На охоту отправились вчетвером: Тимофей, Зиянгула, Альметь, и Никита. Они взяли по верховому коню на каждого, запасную пару впрягли в ходок, куда сложили все необходимое для длительной охоты.
Альметь, знавший охотничьи угодья не хуже Тимофея, уговорил уехать в сторону Верхне-Озерной крепости и разбить табор, на берегу одного из степных озер.
До места они добрались только на другой день.
Тимофею поправился высокий лохматый дуб, одиноко стоявший на чуть приподнятом каменистом берегу озера. Под его ветвями-они собрали легкую походную кибитку.
— Хорошее место выбрал, Тимофей Иванович, — хвалил Альметь. — Ветерок легкий здесь гуляет, дождь пойдет — дуб воды не пустит.
— Зато, если гроза нахлынет, — усмехнулся Тимофей, — может так громыхнуть, света не взвидишь!
— Гроза — дар божий, — успокаивал Альметь. — Не прикажет аллах, она худа не сделает. — Прицокивая языком, он восторгался: — Здесь в озере вода хорошая, чай можно кипятить вкусный и уху варить. Берег высокий, все озеро видно, птица прилетит напиться — видно, зверь какой-нибудь подойдет к берегу — как на ладони.
Договорились в первые дни сайгаками не заниматься и приударить за степным зверьем: может, волк попадется, лиса, кабарга, а встретится барсук, и он не уйдет. Тимофей собирался в конце охоты подстрелить одного-двух сайгаков, засолить малосольем, чтоб можно было на хуторе прокоптить их.
Но главным занятием, из-за чего на этот раз поехал Тимофей, была не охота за зверьем, а проверка Карая.
Хотя беркут слушался своего нового хозяина и спокойно сидел на передней луке Тимофеева седла, в деле Тимофей его еще не испытывал. Больше всех волновался Зиянгула, уж очень ему хотелось, чтоб Карай угодил Тимофею.
Карай не подвел своих старых хозяев и не разочаровал нового. В первый же день он помог выловить трех лис, загнал в тальники у озера волка, где и достала его пуля Тимофея.
Карай был неутомим и готов хоть целый день носиться над степью в погоне за добычей, но Зиянгула пояснил Тимофею, что беркуту нужно давать отдых.
— Сердце у него больно горячее, — говорил Зиянгула. — Без отдыха на охоту пойдет, сгореть может.
Трудовой день у охотников начинался рано. Первым на стану поднимался Альметь, помолившись на восток, принимался готовить завтрак. Подкрепившись, Тимофей, Никита и Зиянгула верхами уезжали в степь и возвращались на стан, когда солнце переваливало за полдень.
Заметив возвращавшихся всадников, Альметь выходил навстречу, с завистью осматривал их добычу.
Однажды вечером Альметь посоветовал охотникам поехать в сторону Вязовского форпоста.
— Дудак там встречается, много там дудака живет.
— А ты откуда знаешь? — поинтересовался Тимофей. — Или бывать в той стороне доводилось?
— Да, доводилось, — нехотя ответил Альметь.
— Ну что ж, на дудака мы еще не охотились с Караем. Можно поехать, — согласился Тимофей.
Альметь сказал правду. Неподалеку от Вязовского форпоста, у крутого оврага, по дну которого струилась безымянная речушка, они повстречали дудачиную семью. Как известно, без разбега дудак не может подняться в воздух, и Карай снова показал себя: он устремлялся к птице и, ударяя крыльями, не давал ей разбежаться. Подоспевшие охотники взяли дудака живьем. Связали веревкой ноги, крылья, и он, огромный, в несколько раз больше Карая, вздрагивая всем телом, лежал на ковыле, пугливо посматривая по сторонам.
Никита не видел раньше живого дудака и сейчас с огромным интересом рассматривал его.
— Папань, у него слезы, — обратился Никита к отцу. — Он плачет? Почему он плачет? — с волнением в голосе спросил он.
— Кто же его знает, — нехотя ответил Тимофей. — Боится здорово, может быть, потому и слезы...
К охотникам подъехали около десятка всадников. Впереди — атаман оренбургских казаков Василий Иванович Могутов.
— Здорово живете! — приветливо крикнул он. — Большой тебе охоты, Тимофей Иванович.
— Просим в компанию, господин атаман, — пригласил Тимофей.
— Это что у тебя укручено веревкой? Неужто дудак? — воскликнул атаман, не веря своим глазам.
Кому-кому, а ему, заядлому охотнику, было хорошо известно, что дудака не только живьем взять — подстрелить трудно, он очень осторожен, быстро бегает и не подпускает человека на близкое расстояние.
Атаман сошел с седла, бросил кому-то из казаков повод и заспешил к дудаку.
— И вправду дудак, — с восторгом сказал он, склонившись над птицей. — Настоящий дудак, матерь пресвятая богородица! Да как же это тебе, Тимофей Иванович, удалось залучить его, а?
— Вот кто помог, — Тимофей указал на Карая и рассказал, как это было.
Атаман и казаки охали, ахали, и если вначале толпились вокруг дудака, то теперь плотным кольцом окружили Карая.
— Гляди ты! — удивлялся атаман. — Прямо какие-то чудеса рассказываешь, Тимофей Иванович. Верится и не верится.
Тимофей посмеивался.
— Мне, господин атаман, не к чему придумывать.
— А что, если еще один разок приурезать за дрофой, а? — предложил Могутов. — Как ты на это посмотришь? Айда?
Тимофей не знал, на что решиться: ему хотелось показать людям, какая у него славная птица, но его беспокоило, что Карай еще не успел как следует отдохнуть. И он спросил Зиянгулу:
— Как думаешь, он очень устал?
— Ему надо давать кушать, — посоветовал Зиянгула.
Тимофей достал из подсумка кусок мяса и, отрезая небольшие куски, принялся с ладони кормить беркута.
Опять все удивились, а больше всех атаман.
— Да он у тебя совсем-таки ручной!
Заметив, что Тимофей советуется с Зиянгулой, атаман спросил:
— Это кто же у тебя такой? Работник, что ли?
— Знакомый один.
— Вижу, среди степняков знакомство заводишь, Тимофей Иванович.
Тимофей не понял, то ли одобряет это атаман, то ли, наоборот, порицает.
Увидев, что беркут смирно сидит на своем месте, атаман снова подивился.
— Так ты думаешь, твой орел еще могет одного дудака подхватить? — настойчиво допытывался он.
— Думать-то я думаю, — сказал Тимофей. — А поручиться как можно, птица — она не человек, да и дудаков надо выследить. Попробуем.
Им повезло. Вскоре один из казаков увидел на дальнем кряже пасущихся птиц, издали они не казались такими громадными, какими были на самом деле.
— Эх, даль большая, — убивался атаман. — Да еще, как назло, степь ровная, к ним не подступишься. Может, за бугром других поищем? — предложил он.
— Да нет, пожалуй, на этих пустим, — возразил Тимофей. — Как думаешь, Зиянгула, можно? Не очень-то далеко?
— А что Караю далеко? — удивился Зиянгула. — Он летает хорошо, быстро летает, высоко летает. Можно пускать, Тимофей Иванович.
Тимофей раз, другой ласково прошелся ладонью по перьям беркута.
— Аш-ш-ша, аш-ш-ша, Карай, — протяжно произнес Тимофей и, слегка притронувшись к крыльям Карая, оттолкнул его.
Беркут взмыл вверх и исчез из виду. Вскоре он черным камнем упал на дудачиное стадо и, отделив от него одного, пошел к охотникам.
Все это произошло так быстро, что казаки не успели даже опомниться. Первым собрался с мыслями Никита.
— Карай, там Карай, — закричал он и, хлестнув лошадь концом повода, помчался туда, где шла схватка между беркутом и дудаком.
Вскоре он начал отставать, и его обогнали остальные всадники.
— Ускакали? — закричал Зиянгула, подъезжая к Никите. — Ничего, у них лошади очень хорошие. У тебя лошадь тоже хорошая, но твоя лошадь быстро бегать не должна, потому что ты еще не взрослый.
— Я отстал не из-за лошади. У меня тоже конь ходовой. Я ноги шибко потер, и скакать больно.
— Ай, как нехорошо! Почему атаю не сказал? Тебе нельзя в седло садиться. Заболеть можешь.
Так и не успев закончить своего разговора, они подъехали к остальным в тот момент, когда, спешившись, Тимофей заарканил дудака. Связать дудака и повалить его на землю было не так-то уж просто, и атаман с большой охотой кинулся помогать Тимофею.
— Чудно, чудно! — все время приговаривал он.
И казаки его расхваливали Карая.
— Куда дудаков девать будешь, Тимофей Иванович? — не скрывая зависти, спросил атаман.
— Куда все, туда и я, — усмехнувшись, ответил Тимофей.
— Ты бы мне одного в презент дал, мои домашние не видели живого дудака, да не токмо они, а все соседи и другие жители в самом Оренбурге. Дашь, а? Ты себе еще наловишь, вон какой у тебя помощник!
— Если на то ваше желание, я могу и обоих дудаков отдать, — предложил Тимофей.
— Ну да? Вот спасибочко, — обрадовался Могутов. — Теперь скажи, положа руку на сердце, где достал эту черную молнию?
— Люди наделили, — коротко ответил Тимофей.
— Может, продашь? А? Ну зачем тебе он? Ты все время в походах, вот он и будет торчать дома. Совсем перестанет охотиться. А я тебе за него хорошие деньги дам. Веришь? А? Продай, Тимофей Иванович.
— Не могу, господин атаман.
— А почему не можешь, почему?
— Потому, что он мне дареный, а дареного, господин атаман, как вам известно, не передаривают и не продают.
— Если так, то, конечно, — сокрушенно вздохнув, сказал атаман. — Жаль, жаль, много стоит твоя птица. Попади она в руки хорошего охотника, он кормиться всю жизнь будет ее стараниями. Ну, не будем больше о ней говорить. Где твой стан? — спросил он Тимофея.
Тимофей рассказал.
— Далековато отсюда, далековато, а мой совсем рядом. Время обеденное, едем ко мне, винца малость хватим за удачную охоту, — предложил атаман.
— Спасибо за честь, — ответил Тимофей.
Приглашение атамана удивило и обеспокоило его.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |