Донесенія наказнаго атамана войска Донскаго, Семена, Сулина вице-президенту военной коллегіи и другія бумаги.1
а) Донесеніе Сулина, отъ августа 1774 г. (Извлеченіе.) Отъ 3-го августа донесено военной коллегіи, что по полученіи отъ казанскаго губернатора фонъ-Бранта извѣщенія, сообщеннаго воронежскимъ губернаторомъ Шетневымъ, о раззореніи мятежниками Казани, для недопущенія злодѣя Пугачева съ его богомерзкою сволочью и для истребленія его въ прахъ, опредѣлено: нарядить изъ послѣдне оставшихся, за раскомандированіями въ армію, служилыхъ и отставныхъ казаковъ, а также и выростковъ — казачьихъ дѣтей, три казачьи полка и оные поставить: при походномъ атаманѣ Абросимѣ Луковкинѣ, на Бузулукѣ, за Филоновскою станицей; при полковникахъ: Максимѣ Яновѣ, на Хопрѣ, за Михайловскою, и Андреѣ Вуколовѣ, на Медвѣдицѣ, за Березовскою станицами, куда оные и отправлены. А сего 10-го августа получена за собственноручнымъ Ея Императорскаго Величества подписаніемъ грамота, отъ 29-го іюля, коею повелѣвалось немедленно исполнить повелѣніе о наряженіи нѣкотораго числа сего войска въ извѣстную в—му в—пр—у коммиссію, которое съ того же грамотой и получено, и въ коемъ в. в—пр—во предписывать изволите: какъ извѣстный государственный злодѣй, извергъ Пугачевъ, перешелъ Волгу и уповательно стремится къ Воронежу, а можетъ-бытъ и на Донъ, то дабы на Дону взята была долевая предосторожность; а Ея Императорское Величество соизволила указать: собрать до 1000 человѣкъ и отправить ихъ при полковникѣ Алексѣѣ Илловайскомъ, или другомъ надежномъ полковникѣ, для обереженія Воронежской губерніи и самого Дона. Во исполненіе сего высочайшаго указа, полковникъ Илловайскій съ 1000 казаковъ отправленъ, которую команду взять ему велѣно изъ числа высланныхъ съ атаманомъ Луковкинымъ; а для пополненія убыли въ командѣ Луковкина велѣно атаманамъ верховыхъ станицъ собрать всѣхъ казаковъ служилыхъ, отставныхъ и выростковъ, на истребленіе сего злодѣя, да и по всему Дону велѣно строжайше и подтверждено всѣмъ состоять въ ежечасной готовности.
б) Показаніе, отобранное отъ бывшихъ въ плѣну у Пугачева эсаула Мелехова и хорунжаго Малахова, представленное Потемкину Сулинымъ при рапортѣ отъ 19-го августа 1774 г.
«По откомандированіи ихъ (вышепоименованныхъ) при эсаулѣ Петрѣ Ѳоминѣ въ 1774 году къ Саратову, къ опекунской конторѣ, въ числѣ двухъ сотъ человѣкъ, для наблюденія колонистовъ и поиска разбойниковъ, находились они тамо: Мелеховъ сотникомъ, а Малаховъ квартирмистромъ въ командѣ г. бригадира Ладыженскаго; а 3-го числа сего августа означенный (состоявшій въ той командѣ) есаулъ Ѳоминъ съ ними, тожъ съ двумя хорунжими и шестьюдесятью человѣками казаковъ, отъ онаго бригадира Ладыженскаго командированы по дошедшему туда извѣстію, что злодѣй и измѣнникъ Пугачевъ съ толпою своею слѣдуетъ къ г. Петровску, съ тѣмъ приказаніемъ, какъ имъ оный есаулъ Ѳоминъ на пути сказывалъ, чтобъ о томъ злодѣѣ развѣдать и тотъ городъ защитить, а въ случаѣ невозможности, пушки и порохъ пометать въ воду, а денежную казну увезть въ Саратовъ, и что съ ними туда въ Петровскъ будетъ бывшій тогда тамо въ Саратовѣ гвардіи поручикъ Державинъ, которому и подставы были заготовлены; но онъ къ нимъ не пріѣзжалъ, а по приближеніи ихъ на другой день, яко то 4-го числа надвечеръ, къ Петровску, за версту догналъ ихъ отъ онаго гвардіи поручика поручикъ же Гогилевъ, и какъ при семъ самомъ случаѣ увидѣли злодѣя-варвара Пугачева толпу, изъ коихъ передніе конные егери входили уже въ городъ Петровскъ, а задніе, довольное число повозокъ, туда же слѣдовали, безъ всякаго изъ города сопротивленія, ибо тамошніе жители, какъ примѣчать должно, и бывшее въ немъ духовенство встрѣтили его съ образами, колокольнымъ звономъ, съ хлѣбомъ и солью; то есаулъ Ѳоминъ и предписанный пріѣхавшій къ нимъ офицеръ на лошади его, Ѳомина, да другой на дорогѣ съ нимъ сообщившійся офицеръ же, прапорщикъ, прозываемый Шкуратовъ, взявъ съ собою казаковъ до десяти человѣкъ, подъ-ѣхали поближе къ той толпѣ, для развѣдыванія, сколько оной всей толпы и въ какихъ она людяхъ состоитъ; а вскорѣ отъ него, Ѳомина, одинъ за другимъ, два казака къ нимъ (Мелехову и Малахову) присланы были съ тѣмъ, первый, чтобы худоконные убирались впередъ, а другой, чтобы дожидались; потомъ мимо ихъ проскакали пріѣхавшій къ нимъ офицеръ, а за нимъ эсаулъ Ѳоминъ и другой офицеръ; а изъ нихъ эсаулъ, какъ слышалъ изъ нихъ Малаховъ, — потому что тогда Мелеховъ былъ по болѣзни своей, отъ лихорадки, отъ казаковъ особливо, сажень въ тридцати, — прибѣжавъ, закричалъ: чево вы стоите? непріятель тутъ въ Петровскѣ, убирайтесь! а самъ лошадь свою держитъ въ путь на поводѣ, и тутъ Малаховъ ему проговорилъ: для чего онъ ихъ оставляетъ? у иныхъ казаковъ есть лошади худыя; лучше намъ здѣсь за Ея Императорское Величество умереть на службѣ! а онъ, проговоря что поскачетъ за поручикомъ Гогилевымъ, и взявъ у него свою лошадь, обратно къ нимъ будетъ, а поручикъ-де на своихъ лошадяхъ, на которыхъ пріѣхалъ, поскачетъ на почтѣ; и послѣ сего они уже его, Ѳомина, вовсе не видали.
«И въ самой сей минутѣ, какъ они отъ нихъ скрылись, увидѣли они бѣгущихъ къ нимъ верхи на лошадяхъ съ девятью знаменами, съ разными на нихъ изображеніями святыхъ, — однакожъ, безъ полей и звѣздъ золотыхъ и серебряныхъ; только у нѣкоторыхъ есть вышитыя малыя звѣздочки; тожь у нѣкоторыхъ по краямъ позументъ, а другіе безъ всякихъ изображеній, — до полутораста человѣкъ толпы, и всѣхъ ихъ окружили, хотя и были они всѣ съ заряженными ружьями на лошадяхъ, и остановясь около ихъ саженъ на полтораста, прислали къ нимъ яицкаго казака, — какъ звать, не знаю, — который саженяхъ въ двадцати пересказывалъ имъ, — какъ Малаховъ же слышалъ: — «не противтесь оружіемъ; самъ здѣсь государь Петръ Ѳеодоровичъ; не то бы всѣ слѣзли съ лошадей», съ чѣмъ тотъ разбойникъ и побѣжалъ къ злодѣю; потомъ другой яицкій казакъ пріѣхалъ къ нимъ отъ злодѣевъ, чтобъ оставили лошадей: «сзади-де самъ государь ѣдетъ, и какъ скоро къ нимъ подъѣдетъ, положите оружіе и, павъ на колѣни, поклонитесь». И сей казакъ отъ нихъ не отъѣзжалъ, и самъ злодѣй съ знаменами пріѣхалъ; и по такой крайности принуждены были они, павъ на колѣни, поклониться и назвать: «Ваше Императорское Величество», какъ имъ яицкій казакъ приказалъ; а онъ, сидя на конѣ, спросилъ у нихъ: «какіе вы?» а услыша, что донскіе казаки, и были въ Саратовѣ, и называя ихъ «дѣтушки», проговорилъ: «Богъ и государь васъ во всѣхъ винахъ прощаютъ! Ступайте ко мнѣ въ лагерь». При семъ спросилъ у нихъ, кто отъ нихъ побѣгъ, и извѣстясь, что эсаулъ и два офицера, самъ злодѣй, перемѣня лошадь, на буромъ конѣ, со взятымъ у казака дротикомъ, самъ-пятъ вслѣдъ за ними погналъ, а ихъ всѣхъ, съ бывшимъ при нихъ изображеніемъ Знаменія Богородицы, бунчукомъ, — который по бытности ихъ сего года весною, за Волгою, къ Яику, на рѣчкѣ Большихъ Узеняхъ, при разбитіи сего же злодѣя толпы яицкихъ казаковъ, десяти человѣкъ, бывшихъ при предводителѣ изъ нихъ, Иванѣ Безстрашномъ, ими у нихъ отбитъ, — оставшіеся его злодѣи привезли, уже при захожденіи солнца, въ лагерь свой, бывшій у самаго города Петровска, между талами, въ лугу, гдѣ были двѣ у самого злодѣя палатки, вокругъ коихъ находились яицкіе казаки отряда, называющагося секретаремъ злодѣйскимъ, яицкаго казака Алексѣя Иванова. И поставя ихъ среди самой сволочи, опредѣлила ихъ къ полку яицкаго казака Аѳанасія Петрова; а предъ самымъ сумеркомъ и самъ злодѣй въ лагерь пріѣхалъ, причемъ они отъ яицкихъ казаковъ слышали, что эсаула и одного офицера нагнать не могли, а другаго офицера, Шкуратова, одинъ яицкій казакъ скололъ въ смерть2. Потомъ обоихъ ихъ, Мелехова и Малахова, да хорунжихъ станицъ Усть-Хоперской, Василія Попова, и Усть-Медвѣдицкой, Степана Колобродова, злодѣй позвалъ къ себѣ въ палатку, — въ которой изготовленъ былъ имъ ужинъ, — и приказавъ имъ сѣсть, велѣлъ поднесть по двѣ чарки вина, сказывая: «пейте-де, дѣтушки, при мнѣ», и напоминая, чтобъ они служили вѣрно, спрашивалъ: «какое вы получаете отъ государыни жалованье?» а они ему сказывали, что «мы отъ всемилостивѣйшей нашей государыни жалованьемъ довольны»; а онъ сказывалъ: «нѣтъ, хотя вы и довольны, да мало этого на сѣдло, не токмо на лошадь; послужите вы у меня, вы не такъ будете довольны и будете въ золотѣ ходить! А у васъ господа съѣдаютъ жалованье». И притомъ высказалъ: «слушайте, други мои, я былъ въ Египтѣ три года, въ Цареградѣ три года, да въ третьемъ, не упомню гдѣ, мѣстѣ два года», и онъ примѣры всѣ чужестранные узналъ, и не такъ какъ у насъ. «Я знаю какъ съ господами поступлю!» Подтверждалъ притомъ, чтобъ они къ нему приходили утра и вечера, и послѣ же разговоровъ приказалъ имъ идти ночевать.
«Изъ тѣхъ же казаковъ, кои съ эсауломъ Ѳоминымъ и офицерами подъѣзжали къ Петровску, четыре человѣка, свидясь съ ними въ злодѣйскомъ лагерѣ, сказывали имъ, что какъ они подъѣхали къ Петровску и посланы были отъ эсаула внутрь города Петровска, то они пойманы а къ упоминаемому злодѣю представлены, который, спрося ихъ: гдѣ они были, и много ли ихъ, и кто при нихъ командиръ? двухъ оставилъ, а двухъ съ приказаніемъ эсаулу Ѳомину, чтобъ онъ пріѣхалъ къ его лагерю и, ставъ пониже его, къ нему явился, отправилъ, которые двое, за отъѣздомъ есаула Ѳомина, остались и съ ними (Малаховымъ и Мелеховымъ) взяты.
«Поутру, 5-го числа, злодѣй со всею сволочною толпой поднялся походомъ къ городу Саратову; и тутъ они на свои глаза видѣли всю его сволочь, — оставаясь для нарочнаго ея примѣчанія сзади, — въ которой яицкихъ казаковъ, примѣрно, до трехъ сотъ, а остальные — ставропольскіе и прочіе, Калмыки, Татары и другихъ ихъ мерзкихъ племенъ, тожь господскіе крестьяне, лакеи и прочая сбродная сволочь; всѣхъ знаменъ, писаныхъ и не писаныхъ, примѣрнымъ числомъ, до двадцати, пушекъ разныхъ тринадцать, въ томъ числѣ и взятыя въ Петровскѣ, и при нихъ побратые, съ городовъ канониры; всей сволочи, шедшей съ нимъ, злодѣемъ, къ Саратову, полагаютъ они, было съ десять тысячъ, и только можно назвать ружейныхъ тысячъ до двухъ, а многіе съ вилами, чекушками, съ дручьемъ, а прочіе безъ всякаго оружія; до Саратова, отъ котораго до Петровска разстоянія девяносто верстъ, слѣдуя, ночевали; а ввечеру какъ изъ нихъ Малахову и прочимъ всѣмъ казакамъ тамо присяга была, Мелеховъ не видѣлъ, потому что за болѣзнію своею оставался назади; а какъ скоро только на конѣ пріѣхалъ, въ самый тотъ моментъ позванъ былъ онъ Мелеховъ одинъ въ палатку его злодѣя, который спросилъ у него: былъ ли онъ, Мелеховъ, у присяги? а услыша отъ него, что не былъ, ничего не говоря, подалъ ему изъ своихъ рукъ лежавшую въ оной (палаткѣ), на лентѣ, серебряную, изъ жалованныхъ въ Пруссіи за Франкфуртскую и Палцыховскую (?) баталіи, медаль позолоченую, сказывая, что «жалуетъ тебѣ Богъ и государь», и чтобъ онъ (Мелеховъ) служилъ вѣрно; кою (медаль) онъ, Мелеховъ, принужденъ былъ принять, поцѣловавъ его мерзкую руку. А за выходомъ его Мелехова изъ палатки, позванъ былъ туда хорунжій Колобродовъ, коему также дана отъ злодѣя медаль особливая, серебряная позолоченая; но какое на ней было изображеніе, онъ, Мелеховъ, не разсмотрѣлъ, только видѣлъ надпись такую: союзному, которыя медали полковникъ злодѣйскій, Аѳанасій Петровъ, имъ на шеи надѣлъ, причемъ какъ они, такъ и квартирмистръ Малаховъ и хорунжій Поповъ подчиваны были виномъ. По приходѣ же на кошъ, хотя онъ, Мелеховъ, отъ товарищей своихъ и слышалъ, что имъ присягу сдѣлали, но какъ оная происходила, они не сказывали, и онъ, Мелеховъ, не допрашивался, а только слышалъ, что та присяга чинима была по образу Божію, изображенному въ мѣдныхъ складняхъ. Малаховъ же о присягѣ изъяснилъ, что того вечера, пришелъ къ нимъ первый сего злодѣя разбойникъ изъ яицкаго войска, именуемый атаманомъ, Овчинниковъ, и называющійся секретарь, приказали всѣмъ собраться для выслушанія указа и принятія сему злодѣю, Пугачеву, присяги, и они всѣ принужденно собрались; имъ прочли указъ, котораго помнитъ онъ, Малаховъ, заглавное: Божіею милостію мы, Императоръ Петръ III, самодержецъ всероссійскій и прочая», трижды, а кѣмъ прописаны эти строки, будучи въ такомъ страхѣ, не упомнитъ; а потомъ вычитываемъ былъ листъ, въ которомъ означено, чтобы служили они вѣрно его императорскому величеству, Петру Ѳеодоровичу, и супругѣ его, Устиньи Петровнѣ, и великому князю, Павлу Петровичу, и послѣ сего показанный злодѣйскій атаманъ объявилъ: «слушайте: его величество жалуетъ васъ жалованьемъ: казакамъ по двѣнадцати, а старшимъ по двадцати рублевъ», которое жалованье было имъ и выдано мѣдною россійскою монетой.
«Переночевавъ же, поутру до свѣта 6-го числа, злодѣй, съ толпою поднявшись, къ вечеру пріѣхалъ къ городу Саратову впереди, а повозки, состоящія изъ разной сволочи, — сотъ до пяти, — оставались назади, при которыхъ и изъ нихъ Мелеховъ, отдѣльно отъ товарищей, на своей повозкѣ, за болѣзнію, ѣхалъ, и затѣмъ, какъ уже тотъ злодѣй въ городъ вступилъ, Мелеховъ не видалъ, а только какъ прибыли повозки къ городу, и занятъ на лугу лагерь. Злодѣй тогда, причиняя свои богомерзкія убійства и грабительства, былъ въ городѣ, откуда пріѣхалъ въ лагерь уже сумеркомъ, и пробылъ тамъ 7-е и 8-е числа, яко то два дня. А Малаховъ изъяснилъ: по приближеніи-де злодѣйскомъ къ Саратову, онъ, злодѣй, изъ своей сволочи съ нѣкоторою частью самъ съ пушками взошелъ на гору, именуемую Соколову, а конницу поставя внизу оной, сталъ по городу стрѣлять изъ пушекъ, и когда въ городѣ присмотрѣли замѣшательство, или оторопливость, конница вся его злодѣйская ударила и ворвалась въ жилища, а за ними и самъ злодѣй туда вступилъ, предавъ многихъ противящихся смерти, грабя все казенное и у жителей имущество, а казенные хлѣбные, соляные и винные амбары, отворя, далъ волю; изъ тюремъ всѣхъ освободилъ содержащихся въ нихъ, а между симъ изъ лагеря своего, бывшаго отъ Саратова въ семи верстахъ, ѣздилъ онъ, злодѣй, съ яицкими казаками, — человѣкъ въ пятнадцати, — въ Саратовъ и всѣхъ тамошнихъ жителей привелъ къ присягѣ, а побитыхъ по городу людей, не малое число, прибирать и убирать и погребать не велѣлъ; а потомъ, забравъ артиллерію и людей, военныхъ и прочихъ, хотѣлъ, какъ слышали они отъ яицкихъ казаковъ, онъ, злодѣй, съ толпою переправляться у Саратова или у Дмитревска чрезъ Волгу на луговую сторону, но 9-го числа въ обѣдъ тотъ злодѣй, поднявшись отъ Саратова, пошелъ къ Золотой слободѣ съ намѣреніемъ оттуда идти къ Дмитревску, а отъ Дмитревска, какъ изъ нихъ Мелеховъ слышалъ въ палаткѣ злодѣя, — при разговорѣ съ нимъ, злодѣемъ, отъ ихъ злодѣйскаго яицкаго казака, полковникомъ называемаго, Аѳанасья Петрова, — что пойдетъ къ Моздоку, а Малаховъ также слышалъ отъ яицкихъ казаковъ, что — къ Царицыну, а больше на Донъ.
«На самомъ же томъ отъ Саратова подъемѣ, они обои, съ девятью человѣками казаковъ, усмотря такое богомерзкое чудовище, злодѣя, тирана и варвара, сговорясь, и оставя тамъ всѣ бывшіе съ ними экипажи и деньги, тожь и тѣ деньги, кои отъ злодѣя имъ даны были, бѣжали, ради донесенія войску Донскому о семъ злодѣѣ ко представленію къ Ея Императорскому Величеству и для принятія предосторожности, и будучи въ семъ побѣгѣ, Малаховъ съ девятью казаками прибѣжалъ на Хоперъ, въ Михайловскую станицу, на тамошній войсковой дворъ, изъ котораго отъ старшинъ Лащилина и Грекова присланъ при рапортѣ къ войску Донскому въ Черкасской, а Мелеховъ одинъ — на Медвѣдицу, къ Березовской станицѣ, не видя за собою погони, кромѣ что, будучи въ слободѣ Руднѣ, состоящей вверхъ по Медвѣдицѣ, на рѣчкѣ Терсѣ, разстояніемъ отъ той Березовской станицы въ восьмидесяти верстахъ, видѣлъ предъ пріѣздомъ своимъ повѣшенныхъ пріѣзжавшими изъ злодѣйской той толпы тридцати человѣкъ, — прикащика съ женою.
«По бытности ихъ въ толпѣ сего злодѣя, они многократно его видѣли, который роста средняго, лицомъ смугло-красный, рябъ; на головѣ волосы черные съ русиною, борода небольшая и неширокая, такая же волосомъ, въ коей изрѣдка и сѣдина пробилась, а по лицу, къ ушамъ, крайне рѣдкая; на лѣвомъ вискѣ отъ золотухи рубецъ; брови черныя, глаза сѣрые съ желтизною; носъ небольшой, посрединѣ маленькій бугорчикъ, а конецъ его кверху загнулся остро, и лупится кожа. Да видѣли обои сына его, примѣромъ, лѣтъ двѣнадцати, бѣловатаго, а изъ нихъ Малаховъ — и дочь такую же, поболѣе онаго сына, одѣтыхъ въ доброй одеждѣ: сынъ въ казацкомъ, а дочь въ нѣмецкомъ уборѣ, а жену видѣть не случилось; тожь и въ толпѣ, кромѣ упоминаемаго злодѣя, другихъ подданныхъ ему злодѣевъ не видѣли и ни отъ кого не слышали, а только первый по злодѣѣ изъ яицкихъ казаковъ, называющійся атаманомъ, Андрей Аѳанасьевъ Овчинниковъ, и что они объ ономъ по присяжной должности показали самую сущую христіанскую правду, и въ томъ подписуются. Къ сему допросу сотникъ Иванъ Мелеховъ подписался; квартирмистръ Василій Малаховъ подписался».
в) Донесеніе Сулина, отъ 22-го августа 1774 г. (Извлеченіе.) По полученному извѣстію о занятіи государственнымъ злодѣемъ города Саратова и станицъ Волжскаго казачьяго войска, и что уже злодѣйскія его партіи волочатся въ хуторахъ войска донскаго и сдѣлали нѣкоторыя смертоубійства, здѣшнимъ войскомъ опредѣлено: въ подкрѣпленіе верховыхъ станицъ, собравъ изъ здѣшнихъ городскихъ и съ донецкихъ станицъ всѣхъ поголовно до единаго служилыхъ, — состоящихъ въ льготѣ, пришедшихъ изъ арміи и всѣхъ написанныхъ въ минувшую перепись разнолѣтнихъ, малолѣтокъ и юртовыхъ Калмыкъ, — командировать при походномъ атаманѣ Макарѣ Грековѣ и полковникѣ Екимѣ Карповѣ. А по таковой важной крайности, и прибывшимъ изъ-за Кубани полковникамъ Павлу Кирсанову, Матвѣю Платову3 и Екиму Уварову, изъ всѣхъ трехъ полковъ выбравъ 1000 человѣкъ доброконныхъ, немедленно первымъ двумъ выступить къ Царицыну на соединеніе съ находящимися тамъ войсками, давая почасту знать о томъ подкрѣпленіи въ верховыя станицы, для ихъ ободренія; полковнику же Уварову, съ худоконными казаками, стать лагеремъ за Дономъ, противъ Черкасскаго. При семъ прилагается показаніе, отобранное отъ подосланнаго въ Иловлинскую станицу Донскаго войска отъ злодѣя Пугачева казака Черникова.
Показаніе казака Черникова, данное въ войсковой канцеляріи 22-го августа. (Извлеченіе.) Уроженецъ онъ Волжскаго казачьяго войска, Антиповской станицы, зовутъ Иваномъ Борисовымъ Черниковымъ. Какъ въ ихъ станицу доходили слухи о приближеніи злодѣя Пугачева, то они, казаки, собираясь, неоднократно разсуждали къ принятію отъ того злодѣя предосторожностей. 13-го же сего августа къ нему, Черникову, на хуторъ пріѣхалъ станичный старшина, Никифоровъ, и звалъ въ станицу, говоря, что отъ злодѣя Пугачева есть къ нимъ письма съ приглашеніемъ сдаться и съ угроженіемъ, въ противномъ случаѣ, всѣхъ вырубить и жилища ихъ выжечъ. Когда же на слѣдующее утро Черниковъ пріѣхалъ въ станицу, то на пристани ихъ было даже большое судно, прибывшее съ верху, съ разною изъ толпы злодѣйской сволочью, числомъ до 1000 человѣкъ, изъ каторжныхъ, у коихъ ноздри рваны и клеймены, которые уже, ходя по станицѣ, грабили дома; и слухъ былъ, что и тамъ злодѣй съ толпою въ близости. Почему они, казаки, собираясь раза три, разсуждали: «противу ли злодѣя идти, или побѣгомъ спасаться, или же склониться къ нему, злодѣю». «Напослѣдокъ, сожалѣя женъ своихъ, дѣтей и имущество, согласились, имѣя мало къ сопротивленію людей, склониться», почему и послали навстрѣчу къ злодѣю человѣкъ 40 со знаменами, которые, встрѣтивъ его со всею его толпою верстъ за 7, «по наущенію яицкихъ казаковъ, пѣшіе на колѣнахъ ему поклонились съ пригнутіемъ своихъ знаменъ, причемъ многіе изъ нихъ, по тому же наущенію, цѣловали злодѣйскую его руку...» «а за станицею и всѣ вышедшіе отъ стараго до малаго, мужеска и женска пола, съ образами и колокольнымъ звономъ, его злодѣя, ѣхавшаго на пѣгой лошади иноходью, также всѣ, сидя на колѣнахъ, встрѣтили же. А онъ, злодѣй, верхи (верхомъ) поцѣловавъ у попа крестъ, прямо въѣхалъ въ станицу и въ домѣ ихъ станицы казака Родіона Осипова Забуруннова со своими злодѣйскими начальниками обѣдалъ». А при этомъ одинъ изъ станицы казакъ, Прянишниковъ, за выговоренныя при разговорѣ съ другимъ казакомъ рѣчи, что «онъ-де не государь, а душамъ нашимъ погибнуть», по приказу его, злодѣя, яицкими казаками повѣшенъ; бывшіе въ ихъ станицѣ для битья каменьевъ 20 человѣкъ каторжныхъ освобождены и отосланы, къ главнымъ же каторжнымъ на судно; находившійся при нихъ поручикъ и болѣе 20 солдатъ забраны въ толпу и волосы у нихъ выстрижены въ кружокъ по-казацки, а станичному атаману приказано со всѣми старшинами и казаками и со знаменами за нимъ, злодѣемъ, слѣдовать. А намѣреніе злодѣя было, чтобъ идти оттолѣ на Дубовку и Царицынъ и далѣе на Донъ. На походѣ же, по приказанію его, злодѣя, станичный ихъ атаманъ, нарядивъ его, Черникова, и другаго казака, обоихъ ихъ представилъ къ злодѣю, ѣхавшему верхи на лошади, который, подавъ имъ конвертъ, велѣлъ отвезти его на Донъ, въ Иловлинскую станицу, казаку Ѳедору Аликову; однако, этотъ Аликовъ его, Черникова, съ товарищемъ, взявъ, представилъ. Въ это время у него, злодѣя, было «яицкихъ казаковъ до 800 и, сверхъ того, разная сволочь, какъ то: казанскіе Татары, лакеи, крестьяне, ссылочные и прочая сволочь, коихъ всѣхъ тысячъ до шести, и только почесгь оружейныхъ тысячи съ двѣ, а то все безъ всякихъ оружій, и многіе ѣдутъ въ телѣгахъ, коихъ, тожь колясокъ и берлиновъ, коихъ въ обозѣ его состоитъ многое число, болѣе 500, и въ коемъ обозѣ многое число женъ и обоего пола дѣтей».
г) Донесеніе атамана Сулина военной коллегіи, отъ 28-го августа. (Извлеченіе.) Изъ рапортовъ полковника Ѳедора Кутейникова, поступившаго въ команду полковника князя Дондукова, видно, что они 9-го августа съ Калмыцкимъ войскомъ, легкою полевою камандой и двумя казачьими полками выступили изъ Царицына противъ злодѣя черезъ Дубовку къ Дмитревску; а извѣстясь, что злодѣй 6-го числа взялъ Саратовъ, а 11-го городъ Дмитревскъ (Камышинъ), они поспѣшили 14-го числа занять позицію въ Балыклеевской Волжскаго войска станицѣ; но злодѣй предупредилъ ихъ, почему они и остановились не доходя отъ станицы на рѣчкѣ Проленкѣ, куда на утро и Пугачевъ, со всею толпою, тысячъ до пяти, появился, и тамъ сдѣлалась баталія. Но со втораго пушечнаго выстрѣла Дербетева Калмыки на побѣгъ пошли и ни одного раза удара не сдѣлали. Однако легкая полевая команда и казаки у злодѣя побили больше 500 человѣкъ, у нихъ же только одинъ казакъ злодѣями уведенъ. А отъ плѣнныхъ слышно, что онъ, злодѣй, намѣреніе имѣетъ идти на Дубовку и Царицынъ, а оттуда и на Донъ, за коимъ онъ, Кутейниковъ, и послѣдовалъ. — Атаманъ же Луковкинъ доноситъ, что 17-го числа со ввѣренною ему командой разбилъ злодѣйскія партіи, появившіяся вблизи Медвѣдицкихъ станицъ. Да 22-го того жь августа выбѣжавшіе отъ злодѣя плѣнные казаки увѣряютъ, что, въ бытность ихъ въ томъ плѣнѣ, «видѣли самозванца, точнаго Амельку Пугачева, да и жена-де его, которая изъ Зимовейской станицы взята, съ нимъ (?). «По рапортамъ атамана Перфильева видно, что 21-го числа Пугачевъ протащился мимо Царицына, не сдѣлавъ ему никакого вреда, а, напротивъ, преслѣдуемъ будучи 15 верстъ; однако, при этомъ казаки Кутейникова и Грекова почти всѣ бѣжали; онъ же, Перфильевъ, дождался прибывшихъ подъ вечеръ 22-го августа передовыхъ эскадроновъ Михельсона.
д) Донесеніе войску Донскому Качалинской станицы атамана, отъ 17-го августа 1774 г. (Извлеченіе.) Получено извѣстіе, что 16-го числа августа полковники Кутейниковъ и Грековъ, соединясь съ легкою полевою командой, Пугачева настигли на рѣчкѣ Праленкѣ, и «стремительнымъ образомъ сочиня съ нимъ баталію», толпы его разбили, но самъ злодѣй къ Царицыну и Дубовкѣ убѣжалъ. А 15-го числа получено отъ Иловлинской станицы свѣдѣніе, что за оной показалась партія изъ 5 человѣкъ, которая разглашаетъ, что на рѣкѣ Иловлѣ еще другая партія, человѣкъ во сто, а кромѣ того партія отъ злодѣя послана на Медвѣдицу и Донъ, тысячъ въ девять, и слышно, что злодѣй намѣренъ кинуться на Кубань, и притомъ разбрасываетъ злодѣевъ указъ.
е) Рапортъ войску Донскому походнаго атамана Василья Перфильева, отъ 6-го сентября 1774 г. (Извлеченіе). Злодѣй перетащился за Волгу, не болѣе человѣкъ въ двадцати, да человѣкъ по пятидесяти волочатся вверхъ по Волгѣ на рѣчку Узень, почему и примѣчается, что оный злодѣй къ Яику или къ Башкирцамъ волочится. Изъ рапорта полковника Илловайскаго видно, что отряженъ будучи къ Царицыну, онъ на слѣдъ его напалъ. Въ Царицынъ прибыли 1-го сентября генералъ-поручикъ Мансуровъ, а 2-го генералъ-поручикъ Суворовъ, и на сихъ дняхъ полковникъ Михельсонъ съ корпусомъ переправляется въ Царицынѣ за Волгу.
ж) Походнаго атамана Луковкина рапортъ, отъ 22-го сентября 1774 года. (Извлеченіе). О разбитіи имъ Пензенскаго уѣзда, близь слободы Баланды. мятежнической шайки, причемъ взято въ плѣнъ 97 человѣкъ. Изъ именнаго списка плѣннымъ оказывается, что большинство ихъ помѣщичьи крестьяне, частію экономическіе и однодворцы, а также три помѣщика, именно: Шацкаго уѣзда, отставной корнетъ Василій Дементьевъ сынъ Васильевъ, Нижнеломовскаго уѣзда, отставной подпоручикъ Николай Никитинъ сынъ Чевкинъ съ женою и, того жъ уѣзда отставной подпоручикъ Александръ Лукинъ Евсюковъ.
Примечания
1. Архивъ воен. минист. въ Москвѣ, дѣла князя Потемкина.
2. Весь этотъ разказъ очень походитъ на тотъ, который (въ сокращеніи) приведенъ Пушкинымъ въ VIII главѣ его Исторіи; только тамъ говорится, будто Державинъ бѣжалъ отъ Пугачева, а Малаховъ и Мелеховъ свидѣтельствуютъ, что при этомъ его вовсе не было. Полковникъ Бошняковъ, на донесеніе котораго ссылается Пушкинъ, можетъ-быть и понапрасну всклепалъ этотъ побѣгъ на гвардейскаго офицера, съ которымъ постоянно ссорился.
3. Будущій наказный атаманъ и графъ.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |