Основатели пирамиды

Профессор БГУ, доктор исторических наук Н.М. Кулбахтин: «Образ легендарного Салавата на мировую арену подняли исторический роман Степана Злобина «Салават Юлаев» и одноименный кинофильм Якова Протазанова»¹.

Писателя Степана Злобина можно считать основателем. Его повесть «Салават Юлаев», позже ставшая романом, вышла в 1929 году, — именно это событие можно назвать началом великого строительства. В тоталитарном государстве литература играет роль не столько художественно-эстетическую, сколько политическую. Автор четко уловил направление ветра: его народные герои, бедные и благородные, режут злых и жадных богатеев во имя светлого будущего.

Художественные бестселлеры тех лет идеологически выдержанны и примитивно просты. Какой-нибудь паренек с тонкою душой, будучи не в ладах с законом (не выдержал звериного быта царизма), встречает опытного революционера-подпольщика в кепке, и лихая жизнь его начинает обретать идейный смысл. Ничего нового Злобин не придумал, а только перенес нехитрый трафарет во времени. Судимый за дорожный грабеж уголовник по кличке Хлопуша (любимец Пугачева), в романе — друг и наставник молодого Салавата...

— Опять купцов грабить?! — с досадой спросил Салават. — Плохая жизнь, Хлопуша! В беду попадешь, никогда ни жену, ни сына не увидеть... Не хочу... Да что тебе — денег мало? Ай, жадный, Хлопуша!

— Не то! — отмахнулся Хлопуша. И, приблизив лицо к самому уху друга, он пояснил: — Государь объявился на Волге, народ призывает на помощь... Туды нам идти за волю и правду...²

Заделанная под старину бандитская романтика выглядит пошловато, но при Сталине на такой литературе большую славу рубили, деньги были приложением. Составляющими романа стали художественный вымысел и народный фольклор, подлинной истории в нем не больше, чем майонеза в салате. Злобин, как он сообщал, работал с архивными документами, но если факты ему мешали, тем хуже было для них. Именно такой подход обеспечил успех неизвестному молодому автору, исторический роман которого станет знаменем и биографией героя. Советские ученые-историки будут долго следовать за писателем, некоторые плетутся и по сей день. Отказа нет в еде-питье. В уютной этой колее.

Книга пошла на ура! Окрыленный автор даже смастерил версию для детей. Звезда пролетарской поэзии Демьян Бедный (Ефим Придворов) держал нос по ветру:

Кстати, слово о нем,
О Салавате.
Поэты советские нате:
Предлагаю ударную тему
О башкире-певце
И бесстрашном бойце.
Написать можно чудо какую поэму,
Какого захвата,
Какой значимости политической:
От Салавата
До Урало-Кузнецкого комбината
И Башкирии социалистической!³

Кстати: Иван Бунин считал автора способным на большую гнусность⁴, а в дневнике Михаила Булгакова рядом с псевдонимом «Демьян Бедный» можно найти непечатное слово на вторую букву алфавита⁵.

В течение 30 лет Злобин многократно переделывает роман, «от редакции к редакции углубляя его реализм, усиливая идейное звучание и воспитательную силу»⁶.

Новой власти требовались новые герои, и Злобин их неплохо строгал. Размявшись на Салавате, познавший славу, он принимается за роман «Степан Разин». «Емельян Пугачев» уже написан другим — старателей на этой золотой жиле все больше. Нет, Злобин не стал писать о том, как Стенька Разин вешал малолетних детей астраханского воеводы, или как его «казаки начиняли женщин порохом и, поджигая его, увеселялись получавшимся эффектом»⁷.

Не нужен был ему и Костомаров, который в «Русской истории» показал ужасы этого бунта. К черту такую историю! Степан Злобин делает своего Степана, — он знает, как писать верняк. И вот из очередного бунтаря-разбойника, как из полена, получается еще один большевик-ленинец. Писатель, получив Сталинскую премию (1952), оказался на вершине славы...

Лауреат: «За это доверие горячее, искреннее спасибо нашему правительству, партии, нашему великому другу и учителю Иосифу Виссарионовичу Сталину»!⁸

Нехилая премия. Роскошная квартира в престижной сталинской высотке на Котельнической набережной Москвы. О чем мечтал писатель, глядя на луч пурпурного заката? О монументальной эпопее, посвященной становлению Коммунистической партии!..

За усердное исполнение заказухи всегда платит автор. Спустя годы — с процентами.

Пали идеологические обручи социализма, и с творчеством Злобина, написавшего пять исторических романов, случилось нечто неприятное — как с каретой Золушки... Я посетил крупнейшие книжные магазины Уфы и нашел его современников: Грина, умершего в нищете, не знавшего печати Булгакова, исключенного из союза писателей Пастернака и, ни одной, НИ ОДНОЙ, книги певца классовой борьбы...

Время показывает кто писатель, а кто поставщик макулатуры.

Правда, ближе к 250-летию Салавата Юлаева, на магазинных полках осели три тысячи экземпляров одноименного романа, но то злая насмешка. Последний раз книга вышла в СССР двухсоттысячным тира-жом!⁹