§ 2. Боевые действия Пугачевского войска и его поход к Казани

Боевые действия Главного повстанческого войска в мае — начале июня 1774 г. Выступив 2 мая 1774 г. с Белорецкого завода, пробравшись по горным тропам, «чрез лес по указательству бывших в толпе башкирцов», войско Пугачева 5 мая подошло к Магнитной крепости¹. В тот же день они пошли на штурм крепости, но, понеся большие потери, отступили. Сам Пугачев был ранен картечью в руку. 6 мая пугачевцы снова приступили к крепости и, сломив сопротивление неприятеля, овладели ею. Комендант крепости капитан С. Тихановский был повешен. На сторону повстанцев перешли все исетские казаки и часть солдат местного гарнизона². Повстанцы располагали теперь артиллерией, захваченной в крепости, и пополнили свои боеприпасы порохом, привезенным с Каслинского завода командой башкирского старшины Базаргула Юнаева³.

Выйдя к Магнитной крепости, повстанческое войско вплотную приблизилось к территории кочевий казахов Среднего жуза. И Пугачев решил осуществить задуманный ранее план привлечения казахов в свое войско.

8 мая с указами к султану Аблаю и другим казахским феодалам было отправлено посольство, возглавленное башкирским походным старшиной Балакатайской вол. Шукуром Абзамовым (Абзановым) и его братом сотником У паком. Не дождавшись возвращения посланцев, Пугачев отправил к султану Аблаю второе посольство во главе с башкирским старшиной Салгаутской вол. Баязитом Максютовым и правящим старшинскую должность в Терсяцкой вол. Махмутом Калмакаевым и потребовал, чтобы казахские старшины «собрали киргисцов немалое число и разоряли б линейныя крепости»⁴. Результаты не преминули сказаться: причины выступления казахов на стороне мятежных россиян правительство непосредственно связывало с пребыванием в казахских степях «самозванца Пугачева посланцов»⁵.

Тем временем, не оставляя, видимо, намерения захватить центр Исетской провинции — Челябинск, Пугачев, уклоняясь от встречи с правительственными командами, направился от Магнитной крепости на северо-восток. Он обошел Верхнеяицкую крепость, в которой были сконцентрированы крупные карательные силы, и двинулся к Карагайской крепости. Поход Главного повстанческого войска по крепостям Оренбургской линии продолжался до 20 мая. Петропавловская, Степная, Троицкая крепости, Подгорный и Санарский форпосты были захвачены, а затем уничтожены. Крепости, как и заводы, использовались правительственными войсками в качестве опорных пунктов для борьбы с восставшими, служили базами для снабжения их продовольствием и боеприпасами. Уничтожение крепостей весной 1774 г. диктовалось противоборством с карательными войсками, предпринявшими решительное наступление на основные очаги повстанческого движения. Жителей покоренных крепостей Пугачев забирал с собой, офицеров из местных гарнизонов казнил. Как рассказывал во время допроса башкир д. Курбаново Исетской провинции Ишмухаммет Ниясов, на Оренбургской линии, где находили «людей богатых, у тех брали деньги и протчее иждивение, и супротивляющихся грабили и кололи, а других брали с собой»⁶. Дворовые люди охотно выдавали пугачевцам своих господ, пытавшихся затаиться среди жителей крепостей. Так, в Магнитной крепости на суд Пугачева дворовая Авдотья Яковлева привела свою госпожу капитаншу В.Ф. Тихановскую, жену коменданта С.К. Тихановского. По словам Яковлевой, она «той своей госпоже говорила, что не она теперь госпожа, а она, Яковлева, и полно-де тебе дочь мою, ущемя в колени, розгами сечь». Изуверка была повешена⁷.

21 мая карателям, наконец, удалось настигнуть Пугачева. В сражении под Троицкой крепостью пугачевцы были разбиты корпусом генерала Деколонга. В своем донесении оренбургскому губернатору Деколонг так описывал ход сражения: «И сколько сам... [Пугачев] не усиливалса свои отчаянные силы, разъезжая наподобие ветра, удерживать и утверждать, однак остался разсыпанным»⁸. Пугачев потерял около 4 тысяч человек убитыми, большой обоз и всю артиллерию, состоявшую из 28 орудий⁹.

Но отступление пугачевцев не было столь беспорядочным, как казалось генералу. По словам самих повстанцев, после сражения Пугачев «башкирским старшинам приказал же збиратца в скопы». И уже на следующий день к нему, отступившему к Нижне-Увельской слободе, «подоспели башкирцы и собралось много охотников, ушедших от баталии..., всех стало до 2000»¹⁰. И когда на этот отряд 22 мая неожиданно вышел Михельсон, он не сразу понял, что навстречу ему шло войско Пугачева, за день до этого разбитое в сражении под Троицкой. Следовавшую в боевом порядке команду повстанцев подполковник принял за корпус Деколонга. Пугачевцы первыми атаковали врага, и Михельсону с трудом удалось перестроить свои батальоны. Главный удар Пугачев направил на неприятельскую артиллерию и конницу, состоявшую из преданных правительству башкир и мишарей. Смяв конницу, Пугачев уже «щитал себя победителем, бросился в разсыпку», но вступление в бой эскадрона изюмских гусар под командованием самого Михельсона, заставило пугачевцев отступить. В этом сражении — под д. Лягушино у Кундравинской слободы было убито до 600 и захвачено в плен около 400 повстанцев. Однако Михельсон понимал, что пока еще не разбил Пугачева, и в рапорте Щербатову об этом бое писал: «Я не иначе считаю, что злодей вновь станет стараться усиливаться по заводам и соединяться с бунтующими башкирами»¹¹.

Каратели на некоторое время потеряли след войска Пугачева. «Бег же сего изверга, — писал командующий сибирскому губернатору, — столь опрометчив, что с порядком службы нет способу ево преследовать»¹². Пугачев остановился в д. Байгазино на р. Миас, где его уже ждала «приготовленная толпа с 400 башкирцами». Но здесь он получил известие, что к Челябинску подошли дополнительные карательные силы, поэтому не решился идти прямо туда, а направился по деревням, пополняя свой отряд новыми добровольцами¹³. Башкиры информировали Пугачева обо всех передвижениях воинских команд. Это позволило Пугачеву осуществить умный тактический ход: он пропустил карателей вперед, тем самым, из преследуемого стал сам преследователем¹⁴.

Пушка пугачевских отрядов

31 мая Пугачев вступил на Златоустовский завод, а через два дня — на Саткинский. Жители заводов были включены в состав войска, заводские строения сожжены. Пугачевская артиллерия пополнилась захваченными тут пушками и припасами к ним.

Вечером 2 июня у р. Ай неподалеку от д. Киги к Пугачеву присоединился отряд Салавата Юлаева. Пугачев так описал эту встречу: «Пришол он в башкирские селения, где нашол стоящих на конях башкирцов до трех тысяч человек. И из оных, увидя идущую его толпу, старшина Салават, подъехав к нему, Емельке, сказал: «Это стоит наше башкирское войско, и мы дожидаемся ваше величество, а нас-де старшин здесь трое». И он, Емелька, сказал: «Благодарствую. Послужите мне!»¹⁵

На следующий же день Пугачев бросил свой отряд, уже насчитывавший до 3500 человек,¹⁶ в бой против корпуса Михельсона. Михельсон был поражен, увидев возрожденное пугачевское войско, которое, как казалось ему, две недели назад, в бою под Кундравинской слободой, было наголову разгромлено: «Сколь неожидаемо мне было, чтоб Пугачев вновь получил время собраться... и, усилившись с разных мест башкирами, ...делаться мне опасным»¹⁷. После многочасового напряженнейшего сражения (в нескольких верстах от д. Киги), во время которого «происходила великая ружейная и пушечная пальба», войско Пугачева отступило¹⁸. Но два дня спустя у д. Месягутово оно вновь напало на Михельсона. Пугачевцы переправились через р. Ай и, затаившись в ущельях гор, устроили засаду. Затем башкиры, как докладывал по инстанциям подполковник, «выбежав со сторон, всеми своими силами, обще з... Пугачевым, меня атаковали», и «бой шел немалое время»¹⁹.

Сражения 3 и 5 июня представляют замечательные битвы пугачевцев по силе сопротивления регулярным армейским частям и тактике боя. Как показывал Пугачев на допросе в Тайной экспедиции Сената, в ходе этих сражений он «не мог... сломить» Михельсона, но и последний «также его не разбил», и они «разошлись»²⁰. В донесении Щербатову от 8 июня Михельсон вынужден был, скрепя сердце, признать, что восстание в восточной Башкирии не подавлено, а Пугачев и Салават ушли от него²¹.

После боев с Михельсоном Пугачев щедро награждал воинскими званиями пришедших к нему со своими отрядами башкирских старшин, а также отличившихся в боях повстанцев. 5 июня Салавату Юлаеву и Канзафару Усаеву был присвоен чин бригадира (главного полковника), старшине Дуванской вол. Сибирской дороги Медету Миндиарову — полковника. Юлай Азналин был объявлен главным атаманом Сибирской дороги «для лутчего в народе разбирательства»²². Также, видимо, в июне указы «Петра III» о производстве в полковники получили старшины нескольких волостей Исетской провинции: старшина Мякотинской вол. Базаргул Юнаев, депутат Уложенной комиссии 1767 г., старшина Кара-Табынской вол. Юламан Кушаев, Балакатайской — Сара Абдуллин, Айлинской — Муртаза Юртаумов и Байгаза Козямышев, а также — старшина ясачных татар Мухаммет Саферов. По показаниям башкирского сотника Исергана Илкыбаева и сотника аюкинских калмыков Мурзабая Кашкина в походной канцелярии генерала Деколонга, Базаргул Юнаев был возведен Пугачевым в чин фельдмаршала, Юламан Кушаев — генерала. В своих донесениях Фрейману И.Л. Тимашев тоже называл Юламана генералом. В июне, по рекомендации Салавата Юлаева, Пугачев наградил чином полковника повстанческого сотника ясачного татарина Осинской дороги Абдуллу Токтарова, участвовавшего в боях под Уфой, в захвате Нагайбака и Бирска²³.

На допросе в Яицкой секретной комиссии Пугачев показал, что после июньских боев с Михельсоном он провел в Башкирии около недели, где набрал «башкирцов тысяч десять и несколько завоцких крестьян, и пошол на Красноуфимскую крепость»²⁴. Предводители башкир-повстанцев и, в первую очередь, Салават Юлаев, поставляя многотысячные ополчения в Главное войско восставших, не допустили разгрома Пугачева. Командирам правительственных войск не оставалось ничего иного, как попытаться объяснить неудачи в преследовании Пугачева тем, что войска были вынуждены действовать во многих направлениях, подавлять многочисленные очаги народного сопротивления. Генерал Щербатов жаловался сибирскому губернатору, что «не только одне те места... занимаютца» огнем войны, где сам Пугачев «присутственен», но и в отдаленных селениях. Это, по его словам, — «главное доказательство» того, что Пугачев сколько бы уже раз «сокрушен не был, но в самое короткое время набирает достаточные силы»²⁵.

Из Башкирии повстанческое войско двинулось к Казани. Но каратели никак сразу не могли определить маршрут следования Пугачева. Допрашивая пленных, они получали самые различные сведения: то о намерении Пугачева взять Екатеринбург, то, «естЛи ему не удасться чрез Каму в Волгу пройти, может быть в сторону к городу Архангельскому к морю пройти»²⁶.

Пушка пугачевских отрядов

10 июня Главное повстанческое войско заняло Красноуфимскую крепость; затем, переправившись через р. Уфу, вступило в пределы Казанской губернии. На следующий день под Ачитской крепостью оно встретило выступившую из Кунгура карательную команду подполковника А.В. Папава. Охватив команду с флангов, повстанцы открыли сильный огонь и вынудили карателей к отступлению, преследуя их в течение шести часов²⁷.

В записках статского советника А.В. Папава, сделанных им через двадцать с лишним лет, в 1797 г., изложены любопытные факты, относящиеся к событиям 11 июня 1774 г. Па-паву запомнилось, как пугачевцы пытались склонить на сторону восстания его команду, а он изобретал способы «обуздать своевольство» своих подчиненных. «Уральские и красноуфимские казаки с башкирцами, многие в кольчугах, — вспоминал Папав, — все ближе подскакивали к фронту и кричали моей команде: «Выдайте нам только подполковника с офицерами, а вас всех батюшка прощает и жалует деньгами и от податей сделает свободными». Офицер реагировал на это с солдатским простодушием: отдал приказ «бить больше в барабаны, чтоб тем заглушить голоса казаков, доходимые до ушей рекрутов и прочих». Папав признавался, что «принужден был ежечасно всех нижних чинов, особливо рекрут увещевать». Он напоминал им о принесенной императрице присяге, заверял свою команду в несомненной победе в боях с повстанцами, «ибо у бунтовщиков одни только ружья и стрелы, а у нас есть исправныя четыре пушки и на каждого по сороку патронов на руках, да по стольку ж в ящиках». Папав запугивал солдат и новобранцев рассказами о том, что Пугачев, якобы, «всех, которые ему сдаются, а равно и тех, кои обманом его к нему из команды бегут, отдает, по любви своей к яицким казакам, в холопи для поселения на Яику, а оттуда казаки за малую вину продают киргизцам». Через много лет Папав нашел в себе мужество признаться, что окруженный пугачевцами и колеблющимися бойцами его команды, находился на грани самоубийства: решил «в случае от подчиненных мне насилия, лишить себя жизни из пистолета»²⁸.

Повстанческое движение в Башкирии в июне — середине июля 1774 г. Оставшиеся в Башкирии повстанческие отряды старались преградить путь карательным войскам, преследующим Пугачева. Генералу Щербатову пришлось бросить «все войско на укрощение бунтующих башкирцов, дабы тем как наискорее уничтожить надежду самозванца на сей преданный ему народ»²⁹. Повстанцы Исетской провинции не раз нападали на команды майоров Д.О. Гагрина и Ф.Т. Жолобова, спешивших на защиту Екатеринбургского ведомства. Повсюду они наталкивались «на поставленной башкирской караул от злодея» Пугачева. Команде Жолобова пришлось вступить в сражения с пугачевскими отрядами между Чебаркулем и Челябинском, у Кыштымского завода. Команда премьер-майора Я.Ф. Декастро-Лацеродо в Уральских горах, у озера Буташ настигла отряд из тысячи башкир и мишарей. Повстанцы, захваченные врасплох, пытались оказать сопротивление, но потерпели поражение. Лишь после трех крупных сражений с пугачевцами сумел выбраться за пределы Башкирии Михельсон. Отвлекая на себя внимание карательных команд, повстанческие отряды всячески мешали продвижению правительственных войск, преследующих Пугачева. Они занимали переправы, сжигали мосты, паромы, лодки и другие переправочные средства³⁰.

Чтобы вызвать у повстанцев «смущение и робость», командующий войсками Щербатов направил к Уфе корпус под началом генерал-майора П.М. Голицына. Однако 5 июля в 25 верстах от Стерлитамакской пристани каратели были атакованы двухтысячным отрядом пугачевцев. После неудачно сложившегося боя повстанцы отступили и смогли оторваться от погони, переправившись через р. Белую. Предводительствовали отрядами, вступившими в бой с генералом Голицыным, башкирские старшины Ногайской дороги Алибай Мурзагулов, Кидряс Муллакаев, Каип Зиямбетев, Аслай Курмекеев, Ильчигул Тоймасов. В апреле 1774 г., в обстановке крупных военных неудач повстанцев, они повинились перед властями. Но в июне вновь перешли в лагерь восставших. На их позицию, как и на умонастроение большинства других представителей башкирской верхушки, несомненно, повлияла активизация повстанческого движения в крае, прохождение через территорию Башкортостана Главного повстанческого войска, успешные боевые действия соратников Пугачева — Салавата Юлаева, Качкына Самарова, Караная Мратова и других. Колеблющихся старшин и старшин откровенной правительственной ориентации к союзу с восставшими подвигнул и уход из Башкирии в погоню за Пугачевым наиболее удачливого командира екатерининских войск подполковника И.И. Михельсона, равно и переброска крупных армейских частей в Поволжье. Таким образом, в начале лета 1774 г. старшинская верхушка во второй раз становится временным попутчиком восстания³¹.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что своим авторитетом башкирские старшины, несомненно, способствовали росту и наполненности повстанческого движения. Буквально обрадовало пугачевцев возвращение в стан восстания влиятельного старшины повстанческого полковника Алибая Мурзагулова. «Высокопоставленному атаману Алибаю Мурзагулову сыну посылаются наши приветствия и молитвы», — писал ему 19 июля 1774 г. пугачевский полковник мулла Сляусин Кинзин, сын Кинзи Арсланова. Сляусин извещал Алибая Мурзагулова о схватках своего отряда с гусарской командой у Сакмарского городка, а также предлагал ему свою помощь: «Если же на той Вашей стороне будет неспокойно и неблагополучно, то пошлите сюда человека с Вашим письмом, — мы, быстро прибыв с одной-двумя тысячами человек, выручим Вас». Но суть письма заключалась в другом: Сляусин с удовлетворением сообщал о пресечении попыток старшины Емансары Епарова (Ямансары Яппарова) «со своими людьми в триста семей» присоединиться к регулярным войскам, стоявшим в Оренбурге: «Мы, тысяча человек из Усерганской, Бурзянской, Тамьянской, Чинким-Кипчакской волостей, отправившись за ними, взяв их в полон, привели обратно к себе»³². Речь шла о старшине Суун-Кипчакской вол. Емансары Егорове, который в начале июля выделил отряд для сопровождения корпуса генерал-майора П.М. Голицына из Оренбурга в Уфу. Сляусин Кинзин своей удачной операцией помешал скорому продвижению правительственных частей. Но те не знали о пленении Емансары Сляусином, — решили, что старшина сам ушел к повстанцам. Во всяком случае, командующий войсками генерал-поручик Ф.Ф. Щербатов с раздражением писал 25 июля оренбургскому губернатору: «Измена бунтовщика Ямансарая крайне меня огорчает. Кажется, нельзя было сумневаться о его признании, тем более, что оставил он сына с лучшими башкирцами у генерал-майора князя Голицына залогом своей верности»³³. Но командующий мог утешиться: пока его письмо шло в Оренбург, Емансары удалось освободиться из плена, и он, не заставляя себя просить, извещал губернатора о своей готовности служить правительству и вновь «увещевать» башкир-повстанцев³⁴.

Тем временем, спешившие в Поволжье вслед за Пугачевым войска только с 21 июня по 6 июля одиннадцать раз вынуждены были вступать в бои, навязанные им башкирскими повстанцами³⁵.

Оживлению народного движения в местах, отдаленных от районов действия Главного войска Пугачева, немало способствовала добрая молва об успехах повстанческих усилий. Нередко слухи эти сознательно преувеличивались. Так, оренбургский казак А. Клюкин (где-то в июне) рассказывал жителям крепостей Верхнеозерной дистанции явно вымышленные истории о том, что Пугачев «многосилен» и имеет до 300 пушек, и порох повстанцы сами изготовляют, поэтому гусары и гренадеры из регулярных войск «во многолюдстве бегают» от Пугачева³⁶.

Ружья XVII—XVIII вв.

Правительственные войска и местные карательные силы безуспешно пытались предотвратить массовое уничтожение южноуральских заводов повстанцами. Уходя из Башкирии, Пугачев подтвердил свое распоряжение о сожжении заводов, служивших опорой карательных команд. В первых числах июня он выяснял у Юлая Азналина: «все ль заводы по ево повелению... истреблены?» — и, получив отрицательный ответ, приказал ко всем сохранившимся «заводам делать приступы»³⁷.

Многие заводы были сожжены или разрушены башкирскими повстанцами с добровольного согласия их работников и жителей. Командующий карательными войсками Ф.Ф. Щербатов в своей реляции от 25 июня сообщал Екатерине II о том, что башкиры идут «на истребление заводов по поводу заводских крестьян и в разных местах многие уже выжгли»³⁸.

Но исполнение приказов повстанческого руководства о ликвидации заводов не всегда проходило гладко. Нарастание стихийных акций, особенно — в выступлениях новобранцев восстания, накладывало свою печать на заветный облик борьбы за свободу и землю. Участились случаи грабежа не только заводского, но и личного имущества русского населения отрядами отдельных башкирских старшин. Они громили и поджигали заводские деревни только за то, что те были построены на башкирской земле. А подобные акции использовались заводской администрацией для разжигания национальной вражды, для организации сопротивления повстанцам: ведь для многих работников заводы и окружавшие их деревни были постоянным местом жительства и единственным средством существования. Все же, в своей сути уничтожение заводов в Крестьянской войне было самым резким и емким выражением стихийной борьбы против феодального гнета, одним из ее грозных символических явлений³⁹.

В течение мая—июня на территории губернии «до подошвы» сгорело 24 завода; «малое позжение» коснулось остальных 15 предприятий⁴⁰. Боеспособная часть заводских крестьян пополнила ряды повстанческих вооруженных сил, приписные крестьяне разошлись по своим деревням, большинство работных людей с семьями ушли в горы или были отосланы в Пермскую провинцию.

Следя за продвижением Главного войска, отряды повстанцев Осинской и Казанской дорог сосредоточивались в низовьях р. Белой и на Средней Каме, чтоб обеспечить сколько возможно беспрепятственный проход Пугачеву. Они нападали на проходившие мимо правительственные воинские команды, охраняли от них речные перевозы; некоторые отряды шли навстречу Пугачеву. Наибольшую активность проявили отряды под командованием полковников Бахтияра Канкаева, Медета Миндиарова, походных старшин Адыла Ашменева, Сайфуллы Сайдашева, татарина Ермухаммета Кадырметева, повстанческих старшин башкир Адигута Тимясева и Аита Саитова, тептярских старшин (ясачных марийцев) Байки Тойкиева, Якея (Юкея) Егорова, Ахмера Агиева и др⁴¹.

Указ Пугачева от 13 июня предписывал Бахтияру Канкаеву и Ермухаммету Кадырметеву набирать «войска как русского, так и башкирского» для пополнения «Большой армии», для организации отпора карателям⁴². Бахтияр Канкаев вел мобилизацию в «казаки» по деревням северо-западной Башкирии и Пермской провинции. По показаниям повстанческого старшины башкира Уранской вол. Осинской дороги Аита Саитова, в середине июня отряды полковников Медета Миндиарова, Бахтияра Канкаева и Ермухаммета Кадырметева насчитывали вместе 3 тысячи чел. И они продолжали набирать бойцов: рассылали наставления «татарским письмом» и «требовали в службу людей»⁴³.

Другой из подобного ряда указов Пугачева был направлен 19 июня повстанческому старшине башкиру Гайнинской вол. Осинской дороги Адылу Ашменеву и сотнику повстанцев башкиру той же дороги Мукашу Сутееву, вожакам русско-башкирского отряда, освободившего от карателей д. Неволино близ Рождественского завода. Пугачев на этот раз требовал от своих эмиссаров привлечь к повстанческому движению трудовое население Прикамья: «всячески старатьца вам, старшине и сотнику, набирать к имеющемуся у вас в команде войску и, по набрании достаточного числа, дожидаться вам со оною прибытия нашего величества с армией нашей в деревне Неволиной». Адыл получил и второе распоряжение «Петра III» — Пугачева, которое рекомендовало ему «умедлить» с походом «для взятья Рожественскаго заводу до прибытия нашего»⁴⁴. Отряд Адыла Ашменева должен был, не отвлекаясь на что-либо другое, охранять стратегически важный объект — переправу через Каму, прикрывать от карательных команд повстанцев, осаждавших Осу.

Письмо старшины Кыркули-Минской вол. Ногайской дороги Алибая Мурзагулова старшинам Казанской дороги о якобы состоявшемся взятии Казани Е.И. Пугачевым и его намерении идти на Москву. 26 июня 1774 г. РГАДА. Ф. 6. Д. 416, ч. 2. Л. 33. На тюрки

Забегая вперед, надо сказать, что именной указ Адылу Ашменеву был составлен секретарем повстанческой Военной коллегии А.И. Дубровским, автором-составителем знаменитого манифеста «Петра III» — Пугачева от 31 июля 1774 г., объявившего об освобождении крестьян от крепостничества, предоставлении свободы и различных льгот всему трудовому народу России без всяких условий и обязательств⁴⁵. И написанный за неделю до манифеста указ Адылу Ашменеву выделяется своей антифеодальной направленностью. А в нем говорилось, что отныне дворяне лишаются прав на эксплуатацию крестьян: «...дворянство крестьян своих великими работами и податями отягощать не будет, понеже каждой восчювствует прописанную вольность и свободу». Указ Адылу Ашменеву был призван оповестить и объяснить «верноподданным Петра III», какие будут произведены преобразования в стране после его воцарения. Указ прежде всего обещал, что государство не станет собирать подушные и другие подати с населения. Составители указа при этом наивно полагали, что хотя налогов не будет, «казна сама собою довольствоватца может»⁴⁶. Другой знаменательный момент документа (особенно важный в целях вовлечения народных масс в восстание) заявлял об отмене тягчайшей повинности — рекрутчины. «Войско наше, — говорилось от имени «Петра III» — Пугачева, — из вольножелающих к службе нашей великое исчисление иметь будет».

За несколько дней до взятия Осы у Уинского завода к Пугачеву явились депутат Уложенной комиссии 1767 г. старшина Гайнинской вол. Осинской дороги Токтамыш Ижбулатов и торговый башкир д. Елпачихи Гайнинской вол. Адигут Тимясев. Они подали письмо, в котором просили прощения за распространение среди населения увещеваний губернатора И.А. Рейнсдорпа и полковника В.Ф. Бибикова. Как рассказал во время допроса Адигут, Пугачев простил их, сказав: «Ну, когда вы посланы поневоле, и народ вас не послушал, так вы и не виноваты. Будьте теперь при мне и служите верно»⁴⁷.

Токтамыш Ижбулатов участвовал в походе «Большого войска» до Казани. Пугачев даже присвоил ему звание полковника⁴⁸.

В середине июня к Пугачеву пришел и привел целый отряд повстанцев другой депутат Уложенной комиссии 1767 г. (от ясачных крестьян Уфимской провинции) А.Г. Стариков⁴⁹. «Большое войско» росло и крепло.

21 июня Главное повстанческое войско овладело Осой.

События же здесь развивались так.

«Пред праздником Петра и Павла, — вспоминал на допросе в Казани Осинский воевода поручик Ф.Д. Пироговский, — приехав к пригороду Осе... толпа тысяч до двенадцати башкирцов и русских под предводительством злодейских полковников Белобородова и Салавата Юлаева, обступили все жительство»⁵⁰. С 14 по 18 июня находившаяся в Осе команда, имевшая 17 пушек, отбивала атаки повстанцев. 18 июня в Осу вошло подкрепление — команда казанского гарнизона во главе с секунд-майором Ф.В. Скрипицыным и команды, присланные коллежским асессором М.И. Башмаковым. В тот же день повстанцы подошли к крепости и сожгли пригородное поселение — форштадт. Вскоре к Осе прибыли и основные силы повстанческого войска во главе с Пугачевым. Исчерпав все средства к мирному овладению крепостью, Пугачев перешел к боевым действиям. 18, 19 и 20 июня одна за другой следовали атаки и сражения у стен крепости. Повстанцы встретили здесь сильное сопротивление неприятеля, но, невзирая на летящий со стен град камней, скатываемые бревна и льющийся горячий вар, повстанцы раз за разом приступали к стенам. Большинство башкир, за неимением железных лат, сражалось «в латах холщевых, в 30 или 22 рядов сшито холста, пересыпав пеплом»⁵¹.

Вид пригородка Осы с восточной стороны. С гравюры XVIII в.

Но еще более обстоятельно и с замечательно красочными подробностями описывал боевые действия под Осой сам Е.И. Пугачев на допросе в Яицкой секретной комиссии 16 сентября 1774 г. Хотя он, — рассказывал Пугачев, — «тогда не имел пушек, однакож у тех высланных [на сражение] три отбил». Но в крепости оставалось еще много пушек, и повстанцы несли большие потери из-за интенсивного артиллерийского обстрела со стен Осы. Тогда Пугачев «приказал навить сена пятьдесят возов» (сено для того, чтоб защищать людей от пушечных ядер), и 20 июня пошел на штурм городских укреплений. Наступление повстанцев напугало засевший в Осе гарнизон. «А как блиско подошли, — рассказывал Пугачев, — то ис крепости закричали, что воевать не хотят, а здадутся, только дайте-де до утра время. Что я и позволил. А на другой день выслали отставного солдата меня посмотреть: подлинно ли я государь, — которой вышел меня и смотрел, и, не сказав как я, так и он ничего, в город возвратился. А на другой день комендант со всею командою и со всеми обывателями ис крепости вышли и здали»⁵².

Пугачев был удовлетворен тем, что воинские команды и жители Осы впустили его. Поэтому, рассказывал на допросе в походной канцелярии генерала П.Д. Мансурова оренбургский казак М. Сергеев, прошедший с повстанческим войском из Исетской провинции до Царицына, Пугачев городовую крепость сжег, но «не чиня никакого людям тиранства, взяв восемь пушек, солдат и мужиков», ушел из Осы⁵³. Его путь лежал на Казань.

День спустя после событий под Осой «Большое войско» подошло к д. Неволино и начало переправляться через Каму. Переправу обеспечивал отряд Адыла Ашменева, который затем в составе Главного повстанческого войска участвовал в захвате Воткинского и Ижевского заводов, штурме Казани.

Большая часть повстанцев Башкирии из-под Осы вернулась в родные края. Как заявил на следствии Канзафар Усаев, его самого, Салавата Юлаева, Юлая Азналина и других «своих начальников, таковых же... полковников» Пугачев отправил в Башкирию с указами для «возмущения спокойно живущих и набирания толп на разныя дороги»⁵⁴. Часть повстанцев из Башкирии некоторое время оставалась на территории Казанской губернии: проводила мобилизацию крестьян в Пугачевское войско, обеспечивала ему тылы. Самым активным был многочисленный отряд повстанческого полковника Бахтияра Канкаева⁵⁵.

В начале июля для набора «казаков» в Авзянской полк Главного войска повстанцев по прикамским селам и деревням, приписанным к Авзяно-Петровскому заводу, ездил полковник Д.М. Загуменнов, сам из приписных к этому заводу крестьян. Только из с. Котловки он взял 170 годных к службе крестьян⁵⁶.

С Пугачевым ушел большой башкирский отряд под командованием Юламана Кушаева. О численном составе отряда сведений не сохранилось. Документы говорят лишь о том, что в войске Пугачева под Казанью была «башкирская толпа».

Успешное продвижение Пугачева к Волге, провал попыток правительственных войск разгромить его вызвали серьезное беспокойство в Петербурге. Обвинив командующего войсками Ф.Ф. Щербатова в бездеятельности, Екатерина II 8 июля назначила на его место генерал-майора П.М. Голицына.

Артиллерия правительственных войск С гравюры XVIII в.

А тем временем, следуя через Воткинский и Ижевский заводы, село Мамадыш, уже двадцатитысячное Пугачевское войско подошло 11 июля к Казани. От имени «Петра III» — Пугачева в город было послано три манифеста, призывавшие власти и население сдать город без сопротивления и обещавшие трудовому народу свободу и различные льготы. Документ на тюрки был написан, видимо, главным полковником Кинзей Арслановым, переводчиком Идыркеем Баймековым и повстанческим полковником каргалинским татарином Садыком Сеитовым, которые входили в «тайный совет» при Пугачеве, состоявший из 8 самых близких предводителю восстания людей. Члены совета, «почасту входя к Пугачеву, — рассказывали захваченные в плен повстанцы, — в полатку никого не допуская, производят советы, а секретов их протчим слышать не можно»⁵⁷.

12 июля Главное войско Пугачева штурмом захватило Казань (кроме Кремля, в котором заперся местный гарнизон).

Известие о падении Казани, крупнейшего военно-административного центра в Среднем Поволжье, да и в России в целом, жестоко поразило Екатерину II. Она тотчас созвала императорский совет, на котором «объявила свое намерение оставить здешнюю столицу и ехать для спасения Москвы и внутренности империи»⁵⁸.

Но Пугачев недолго праздновал свою победу. Уже вечером 12 июля, затем — на следующий день и, наконец, 15 июля он вступил в долгое сражение с подоспевшим корпусом Михельсона. В последнем из этих боев Пугачев потерпел поражение.

В сражениях 12—15 июля под Казанью «башкирцы находились впереди» Пугачевского войска. Отважно воевали здесь и бойцы сформированных в Башкирии Авзянского, Исетского и других полков, набранных из работных людей и казаков⁵⁹. Рапортуя Щербатову о ходе боя, происходившего 15 июля, Михельсон отметил, что пугачевцы «наступали с такою сильною пушечною и ружейною стрельбою и с таким отчаянием, чего только в лутчих войсках надеется можно». Потом в ход пошли копья, луки и стрелы, — лишь военная выучка и опыт дали Михельсону победу: пугачевцы, «по сильном сопротивлении, обращены были в бегство». Повстанцы потеряли до двух тысяч убитыми; пять тысяч попали в плен⁶⁰. Среди убитых было много башкир. По свидетельству участника боев башкира Айлинской вол. Хамзы Боязитова, у стен Казани «башкирцы находились впереди пугачевской толпы, будучи чрезвычайно порублены»⁶¹. Корпус Михельсона тоже понес большой урон в сражениях и не смог сразу двинуться вслед за пугачевцами, направившимися к Волге.

С остатками войска Пугачев отступил к Кокшайску, 16—18 июля он переправился на правый берег Волги. Его отряд насчитывал около тысячи человек, среди которых было несколько сот башкир во главе с главным полковником Кинзей Арслановым. Остальные повстанцы, в том числе и башкиры, получили приказ «возратитца обратно в свои селении»⁶². Но тысяча воинов Пугачева в который раз стала разрастаться, пополняемая новым притоком сил восстания. Народное движение охватило Казанскую и Нижегородскую губернии, смежные с ними уезды Московской и Воронежской губерний; в начале августа повстанческая армия вступила в пределы Астраханской губернии.

С уходом Главного войска Пугачева народная борьба на Южном Урале не угасла. Оставался Салават Юлаев, который отныне и взял на себя предводительство восставшим Башкортостаном.

Примечания

1. РГАДА. Ф. 6. Д. 467, ч. 2. Л. 181.

2. Вопросы истории. 1966. № 6. С. 121.

3. Документы ставки Е.И. Пугачева. С. 288; РГАДА. Ф. 6. Д. 467, ч. 1. Л. 316; ч. 6. Л. 169.

4. РГАДА. Ф. 6. Д. 627, ч. 8. Л. 203; Ф. 1100. Д. 9. Л. 472—474; Ф. 1274. Д. 174. Л. 661; Д. 182. Л. 231—233; Документы ставки Е.И. Пугачева. С. 120—121.

5. РГАДА. Ф. 1274. Д. 174. Л. 661. Подробнее о ходе и результатах переговоров с казахскими феодалами см.: Бекмаханова Н.Е. Легенда о Невидимке (участие казахов в Крестьянской войне под руководством Е.И. Пугачева в 1773—1775 гг.). Алма-Ата, 1968.

6. РГАДА. Ф. 6. Д. 627, ч. 8. Л. 339—340.

7. РГАДА. Ф. 429. Д. 856. Л. 3.

8. ГПБ. ОР. F. IV 668. Л. 83 об.

9. РГАДА. Ф. 6. Д. 627, ч. 5. Л. 109—110; Ф. 1274. Д. 179. Л. 535—536; Дмитриев-Мамонов А.И. Указ. соч. С. 108—111.

10. РГАДА. Ф. 6. Д. 627, ч. 9. Л. 315—316; Пугачевщина. Т. 2. С. 208.

11. РГВИА. Ф. 20. Д. 1239. Л. 146—147.

12. РГАДА. Ф. 6. Д. 627, ч. 7. Л. 350 об.

13. Там же. Д. 467, ч. 2. Л. 279—281; Д. 627, ч. 9. Л. 333—334, 340.

14. РГАДА. Ф. 1100. Д. 8. Л. 64; Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Т. 3. С. 64.

15. Красный архив. 1935. № 2—3 (69—70). С. 211.

16. РГВИА. Ф. 20. Д. 1239. Л. 181.

17. Крестьянская война. С. 171—173.

18. Там же.

19. Там же. С. 184—185.

20. Красный архив. 1935. № 2—3 (69—70). С. 211—212.

21. Крестьянская война. С. 185.

22. Документы ставки Е.И. Пугачева. С. 43, 68, 69; Крестьянская война. С. 221, 317, 319.

23. Крестьянская война. С. 315—316, 319, 389; РГАДА. Ф. 349. Д. 7248. Л. 32—33; Ф. 1274. Д. 175. Л. 462; Ф. 1100. Д. 12. Л. 132—133. По данным Р.В. Овчинникова, Е.И. Пугачев ввел воинские звания фельдмаршалов и генералов только в конце августа 1774 г. — Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 225.

24. Следствие и суд над Е.И. Пугачевым // Вопросы истории. 1966. № 4. С. 120—121.

25. РГАДА. Ф. 6. Д. 627, ч. 7. Л. 350 об.

26. РГАДА. Ф. 1274. Д. 185. Л. 224.

27. РГВИА. Ф. 20. Д. 1239. Л. 293.

28. Против Пугачева (Из записок современника) // Русская старина. 1904. Июнь. С. 651—653.

29. РГАДА. Ф. 1274. Д. 188. Л. 145 об.

30. Там же. Д. 185. Л. 5—6; РГВИА. Ф. 20. Д. 1233. Л. 491—494; Д. 1240. Л. 316—317, 335 а и б; Ф. 1100. Д. 9. Л. 469—471.

31. РГАДА. Ф. 1274. Д. 188. Л. 133—134, 164, 167; Ф. 1100. Д. 9. Л. 293, 499, 566—567; Крестьянская война. С. 205—207, 124, 396—397.

32. Воззвания и переписка вожаков пугачевского движения в Поволжье и Приуралье. С. 173.

33. РГАДА. Ф. 1100. Д. 9. Л. 637.

34. Там же. Л. 862; Крестьянская война. С. 210—212, 397—398.

35. РГВИА. Ф. ВУА. Д. 143. Л. 256.

36. РГАДА. Ф. 6. Д. 467, ч. 1. Л. 122.

37. Крестьянская война. С. 317.

38. РГВИА. Ф. 20. Д. 1233, ч. 1. Л. 369 об.

39. Подробнее об этом см.: Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Т. 3. С. 55—60, 68—71.

40. Кашинцев Д. Указ. соч. С. 252—281; Павленко Н.И. История металлургии в России XVIII века. Заводы и заводовладельцы. М., 1962; Андрущенко А.И. Указ. соч. С. 328—336.

41. Документы ставки Е.И. Пугачева. С. 44, 71, 121, 124, 187, 188, 316—324; РГАДА. Ф. 6. Д. 507, ч. 4. Л. 186—187, 205—207, 435—437; ч. 5. Л. 30—34, 44, 139; Д. 467, ч. 8. Л. 252—253; Ф. 1100. Д. 8. Л. 335.

42. Документы ставки Е.И. Пугачева. С. 44, 315, 316.

43. РГАДА. Ф. 6. Д. 507, ч. 4. Л. 435—437.

44. Документы ставки Е.И. Пугачева. С. 44, 45.

45. Там же. С. 48, 398.

46. Там же. С. 45; Овчинников Р.В. Именной указ Е.И. Пугачева башкирскому походному старшине Адылу Ашменеву // История СССР. 1972. № 2. С. 121—125.

47. РГАДА. Ф. 6. Д. 507, ч. 5. Л. 41—45.

48. Там же; Крестьянская война. С. 222.

49. РГАДА. Ф. 6. Д. 507, ч. 6. Л. 335.

50. Там же. Д. 440. Л. 19—20.

51. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Т. 3. С. 87—89.

52. Вопросы истории. 1966. № 4. С. 121.

53. РГАДА. Ф. 1274. Д. 178. Л. 564—565.

54. Крестьянская война. С. 222.

55. Документы ставки Е.И. Пугачева. С. 317—349; РГАДА. Ф. 6. Д. 467, ч. 6. Л. 243—244; Воззвания и переписка вожаков пугачевского движения в Поволжье и Приуралье. С. 165—191.

56. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Т. 3. С. 103—104; Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 230—231.

57. Пугачевщина. Т. 2. С. 208, 219: Овчинников Р.В. Манифесты и указы Е.И. Пугачева. С. 237—238.

58. Сборник РИО. СПб., 1871. Т. 6. С. 74.

59. Пугачевщина. Т. 2. С. 340.

60. РГВИА. Ф. 20. Д. 1240. Л. 363.

61. РГАДА. Ф. 6. Д. 467, ч. 10. Л. 56.

62. Рознер И.Г. Казачество в Крестьянской войне 1773—1775 гг. С. 160; Пугачевщина. Т. 2. С. 275.