Башкирский народ зародился и жил на богатейшей уральской земле. На этой земле и в ее недрах есть практически все, что нужно человеку. Башкирская земля всегда была лакомым куском для разного рода захватчиков, и башкиры имеют богатейшую историю защиты своей родины. В крепостнической, рабской России они сохранили свою землю, свободу и веру, совершив исторический подвиг — остановив продвижение крепостного рабства на восток, на Урал.
Много сынов башкирского народа положили свои головы за это святое дело. Но почему именно Салават Юлаев стал национальным героем башкирского народа? Да, он был сподвижником Пугачева, одним из предводителей восстания башкир против колониального гнета, имел воинские звания «главный полковник», «бригадир». Но ведь были с Пугачевым и более знатные башкиры.
Возьмем, к примеру, Базаргула Юнаева, старшину Мякотинской волости, депутата Уложенной комиссии 1767—1769 гг. Несколько слов об этой комиссии. Молодая императрица Екатерина II, жена императора Петра Третьего, урожденная мелкая принцесса Софья Ангольт-Цербтская, пришла к власти в России с помощью своих любовников, братьев Орловых — Григория и Алексея. Но, оказавшись на российском троне, вдруг поняла, какая большая и совершенно непонятная ей страна оказалась под ее управлением.
С целью хоть как-то познать страну она отправилась из Твери на судах вниз по Волге, посетила Ярославль, Нижний Новгород, Казань, Симбирск и сухопутным путем вернулась в Москву. Перед этим с ее подачи Сенат принял указ об учреждении комиссии для сочинения проекта нового Уложения — документа, регламентирующего жизнь страны под ее монаршей властью.
Во время путешествия императрица принимала прошения от россиян. Большая часть просьб была подана помещичьими крестьянами и содержала жалобы на тяжкие поборы со стороны помещиков, на издевательства над крепостными людьми. Все эти просьбы были возвращены с утверждением, чтоб впредь их не подавали.
Однако императрица Екатерина II внесла на рассмотрение комиссии свой «Наказ», в котором предлагала обсудить и вопрос об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Но при обсуждении этого вопроса получился противоположный результат. Право иметь крепостных крестьян, кроме дворян, стали требовать и купцы, и казаки, и даже духовенство!..
Одним из 428 депутатов этой комиссии был Базаргул Юнаев. Он составил и представил в Уложенную комиссию наказ башкир Исетской провинции, в котором отстаивалось право на свободу вероисповедания, представительство башкир в органах власти, требование о прекращении захвата башкирских земель. Но его наказ, как и наказы другого башкирского депутата Туктамыша Ишбулатова, остался безрезультатным.
В конце 1773 г. Базаргул Юнаев возглавил повстанческое движение башкир Зауралья, участвовал в осаде Челябинска. Он был возведен Пугачевым в фельдмаршалы, брал с ним Казань. Так же, как и Салават, Базаргул продолжал борьбу и после поимки Пугачева.
Как видим, и воинским званием, и участием в крупных операциях, и близостью к Пугачеву, и авторитетом политического деятеля Базаргул Юнаев превосходил Салавата.
Или взять, к примеру, Кинзю Арсланова — старшину, сына батыра и тархана Арслана Аккулова, участника восстания 1706—1711 гг. Сын же самого Кинзи — Сляусин Кинзин был пугачевским полковником.
Кинзя Арсланов — один из главных предводителей Крестьянской войны, идеолог и организатор башкирского национального движения, автор манифестов Пугачева в адрес башкирского народа, верный соратник Пугачева, прошедший с ним до конца весь боевой путь. Так же, как и Салават, имел воинское звание — главный полковник.
Можно перечислить много знатных башкир, принявших участие в этом восстании. Весь цвет башкирской нации поднялся тогда на борьбу с колониальным гнетом. Почему же именно Салават Юлаев стал национальным героем, путеводной звездой башкирского народа, свет от которой все еще льется на родной Башкортостан?
История восстания под предводительством Е. Пугачева, изучение которой было начато еще А.С. Пушкиным, прошла через призму коммунистической идеологии. Сам Пугачев — самозванец, казнивший и грабивший безвинных людей только за верность долгу и отечеству, был представлен этой идеологией как защитник интересов трудового народа, крепостных крестьян.
Таких героев, как Пугачев, коммунистическая идеология создала немало. Был, например, Павлик Морозов, предавший деда и отца во имя классовых интересов. Как только коммунисты не пытались возвысить это предательство в детских умах. Мой отец рассказывал, как в детстве ему за отличную учебу доверяли играть роль Павлика Морозова в школьном спектакле.
Но не стал Павлик Морозов народным героем. Не стал им и Пугачев, несмотря на то, что до основания потряс устои Российской империи. Потряс так, как никто другой, но о нем не слагали и не пели песни, как, например, о Степане Разине.
Салават Юлаев, может быть, и стал национальным героем потому, что в своей борьбе за интересы башкирского народа не был так близок к Пугачеву, как, например, Кинзя Арсланов. Не все дела и намерения самозванца совпадали с интересами, моральными ценностями и обычаями башкир. Грабеж состоятельных и знатных людей, верховенство бандитов с большой дороги никогда не приветствовались в башкирском народе.
Башкирский народ в то время не был расслоен на классы, и классовая борьба не имела места среди башкир. Зажиточная жизнь, достаток были вековыми стремлениями, многие из башкир в мирное время владели тысячными табунами лошадей и сотнями бортей. Бедняков было мало, единицы, и состоятельные старшины были обязаны, по народным обычаям, оказывать им материальную поддержку, старались помочь беднякам выбраться из нужды.
Такие обычаи уходят корнями в глубокую древность и выражают способы взаимопомощи, сформировавшиеся еще при родовом строе. Обычно состоятельный родич выделял своему обедневшему родственнику какое-то количество скота с условием, что тот будет пасти и его скот. После отработки скот, полученный бедняком, оставался у него и способствовал выходу его из нужды. В некоторых случаях, при благоприятных погодных условиях, когда скотина хорошо размножалась, богатые башкиры просто жертвовали своим бедным родственникам некоторую часть своего стада. Это считалось богоугодным поступком и способствовало росту авторитета.
Известный путешественник конца XVIII в. И.Г. Георги с удивлением писал о таком обычае: «Поелику не всяк может иметь довольное для табунов своих число невольников (считал, что в России все рабы. — Р.В.), то богатые наделяют скудных скотом, а сии в знак благодарности приглядывают за скотиною благодетелей. Ежели табуны чьи-нибудь скоро размножатся, то он почитает сие благодатью и разделяет по бедным людям знатное число скота».
Другим способом поддержки бедных родственников являлся хауын — передача молочного скота во временное пользование. Что говорить, получение дойной коровы с условием ее содержания для бедных семей было избавлением от голодной смерти.
Семьи оказывались в тяжелом положении не только вследствие потери скота. В многочисленных восстаниях часто гибли главы семейств. Среди башкир, как и среди других тюркских народов, был распространен обычай, называемый левиратом — женитьба на вдове умершего брата или дяди. Башкиры не оставляли вдову и ее детей на произвол судьбы и жалкое существование. По башкирским обычаям, при любом ударе судьбы каждый ребенок находил приемных родителей, и это были близкие ему по крови люди. Если умирала мать, то отец имел право, по обычаю, взять в жены сестру или племянницу умершей жены (сорорат).
Изначально, с древних времен и до современности, обычаи башкирского народа противостояли бедности, нищете и несчастьям.
Последнее, известное мне, проявление этого обычая произошло после Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. в Салаватском районе Республики Башкортостан. В районную прокуратуру поступило письмо о том, что в одной из деревень коммунисты-начальники развели многоженство. Мой отец Шакир Вахитов, тогда районный прокурор, выехал туда с целью проверки. Собрали людей. Действительно, и председатель сельсовета, и председатель колхоза, и бригадиры, явившись при орденах и медалях, показали одно и то же: «Брат мой погиб на фронте, защищая Родину, семья осталась без кормильца, в деревне голод, кушать нечего, живем вместе, семью брата взял к себе, таков обычай, стараемся выжить...»
Исполнил свой родственный долг и Салават Юлаев. Он еще совсем молодым женился на вдове своего умершего брата.
Национальным героем становится тот, кто своими делами, жизнью способствует осуществлению национальной идеи народа, его вековых чаяний. Только таких героев народ помнит в своих преданиях, о таких слагает легенды и поет песни.
В чем же заключалась национальная идея башкирского народа и когда она зародилась? Национальная идея народа, его чаяния формируются вместе с народом, в зависимости от среды обитания и образа жизни.
Башкирский народный эпос «Урал-батыр» рассказывает о зарождении древних башкир на Урале, в горно-лесной зоне, среди нашей уральской природы. Древние люди, оставившие на стенах уральских пещер свои рисунки, были нашими очень далекими предками. Совсем не случайно на этих рисунках чаще всего изображены лошади. На поселениях Урала позднего каменного века археологи также обнаружили кости лошади, причем в преобладающем числе по сравнению с костями иных домашних животных. В других местах лошадь рядом с человеком появилась значительно позже. На этом основании археолог Г. Матюшин высказал предположение, что на Южном Урале имело место наиболее раннее одомашнивание лошади. Здесь коня приручили и сели на него верхом.
Эпос «Урал-батыр» рассказывает:
Акбузат по всей стране
Собрал племя лошадей
И, став их вожаком, всех
На Уральские горы привел, говорят.
Приручили люди лошадей,
Стали они служить для верховой езды,
И размножилось племя лошадей, говорят.
Одомашнивание лошади в древнем мире было событием, открывающим новую эпоху в истории человечества. Это можно сравнить с изобретением мотора, пришедшего на смену конной тяге. Поэтому места, где разводились лошади, а также люди, этим занимающиеся, конечно же, были известны всему остальному миру.
«Колыбелью человечества» считается Средиземноморье. Отсюда потянулись торговые пути в разные страны. Сюда же сходились сведения от различных торговцев, кочевников, которых древние греки называли скифами. Эти сведения записывались разными учеными людьми и некоторые из них дошли до наших дней.
«Отец истории», древнегреческий ученый Геродот называл аргиппеями древний народ, живший на территории современного Башкортостана [1]. Само название можно перевести как «быстроконные». Гиппо — конь, гипподром — место для испытаний лошадей. Есть в русском и башкирском языках слово «аргамак», пришедшее, по-видимому, из Древней Греции или Византии, означающее «быстрый конь». Пусть читателя не удивляет, что Геродот назвал древних башкир аргиппеями. В этом нет ничего особенного. Каждый народ на протяжении своей истории имел различные названия, исходящие от других народов. Казахи, например, и сегодня называют башкир остяками, иштяками.
Более важны те сведения, которые Геродот в начале V в. до н. э. сообщил о древних башкирах-аргиппеях. Во-первых, он отметил, что страны и народы, живущие между Древней Грецией и аргиппеями, хорошо известны, у них бывают скифы и греки — торговцы из торговых городов северного побережья Черного моря. Геродот описал и внешний облик древних башкир: аргиппеи лысые от рождения, плосконосые и с широкими подбородками. Среди башкирских племен до настоящего времени известно племя таз, или тазлар — лысые люди. Едва ли они были лысыми от рождения. Давно известна склонность башкир брить голову и бороду. Возможно, в обычаях народа в древности бритье головы имело место не только у мужчин, но и у женщин и детей, или это был какой-то религиозный обряд. Не исключено, что это было вызвано необходимостью предотвращения кожных заболеваний или размножения насекомых. Так или иначе, «лысые люди» Геродота, аргиппеи сохранились в башкирском этносе в виде племени тазлар. Селения с таким названием есть и сегодня в Бураевском районе Республики Башкортостан. Тазлар жили и на берегах Юрюзани в нашей деревне Каратаулы.
Геродот отметил и место расселения древних башкир-аргиппеев: у подножия высоких гор, к западу от исседонов, народа, живущего в бассейне реки Исети.
Он описал и образ жизни аргиппеев: «Говорят на особом языке, одеваются по-скифски, а питаются древесными плодами. Имя дерева, плоды которого они употребляют в пищу, понтик... плод его похож на бобовый, но с косточкой внутри. Спелый плод выжимают через ткань, и из него вытекает черный сок под названием «ачи». Сок этот они лижут и пьют, смешивая с молоком. Из гущи «ачи» они приготовляют лепешки». «Ачи» на тюркских языках означает «кислый», значит, сок этого растения служил закваской для получения кисломолочных продуктов.
Здесь мы имеем редчайший случай, когда из языка столь древнего народа до нас дошло слово. Это тюркское слово! Значит аргиппеи — древние башкиры были тюркоязычным народом.
Что интересно, современные ученые до настоящего времени так и не определили это дерево, плоды которого составляли основу пищи аргиппеев. Высказывались предположения, что это Prunus padus L (подорожник). Дескать, джунгары в северном Китае и теперь еще едят с молоком плоды этого дерева [1, с. 608]. Конечно, это так же далеко от истины, как и Китай от Уральских гор.
Дерево, описанное Геродотом, по моему мнению, — это орешник, орех-лещина, фундук. Орех по-башкирски «сәтләүек», первоначально было «сәтләүек» — закислитель, закваска, «әсетке» по-тюркски.
Мы не знаем, какую долю занимал орешник в наших лесах в геродотовские времена, до начала нашей эры. Конечно, никто не подсчитывал площадь леса, занимаемую этим деревом — высоким кустарником. Но есть здесь косвенные сведения, позволяющие полагать, что орешника в наших лесах было много, и он давал хороший урожай.
Дело в том, что орешник-лещина тесно связан с медоносными пчелами, он цветет весной самым первым, обеспечивая пчел самым ранним кормом. Пчелы же, посещая цветы орешника, опыляют его, способствуя появлению плодов, а те, в свою очередь, размножают поросли орешника. Даже 50 лет назад пчел в Башкортостане было значительно больше, и мы в детстве ходили осенью за орехами, как сегодня еще ходят по грибы и ягоды.
К сожалению, количество пчелиных семей в силу разных причин в последнее время резко сократилось. Перевелись и орехи. Уже практически никто специально не ходит в лес за орехами. А по свидетельству многих натуралистов, еще 250 лет назад количество пчелиных семей в лесах Башкортостана было несравнимо больше, чем сейчас. Следовательно, и урожай орехов тогда был также несравним с сегодняшним. Плоды ореха-лещины вполне могли быть основным продуктом питания для немногочисленного населения уральских лесов.
Геродот пишет, что аргиппеи кислый сок «ачи» добавляли в молоко и пили кисломолочный продукт. Учитывая, что аргиппеи занимались разведением лошадей, а другого скота у них было мало, то вполне понятно, что они доили и кобылиц. Молоко у аргиппеев было в основном кобыльим, смешивая его с «ачи», они получали кумыс и пили его. Совсем не случайно Лев Толстой, живя среди башкир и лечась кумысом, писал своей жене «о башкирах, от которых Геродотом пахнет». В это время он читал сочинения греческого историка.
Геродот отметил, что лошади аргиппеев не боятся холода и отлично себя чувствуют в этом климате. Теплолюбивый грек писал, что у нас «зима столь сурова, что восемь месяцев там стоит невыносимая стужа, да и остальные четыре месяца нетепло».
«Пастбища там плохие», — писал «отец истории». Действительно, горные долины не располагали к разведению большого поголовья домашних животных.
«Каждый живет под деревом. На зиму дерево всякий раз покрывают плотным белым войлоком, а летом оставляют без покрышки», — так Геродот представлял себе жилище древних башкир. А это были летние шалаши из веток деревьев, которые на зиму оборачивали войлоком. Все это сооружение не трудно было переставить с места на место. Так рождалась юрта. Отметим, раз был у аргиппев белый войлок, значит, были и овцы.
Особенно интересны следующие слова Геродота, касающиеся менталитета древних башкир: «Никто из людей их не обижает, так как они почитаются священными и у них даже нет боевого оружия. Они улаживают распри соседей, и если у них найдет убежище какой-нибудь изгнанник, то его никто не смеет обидеть».
Здесь описаны две очень важные особенности башкирского народа, присущие ему с древности. Первая — это природная дипломатия. Благодаря этой дипломатии башкиры нашли свое достойное место и в империи Чингисхана и в новом государстве Ивана IV, в России, которая и зародилась-то в результате дипломатических переговоров башкир с русским царем.
Вторая — это склонность башкир давать приют разного рода изгнанникам. Сколько русских крестьян, бежавших от крепостного гнета, староверов, ставших изгнанниками из-за преданности своей религии, нашли приют у башкир и сказать трудно. Во всяком случае, в России это было государственной проблемой.
Нельзя не отметить, что Геродот в своей «Истории» описал сотни народов, но только аргиппеев — древних башкир он назвал священными, а исседонов, их соседей, праведными. Отсюда можно сделать вывод о том, что в древности на Урале, или точнее в Зауралье, был какой-то религиозный центр, наподобие современных городов Иерусалим, Мекка и Медина.
Как здесь не вспомнить «Страну городов» Аркаим и городище на речке Синташта, левом притоке Тобола. На могильнике этого городища еще в 1600—1500 гг. до н. э. стоял прототюркский тенгрианский храм. Он имел довольно сложную конструкцию — над погребением был насыпан курган, на нем — возвышение в виде платформы, а над ней возвышался купол. Неизвестно сколько лет простоял храм в таком виде, но позже на его развалинах был сооружен другой храм — святилище, более сложное строение. Он имел вид девятиступенчатой усеченной пирамиды высотой не менее 9 м, сооруженной из бревенчатых срубов — клетей, грунта и камыша. На последнем ярусе располагалась площадка диаметром 24 м, и над ней возвышался купол! Ступени, или ярусы пирамиды, и верхняя площадка, купол, использовались для ритуальных действий [2].
Судя по тому, что Геродот упоминает близ этого храма священных и праведных людей — аргиппеев и исседонов, можно считать, что в геродотовские времена (V в. до н. э.) храм этот еще функционировал и служил местом паломничества.
И последнее, что надо отметить в сочинении Геродота: «Скифы же, когда приходят к аргиппеям, ведут с ними переговоры при помощи семи толмачей на семи языках». Значит, вот из какой древности идут сведения башкирских эпосов о «семиродцах», семи родах, образовавших племенное объединение башкирского народа. Раз семь родов, семь языков составляли единый народ, имевший единый межродовой, «особый», по Геродоту, язык, значит, была над этим народом единая власть и законы обычного права. Они жили в едином древнем государстве, представляющем собой объединение племен. Вот где корни государственности башкирского народа.
Управление всем башкирским народом во все времена осуществлялось общим собранием — курултаем, на который башкиры съезжались один раз в год. Каждое племя имело своего вождя — бия. Все это говорит о том, что самоуправление с самых древних времен было характерной чертой башкирского народа, элементом национальной идеи.
Разводя скот в тесных горных долинах, древние башкиры стремились во все времена закрепить за своим родом определенные пастбища. Эти пастбища переходили от одного поколения к другому, поэтому родовое, наследственное владение своей землей стало таким же традиционно необходимым элементом жизни башкирского общества, как и самоуправление.
Древние башкиры-аргиппеи со времен Геродота признавались соседями за людей святых, религиозных. Они имели свои прототюркские, тенгрианские храмы. Причем тенгрианство, как описано в эпосе «Урал-батыр», зародилось здесь, на Урале. В его основе — «бессмертие» тюрок. О том как зарождалось это «бессмертие» и рассказывает эпос «Урал-батыр». Тюрки считали, что в потустороннем мире такая же жизнь, и собирали своих покойников в последний путь со всем необходимым. В могилу укладывали оружие, конное снаряжение, орудия труда, запас пищи, сосуд с питьем. Над могилой закалывали любимого коня.
Хоть и не было в канонах тенгрианства религиозной вражды, и башкиры отличались известной веротерпимостью, но религией своей они весьма дорожили. Перемена религии означала для них и отказ от «бессмертия», с чем, конечно, им согласиться было трудно, если не сказать невозможно. Поэтому свобода вероисповедания с самых древних времен также составляла неотъемлемую часть менталитета башкир, их национальной идеи.
Таким образом, родовое наследственное владение землей, самоуправление и свобода вероисповедания образовали основу национальной идеи башкирского народа. Размещаясь в центре Евразийского континента, на плодородной и богатой недрами земле Урала, башкиры на протяжении всей своей истории оказывались в составе крупных государственных объединений мирового уровня. Интересно проследить, сохранились ли выявленные нами сведения и закономерности в последующие тысячелетия.
Мы пока не знаем истории древних башкир-аргиппеев в эпоху могущественного государства массагетов, сокрушивших во главе со своей царицей Тамарой сильнейшую армию персидского царя Кира (VI в. до н. э.). Но пребывание в башкирском этносе рода Мясогут и трех населенных пунктов с таким названием на территории Башкортостана, а также наличие персидских имен в башкирских шежере, например, рода тырнаклы, свидетельствует о том, что древние башкиры-аргиппеи входили в состав древнего государства массагетов, возглавляемого царицей Тамарой.
Деление народа на семь племен сохранялось очень долго. В начале II в. н. э. на степи Приуралья надвинулась орда народа хунну, переселившегося от границ северного Китая. Это были такие же страстные коневоды, как и древние башкиры.
На своем пути по югу Западной Сибири и берегам Яика народ хунну перемешался с древними уграми. От границ Китая этот народ принес обычай искусственной деформации различных частей человеческого тела. Мальчикам накладывали тугую повязку на голову, а девочкам одевали тесную деревянную обувь. От этого мужчины вырастали «яйцеголовыми», а женщины имели очень маленькие ступни ног. Это считалось весьма привлекательным.
Археологи обратили внимание на появление на Урале в захоронениях IV—VIII вв. «яйцеголовых» мужчин. Антропологи с особым вниманием изучают черепа скелетов древних людей, а вот деформация ступней ног у женщин осталась без внимания.
Образовавшийся в Приуралье народ, названный в истории гуннами, ушел в IV в. покорять Европу, а его остатки, продвинувшись на север, на Урал, смешались с местным населением. «Яйцеголовые» черепа появились в захоронениях древней Уфы и даже севернее. В VI—VIII вв. на территории современного Башкортостана сформировался тюрко-угорский народ, известный под именем мадьяр. Именно этот народ от арабских путешественников X в. получил название аль-башгирд, баджгурд, башджард. (Подробнее об этом я написал в своей книге «Под крыло двуглавого орла». — Р.В.)
Поволжье и частично Урал в X в. были под властью Хазарского каганата. Это государство, контролируя торговые пути по Волге и Днепру, имело весьма значительную экономическую мощь. Но его военный потенциал, ввиду малочисленности населения, был ограничен. Хазария вела постоянную борьбу за сферы влияния с христианской Византией и мусульманским Арабским халифатом. В связи с этим хазарский каган стремился набирать наемных воинов из языческих народов, не связанных религиозными узами с христианами и мусульманами. Он и пригласил на службу язычников — мадьяр и руссов.
Часть мадьяр покинула Урал и отправилась на берега Днепра, где заложила городище, называемое в начале Угорским, а затем, после женитьбы их полководца на знатной хазарке, — Кияу-кала, Киев, что означает «город зятя». Там мадьяры-башкирды попали в поле зрения византийского императора, который в своих записках отметил у мадьяр-башкирдов те же семь племен. Причем одно из них — георматоу было частью древнебашкирского племени юрматы. Оставшаяся на Волге часть мадьяр, по сведениям их сородича Юлиана (XIII в.), также состояла из семи племен. Это говорит о том, что на службу к хазарскому кагану ушли не отдельные племена, а наиболее подвижные, боеспособные части всех племен.
В начале того же XIII в. в 1207 г. старший сын Чингисхана Джучи совершил поход на запад к лесным народам. В конце своего похода он пришел к башкирским племенам, которые добровольно выразили свое желание войти в империю Чингисхана на условиях национального суверенитета. Чингисхан закрепил за башкирскими племенами их земли, дал каждому роду отличительный знак — тамгу (аналог печати), обозначил птицу и дерево (аналог флага и герба).
Так еще раз реализовалась национальная идея башкирского народа. Успех был достигнут благодаря дипломатичности башкир, отмеченной еще Геродотом.
Поход Джучи и принятие башкир в подданство к Чингисхану описаны в «Сокровенном сказании монголов», где перечислены башкирские племена. Их было, опять-таки, семь: шибир, кесдиин, баит, тухас, тенлек, тоелес и упомянутое выше племя таз — «лысые люди», по Геродоту.
Не все из вышеперечисленных племен имели свои этнические названия. По древнему тюркскому обычаю народы и племена часто называли по рекам, вдоль берегов которых они жили.
Тенлек — это река Таналык, правый приток Урала, протекает по юго-востоку современного Башкортостана. Тоелес — река Туяляс (русск. — Худолаз) с водопадом в Баймакском районе РБ.
Но, пожалуй, наиболее ярко национальная идея башкирского народа высветилась через 350 лет, когда башкиры, оказав помощь русскому царю Ивану IV при взятии Казани, проявив чудеса дипломатии, присоединились к его государству, оговорив при этом незыблемые вотчинные (родовые, наследственные) права на свою землю, самоуправление в лице вождей своих племен и свободу вероисповедания. При этом башкиры обязались платить налоги и нести воинскую службу в царской армии.
А ведь царь Иван IV шел на Казанское ханство во главе большой армии, побуждаемый своими приближенными покончить с басурманством — мусульманами. Он сжигал деревни и мечети, неисчислимы были жертвы с обеих сторон. И вдруг он начинает переговоры с таким же «басурманским» народом о присоединении его к христианскому Московскому государству, причем на условиях, предлагаемых этим народом.
В чем причина? Да, немалую роль сыграли здесь и веротерпимость царя Ивана IV, и его стремление создать многонациональное могучее государство, подобное Великой Монгольской империи. Но и многовековая национальная идея башкирского народа, реализованная уже однажды в империи Чингисхана, оказалась приемлемой для русского царя, причем в полном объеме.
Уникальность дипломатии присоединения башкир к Московскому государству заключалась в том, что при этом возникло новое государство — Россия, которое образовали народы с противоборствующими религиями: православные христиане и мусульмане. Мировая история и по сей день не знает другого такого примера.
Башкирские вожди небольшими группами потянулись в Москву и Казань, стремясь получить «жалованные грамоты», представлявшие собой по сути договора с царским правительством на вотчинное, другими словами, родовое, наследственное владение землей, самоуправление и свободу вероисповедания. В свою очередь они обязались нести «искреннюю» воинскую службу и платить налоги (ясак) медом и мехами в согласованном размере.
Первоначально ясак поставлялся в Казань. Но, после нашествия крымского хана в 1571 г. и сожжения Москвы, хан Девлет-Гирей стал требовать у царя Ивана IV отказа от Казанского и Астраханского ханств. Иван Грозный тянул с ответом, и хан Девлет-Гирей пошел повторно на Москву. В поддержку хану казанцы подняли восстание осенью 1572 г. и отложились от российской власти, но российской армии удалось разбить хана на берегах Оки. Иван IV направил свои войска на усмирение Казани. Через год они встали в Муроме.
Казань смирилась, бунт прекратился без кровопролития, но обстановка оставалась напряженной. Собирать здесь ясак от башкир и других народов было опасно. Поэтому стрельцы двинулись вверх по Волге, Каме и Белой Воложке к городу Уфе. Здесь около города Уфы, где при устье речки Сутолоки была небольшая заводь, удобная для пристани, они построили пункт по приему ясака. Это стало первым шагом в организации российского правления в Башкортостане.
Однако еще около 130 лет царское правительство практически не вмешивалось в жизнь башкирского народа, удовлетворяясь поступающим в казну ясаком и охраной башкирскими отрядами юго-восточных рубежей страны.
Но с появлением купцов Строгановых на Среднем Урале и проникновением банды Ермака в Сибирь, не царским повелением, а алчностью и жаждой наживы этих людей началось продвижение русских на север Башкортостана. Царь Иван IV, недовольный смычкой Строгановых с бандой Ермака, издал было указ с целью остановить их, но оказалось поздно, кровопролития при завоевании Сибири избежать не удалось. На севере Башкортостана стали расти, как грибы, острожки и другие мелкие населенные пункты русских людей. Башкиры протестовали, пытались поднять восстания, но были подавлены.
Такая «ползучая» колонизация Башкирского края продолжалась вплоть до начала XVIII в. Вотчинные права башкир стали попираться подданными российского царя. Башкиры же аккуратно исполняли свои обязанности. Они вовремя платили ясак, а в «смутное время», при нашествии поляков, башкиры выставили в ополчение князя Дмитрия Пожарского все свое мужское население, посадив его на коней. Башкиры отстояли Московский Кремль, не дали его сжечь. Об этом историческом факте сообщил президент России В.В. Путин на юбилейных торжествах в г. Уфе, посвященных 450-летию добровольного вхождения Башкирии в состав России.
Об истории колонизации Урала написано немало книг, но все они имеют один существенный недостаток. В них Россия, метрополия, приступившая к колонизации своих окраин, представляется некой могучей индустриальной страной, имеющей большой опыт в металлургии и металлообработке, а освоение Урала, дескать, лишь этап в продвижении русских в Сибирь и Среднюю Азию на пути в Индию. Однако это было далеко не так. Обратимся к более ранней истории Руси, к X в.
Известно, что киевский князь Игорь заплатил хазарам дань мечами, оставив свою дружину практически безоружной. Он попытался было собрать дополнительную дань с древлян для покупки оружия, но был убит. Своего железа в Киевской Руси не было, оружие не производилось, и она оказалась на грани национальной катастрофы. Тогда княгиня Ольга, взятая за Игоря из-под Пскова из языческого народа веси, вспомнила о своих сородичах. Она собрала дружину и в 947 г. отправилась на север к своим соплеменникам. Нет, она не стала их грабить. Как написано в русских летописях, она обложила данью их погосты по рекам Мета и Луга.
Как можно обложить данью кладбища? Оказывается, просто. Ольга пригрозила раскопать могилы своих же предков и забрать все оружие, с которым язычники были похоронены. В ответ на ее угрозу соплеменники выдали ей требуемое оружие. Как написано в древнерусских летописях, позже Славяно-русские князья не раз ходили на язычников с целью «побрать погосты». Это считалось их особой доблестью. Они уже не обкладывали данью языческие кладбища, как княгиня Ольга, а просто грабили их, раскапывая могилы. Многие века на Руси такой способ добычи металла «из недр» оставался единственным. Других месторождений железа на ее территории не было.
Существовала даже такая профессия — «бугровщики». «Бугровщики» были состоятельными людьми, но не пользовались уважением в народе. Молодые девушки часто отказывались выходить за них замуж, боясь божьей кары за вмешательство их в потустороннюю жизнь, но профессия эта жила долго. Даже в XX в. находились охотники раскопать древний курган. Один из таких случаев описан в романе М. Шолохова «Тихий Дон».
К такой Руси, к такому Московскому государству в XVI в. присоединились башкиры с богатыми и уже разведанными залежами черных и цветных металлов. Россия тех лет была страной деревянной, испытывала острый недостаток металла. Построить бревенчатый дом без единого гвоздя могли только русские мастера — гвоздей не хватало.
Петр I, побывав в Европе, понял отсталость своей страны. Он начинает основывать на Урале металлургические заводы. Первый из них, Невьянский, был построен в 1699 г. Эти заводы требовали большого числа рабочей силы, поскольку металл выплавлялся из руды с помощью древесного топлива, заготавливаемого артелями дровосеков, угольщиков, возчиков.
Стали вырубаться башкирские леса, под заводы и заводские деревни изымалась земля башкир. К заводам приписывали крестьян целыми деревнями. Так крепостное право шагнуло на Урал вместе с началом колонизации этого края. Тяжелый каторжный труд на заводах породил поток беглецов, которые с самых древних времен принимались башкирами. Бегство крестьян с заводов грозило срывом индустриализации Урала, и потому правительство требовало от башкир выдачи всех беглецов. Кроме того, все деяния Петра I и войны легли тяжелым налоговым бременем на российский народ. Ситуацию усугубили чиновники на местах, мучавшие народ своими поборами и издевательствами. Активизировалось в своей религиозной нетерпимости православное христианское духовенство, развернув компанию по принудительному крещению иноверцев.
Башкиры пробовали обратиться непосредственно к Петру I, снарядив делегацию из восьми человек. Однако послов арестовали, а их старшину повесили. Так царь Петр I показал башкирам свое лицо. Позже он и вовсе призывал покончить с башкирами, навсегда обрусить Башкирский край.
Башкиры ответили чередой восстаний, потрясавших Россию с 1707 по 1774 г. Алдар-Кусюмовский бунт, начатый в 1707—1708 гг., закончился лишь в 1711 г., после того, как царское правительство официально пообещало соблюдать условия присоединения Башкортостана к Московскому государству. Башкиры отстояли свою национальную идею. В этом восстании приняли участие тархан Камакай Биккулов и Трупберда-батыр, предки Салавата Юлаева.
Однако в 1735 г., уже после смерти Петра I, царское правительство императрицы Анны Иоанновны решило реализовать его замыслы, направив в Башкирский край Оренбургскую экспедицию И. Кирилова. Эта экспедиция ознаменовала собой новый этап колонизации Башкортостана. Башкиры вновь подняли восстание, переросшее в национально-освободительную войну 1735—1740 гг. В этой войне выявилась целая плеяда героев башкирского народа, одним из которых был дед Салавата Юлаева — Азналы-бай Карагужин.
В ходе этой войны царским правительством был нанесен первый за всю историю России удар по незыблемости вотчинных прав башкир на свою землю. Императрица Анна Иоанновна издала 11 февраля 1736 г. Указ, согласно которому «земли и угодья в Уфимском уезде у башкирцов уфимским дворянам и офицерам, и мещерякам купить и за себя крепить». Этим же указом башкирам запрещалось иметь кузницы, чтобы они не могли изготавливать оружие. Так императрица покончила с металлургией и металлообработкой башкир, развитых с очень древних времен.
Правители России всячески стремились разрушить договорные отношения, заложенные при присоединении Башкортостана к Московскому государству. В 1754 г. Сенат своим Указом отменил ясак с башкир и мишар, заменив его на покупку соли из казны, в результате башкиры не могли бесплатно добывать соль из озер, расположенных на их же вотчинных землях. В условиях уничтожения карателями «жалованных грамот» на вотчинную землю, выданных башкирам в XVI—XVII вв., уплату ясака и документы об этой уплате башкиры считали гарантией своих прав на вотчину. Теперь они лишались и этих документов. Покупка соли башкирам обходилась в несколько раз дороже уплаты ясака.
Усиливалась принудительная христианизация края, сокращалось мусульманское духовенство, запрещалось строить мечети в тех деревнях, где кто-то из жителей принял христианство.
Родовые старшины, аксакалы, строго по обычаям отстаивавшие интересы своих родственников, стали заменяться ставленниками местной администрации, угодничавшими перед ней. К каждому башкирскому старшине приставлялись писари из мишар, которые верно служили властям и докладывали обо всех деяниях старшин.
Так стали рушиться и вотчинное владение землей, и самоуправление, и свобода вероисповедания — вековые чаяния башкирского народа, его национальная идея.
В 1755—1756 гг. башкиры вновь подняли восстание. Его идеологом стал мулла Габдулла Талиев, по прозвищу Батырша. Он написал воззвание к мусульманам Урала и Поволжья, в котором призывал к созданию независимого мусульманского государства.
Это восстание, как и все предыдущие, носило стихийный характер и было подавлено властями. В связи с тем, что это восстание отличалось явно выраженным религиозным оттенком, оно практически не изучалось в советское время. Правда, к 1940 г. был подготовлен и сдан в печать второй том Материалов по истории БАССР, посвященный этому восстанию. Но началась Великая Отечественная война 1941—1945 гг., и в осажденном немцами Ленинграде было, конечно, не до издания таких книг. Рукопись затерялась. Очень жаль. Интереснейший пласт истории остался недоступен широкому кругу исследователей.
В эпических произведениях башкирского народа есть сведения об участии в этом восстании Юлая Азналина — отца Салавата Юлаева.
В течение XVII—XVIII вв., за 200 лет национально-освободительной борьбы башкиры подняли 14 восстаний, брались за оружие через каждые 15—20 лет, по мере возмужания каждого следующего поколения. Но все эти восстания вспыхивали стихийно, без подготовки, не имели лидеров, способных объединить повстанческие силы на немалых башкирских просторах. Кроме того, везде находились достаточно авторитетные, состоятельные люди, пригретые властью и не спешившие подниматься против нее. Царское правительство умело сталкивало народы, поощряя, например, мишар в подавлении башкирских восстаний. За это им обещалось и действительно отдавалось многое — от вотчинных земель бунтовщиков до их жен и детей. Правителям России удавалось всякий раз подавлять эти восстания, проявляя особую жесткость к повстанцам, ведь истребление башкир было неотъемлемой частью колониальной политики.
В одном только XVIII в. выдвинулась целая плеяда героев: Алдар, Кусюм, Кильмяк, Акай, Юсуп, Тюлькусура, Бепеней, Аллазиянгул, Юлдаш-мулла, Батырша, Базаргул, Кинзя и многие другие.
Так почему же все-таки Салават Юлаев стал национальным героем? Почему народ о нем слагал песни и эпические произведения, сочинял легенды, передавал предания на протяжении сотен лет? Однозначно на этот вопрос ответить трудно.
Подхватив обещания Пугачева исполнить многовековые чаяния башкирского народа — вернуть захваченные земли, свободу вероисповедания, возможность жить по своим обычаям, Салават тем не менее не стремился быть ближе к Пугачеву. Он не поддерживал самозванца в его действиях по признанию в нем царя и никого не преследовал за отказ это сделать. Башкиры открыто называли Пугачева — «Бугас-царь».
Салават даже сторонился Пугачева. Когда самозванец появился в пределах Башкортостана, Салават не сделал ни шага к нему навстречу. Он не пошел с Пугачевым за Каму, на Казань, на Волгу грабить помещичьи усадьбы. Там ему нечего было делать. Его родная земля располагалась на Юрюзани, на Ае, на Симе. Салават остался со своим народом биться за свою землю.
Салават был известен в народе и как поэт, и как песенник-импровизатор. Он пел в своих песнях о родных уральских просторах, о народе и его древних обычаях, о священной вере предков. Соединение в нем таланта поэта и певца с воинской доблестью и даром полководца — олицетворяло собой духовный облик башкирского народа. Любовь к песне, к коню и отвага воина во все времена составляли неразделимую суть башкирского мужчины.
Салават всю жизнь оставался преданным мусульманином, свято чтил народные обычаи. Как истинный башкир, он любил лошадей, борьбу на поясах и охотничьи поединки с медведем. Он отлично владел верховой ездой и оружием, выделялся личной храбростью, сам водил в бой свои отряды.
После ареста Салават на допросах не выдал никого из своих товарищей, ни на кого не наговаривал, пытаясь спасти свою жизнь. Он мужественно перенес и пытки, и публичное битье кнутом на родине и на местах сражений.
Для башкир большое значение имело и то, что Салават Юлаев происходил из очень известного рода. В каждом поколении этого рода были известные люди: тарханы, муллы, абызы, батыры, возглавлявшие ранние башкирские восстания с начала XVIII в. Знатность рода, известность предков как героев национально-освободительной борьбы, конечно же, выделяли Салавата Юлаева из плеяды башкирских героев. И народ запомнил его, увековечил память о нем, сделал символом современного Башкортостана.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |