Стремительное расширение территории восстания в совокупности с победами восставших над войсками, шедшими на помощь осажденным, делали положение Оренбурга отчаянным. Неудачи повстанцев в Поволжье и на Урале почти не повлияли на их главные силы в Берде, и они по-прежнему угрожали Оренбургу. К началу января 1774 г. население повстанческой столицы достигло примерно 14000 человек — почти столько, сколько проживало в Оренбурге. Около 5000 из них были башкирами, остальные — разнообразными казаками, калмыками, татарами, казахами, русскими крестьянами, солдатами и заводскими рабочими1.
Поддержание дисциплины в столь разношерстной массе было нелегким делом. Особенно много проблем доставляли башкиры, поскольку они не владели искусством осады, имели мало огнестрельного оружия, и поэтому пользы от них почти не было. Кроме того, для них важнее была борьба в родной Башкирии, а не оренбургская кампания. Поэтому всех их, как и следовало ожидать, возмутил призыв казачьих лидеров выступить против Яицкого городка еще до взятия Оренбурга. По всей видимости, часть башкир вышла из повиновения. Многие из них с разрешения Кинзи Арсланова навсегда покинули Берду, чтобы сражаться на Урале, другие стали совершать набеги на окрестности Оренбурга, грабя и русских помещиков, и крестьян. Эти внутренние противоречия, к которым добавились лютый холод, незащищенность Берды и упорное сопротивление Оренбурга, отрицательно сказывались на восставших2.
Имея многочисленную конницу и артиллерию, они все еще могли легко отбивать вылазки осажденных. Восставшие заняли господствующие высоты севернее Оренбурга, вся местность к декабрю 1773 г. была в глубоких сугробах, а кавалерии у горожан становилось все меньше и меньше. Неоднократные победы над отрядами оренбуржцев также приводили в уныние осажденных. Положение в Оренбурге стремительно ухудшалось. Горожане потеряли сон от постоянных атак, тревог и волнений, они мерзли от холода из-за отсутствия дров и голодали по причине недостатка продуктов и высоких цен на них. Некоторые ели конину и варили необработанные шкуры. Жители жаловались на робость командиров, а некоторые даже ушли к повстанцам. Пугачевцы потешались над призывами губернатора сдаться, напоминая ему, что помощь далеко.
В этих условиях губернатор Рейнсдорп и его окружение, боясь внутреннего бунта и понимая, что помощи не будет, в начале января 1774 г. решили напасть на Берду. До них дошли слухи, что Пугачев отправился в Яицкий городок. Кроме того, проведенная осажденными 10 января разведка боем показала, что у пугачевцев мало пороха и ядер. На военном совете 12 января осажденными было принято решение о выступлении с участием 2100 солдат (1700 регулярной пехоты и 400 казаков) и 25 артиллерийских орудий.
Примерно в 4 часа 30 минут 13 января 1774 г. три колонны солдат под покровом ночи вышли из Оренбурга. Генерал Валленштерн, пройдя через восточные Орские ворота, двинулся на северо-восток, чтобы подойти к Берде с юго-восточной стороны. Тем временем бригадир Корф и премьер-майор Наумов вышли с двумя отрядами из Самарских ворот. Колонна Корфа пошла прямо на Берду, а солдаты Наумова двинулись левее, чтобы подойти к лагерю пугачевцев с юго-запада. Все три отряда должны были придти в Берду одновременно, открыть артиллерийский огонь по повстанцам и, ворвавшись внутрь, переловить мятежников. Если же восставшие предпримут контратаку, то колонны будут отбиваться совместно.
Но глубокий снег, усталость лошадей, темнота и бдительность повстанцев привели к тому, что отряды не смогли прибыть к Берде одновременно и подошли к ней уже на рассвете. Там их уже встречали пугачевцы.
В отсутствие своего вождя повстанцы не пали духом. Под командованием Максима Шигаева, Дмитрия Лысова, Тимофея Падурова и Хлопуши они расположили свою артиллерию на возвышенных местах. Когда подошел отряд Валленштерна, повстанцы внезапно открыли огонь, а затем бросили вперед свою конницу и пехоту. Валленштерн двинулся на соединение с отрядом Корфа и приказал сделать то же самое Наумову, тем самым ухудшив положение правительственных сил. В то время как Валленштерн, Корф и Наумов медленно отступали, подвижные повстанцы кружили вокруг них, нанося потери огнем артиллерии, ружьями и копьями. Отход оренбуржцев сменился бегством. Лишь соединившись под стенами Оренбурга с казаками, они смогли отбиться. В этом сражении осажденные потеряли 281 человека убитым, 123 ранеными и утратили 13 пушек. Кроме того, это произошло на глазах перепуганного населения Оренбурга3.
Вылазка 13 января 1774 г. была самым крупным поражением осажденных. В психологическом отношении его последствия были не менее тяжелыми. Отсутствие провианта и продолжавшаяся блокада действовали угнетающе как на солдат, так и на горожан. Губернатор Рейнсдорп больше не решался на вылазки и 15 января написал в Военную коллегию, что без помощи извне их предпринимать не будет. Продовольственные запасы в городе подходили к концу. С целью предотвращения бунтов по приказу губернатора было арестовано около 100 нищих. Излишки продуктов насильно изымались, а соль раздавалась бесплатно. Но пищи все равно не хватало и жители, в частности татары, начали покидать город в поисках еды, полагая, что пленение пугачевцами предпочтительнее смерти от голода. Губернатор Рейнсдорп сократил норму питания для гарнизона и приказал разобрать на дрова несколько домов. Он был уже готов капитулировать.
Тем временем повстанцы усилили блокаду города. В середине февраля они послали отряд Хлопуши в степи через Яик для взятия маленькой крепости Илецкая Защита с ее соляными копями, откуда Оренбург получал продовольствие и фураж. Атака Хлопуши 16 февраля деморализовала ее маленький гарнизон, оказавший лишь незначительное сопротивление. Повстанцы освободили 87 местных каторжников, многие из которых присоединились к ним. Они также захватили более 700 фунтов пороха и 5 пушек. Наряду с полученными с уральских заводов боеприпасами, эта добыча дала восставшим надежду на новый штурм Оренбурга. Они хотели провести его в конце февраля 1774 г., но пришедшая к осажденным помощь сорвала эти планы.
Взятие мятежниками Илецкой Защиты закрыло одну из последних брешей в блокаде Оренбурга. Восставшие установили на дорогах свои посты и организовали постоянное патрулирование окрестностей для перехвата всех путников, разведчиков, фуражиров и просто отставших солдат. Им удалось поймать несколько правительственных курьеров, направлявшихся в осажденный город или из него. Иногда они использовали их, чтобы посмеяться над защитниками Оренбурга. Так, просьба губернатора Рейнсдорпа о помощи от 22 января 1774 г. не попала в Санкт-Петербург, а вернулась к нему со следующим ответом: «Вашему высокопревосходительству, господин губернатор, генерал Иван Андреевич. За что вас благодарит великий государь на твоих письмах и секретных объявлениях. Только от вас, с коими людьми послан твой секрет, тех великий государь перехватал. А наперед [он приказывает] вашему высокопревосходительству чтоб отнюдь того не делать и почту воровски не посылать. И сколько бы ваши воровские почты откуда не шли, а великому государю все приходят в руки. А ты не надейся, чтоб ожидать откуда себе какие помощи. А впредь ты изволь посылать почты к великому государю прямо, которые и будет отсылать в надлежащее место»4.
Однако жители Оренбурга не понимали, в чем здесь причина для смеха. Четыре месяца тяжелых лишений убили в них чувство юмора.
Свадьба в Яицком городке
Пока повстанцы в Берде осаждали Оренбург, яицкие казаки решили взять Яицкий городок. Это не могло способствовать захвату Оренбурга или расширению мятежа, но для казаков был важен сам факт этого, ведь первоначально их бунт был направлен против Яицка и его властей за обиды, причиненные казакам царскими и собственными притеснителями. Кроме того, в городке оставались их семьи, которые могли подвергнуться репрессиям. Казаки, прибывшие с низовий Яика, сообщали, что полковник Симонов строит вокруг Канцелярии укрепления. К декабрю 1773 г. тревога казаков усилилась.
Повстанцами здесь командовал яицкий казак Михаил Толкачев. По восточной стороне Яика он спустился вниз, перешел реку и двинулся по форпостам Нижнего Яика для сбора людей и провианта. Его обращения у султану Дусали оказались бесполезными. Набрав несколько сот человек, Толкачев 30 декабря 1773 г. подошел к Яицкому городку. Полковник Симонов приказал ударить в набат и укрылся за стенами недавно построенной цитадели (ретраншемента) на окраине города. Однако большинство простого народа приветствовало своих освободителей и присоединилось к штурму бастиона, который защищали всего 738 регулярных солдат и «послушных» казаков. Но из-за отсутствия артиллерии взять укрепление пугачевцам не удалось — противник обладал 18 орудиями. Толкачев срочно запросил помощи у Берды.
Пугачев сначала прислал ему атамана Овчинникова с 50 казаками и четырьмя пушками, а затем сам решил посетить Яицкий городок. 7 января 1774 г. вместе с Иваном Почиталиным и 15 казаками он прибыл в казачью столицу и лично возглавил ее осаду. Он понял, что отсутствие осадной артиллерии вкупе с трудностью обстрела цитадели с узких извилистых улочек городка затруднит штурм. Что еще хуже, защитники разместили артиллерию и стрелков на высокой колокольне большой церкви внутри ретраншемента и держали под прицелом весь Яицк. Опираясь на свой опыт службы в армии, самозванец приказал подвести подкоп под одну из фланговых батарей крепости. Повстанцы собрали 160 чернорабочих и начали вести подкоп длиной около 100 ярдов из погреба одного казака до батареи. Пугачев лично следил за работой. Через две недели подкоп был готов и в его конце осаждавшие установили огромную бочку с 360 фунтами пороха. На рассвете 20 января 1774 г. Пугачев сам взорвал этот заряд и 400 казаков пошли на приступ цитадели.
Подземный взрыв хотя и удивил осажденных, на самом деле не нанес им большого вреда, ибо лишь засыпал оборонительный ров щебнем. Когда нападавшие, в том числе казачьи жены и дети, полезли по лестницам на стены, они оказались огнем осажденных отрезаны от своих. Но защитники цитадели не смогли применить пушки, поскольку атакующие были слишком близко. Прорвавшиеся на крепостной вал начали рубить опоры батарейных стен, стремясь их обрушить.
Оправившись от замешательства, защитники стали сыпать на головы нападавших горячую золу, лили вар и кипяток. Неожиданно отряд из 45 осажденных перешел в контратаку. Повстанцы бросились бежать. Многие погибли в давке, солдаты нещадно кололи бегущих. Большинство тех, кто выскочил из рва, были застрелены по пути в укрытие. В этом девятичасовом сражении полковник Симонов потерял 15 человек убитыми и 22 ранеными; у пугачевцев было убито около 400 человек.
На следующий день самозванец созвал «круг», на котором атаманом казаков был выбран Никита Каргин, а сотниками — Иван Фофанов и Афанасий Перфильев. Напомним, что Перфильев в августе 1773 г. тайно ездил в Санкт-Петербург для подачи челобитной императрице. Когда на Яике вновь начался бунт, власти направили его в Яицкий городок, чтобы он уговорил казаков выдать Пугачева. Но подобно Хлопуше, Перфильев перешел к повстанцам и вскоре стал одним из их лидеров. Пугачев поручил вновь избранным командирам продолжать осаду и подготовить новый подкоп, на этот раз под колокольню, с которой велся обстрел города и где осажденные хранили порох. Послав атамана Овчинникова в Гурьев городок за порохом и ядрами, Пугачев вернулся в Берду. Там он узнал, что во время его отсутствия восставшие одержали победу над оренбуржцами. Для укрепления дисциплины и запугивания слабонервных он приказал повесить несколько пленных и, полагая, что Оренбург скоро падет, вновь отправился в Яицкий городок.
Пугачевцы же рыли новый подкоп. Он начинался примерно в 200 ярдов от цели и шел зигзагами, чтобы не быть обнаруженным осажденными. Через три с лишним недели минеры дошли до фундамента колокольни и вырыли большую яму для закладки заряда. Тем временем Овчинников привез из Гурьева более тонны пороха. Пугачев приказал ускорить рытье, для чего рабочим был дан лишь один выходной день, 1 февраля, для участия в свадьбе своего вожака.
У Пугачева уже были жена и трое детей, была жива и его «супруга» (Екатерина). Однако яицкие казаки убедили его жениться вновь. Они полагали, что женитьба на девушке из Яицкого городка обеспечит ему верность казаков. Ранее, временно находясь в Яицком городке, Пугачев женил Ивана Почиталина и Михаила Пьянова на местных женщинах, и, возможно, они же и подсказали ему самому жениться. Зная о слабости Пугачева к женщинам, Иван Почиталин и Михаил Толкачев сосватали ему шестнадцатилетнюю красавицу-казачку Устинью Петровну Кузнецову. Самозванец не мог отказаться и, едва увидев свою невесту, сразу согласился взять ее в жены.
Свадьба состоялась 1 февраля 1774 г. в церкви Петра и Павла. Обращаясь к своей невесте «Ваше императорское величество», самозваный император осыпал ее подарками, создал «дворец», дал ей двух горничных («фрейлин»), многочисленную прислугу, и по секрету признался, что он на самом деле Петр III. Когда наивная Устинья спросила его, как он мог жениться на ней, ведь его первая супруга еще жива, хитрый казак воскликнул: «Какая она мне жена, когда с царства свергнула — она мне злодейка». И сказал, что когда Бог позволил ему вернуться в Санкт-Петербург, срубит Екатерине голову. Запуганная, Устинья приняла деньги, серебряную посуду, дорогую одежду, меха и другие его подарки. Она была чисто декоративной фигурой и в дела самозванца не вникала. Простые казаки были удивлены внезапным взлетом Устиньи, но не решились узнать у своего вожака причину этого, с головой погрузившись в традиционную в таких случаях попойку.
Тем временем подкоп был закончен. 17 февраля восставшие решили взорвать его на следующий день в обед. Но узнав, что один малолетний казак сообщил об этом осажденным, Пугачев приказал заложить под колокольню полтонны пороха и взорвать его в полночь. Однако осажденные успели вынести часть заряда из-под колокольни; поэтому взрыв, нанеся серьезные разрушения, сохранил возможности для продолжения обороны. Разочарованные казаки не рискнули пойти еще раз в лобовую атаку. Они были вынуждены перейти к тактике, использовавшейся под Оренбургом и Уфой — к блокаде, надеясь уморить противника голодом.
20 февраля, узнав, что правительственные силы приближаются к Оренбургу, Пугачев срочно отправился в Берду с 500 человек, оставив Устинью в Яицком городке и приказав атаману Каргину продолжать осаду цитадели. Хотя осада ее продолжалась еще шесть недель, доведя отряд полковника Симонова до истощения от голода, взять ретраншемент восставшим так и не удалось5.
Осада Яицкого городка была серьезной ошибкой Пугачева. Он впустую потратил почти два месяца драгоценного времени, потерял людей и боеприпасы, добиваясь незначительной выгоды. Тем самым он упустил возможность победы под Оренбургом. Его брак с Устиньей также являлся ошибкой. Когда он сообщил об этом в Берде, Максим Шигаев приказал открыть бочки со спиртным и стрелять из пушек, чтобы отметить столь радостное событие. Но празднование и попойка не могли заглушить у многих чувства смятения, предательства и разочарования.
Яицкие казаки и Пугачев невольно нарушили основу окутанного тайной перевоплощения, которым они пользовались, чтобы вдохновить изнуренную массу мятежников в Берде и других местах. Вслед за Устиньей многие не могли понять, как их могущественный «амператор», еще не вернув престол, женился на скромной казачке. По любым меркам это было двоеженство; кроме того, все знали, что цари выбирали себе невест только благородных кровей.
Вера многих людей в подлинность «императора» пошатнулась. Некоторые начали подозревать, что Пугачев был просто игрушкой в руках яицких казаков. Такие сомнения стали высказывать даже ближайшие сподвижники самозванца. В итоге, некоторые казаки вместе с властями стали обдумывать планы выдачи «Петра III» для спасения собственной шкуры. Так, в конце февраля 1774 г. совершил покушение на его жизнь Дмитрий Лысов, за что 3 марта был казнен. Бердские командиры стали чаще прибегать к казням дезертиров, но не могли искоренить это явление. Восстание начало идти к концу6.
Контрнаступление Екатерины
Ряд поражений восставших севернее Оренбурга в первые месяцы 1774 г. свидетельствовал о надвигающемся крахе мятежа. Потрясенное внезапным разгромом карательной экспедиции генерала Кара, имперское правительство сильно встревожилось наступлением повстанцев и направило значительные военные силы против него. В начале декабря 1773 г. Екатерина II и ее царедворцы стали готовить новую контратаку тремя полками конницы, четырьмя полками пехоты, 1500 донских и украинских казаков с 26 орудиями. Главнокомандующим этим войском был назначен генерал Александр Бибиков — известный московский вельможа, опытный командир и преданный друг императрицы. Екатерина предоставила ему полную власть над гражданской, военной и духовной администрацией в восставшем регионе. Она также назначила его главой секретной комиссии по расследованию причин восстания и выпустила специальный манифест, дававший ему широкую власть над населением. Сначала Екатерина полагала, что слухи о внутренних проблемах России позволят туркам отказаться от заключения мира, но через три недели все же одобрила публикацию манифеста против Пугачева.
У имперского правительства были веские основания для скорейшего решения этой проблемы. Внутреннее и внешнее положение России было в тот момент сложным. Она вела изнурительную войну с Турцией, активно действовала в Польше и конфликтовала со Швецией. Для реализации этих мероприятий требовались большие средства. Рост налогов и ежегодные рекрутские наборы вызывали недовольство как у дворянства, так и у крестьян, особенно потому, что война с Турцией велась уже пятый год и конца ей было не видно. Эта напряженность могла перерасти в крестьянские волнения или, хуже того, в дворянский дворцовый переворот. Нелюбимый сын Екатерины, великий князь Павел Петрович, возможно, мог стать опасным конкурентом ей, если бы некая придворная группировка поддержала его претензии на трон. По своему опыту Екатерина знала, насколько легко, при определенных условиях, совершить государственный переворот.
В силу этих причин императрица торопилась быстрее подавить это восстание, но в переписке со своими зарубежными корреспондентами именовала его «глупой комедией» и презрительно отзывалась о «маркизе де Пугачеве». Чтобы укрепить свое положение при дворе, Екатерина сделала генерала Григория Потемкина своим фаворитом и специальным советником. Он также делил с ней постель.
Энергичными действиями против мятежников генерал Бибиков оправдал доверие государыни. В начале 1774 г. он разместил свою штаб-квартиру в Казани и потребовал, чтобы местное дворянство сформировало отряды ополчения из своих крепостных. Императрица приказала создать такой же корпус и из дворцовых крестьян, объявив себя «помещицей Казанской». Казанское купечество вызвалось собрать деньги на эскадрон конницы. Не имея опыта, эта местная милиция тем не менее способствовала поднятию духа дворян и увеличила силы Бибикова на более чем 1700 человек.
Являясь главой секретной комиссии, Бибиков использовал ее для восстановления контроля над ситуацией. Несколько захваченных повстанцев подверглись жестокой казни, повсюду распространялись призывы правительства противодействовать самозванцу. Власти сожгли дом Пугачева на Дону, арестовали его первую жену с тремя детьми и отправили их в Казань. Там они содержались за казенный счет, им было позволено свободно передвигаться: власти надеялись, что видя их простое обличье, народ поймет, что Пугачев вовсе не царь. Таким образом, правительство понимало психологию восстания, но наивно верило, будто бы разоблачение Пугачева поможет противостоять призывам самозванца.
Идеологическая контратака властей должна была помочь армии, но генерал Бибиков больше полагался на регулярных солдат. Своей уверенностью в победе и жестокими репрессиями он успокоил жителей Казани и стал ждать подхода армейских корпусов, чтобы выступить на юго-восток. Он был полон решимости не повторять ошибок Кара.
Собирая людей в Казани, Бибиков одновременно отправил несколько отрядов в Нижнее Поволжье, чтобы не допустить перехода повстанцами реки и оттеснить их обратно на юго-восток. В конце декабря 1773 г. властям удалось освободить Самару. Еще Бибиков послал майора Дмитрия Гагрина и полковника Юрия Бибикова (однофамилец), чтобы они, соответственно, сняли осаду с Кунгура и расчистили путь на Уфу.
К началу февраля 1774 г. Гагрин смог деблокировать Кунгур, а в последующие недели освободил Красноуфимск, Екатеринбург и Челябинск от власти или влияния повстанцев. В тот же период времени полковник Бибиков нанес поражение под Заинском, Мензелинском, Нагайбаком и Бакалами. Но вместо того, чтобы идти спасать Уфу, ему было приказано повернуть на юг и присоединиться к основным силам на оренбургском направлении. И хотя Василий Торнов и зять Чики Илья Ульянов в конце февраля вновь взяли Нагайбак и Бакалы, их триумф был недолгим, потому что генерал Бибиков направил под Уфу полковника Ивана Михельсона. Повстанцы пытались перекрыть дороги к Уфе поваленными деревьями и уничтожали мосты, но Михельсон, подобно хищному зверю, преодолел все препятствия и 24 марта разбил мятежников в кровопролитном сражении возле Чесноковки, в котором восставшие потеряли примерно 500 человек убитыми, 1500 взятыми в плен и расстались с 25 пушками. Хотя Чике удалось скрыться, через несколько дней он был схвачен местными татарами и выдан властям. Также вскоре попал в плен и Василий Торнов. Действия повстанцев под Уфой сразу прекратились. Однако башкиры еще продолжали борьбу; их разрозненные конные шайки продолжали грабить и сжигать имущество в отдаленных районах.
Генерал Бибиков назначил князя Петра Голицына ответственным за спасение Оренбурга. Ослабленный маршем по глубокому снегу, жестокими морозами и сопровождением огромного обоза с провиантом для голодающих оренбуржцев и для себя самого, Голицын медленно двигался по Новой Московской дороге. Пройдя Кичуев и Бугульму, он повернул на юг, чтобы соединиться с отрядами, шедшими по Самарской линии. Тем временем генерал Мансуров 14 февраля взял Бузулукскую крепость — один из основных опорных пунктов северо-восточнее Оренбурга. Это заставило Пугачева срочно вернуться в Берду7. Казалось, удача стала изменять ему.
Натиск свободы
Несмотря на ухудшение военной ситуации на северо-западе и рост пессимистических настроений среди обитателей Берды, Пугачев не унывал. В начале марта он лично привел 1500 всадников в Сорочинскую крепость, примерно в 70 милях северо-западнее Оренбурга. Там, узнав, что передовые отряды Голицына находятся в 25 милях отсюда в деревне Пронкиной, Пугачев решил их атаковать. Повстанцы, к удивлению противника, прошли это расстояние за одну морозную буранную ночь 6—7 марта 1774 г. В ожесточенной стычке они почти разгромили царский корпус, но все же были отбиты, понеся тяжелые потери. Оставив Овчинникова следить за передвижением неприятеля, самозванец вернулся в Берду за подкреплением.
Пугачев решил дать бой Голицыну у Татищевой крепости, прикрывавшей путь на Оренбург, Илецкую крепость и Яицкий городок. Кроме того, отойдя от Берды, он делал невозможной поддержку Голицына осажденными в Оренбурге. Из Берды самозванец взял свыше 3000 человек и 36 пушек, а Овчинников привел еще 2000 человек из Илецкой крепости. Чтобы заделать разрушенные стены Татищевой, повстанцы насыпали снежный вал и залили его водой, а также умело расставили орудия. Пугачев планировал подпустить неприятеля поближе, открыть внезапно по нему огонь, а если он попытается обойти крепость, ударить из нее.
Утром 22 марта отряды генерала Голицына, генерала Мансурова и полковника Бибикова двинулись на Татищеву. Остановившись перед вроде бы пустой крепостью, полковник Бибиков отправил на разведку трех конных казаков. Навстречу им из крепости вышла посланная Пугачевым старуха, которая сообщила, что бунтовщики там были, но ушли. Но когда разведчики подъехали к воротам крепости, то неожиданно увидели за ними спрятавшихся людей. Повстанцам удалось схватить лишь одного шпиона, который рассказал, что им противостоят около 5000 пехотинцев с 70 пушками. Самозванец немедленно послал за помощью к Максиму Шигаеву, оставленному командовать Бердой. Тем временем спасшиеся разведчики Голицына сообщили ему о наличии в крепости бунтовщиков, после чего тот принял решение атаковать ее с северной стороны.
Спрятавшиеся повстанцы не открывали стрельбы из пушек, дождавшись, когда неприятель подойдет поближе и начнет обстрел. Завязалась трехчасовая артиллерийская дуэль. Тогда Голицын, не сумев напугать восставших пушечной канонадой и опасаясь, что сражение не удастся закончить до наступления темноты, повел своих людей на решающий штурм. Пугачев предпринял вылазку, поддержанную семью орудиями. Перед стенами крепости завязался упорный бой. Обе стороны постепенно вводили в дело свои резервы, поэтому сражение велось с переменным успехом. На стороне Голицына было превосходство в огневой мощи, боевом опыте и дисциплине. У Пугачева был только моральный дух: подкреплений из Берды он не получил.
Под натиском противника пугачевцы начали отступать. Конница Голицына окружила крепость, чтобы закрыть дороги на Илецк и Оренбург. Увидев это, атаман Овчинников убедил Пугачева уехать. Вскочив на лошадей, самозванец с четырьмя сподвижниками сумел оторваться от преследователей. Брошенные своим вожаком, повстанцы продолжали яростно биться с неприятелем, но в итоге были разгромлены. На поле боя пало около 1300 мятежников, еще 1200 были уничтожены в ходе бегства. Почти 4000 повстанцев, в том числе 290 яицких казаков, попали в плен. Лишь Овчинникову и нескольким сотням казаков удалось добраться до Илецкого городка. Царские войска потеряли убитыми 141 и ранеными 513 человек.
Когда Пугачев ночью прискакал в Берду, он немедленно созвал Военную коллегию. Все понимали, что продолжение осады Оренбурга становится опасным. Нужно было уходить, но куда? Пугачев хотел идти к Уфе, чтобы соединиться с Чикой, ибо еще не знал, что Чика 24 марта будет разбит. Но яицкие казаки были против ухода в незнакомые земли и хотели идти окольными путями в Яицкий городок. 23 марта, раздав спиртное и деньги остававшимся в Берде, повстанцы спешно покинули ее. Несколько казаков решили арестовать Пугачева, но их заговор был раскрыт, самозванец приказал казнить зачинщика, однако тот сумел бежать в Оренбург. В тот же день около 800 повстанцев сдались оренбуржцам; в последующие дни пленных стало уже 4000 человек. Толпы голодных горожан бросились в Берду за едой и фуражом. Их шестимесячные страдания закончились.
Из Берды Пугачев решил двинуться на северо-запад, в Переволоцкую крепость, чтобы избежать окружения неприятелем, а затем повернуть на юг, в Яицкий городок. Однако его план был сразу же сорван, ибо повстанцы нарвались на лыжников Голицына и были вынуждены вернуться. В конце марта, заняв Каргалу и Сакмарский городок — места былых побед восставших, самозванец встал лагерем севернее Оренбурга. Через несколько дней у него было уже более 4000 человек. Не утративший мужества, самозванец поручил отряду Ивана Творогова совершить набег на Берду, чтобы забрать в ней провиант и боеприпасы. 28 марта, разбив стоявший там маленький отряд регулярной армии и взяв много пленных, налетчики исчезли так же неожиданно, как и появились. Этот набег показал, что восставшие все еще очень опасны.
Пугачев, похоже, полагал, что падение Берды отвлечет внимание его преследователей и позволит ему восстановить свои силы. Он надеялся, что весенний паводок также затруднит погоню за ним и, кроме того, рассчитывал на помощь башкир. Восстановив силы, он мог либо двинуться на север Башкирии, либо уйти через Яик в степь, либо, оторвавшись от преследования, вновь вернуться к Оренбургу.
Опасаясь этого, генерал Голицын спешил настичь повстанцев и 1 апреля догнал их в Каргале, выбил оттуда и преследовал до Сакмарского городка, который также освободил. В однодневном сражении повстанцы были разбиты наголову, потеряв около 400 человек убитыми и более 2800 взятыми в плен, в том числе всю Военную коллегию за исключением Ивана Творогова. Хлопуша8 был пойман в Каргале неделей раньше, а Чика уже сидел в уфимской тюрьме. 16 апреля генерал Мансуров освободил Яицкий городок. Атаман Овчинников и Афанасий Перфильев бежали на север, ища Пугачева. Атаман Каргин, Михаил Толкачев и Устинья были схвачены казаками и выданы властям. Наконец, 1 мая сдался без боя последний оплот восставших на Яике — Гурьев городок. Однако Пугачеву удалось избежать окончательного разгрома, и по совету Кинзи Арсланова он отступил в Башкирию.
Поражения повстанцев под Оренбургом, Уфой и в Яицком городке, казалось, означали конец восстания. Большого войска больше не было, базы разгромлены, а большинство вождей взято в плен. Повстанцы не были уверены, что башкиры послушаются Кинзю Арсланова и приютят их. Для пугачевцев осада Оренбурга обернулась поражением, многочисленными жертвами и обострила конфликты, особенно между яицкими казаками и башкирами. Провал яицкой кампании усилил эти противоречия еще больше.
Местные власти решили, что теперь легко смогут подавить восстание. Башкир призвали выдать живьем Пугачева за 10000 руб. (в первые дни восстания эта сумма была в двадцать раз меньше). Солдаты подавляли последние остатки бунта. Так, в начале мая царские команды отправились на запад преследовать калмыков, убили и захватили в плен несколько сотен кочевников. Их вожак князь Федор Дербетов был пойман 23 мая и вскоре умер от ран. Но часть калмыков ускользнула от карателей и направилась к Пугачеву.
Несмотря на то, что самозванец и часть его соратников еще оставались на свободе, в середине апреля 1774 г. Екатерина и ее советники посчитали восстание подавленным. У них вновь появилась уверенность в скором завершении турецкой войны путем вторжения в Турцию южнее Дуная9.
Примечания
1. Овчинников Р.В. О победе отрядов Е.И. Пугачева под Оренбургом // Исторические записки. 1960. № 1. С. 157—158.
2. Пушкин А.С. Указ. соч. Т. IX, ч. 1. С. 260; Пугачевщина. Т. II. С. 386388, 415—416.
3. Овчинников Р.В. О победе отрядов Е.И. Пугачева под Оренбургом. С. 164—165; РНБ. Ф. Олениных. Д. 659. Л. 10—12. О картах сражений и их подробный анализ см.: Гольденберг Л.А., Овчинников Р.В. Картографические материалы как источник по истории Крестьянской войны под руководством Е.И. Пугачева // Вопросы военной истории России: XVIII и первая половина XIX веков. М., 1969. С. 404—421.
4. Овчинников Р.В., Слободских Л.Н. Указ. соч. С. 132.
5. Свидетельство очевидца см.: Архив князя Воронцова. М., 1880. Т. XVI. С. 470—512; Овчинников Р.В., Слободских Л.Н. Указ. соч. С. 133—134; Пугачевщина. Т. II. С. 109—110, 117—119, 181, 197—200; Восстание. С. 149—153; Записка полковника Пекарского (современная) о бунтах яицких, что ныне уральские, казаков, и о самозванце Емельяне, донском казаке Пугачеве // Москвитянин. 1841. № 6. С. 450—451; Андрущенко А.И. Крестьянская война 1773—1775 гг.: на Яике, в Приуралье, на Урале и в Сибири. С. 41—56; Дубровин Н.Ф. Указ. соч. Т. II. Гл. XV; Крестьянская война в России в 1773—1775 годах: восстание Е.И. Пугачева. Т. II. С. 192—205.
6. Пугачевщина. Т. II. С. 110, 114, 127, 144, 188—189.
7. Андрущенко А.И. Крестьянская война 1773—1775 гг.: на Яике, в Приуралье, на Урале и в Сибири. С. 144—148; Дубровин Н.Ф. Указ. соч. Гл. IX, XII—XIV, XVII.
8. Хлопуша был допрошен в Оренбурге 10 мая 1774 г. и через два месяца там же обезглавлен. Его отрубленная голова была воткнута на кол на «возвышенном месте ... на народное зрелище на всякое время».
9. Допрос пугачевского атамана А. Хлопуши. С. 167—168; Восстание. С. 153—158; Дубровин Н.Ф. Указ. соч. Гл. XVI, XX—XXI; Крестьянская война в России в 1773—1775 годах: восстание Е.И. Пугачева. Т. III. С. 20—38.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |