи у деревни Пронкиной Пугачев отправился в последнюю свою поездку в Яицкий городок, куда приехал 8 марта и пробыл там около недели. Он осмотрел минные подкопы, прорытые в береговом откосе Старицы под стеной яицкого «кремля», 10 марта руководил повстанцами при отражении ими вылазки неприятеля из крепости, 11 марта отправил указ атаману Гурьева городка Е. Струняшеву о доставлении пороха в Яицкий городок¹⁹³. 14 марта, накануне отъезда из Яицкого городка, Пугачев обратился с именным указом к коменданту Симонову и гарнизону осажденной крепости. Указ был доставлен в осажденную крепость весьма оригинальным путем. Конверт с запечатанным в нем указом был привязан к хвосту бумажного змея, который запустили повстанцы с Чаганской стороны. Нить змея обрезали точно в тот момент, когда он находился над центром крепости. В конверте защитники крепости обнаружили указ Пугачева, которым он, судя по «Экстракту» Симонова, предписывал осажденным «удержаться» от «всяких коварных умыслов... и вылазок ис крепости днем и ночью, а также напрасного кровопролития не чинить, ублажая притом всех к покорению со обещанием от него прощения, а в случае несклонения угрожал зверояростною своею проклятою злобою и заключал уведомлением, что ими, ворами, посланные от нас в Оренбург на лыжах с почтою Шестой полевой команды мушкетеры Тимофей Денехин и Иван Потехин в степи без хлеба десять дней блудящие, пойманы и сюда привезены»¹⁹⁴. В ответ на полученный указ осажденные сделали несколько выстрелов гранатами из единорога по укреплениям повстанцев на Чаганской стороне. Указ 14 марта был послан накануне отъезда Пугачева из Яицкого городка под Оренбург, куда одновременно с ним отправилась значительная группа местных казаков-повстанцев и вывозилась крупная партия боеприпасов. Повстанческие силы в Яицком городке заметно ослаблялись, и этим, видимо, обстоятельством можно объяснить обращенное к командиру осажденного гарнизона требование о прекращении дневных и ночных вылазок из крепости во избежание напрасного кровопролития при относительном равновесии борющихся сторон. Доказательством достоверности сообщения «Экстракта» о содержании указа Пугачева от 14 марта 1774 г. может служить подробность его описания (вплоть до обозначения имен солдат-курьеров), а также детальное изображение необычных обстоятельств доставки этого документа в Яицкий «ретраншамент».

Находясь в Яицком городке, Пугачев получил из Илецкого городка от атамана Овчинникова донесение о вступлении корпуса генерала Голицына 11 марта в Сорочинскую крепость. Сразу же по получении этого донесения Пугачев, взяв с собой 50 казаков, отправился в Бердскую слободу. В пути, встретившись с Овчинниковым у Илецкого городка, он приказал ему приготовиться к походу в Татищеву крепость, куда и сам собирался выступить с войском из Бердской слободы.

§ 48—50. Указы Е.И. Пугачева атаманам А.А. Овчинникову, И.Ф. Арапову, Н.Л. Чулошникову (март 1774 г.). 17 марта Пугачев приехал в Бердскую слободу и приступил к спешному приготовлению своего войска к походу в Татищеву крепость, где собирался дать сражение генералу Голицыну, продвигавшемуся к Оренбургу. Для этого сражения следовало вызвать в Татищеву крепость повстанческие отряды, находившиеся в Илецком городке. В связи с этим Пугачев отправил указы атаманам Овчинникову и Арапову, «велел из Илека притти» в Татищеву крепость¹⁹⁵. Свидетельство Пугачева о посылке указа Овчинникову подтверждается следственными показаниями пугачевского полковника Абдрешита Аитова, сообщившего, что «от самозванца прислан был в Илек к яицкому атаману Овчинникову указ, чтоб всем тут бывшим командам итти вскорости под Татищеву крепость, куда они и пришли»¹⁹⁶. Аналогичный указ был послан и атаману Чулошникову, отряд которого занимал пост у Мустафиной мельницы под Илецким городком. Сведения об этом содержатся в показаниях пугачевца А.И. Сомова: «Прислан был в Илек к атаману Чулошникову нарочный с указом, чтоб всему ево войску итти вскорости на сражение под Татищеву крепость против генерал-майора князя Голицына»¹⁹⁷. Возможно, что такие указы Пугачев послал и атаманам других отрядов, находившимся в то время в Илецком городке [а именно: С.Л. Речкину, И. Чернееву, Мосею Дмитриеву (Кизылбашенину)], которые принимали участие в битве у Татищевой крепости. 20 марта Пугачев выступил из Бердской слободы с пятитысячным войском при 20 пушках и в тот же день пришел в Татищеву крепость, где застал отряды, прибывшие из Илецкого городка с атаманом Овчинниковым (до 2 тыс. человек при 10 пушках). Вскоре к крепости подошли калмыцкие отряды с атаманами Дербетевым и Делдешем, а также другие группы повстанцев. В общей сложности в Татищевой крепости у Пугачева было до 9000 человек при 36 пушках. Утром 22 марта к Татищевой крепости приступили карательные войска генералов Голицына, Мансурова и Фреймана. В упорном шестичасовом сражении Пугачев потерпел сокрушительное поражение. На поле битвы, под стенами крепости и внутри ее осталось до 1500 убитых, 1800 раненых повстанцев, остальные были взяты в плен, неприятель захватил всю пугачевскую артиллерию¹⁹⁸. Сам Пугачев бежал в Бердскую слободу с группой людей его свиты (И.Я. Почиталин, Е.П. Кузнецов, В.С. Коновалов, Г. Бородин). Атаман Овчинников сумел пробиться с двумя сотнями казаков сквозь неприятельские колонны, ушел от преследования гусар в Нижне-Озерную крепость, а затем в Илецкий городок¹⁹⁹.

§ 51. Указ Е.И. Пугачева казакам Переволоцкой крепости (март 1774 г.). Приводя в боеготовность главные повстанческие силы для предстоящего похода к Татищевой крепости, Пугачев и его Военная коллегия в середине марта 1774 г. направили предписания казачьим командам ближних к Оренбургу крепостей о присылке резервов в Бердскую слободу. Сохранились сведения о присылке одного из таких предписаний в Переволоцкую крепость. Казаки-повстанцы этой крепости (И. Коновалов, П. Сошников, В. Дегаев) показали на допросе, что «нынешняго 1774 году в марте месяце прислан был из Берды от Пугачева с новосергиевским казаком Гаврилой, как прозывается — не знаю, ордер, в котором написано было, что требует государь Петр Федорович на службу». В соответствии с указом капрал А. Бобылев нарядил в службу 12 казаков, которые приехали в Бердскую слободу, но в походе под Татищеву крепость не участвовали, а оставались в команде полковника Шигаева в Берде, где и были захвачены в плен в начале апреля 1774 г.²⁰⁰

§ 52. Указ Е.И. Пугачева башкирскому старшине Баиму Кедряеву (март 1774 с.). Накануне похода к Татищевой крепости Пугачев отправил из Бердской слободы казанского татарина Исхака Ахметева с указом к башкирскому старшине Кубелясской волости Сибирской дороги Уфимского уезда тархану Баиму Кедряеву. Сведения об этом содержатся в следственных показаниях Исхака Ахметева, где сообщается, что Пугачев послал его «к Верхояицкой крепости к башкирскому старшине Баиму-тархану Кедряеву, чтоб он, ведомства ево с каждого двора собрав по лошади, прислал к нему». Добравшись до ставки Баима Кедряева, пугачевский посланец отдал ему «письмо» (указ Пугачева) и, взяв от него «письменный репорт», отправился в обратный путь. Исхак Ахметев застал Пугачева на Вознесенском казенном заводе²⁰¹, где он находился с 4 по 7 апреля, отступив туда с остатками своего войска после поражения в битве 1 апреля 1774 г. под Каргалой и Сакмарским городком против корпуса генерала Голицына. Что касается Баима Кедряева, которому был послан пугачевский указ, то он был видным участником повстанческого движения в Восточной Башкирии с зимы 1773/74 г., он оказал большую поддержку Пугачеву в апреле—мае 1774 г., в период создания нового повстанческого войска на Южном Урале и похода его с Белорецкого завода к Магнитной и Троицкой крепостям.

§ 53. Указ Е.И. Пугачева генерал-майору князю П.М. Голицыну (март 1774 г.). На допросе в Яицком городке Пугачев, вспоминая события кануна битвы под Сакмарским городком (1 апреля 1774 г.), рассказал, что в то время «писал я х князю Голицыну указ, чтоб против ково воюет, написал ему отца²⁰² и деда²⁰³ предкам якобы моим службу»²⁰⁴. Поводом к написанию этого указа послужили, видимо, письма Голицына к оренбургскому губернатору Рейнсдорпу, перехваченные повстанцами при набеге их на Бердскую слободу 28 марта 1774 г. Эти письма вез из Татищевой крепости в Оренбург капитан 2-го гренадерского полка И. Ахшарумов. В Бердской слободе на него внезапно напали повстанцы, сам капитан, имея хорошего коня, успел бежать в Оренбург, но трое его людей с капитанской повозкой были захвачены пугачевцами. В повозке, кроме вещей капитана, были и два письма Голицына к Рейнсдорпу²⁰⁵. Несомненно, что с содержанием этих писем Пугачев был ознакомлен, и он приказал своим секретарям написать указ Голицыну, составив его в духе тех же крепких и язвительных выражений, которыми было наполнено известное послание повстанческой Военной коллегии губернатору Рейнсдорпу от 23 февраля 1774 г.²⁰⁶ Не случайно оба этих документа вместе фигурировали на следствии в Оренбургской секретной комиссии. На заседании 8 мая 1774 г. при допросе Почиталина присутствовал Рейнсдорп, спросивший подследственного: кто из пугачевских секретарей составлял послания ему, Рейнсдорпу, и князю Голицыну? Почиталин сперва ответил, что «к оренбургскому губернатору указ и к князю Голицыну письмо писал секретарь Горшков», но после, желая, видимо, облегчить вину своего товарища, заявил уже в конце допроса: «Вспомнил я, что письма и указы к оренбургскому губернатору и к князю Голицыну писали бывшия в Военной коллегии повытчиками Супонев и Пустаханов, а не Горшков, на которого выше сего в допросе показал я ошибкою»²⁰⁷.

§ 54. Указ Е.И. Пугачева башкирскому старшине Алибаю Мурзагулову (конец марта 1774 г.). Сведения о происхождении и содержании этого указа приведены в донесении старшины Ногайской дороги Алмекей Алкеева к губернатору Рейнсдорпу от ноября 1774 г. Во время блокады Оренбурга Алмекей Алкеев находился в осажденном городе, а 27 марта был отправлен оттуда в Сеитову слободу для ареста сподвижников Пугачева.

Но в тот день в Сеитову слободу внезапно ворвались повстанцы, они захватили Алмекея Алкеева и хотели было казнить его; он избежал смерти благодаря заступничеству видных пугачевцев Кутлугильды Абдрахманова и Кинзи Арсланова. Алмекей Алкеев был доставлен в Сакмарский городок к Пугачеву. Как раз в то время Пугачев получил известие о поражении отрядов атамана И.Н. Зарубина в битве 24 марта под Уфой и о захвате самого Зарубина карателями. Для руководства остатками повстанческих сил в районе Уфы Пугачев «нарядил на место того пойманного Чики башкирского старшину Алибая Мурзагулова (которой у него... в толпе был главным) с тем, чтоб он, Алибай, город Уфу атаковал и, как можно, старался б ево взять, о чем ему и указ дал». Алмекей Алкеев вызвался сопровождать Алибая Мурзагулова, а в пути «всеми силами старался» склонить пугачевского эмиссара к переходу на сторону правительства и «чрез многие... внушения едва мог уговорить, которого, не пропуская времени, дабы он паки то злодейство произвести не вознамерился, взял ево, Алибая, с собою, и явились 9-го числа апреля в Уфимскую провинциальную канцелярию»²⁰⁸.

§ 55. Указ Е.И. Пугачева воеводе Исетской провинции И.Г. Лазареву (31 марта 1774 г.). На допросе 2 апреля 1774 г. в Походной канцелярии генерала П.М. Голицына пленные пугачевцы (полковник Т.И. Падуров и секретарь Военной коллегии М.Д. Горшков) наряду со сведениями о состоянии сил Пугачева, разгромленного накануне в битве у Сакмарского городка, и о ближайших его планах сообщили, что «сего года марта 31-го числа из Сакмарского городка... Пугачевым послан в Кичигину крепость атаман Сазонов²⁰⁹ с манифестом к воеводе Лазареву со уверением, что он [Пугачев] — настоящая та персона [т. е. «Петр III»]»²¹⁰. Отправление пугачевского указа в Исетскую провинцию было связано с намерениями Пугачева направиться в тот район (в случае неудачного исхода борьбы с неприятелем под Оренбургом).

* * *

Рассмотренные свидетельства источников о содержании 55 утраченных манифестов и указов Пугачева существенно расширяют представление о характере деятельности главного повстанческого центра в сентябре 1773—марте 1774 г. Реконструированные документы предводителя Крестьянской войны характеризуют развертывание повстанческого движения на Яике, Южном и Среднем Урале, в Заволжье, Закамье, Западной Сибири и других районах Юго-Востока страны, сообщают данные о ведущих лозунгах борьбы, о пополнении и обеспечении «Главного войска» восставших, о производстве оружия и боеприпасов, об административных назначениях, о поддержании правопорядка на освобожденной территории, о подготовке и проведении военных операций и о других сторонах внутренней жизни повстанческого лагеря²¹¹.

Примечания

1. Теоретические и методические вопросы реконструкции содержания утраченных указов и манифестов Пугачева и документов его Военной коллегии подробно рассмотрены в статьях: Овчинников Р.В. Из опыта реконструкции утраченных документов (на примере указов и манифестов Е.И. Пугачева). — В кн.: Источниковедение отечественной истории. 1975. М., 1976, с. 222—247; Он же. Из опыта изучения и реконструкции документов Военной коллегии Е.И. Пугачева. — В кн.: Крестьянские войны в России XVII—XVIII веков: проблемы, поиски, решения. М., 1974, с. 72—97.

2. Подъяпольская Е.П. Восстание Булавина. 1707—1709. М., 1962, с. 23—53; Буганов В.И. О «повстанческом архиве» Главного войска С.Т. Разина. — Советские архивы, 1975, № 5, с. 82—89; Рысляев Л.Д. Восстановление содержания саратовского указа Пугачева и датировка двух его указов к донским казакам. — Учен. зап. Псков. гос. под. ин-та им. С.М. Кирова. Кафедра истории, 1964, вып. 23, с. 71—88.

3. Черепнин Л.В. Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачева (причины и характер). — В кн.: Героические страницы в истории народов нашей Родины. Челябинск, 1976, с. 5—6.

4. См. примеры такого рода сопоставлений: Овчинников Р.В. Из опыта реконструкции утраченных документов..., с. 223—234.

5. Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений. 1773—1774 гг. М., 1975, с. 36—37, 380—383.

6. Овчинников Р.В. Из опыта реконструкции утраченных документов..., с. 242—249.

7. Общая характеристика событий этого периода дана в ч. I, гл. 1.

8. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 5.

9. Дубровин Н.Ф. Пугачев и его сообщники. СПб., 1884, т. 2, с. 24—25; Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Л., 1966, т. 2, с. 112—113.

10. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 3—5.

11. См. ч. I, гл. 1, § 3.

12. Следствие и суд над Е.И. Пугачевым. — Вопросы истории, 1966, № 4, с. 115.

13. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 196.

14. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 1, 3—5.

15. Протокол показаний М. Мелехова на допросе 14 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 150.

16. Протокол показаний К. Самарцева на допросе 14 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — Там же, л. 173.

17. Балтай Идеркеев.

18. ЦГАДА, ф. 6, д. 507, ч. 5, л. 644.

19. Протокол показаний Балтая Идеркеева на допросе в Оренбургской секретной комиссии в июне 1774 г. — Вопросы истории, 1973, № 8, с. 109—110.

20. Там же, с. 110; Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 6—8.

21. И. Михайлов по приказу Е.И. Пугачева был назначен атаманом Сакмарского городка и был в этой должности до января 1774 г. 1 апреля Михайлов был арестован при вступлении карательного корпуса генерала П.М. Голицына в Сакмарский городок. По приговору Оренбургской секретной комиссии от 25 июня 1774 г. Михайлов был лишен сана священника и «нещадно» бит плетьми (ЦГАДА, ф. 349, д. 7309, л. 103 об.).

22. Протокол показаний И. Михайлова на допросе 13 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 112.

23. Протокол показаний И.Я. Бородина на допросе 13 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — Там же, л. 109 об.

24. Там же, д. 510, л. 17.

25. Там же, д. 508, ч. 2, л. 80.

26. Там же, д. 467, ч. 13, л. 140.

27. ЦГВИА, ф. 20, д. 1230, л. 69.

28. ЦГАДА, ф. 6, д. 510, л. 17.

29. ЦГВИА, ф. 20, д. 1230, л. 183.

30. Опубл. в кн.: Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17-ти т. М.; Л., 1938, т. 9, ч. 1, с. 221.

31. Там же, 1940, т. 9, ч. 2, с. 558.

32. Овчинников Р.В. Из опыта реконструкции утраченных документов..., с. 242—245.

33. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 116.

34. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 198.

35. Речь идет об яицком казаке И.Н. Зарубине.

36. ЦГАДА, ф. 6, д. 506, л. 192 об. — 193.

37. ЦГВИА, ф. 20, д. 1231, л. 185 (журнал Оренбургской губернской канцелярии); Пушкин А.С. Полн. собр. соч., т. 9, ч. 1, с. 222, 224—225 («Хроника» П.И. Рычкова); там же, т. 9, ч. 2, с. 555—556 (записки И. Осипова), с. 590 (записки И. Полянского), с. 602 (записки М.Н. Пекарского); Крестьянская война 1773—1775 гг. в России: Док. из собр. Гос. ист. музея. М., 1973, с. 20 (письмо Ф.И. Сукина петербургскому губернатору С.В. Перфильеву от 25 ноября 1773 г.).

38. Протокол показаний М.Д. Горшкова на допросе 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 506, л. 213.

39. Протокол показаний И.Н. Зарубина на допросе в Казанской секретной комиссии в сентябре 1774 г. — В кн.: Пугачевщина. М.; Л., 1929, т. 2, с. 133.

40. ЦГАДА, ф. 6, д. 506, л. 210.

41. Документы ставки Б.И. Пугачева..., док. № 20.

42. См. «Хронику» П.И. Рычкова в кн.: Пушкин А.С. Полн. собр. соч., т. 9, ч. 1, с. 257.

43. ЦГАДА, ф. 1100, д. 2, л. 401—402.

44. Они «выбежали своевольно» в Оренбург во время боя 12 октября (Рапорт майора С.Л. Наумова И.А. Рейнсдорпу от 12 октября 1773 г. — Там же, л. 302—302 об.).

45. Рапорт старшины М.М. Бородина подполковнику И.Д. Симонову от 13 октября 1773 г. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 391. Пугачевцы Д. Сломихин и Д. Панкин 1 апреля 1774 г. попали в плен в битве под Сакмарским городком, содержались под следствием в Оренбургской секретной комиссии, которая 21 июня 1774 г. приговорила их за то, что они «отвозили на Яик от лжесамозванца к бунтующим казакам указы» к нещадному наказанию плетьми (ЦГАДА, ф. 349, д. 7309, л. 67—68).

46. Яицкий казак Петр Яманов.

47. Протокол показаний А. Хохлова на допросе 17 июня 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 12, л. 93—93 об.

48. Рапорт И.Д. Симонова И.А. Рейнсдорпу от 18 октября 1773 г. — Там же, ф. 1100, д. 2, л. 317—318.

49. Рапорт И.Д. Симонова И.А. Рейнсдорпу и приложенный к нему протокол показаний Чеботарева от 25 октября 1773 г. — Там же, д. 4, л. 4—5.

50. Вопросы истории, 1973, № 8, с. 98—99, 102.

51. Рапорт И.Д. Симонова И.А. Рейнсдорпу от 23 декабря 1773 г. — ЦГАДА, ф. 1100, д. 5, л. 24—25.

52. Вопросы истории, 1973, № 8, с. 103. Эти же сведения Перфильев подтвердил на допросе 15 ноября 1774 г. в Тайной экспедиции Сената (ЦГАДА, ф. 6, д. 512, ч. 1, л. 319).

53. И. Фофанов в феврале 1774 г. был избран войсковым старшиной яицких казаков (вместе с А.П. Перфильевым), в апреле—мае 1774 г. командовал отрядом повстанцев в низовьях Яика и на Иргизе.

54. ЦГАДА, ф. 6, д. 512, ч. 1, л. 320.

55. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 1.

56. Рапорты И.Ф. Чемезгина И.А. Рейнсдорпу от 27 и 28 сентября 1773 г. — ЦГАДА, ф. 1100, д. 2, л. 160—161 об.

57. Рапорт И.И. Остренева И.Ф. Чемезгину от 30 сентября 1773 г. — Там же, л. 197—198.

58. Протокол показания М.Г. Шигаева на допросе 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — Там же, ф. 6, д. 506, л. 84.

59. Протокол показаний И.Н. Зарубина на допросе в Казанской секретной комиссии в сентябре 1774 г. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 133.

60. Там же.

61. Беликов Т.И. Участие калмыков в Крестьянской войне под руководством Е.И. Пугачева (1773—1775 гг.). Элиста, 1971, с. 69—71.

62. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 199; Вопросы истории, 1966, № 4, с. 117.

63. См. ч. I, гл. 1, § 13 и 14.

64. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 117.

65. ЦГАДА, ф. 6, д. 504, ч. 1, л. 49—49 об.

66. Донесение приказчика Воскресенского завода П. Беспалова оренбургскому губернатору И.А. Рейнсдорпу от 5 мая 1774 г. — Там же, д. 511, л. 73—75. О событиях на Воскресенском заводе см.: Мартынов М.Н. Воскресенский завод в Крестьянской войне 1773—1775 гг. — Исторические зап. М., 1967, т. 80, с. 287—304.

67. Рапорт Уфимской провинциальной канцелярии губернатору И.А. Рейнсдорпу от 28 октября 1773 г. — ЦГАДА, ф. 1100, д. 3, л. 106 об.

68. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 19.

69. См. указы повстанческой Военной коллегии своему эмиссару на Воскресенском заводе Я.С. Антипову от декабря 1773—марта 1774 г. (там же, док. № 52, 55, 57, 64—66, 68).

70. Протокол показаний И. Буторова на допросе в Оренбургской секретной комиссии в мае 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 90 об. — 100.

71. Протокол показаний Я. Калугина на допросе в Казанской секретной комиссии в мае 1774 г. — Там же, д. 431, л. 19—19 об. Я. Калугин в декабре 1773 — апреле 1774 г. был писарем в отряде пугачевского атамана В.И. Торнова.

72. Протокол показаний Н. Дюкова на допросе в Оренбургской секретной комиссии в мае 1774 г. — ЦГАДА, ф. 349, д. 7329, л. 36.

73. Изложение допроса Лупоглазова в «Хронике» П.И. Рычкова (Пушкин А.С. Полн. собр. соч., т. 9, ч. 1, с. 247).

74. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 13; см. также ч. I, гл. 1, § 13.

75. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 14; см. также ч. I, гл. 1, § 14.

76. ЦГАДА, ф. 1100, д. 3, л. 56 об.

77. Там же.

78. Рапорт Е.И. Долгоносова бригадиру А.А. Корфу от 4 ноября 1774 Г. — Там же, л. 48. Об этом же событии писал Корф 10 ноября губернатору Рейнсдорпу (там же, л. 226—226 об.).

79. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 13.

80. Ушаков И.Ф. Работные люди Белорецкого завода в Крестьянской войне. — История СССР, 1960, № 6, с. 131—135.

81. Протокол показаний В. Чемадурова, Е. Петрова и Е. Кузьмина на допросе 20 ноября 1773 г. в Казанской губернской канцелярии. — ЦГВИА, ф, д. 1230, л. 473—475.

82. ЦГАДА, ф. 6, д. 595, ч. 1, л. 58.

83. Протокол показаний С. Чжамчи и И. Зембо на допросе в Оренбургской секретной комиссии в июне 1774 г. — Там же, д. 467, ч. 6, л. 338.

84. Протокол показаний В. Бурутова на допросе в Оренбургской губернской канцелярии в июне 1774 г. — Там же, ф. 1100, д. 9, л. 451.

85. Беликов Т.И. Указ. соч., с. 73—77.

86. Протокол показаний И.Ф. Белоносова на допросе 3 декабря 1773 г. в Орской комендантской канцелярии. — ЦГВИА, ф. 1231, л. 376—378. Аналогичные данные приведены в протоколе показаний исетского казачьего сотника Я.С. Сутормина (там же, л. 379 об.).

87. Протокол показаний И.Я. Почиталина на допросе 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 506, л. 195.

88. Протокол показаний С. Билдина на допросе в Яицкой секретной комиссии в сентябре 1774 г. (там же, д. 505, л. 100).

89. Крестьянин Казанского уезда Г. Иванов сообщил на следствии, что атаман Арапов был послан из Бердской слободы с отрядом из 30 повстанцев «для уговаривания о склонения по [Самарской] линии казаков и прочей черни», что они и исполнили и через «их разглашении и уверении» о Пугачеве, что он «подлинный государь и будет всей черни облехчение как в подушных деньгах, так и в протчих податях», набрали, не доходя еще до Бузулука, в свой отряд «до несколько сот людей» (ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 4, л. 299).

90. Приказ Арапова ротмистру самарских казаков П. Хопренину от 27 декабря 1773 г. — В кн.: Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 178.

91. Протокол показаний Л. Иванова на допросе в Казанской секретной комиссии в январе 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 438, л. 11.

92. Там же, д. 437, л. 59.

93. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 47, 49.

94. Именной указ Е.И. Пугачева П. Беспалову от 8 ноября 1773 г. — В кн.: Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 19; см. также ч. I, гл. 1, § 19.

95. Донесение П. Беспалова губернатору И.А. Рейнсдорпу от 4 мая 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 511, л. 77 об. — 78 об.

96. Протокол показаний И.Н. Зарубина на допросе в Казанской секретной комиссии в сентябре 1774 г. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 134—135.

97. ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 7, л. 334—334 об.

98. Пугачевщина, т. 2, с. 108.

99. Протокол показаний М.Г. Шигаева на допросе 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 506, л. 85—85 об.

100. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 206.

101. ЦГАДА, ф. 6, д. 506, л. 85—85 об.

102. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 153, 154.

103. Там же, док. № 50, 54.

104. Панеях В.М. Иван Никифорович Зарубин-Чика. — В кн.: Лимонов Ю.А., Мавродин В.В., Панеях В.М. Пугачев и пугачевцы. Л., 1974, с. 47—73.

105. Протокол показаний М.П. Толкачева на допросе 14 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 135.

106. Речь идет о нижне-яицком Тополевском («Стополевском») форпосте (в 120 верстах выше Гурьева городка).

107. Имеется в виду Яицкий городок.

108. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 4 ноября 1774 г. в Тайной экспедиции. — Красный архив, 1935, № 69/70, с. 203.

109. Идеркей Баймеков, татарин, яицкий казак, служивший толмачом в ставке Пугачева с сентября 1773 по август 1774 г.

110. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 118. Об отправлении Толкачева и Тангаева имеются данные в показаниях Почиталина (Пугачевщина, т. 2, с. 108). Другой пугачевский секретарь — Балтай Идеркеев, писавший указ к хану Нуралы и султану Дусали на татарском языке, в своих показаниях (Вопросы истории, 1973, № 8, с. 108—111) умолчал об этом эпизоде.

111. Хан Нуралы 4 и 11 января 1774 г. писал в Астраханскую губернскую канцелярию, что семеро пугачевских посланцев (два русских казака, два казака из татар, три казаха) приехали на Нижний Яик 15 декабря 1773 г. (Казахско-русские отношения в XVIII—XIX веках. Алма-Ата, 1964, с. 24—25).

112. Пугачевщина, т. 2, с. 164.

113. Там же, с. 125.

114. ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 136.

115. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 1; см. также ч. I, гл. 1, § 1.

116. См. о них § 6—8 данной главы.

117. ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 135 об.

118. Там же, л. 136.

119. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 16; см. также ч. I, гл. 1, § 16.

120. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 203; см. также: Вопросы истории, 1966, № 4, с. 118.

121. Пугачевщина, т. 2, с. 108.

122. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 16.

123. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 203; см. также: Вопросы истории, 1966, № 4, с. 118.

124. Письмо хана Нуралы в Астраханскую губернскую канцелярию от 4 января 1774 г. (Казахско-русские отношения в XVIII—XIX веках, с. 24); Бекмаханова Н.Е. Легенда о Невидимке (участие казахов в Крестьянской войне под руководством Пугачева в 1773—1775 годах). Алма-Ата, 1968, с. 63.

125. Протокол показаний М.П. Толкачева на допросе 14 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 135 об.

126. Рапорт коменданта Яицкого городка подполковника И.Д. Симонова губернатору И.А. Рейнсдорпу от 23 декабря 1773 г. — Там же, ф. 1100, д. 5, л. 32—35 об. Об этом событии дал показание казак Мергеневского форпоста И. Чагин на допросе в Яицкой комендантской канцелярии (там же, ф. 6, д. 467, ч. 12, л. 169—170).

127. Бекмаханова Н.Е. Указ. соч., с. 63—69. Аптыш Тангаев в середине апреля 1774 г., после поражения повстанцев под Яицким городком, бежал в казахские степи к хану Нуралы, который позднее выдал его карательной команде старшины М.М. Бородина. Тангаев был допрошен в Яицкой комендантской канцелярии и по ее приговору в начале сентября 1774 г. казнен четвертованием (ЦГАДА, ф. 6, д. 507, ч. 3, л. 224).

128. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 118; Красный архив, 1935, № 69/70, с. 204.

129. Салават Юлаев: К 200-летию со дня рождения. Уфа, 1952; Панеях В.М. Кинзя Арсланов и Салават Юлаев. — В кн.: Лимонов Ю.А., Мавродин В.В., Панеях В.М. Пугачев и пугачевцы, с. 167—169.

130. ЦГАДА, ф. 6, д. 593, л. 341.

131. Протокол показаний Субхангула Килтикова на допросе 4 февраля 1774 г. в Пермской провинциальной канцелярии. — В кн.: Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии. Уфа, 1975, с. 89.

132. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 357, 359, 360, 370.

133. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 301. На допросе 5 мая 1775 г. в Уфимской провинциальной канцелярии Салават Юлаев, вспоминая тот же эпизод, показал, что он был назначен Пугачевым в полковники «прошлого 1773 года, в ысходе оного» (там же, с. 318).

134. Панеях В.М. Кинзя Арсланов и Салават Юлаев, с. 167—186.

135. ЦГАДА, ф. 6, д. 507, ч. 3, л. 385.

136. Алишев С.Х. Татары Среднего Поволжья в Пугачевском восстании. Казань, 1973, с. 106—113.

137. См. сообщение Мясогута Гумерова Мясогуту Назирову от 7 января 1774 г. о пополнении его отряда казаками (Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 432).

138. ЦГАДА, ф. 6, д. 507, ч. 3, л. 355.

139. ЦГВИА, ф. 20, д. 1231, л. 252—253.

140. ЦГАДА, ф. 349, д. 7297, л. 214.

141. Протокол показаний А. Тарасченкова на допросе 30 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — Там же, д. 7329, л. 180 об.

142. Об энергичной деятельности атамана О. Ломухина свидетельствуют его распоряжения и переписка, захваченные 11 февраля 1774 г. в Сарбайской слободе карателями (Пугачевщина, 1926, т. 1, с. 119—120, 233; Документы ставки Е.И. Пугачева..., с. 457).

143. Протокол показаний Г. Давыдова на допросе 17 апреля 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 431, л. 4.

144. Протокол показаний И. Опрятова на допросе в Казанской секретной комиссии в октябре 1774 г. — Там же, д. 507, ч. 4, л. 193.

145. Сведения, сходные с показаниями Г. Давыдова, приведены в показаниях И. Опрятова (там же, д. 507, ч. 4, л. 193—193 об.).

146. Протокол показаний бугурусланского крестьянина Д. Семенова на допросе 1 июля 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 349, д. 7329, л. 304 об.

147. Протокол показаний Г. Давыдова на допросе в Казанской секретной комиссии в апреле 1774 г. — Там же, ф. 6, д. 431, л. 4.

148. См. рапорт этих старшин генералу А.И. Бибикову от 10 апреля 1774 г. (Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 127—128).

149. Рапорт генерала П.С. Потемкина Екатерине II от 12 августа 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 489, л. 44.

150. Рапорт атамана елдяцких казаков Старкова атаману Оренбургского казачьего войска подполковнику В.И. Могутову от 21 октября 1774 г. — Там же, ф. 1100, д. 11, л. 167—167 об.

151. ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 114.

152. Протокол показания Ф.И. Дубовского на допросе в Оренбургской секретной комиссии в июне 1774 г. — Там же, ф. 349, д. 7329, л. 225—226.

153. ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 111.

154. Письмо П.М. Голицына губернатору И.А. Рейнсдорпу от 3 апреля 1774 г. — Там же, ф. 1100, д. 7, л. 43—44. По приговору Оренбургской секретной комиссии Ф. Дубовский был наказан кнутом (50 ударов) и сослан на пожизненные каторжные работы (там же, ф. 349, д. 7309, л. 197 об.).

155. Красный архив, 1935, № 69/70, с. 204. Об этом рапорте имеются показания Е.И. Пугачева / Вопросы истории. 1966. № 4, с. 118) и показания И.Я. Почиталина / Пугачевщина, т. 2, с. 108).

156. Протокол показаний И. Изюмова на допросе в Яицкой секретной комиссии в сентябре 1774 г. (Пугачевщина, т. 2, с. 164—165).

157. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 16 сентября 1774 г, в Яицком городке (Вопросы истории. 1966, № 4, с. 119).

158. ЦГВИА. ф. 20, д. 1233, л. 171.

159. Исторический архив, 1960, № 1, с. 154—156.

160. Протокол показаний А.П. Перфильева на допросе 12 сентября 1774 г. в Яицком городке. — Вопросы истории, 1966, № 8, с. 104.

161. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 119.

162. Рапорты полковника Ю.Б. Бибикова генералу А.И. Бибикову от 15 и 16 января 1774 г. — ЦГВИА, ф. 20, д. 1232, л. 44—47.

163. Протокол показаний П. Андреева на допросе в Казанской секретной комиссии в январе 1774 г. — ЦГАДА, ф. 6, д. 507, ч. 4, л. 235.

164. ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 1, л. 327.

165. Пугачевщина, т. 1, с. 60—61 (пересказ содержания указа в экстракте, составленном в походной канцелярии полковника Г.И. Хорвата).

166. ЦГАДА, ф. 110, д. 7, л. 118.

167. Там же, л. 124 об.

168. Протокол показаний Мусы Улеева на допросе в Оренбургской секретной комиссии в мае 1774 г. — Там же, ф. 6, д. 507, ч. 5, л. 660.

169. Протокол показаний М.Д. Горшкова на допросе 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — Там же, д. 506, л. 216—216 об.

170. Протокол показаний И.Я. Почиталина на допросе 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 111.

171. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 50.

172. Там же, док. № 59, 197, 303, 364, 365, 551.

173. Протокол показаний Н.А. Каргина на допросе 14 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 129 об. — 130. По приговору Оренбургской секретной комиссии от 12 июня 1774 г. (там же, ф. 349, д. 7309, л. 60—61) Каргин был казнен в июне того же года в Яицком городке.

174. Протокол показаний А.П. Перфильева на допросе 12 сентября 1774 г. в Яицкой секретной комиссии. — Вопросы истории, 1973, № 8, с. 104—105. В казачьем кругу атаманом Яицкого войска был выбран Н.А. Каргин, а в старшины выбраны А.П. Перфильев и И.Д. Фофанов. По приговору Сената Перфильев был казнен 10 января 1775 г. на Болотной площади в Москве.

175. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 1.

176. Речь идет об указах, посланных в Яицкий городок с казаком Д. Панкиным (см. § 6—8 данной главы).

177. Имеется в виду указ, посланный яицким казакам с атаманом М.П. Толкачевым (см. § 21 данной главы).

178. Протокол показаний И.В. Мамаева на допросе 10 мая 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 460, л. 172 об.

179. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе 16 сентября в Яицком городке. — Вопросы истории, 1966, № 4, с. 119.

180. Протокол показаний И. Федорова на допросе 4 июня 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 349, д. 7329, л. 141—142. Выполнив поручение Арапова, Федоров возвратился к нему, а тот послал его с донесением к Пугачеву в Бердскую слободу.

181. ЦГВИА, ф. 20, д. 1233, л. 130. Указ сходен по содержанию с манифестом Пугачева от 2 декабря 1773 г. (Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 23). Происхождение пугачевского указа 17 февраля и обстоятельства, связанные с его посылкой в яицкий «кремль», подробно рассмотрены в статье: Овчинников Р.В. Из опыта реконструкции утраченных документов..., с. 238—239.

182. Масленица (сырная неделя) приходилась в 1774 г. на 24 февраля — 2 марта.

183. Протокол показаний И.И. Ульянова на допросе 16 августа 1774 г. в Казанской секретной комиссии (Пугачевщина, т. 2, с. 126—127). Показание Ульянова подтверждается свидетельством Пугачева на допросе в Москве о том, что «Зарубин прислал к нему... Ульянова для взятья пороху, которому он и дал одну бочку, приказывая притом, чтоб он с Зарубиным старались взять Уфу, — а коли возьмут, то «буть ты, Ульянов, полковник», — куда оной Ульянов и поехал обратно» (Красный архив, 1935, № 69/70, с. 206).

184. Ульянов вместе с атаманом И.И. Зарубиным был взят в плен 28 марта 1774 г. под Табынском, по приговору Сената сослан на каторжные работы в г. Рогервик.

185. Мартынов М.Н. Пугачевский атаман Иван Белобородов. Пермь, 1958; Лимонов Ю.А. Иван Наумович Белобородов. — В кн.: Лимонов Ю.А., Мавродин В.В., Панеях В.М. Пугачев и пугачевцы, с. 74—111.

186. Протокол показаний И.Н. Белобородова на допросе 30 июля 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 328.

187. Протокол показаний И.Я. Почиталина на допросе 8 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — В кн.: Пугачевщина, т. 2, с. 110.

188. На допросе в Яицком городке Пугачев показал, что «в сие время пришел ко мне репорт от Арапова, писал он ко мне, что князь Голицын идет на Сорочинскую крепость» (Вопросы истории, 1966, № 4, с. 119).

189. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 119.

190. Разговор шел накануне похода Пугачева в Татищеву крепость, куда он отправился 20 марта 1774 г.

191. Рапорт майора М. Ваганова в Астраханскую губернскую канцелярию от 25 июня 1774 г. — В кн.: Казахско-русские отношения в XVIII—XIX веках, с. 64.

192. Подробнее см.: Бекмаханова Н.Е. Указ. соч., с. 81—92.

193. Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 32.

194. ЦГВИА, ф. 20, д. 1233, л. 130.

195. Протокол показаний Е.И. Пугачева на допросе в Москве в Тайной экспедиции Сената в ноябре 1774 г. — Красный архив, 1935, № 69/70, л. 207.

196. Протокол показаний А. Аитова на допросе 23 июня 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 6, д. 467, ч. 13, л. 194 об.

197. Протокол показаний отставного гвардии сержанта А.И. Сомова на допросе 22 июня 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — Там же, ф. 349, д. 7329, л. 343.

198. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева, 1970, т. 3, с. 23—27.

199. В середине апреля 1774 г. Овчинников пытался остановить наступление корпуса генерала Мансурова к Яицкому городку, дважды вступал с ним в бой (12 апреля — у Иртецкого форпоста, 15 апреля — у реки Быковки), но, будучи разбит, пошел через оренбургские степи и Уральские горы на соединение с Пугачевым, встретился с ним 7 мая у Магнитной крепости, участвовал в составе его войска в походе к Казани и далее, вдоль Волги, до Царицына. Овчинников погиб 25 августа 1774 г. в битве у Солениковой ватаги под Черным Яром.

200. Протокол показаний И. Коновалова, П. Сошникова, В. Дегаева на допросе 25 мая 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 349, д. 7329, л. 100.

201. Протокол показаний Исхака Ахметева на допросе 27 июля 1774 г. в Казанской секретной комиссии. — Там же, ф. 6, д. 467, ч. 2, л. 280.

202. Голицын Михаил Михайлович (1681—1764), князь, генерал-адмирал.

203. Голицын Михаил Андреевич (1655—1715) князь, городовой воевода в Киеве.

204. Вопросы истории, 1966, № 4, с. 120. Видимо, об этом указе «болтали меж собой» крестьяне деревни Путиловой под Оренбургом: «Вот-де, братцы, слышно, что наш батюшка, государь император Петр Третий, после разбития в Татищевой крепости опять силу набрал великую и писал от себя указ к генерал-майору князю Голицыну, чтоб он вскоре дожидался его прихода под город Оренбург, отчего будто он [Голицын] пришел в великой страх» (Протокол показаний крестьянина Н. Дмитриева на допросе 4 июня 1774 г. в Оренбургской секретной комиссии. — ЦГАДА, ф. 349, д. 7329, л. 144—144 об.).

205. Рапорт капитана И. Ахшарумова И.А. Рейнсдорпу от 28 марта 1774 г. — ЦГАДА, ф. 1100, д. 6, л. 211—211 об.

206. Документы ставки Б.И. Пугачева..., док. № 62.

207. ЦГАДА, ф. 6, д. 506, л. 207 об., 209.

208. Там же, ф. 1100, д. 12, л. 173 об. — 174. В мае—июне 1774 г., в период нового подъема повстанческого движения в Башкирии, Алибай Мурзагулов снова действовал в рядах восставших, а позднее, 17 июля того же года, явился с повинной к генералу П.М. Голицыну (Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии, с. 345, 396—397).

209. Сазонов Осип, казак Кичигиной крепости, в январе 1774 г. был избран атаманом отряда повстанцев, в феврале держал в блокаде Троицкую крепость. В марте прибыл в ставку Пугачева с отрядом исетских казаков, которые принимали участие в битве 1 апреля 1774 г. под Сакмарским городком. В ведомости Исетской провинциальной канцелярии от октября 1774 г. сообщается, что «Сазонов воинскою командою на сражении убит» (ЦГАДА, ф. 1274, д. 185, л. 147).

210. ЦГВИА, ф. 20, д. 1237, л. 35.

211. Источниками, отображающими деятельность ставки Пугачева в рассматриваемый период, являются и документы повстанческой Военной коллегии: 22 сохранившихся ее указа (Документы ставки Е.И. Пугачева..., док. № 47—68) и еще 13 указов, реконструированных по свидетельствам других источников (Овчинников Р.В. Из опыта изучения и реконструкции документов Военной коллегии..., с. 84—92).