Господин Сергей Александрович Борозин, служивши со славою своим Государям, и заплатя Отечеству долг подданного, взявши отставку, возвратился в место своего рождения, в вотчину, состоящую в Оренбургской губернии на берегах Урала. Он женился на прекрасной девушке, которая родила ему дочь; сей дар, казалось, более утвердил их нежность, каковую оказывали супруги друг другу.
Надежда (так называлась новорожденная) достигла осьмилетнего возраста, и любовь, какую оказывали к ней ее родители, казалось, возрастала с ее летами, одаренная приятным характером, нежным и чувствительным сердцем, острым умом, и редкою добродетелию. Все cиe давало надежду, что со временем будет она любезнейшею женщиною, которая в состоянии будет сделать счастливым молодого человека, который будет ей назначен в супруги.
В одно время, Надежда прогуливаясь с своею матерью и проходя чрез поле, на котором несколько поселян занимались работою, они приметили мальчика приятного вида, которой, сидевши на траве, пел песни, коих приятная стройность пленила слух Надежды. Это был Дмитрий, сын однодворца.
Они долго разговаривали с ним; его откровенность и природный ум обратили на себя их внимание; пришедши в замок, они рассказали о сем г-ну Борозину, которой на другой день призвал его к себе: он пленясь сим мальчиком и следуя склонности, которая увлекала его к благотворительности, принял его к себе, и воспитывал вместе с своею дочерью. Он питал к нему отеческую нежность, Дмитрий разделял с Надеждою все занятия, игры, труды и удовольствия.
Между сим временем скончалась супруга его, и он, оплакавши потерю своей жены, обратил всю свою нежность и попечение на воспитание дочери; в кругу семейства проводил он жизнь счастливую до того времени, когда одно мрачное заблуждение ума восстановило самозванца Пугачева.
Когда сей изверг поднял знамя бунта, то его войско, бывшее до того очень мало, знатно увеличилось присоединившимися под его знамена разными кочующими народами на границах Российской империи. Места, по которым проходил сей изверг, подвергались лютости сей шайки бунтовщиков. Когда сей варвар совершал какое нибудь злодейство, то услаждался ужасами онаго. При всяком приговоре, им произносимом, являлась на зверском его лице улыбка радости.
Г-н Борозин, надеясь, что Пугачев непременно должен быть разбит от посланного противу его отряда и не воображал, чтоб пламя бунта могло достигнуть его владений; но услышавши о приближении сего злодея и будучи уверен в приверженности к себе крестьян своих, решился дожидаться бунтовщика на месте.
Пугачев на некоторое расстояние от замка г-на Борозина остановился на одном возвышенном месте, и осматривая окружающие его места, увидел густой дым и вскоре пламя, осветившее его; узнает, что пожар сделался в соседственном замке, которой намеревался он избрать для своей квартиры. (Это был замок г-на Борозина.) Пугачев, раздражась тем, что не исполняют его повелений, сел на лошадь и поскакал туда, дабы наказать виновников пожара. Приближась к замку, он увидел, что толпа его соумышленников влекли старца и девицу (это были г-н Борозин и его дочь).
Г-н Борозин долго защищался, но наконец получивши рану, принужден был уступить превосходству неприятеля.
Пугачев, подошедши к начальнику сей шайки, с грозным видом спросил: «Кто приказал ему зажечь замок?». «Это сделано мною для того, — отвечал ему начальник шайки, — чтоб отмстить за тебя и чтоб наказать высокомерность сего господина, который дерзнул ругать тебя, называя подлым беглецом и изменником отечества».
«Дерзкий! — вскричал Пугачев, задыхаясь от ярости, — разве ты не страшишся?». «Чего мне страшиться? — отвечал Борозин, — твоя ярость может только распространиться на мое богатство и на жизнь мою, но разве я не обязан ими жертвовать моему отечеству? Казнь, от тебя мне назначенная, будет гораздо легче той, которая тебя ожидает».
«Безрассудный! — вскричал Пугачев, — трепещи! Ты сам себя назначаешь ко умножению тех жертв, которые принесены в жертву своего высокомерия; но сего еще для меня не довольно! Твоя дочь!» Борозин прижал к своей груди трепещущую красавицу; «Любезная дочь! Сказал он ей: «Отец твой изощряет тот меч, которой назначен к твоему поражению и ты не проклинаешь его; любовь к отечеству далеко увлекла меня и я забыл дочь мою».
«Батюшка, я охотно умру с вами! Подумайте! Как без вас могу жить с этими разбойниками? Смерть считаю я благодеянием неба».
Пугачев долго наслаждался мучением Борозина и его дочери; наконец прервал сию ужасную сцену, он приказал бросить сих несчастных в пламень. «По любви к моему родителю я решусь на все, — сказала Надежда, — Пугачев! Пощади жизнь моего отца! Не побеждай природу!» — «Не унижай себя, любезная дочь, пред сим извергом... Лучше быть сожженными, нежели лежать у ног кровопийцы».
Пугачев с страшным криком повторил свое приказаниe; и уже злодеи бросились исполнить его приказ, как вдруг были остановлены молодым человеком, вышедшим из ворот замка. Его беспорядок показывал внутреннюю скорбь (это был Дмитрий). Услышавши о приближении сих бунтовщиков и зная зверство Пугачева, он скрылся в самое то время, как сии разбойники овладели замком, спрятался в оном и слышал все происходящее; он вдруг решился или погибнуть или спасти жизнь своего благодетеля и его дочери.
«Остановитесь! — вскричал он. Бунтовщики удивились. Он подошел к Пугачеву, сей последний спросил его: «Кто ты? Слуга графа? — «Нет! Нет! Теперь уже более не слуга; ты разрушил мои оковы. Я пробежал места, ознаменованные следами твоего мщения; и я радовался, видя развалины, тобою разрушенные. Слава тебе, Пугачев! Я был окружен всем тем, что роскошь изобретает к своему наслаждению; но к сожалению видел, что оным наслаждаются другие, а не я. Мой господин сперва, как взял меня к себе, оказывал мне нечто похожее на милость; но когда приметил, что я начинаю гореть пламенем любви к его дочери, тогда он показал мне соломинную крышку дома отца моего; он пренебрег права природы, для прав тщеславия. Пугачев! Согласись отдать мне руку его дочери; этим пронзишь сердце жертв твоих медленнее».
«Изверг! — вскричал г-н Борозин, стараясь вырваться из рук злодеев. Надежда кинула на него презрительный взгляд, этот взгляд заставил Дмитрия содрогнуться. Он невольно взялся за эфес сабли и ужасным голосом вскричал: «Пугачев!..» Но одумавшись, присовокупил: «Соединим наше мщение, вспомоществуй моему бешенству!»
«Я согласен», — отвечал Пугачев. Он велел Надежду одеть в крестьянское платье, и ее повели в хижину, для того назначенную, куда был перенесен г-н Борозин. После сего Пугачев велел вести новобрачных в церковь, один крестьянин был назначен посаженым отцом, принесли образ, которой по обряду поставлен был на хлеб и соль; жениха и невесту принудили поклониться ему, и принять благословение от посаженного отца; потом продолжалось шествие в церковь следующим образом: впереди несли на носилках почти бездыханное тело г-на Борозина, которого Пугачев хотел сделать свидетелем сей отвратительной картины; за ним следовали бунтовщики вооруженные, за сими шли молодые девушки, которые пели свадебные песни. Сии несчастные, казалось, более выли, нежели пели: они любили молодую свою барышню, и сожалели о варварстве, которое над нею делали.
Дочь г-на Борозина в сопровождании одной женщины и Пугачева заключала cиe плачевное шествие; казалось, она в cию минуту забыла свои горести и занималась единственно страданиями своего отца; потому, что во все продолжение сей отвратительной церемонии ее глаза были обращены на него. Одна свеча, горевшая пред иконою в церкви, освещала готическое здание сего святилища и разливала слабый свет. Дмитрий по обыкновению дожидался в церкви прихода невесты; облокотившись об столб, предавался печальным размышлениям, и сострадал несчастью своих благодетелей; вдруг слышит издали нечто похожее на вопль. Это было пение девиц, сопровождавших невесту, он содрогнулся. Наконец двери отворяются и вносят Борозина; при сем зрелище Дмитрий трепещет. Борозин, казалось, был в объятиях смерти.
Новобрачные приступили к подножию алтаря, и священник, проливая горькие слезы, стал читать обыкновенные молитвы; пришло то время, когда священник спрашивает жениха и невесту: согласен ли жених взять невесту за себя? и согласна ли невеста идти за жениха? «Нет!» — вскричала Надежда, оттолкнувши Дмитрия. — Я не могу согласиться на сие противу воли моего батюшки, — и прижалась к нему.
«Согласна ли ты?» — вскричал Пугачев, держа обнаженную саблю над грудью г-на Борозина. Любовь дочерняя торжествует, и Надежда, чтоб спасти жизнь своему отцу, произнесла свое согласие. Несмотря на печальное положение его дочери, церемония продолжалась; казалось, что смерть, а не брак, торжествовали при сей отвратительной картине.
Наступило время, в которое новобрачные, имея на голове венцы, должны пройти три раза вокруг Евангелия: Надежда не имела уже сил идти, и ее поддерживали. Когда они проходили мимо лежащего г-на Борозина, то сей последний пришел в себя, и первое его слово было — проклятие. Своды церкви повторили cиe ужасное эхо, казалось, для того, чтоб растерзать сердце жениха. Наконец кончилась сия печальная церемония; ночь была темная, и когда новобрачные проходили мимо горящего замка, то сильный ветер приносил к ногам Надежды искры пламени, которое продолжало еще свое опустошение; тревога, которую ударяли в колокола в окружностях, возвещала убийства, чинимые бунтовщиками. Пламя освещало дорогу новобрачным; крестьяне, стоя на коленях пред воротами своих хижин и подняв руки к небу, проливали слезы. Наконец церемония окончилась прибытием в хижину, для того назначенную, посаженой отец принял их у дверей. Во внутренности поставлен был стол с грубою деревенскою пищею, Надежду принудили сесть за оной; Дмитрий все еще должен был принуждать себя.
Г-на Борозина положили на скамью, грудь его обвязана была полотном, служившим перевязкою для его раны. Усилие, каковое он себе сделал, говоря в церкви, отворило рану, и он весь был обагрен кровью. Во всем собрании царствовало глубокое молчание, один ужасной голос Пугачева прерывал его, он произносил гнусные сквернословия; дико-разбойнический его смех, заставлял трепетать новобрачных. «Итак, — вскричал наконец злодей, ударивши по плечу Надежду. — Куда девалась твоя спесь? Великолепный дом, который недавно был убежище гордости, теперь ничто иное, как куча развалин... Твой гордый отец, может быть, за свою гордость заплатит своею жизнью... Кровь знаменитая подвигами благородных предков должна ли смешаться с грязью, a тебе должно ли быть в объятиях своего слуги?» Надежда закрыла лицо своими руками, Дмитрий, имея сжатый кулак и облокотясь на стул, устремил свои глаза на близлежащего графа, и, казалось, готов был изменить себе. Пугачев налил стакан, и хотел выпить за здоровье новобрачных, как вдруг слышит звонкой звук трубы. «К ружью!» — кричат со всех сторон... Дверь хижины отворяется; вбегает один из разбойников и объявляет Пугачеву, что партия их была разбита отрядом войск Императрицы. Пугачев, севши на лошадь, оставивши в деревне слабый гарнизон, удаляется и летит на помощь разбитой своей партии.
Один из бунтовщиков остается в хижине. Наступила тишина; свет зажженной лучины слабо освещал оную. Дмитрий, воспользуясь отсутствием сего бунтовщика, говорил: «Вы свободны, сударыня, и хотя по совершившемуся законному обряду я муж ваш, но не употреблю во зло cиe мне данное право; не будьте неблагодарны к тому, которой некогда носил название вашего друга; не осуждайте меня за сей странный поступок, не выслушав. Ваша жизнь и родителя вашего заставила сделать меня cиe; я знал мысли сего изверга, и чтоб спасти вас, сделался на несколько часов извергом. Твое прощение возвратит мне жизнь. Надежда простерла свои объятия; Дмитрий хотел прижать ее к себе. «Проклятие!» — сказал слабым голосом г-н Борозин. «Слышишь ли? — сказала Надежда с выражением отчаяния, могу ли я простить тебя, когда он проклинает?».
«Любезная дочь! — продолжал господин Борозин, — видишь ли ты это пламя (показывая на горящую лучину), как оно разливается над жилищем моих предков? Оно снедает одно только строение, но есть другое, которое сожигает всю мою внутренность, и кто ж возжег этот огонь? Человек, любимый нами! Дай мне облокотиться на твою руку! Слабость препятствует мне бежать, неблагодарный положил мне на грудь безмерную тягость; она давит меня.
На другой день г-н Борозин чувствовал себя гораздо хуже, бред продолжался во всю ночь; Надежда, вставши поутру, подошла к нему. К полдню мало-помалу голос его возвышался, цвет лица оживлялся; он, посмотревши вокруг себя, узнал свою дочь, и обнявши ее, сказал: «Любезная дочь! Проклятие, возложенное мною на твою голову, падет на нее, если ты не будешь уметь преодолевать своих преступных склонностей, и если дашь хотя малые права на твое сердце». Дмитрий, пораженный сими словами и не надеясь на прощение графа, скрылся.
Когда г-н Борозин, выздоровев совершенно от раны, поехал в Санкт-Петербург, чтоб испросить уничтожение сего брака, Надежда оставалась в замке. Наконец письмо ее родителя возвестило ей, что он прибудет чрез несколько дней. Надежда с радостью ожидала возвращения своего отца; как однажды повечеру приметила карету, которая подъезжала к замку; лошади остановились, Надежда выбежала на встречу своему родителю, очень удивилась, видя его с незнакомцем в мундире, и в сем незнакомце узнала она Дмитрия.
Г-н Борозин приехал в Санкт-Петербург, принят был повсюду с участием, внушаемым добродетелию; он убегал любопытных взоров людей, он подал просьбу об уничтожении брака своей дочери. Справедливость его просьбы не подавала ему ни малейшего сомнения об успехе, но он боялся медленности в производстве онаго. Но как же он был удивлен, когда узнал, что уничтожение брака было уже испрашиваемо самим мужем его дочери, и отложено было для того, чтоб решение сего дела было подписано в присутствии его и с его согласия. Ему подают бумагу, поданную Дмитрием Правительству. Таким образом он открыл великодушное поведение Дмитрия; его известили, что в вознаграждение такового поступка Дмитрию пожаловано дворянское достоинство и чин офицера... Г-н Борозин был сим поражен; он желал видеть Дмитрия, и сей последний был призван. Г-н Борозин, сжимая его в своих объятиях, называл его своим сыном и любезным зятем.