Точная дата рождения Емельяна Ивановича Пугачева неизвестна, и ее знают только с его слов. Скорее всего, это произошло около 1742 года. Хотя есть и иные версии. А вот место рождения очень интересно — станица Зимовейская Области Войска Донского. То есть та же самая, в которой родился Степан Разин. Два великих бунтаря на одну станицу — это, согласитесь, впечатляет. Стоит обратить внимание еще на один факт. Большинство донских казаков были староверами (впрочем, не особо упертыми), а вот Емельян вырос в православной семье. О детстве Пугачева почти ничего не известно, скорее всего, он жил как и остальные члены казачьих семей — пахал, сеял, проходил первоначальное военное обучение (казаков учили владеть оружием с раннего детства). Грамоты он не знал. Вот описание внешности Емельяна, записанное со слов жены.
«Тому мужу ее ныне от роду будет лет сорок, лицом сухощав, во рту верхнего спереди зуба нет, который он выбил саласками, еще в малолетстве в игре, а от того времени и доныне не вырастает. На левом виску от болезни круглый белый признак, от лица совсем отменный величиною с двукопеечник; на обеих грудях, назад тому третий год, были провалы, отчего и мнит она, что быть надобно признакам же. На лице имеет желтые конопатины; сам собою смугловат, волосы на голове темно-русые по-казацки подстригал, росту среднего, борода была клином черная, небольшая».
Женился Пугачев, как тогда было принято, рано — в семнадцать лет на казачке Софье Дмитриевне Недюжевой. Однако семейная жизнь продлилось недолго. Аж через неделю после свадьбы Емельян вместе с другими казакам отправился в качестве пополнения на Семилетнюю войну. Точнее — путь их лежал в Пруссию, под начальство графа Захара Григорьевича Чернышева. Пугачев попал в ординарцы к походному атаману донских полков полковнику Илье Денисову. В этом походе Емельян «отличился». Как-то во время тревоги молодой казак упустил лошадь своего командира — за что «был нещадно бит плетью». Впрочем, дело по тем временам и для казаков — вполне обычное. Плетка как инструмент воспитания являлась обычным делом.
Во время этого похода Пугачев побывал в том числе и в Кенигсберге, где довольно продолжительное время стояли русские войска. Как мы увидим дальше — Пугачев повидал много и разного.
После окончания войны Емельян вернулся на Дон, но ненадолго. Так ведь молодой еще — служить надо! Следующей его «командировкой» была поездка с отрядом в Польшу, где тогда творились при участии России разные веселые дела, перетекшие впоследствии в гражданскую войну. Но об этом речь пойдет ниже. Вернулся — и некоторое время жил мирно. За этот период у него родилось пятеро детей, двое из которых умерли в раннем возрасте.
Но труба снова позвала в поход. На этот раз — на очередную русско-турецкую войну (1768—1774 годов). Воевал Пугачев лихо. Участвовал в штурме крепости Бендеры 15 сентября 1770 года, за что был произведен в хорунжии. То есть получил «лейтенантскую» должность. В кавычки я взял это потому, что до 1798 года казачьи звания не были включены в Табель о рангах — так что офицерами казачьи командиры не являлись. Но с военной карьерой у него не сложилось. Пугачев заболел («гнили у него грудь и ноги», как сказано в документе). Или «заболел»? Потому что впоследствии никаких проблем со здоровьем у него не было. Возможно, Емельяну просто надоело служить.
Так или иначе, Пугачев возвратился домой. По тогдашним законам ему необходимо было найти себе замену для службы. Что он и сделал — послал вместо себя «Глазуновской станицы (на реке Медведице) казака Бирюкова, коему он за то дал 2 лошади с седлами, саблю, бурку, зипун синей, харч всякой и денег 12 рублев».
(Из протокола показаний Е.И. Пугачева на допросе в Моздокской комендантской канцелярии)
Что, кстати, свидетельствует — семья Емельяна была совсем не бедной.
Вроде бы теперь можно спокойно жить. А вот и нет.
«Он ездил для излечения в Черкасск. По его возвращении на родину зимовейский атаман спрашивал его на станичном сбору, откуда взял он карюю лошадь, на которой приехал домой? Пугачев отвечал, что купил ее в Таганроге; но казаки, зная его беспутную жизнь, не поверили и послали его взять тому письменное свидетельство. Пугачев уехал».
(А.С. Пушкин)
А дальше Пугачев ввязался в авантюру, которая полностью изменила его жизнь. Дело было так. Емельян отправился в Таганрог, чтобы навестить свою сестру, которая была замужем за казаком Симоном Павловым. И все бы ничего, но Павлов стал жаловаться на жизнь. Не нравилось ему в Таганроге, Павлов захотел переселится на Терек и влиться в тамошнее казачье войско. Дело в том, что в 1770 году на эту реку стали переселять волжских казаков. (На Волге тоже имелись казаки, прикрывавшие Россию с юга. Но после того, как границы страны отодвинулись, им там делать было особо нечего.) Таганрог от Волги далеко, но Павлову хотелось включиться. Для начала Симон собирался смотаться на Терек на разведку, поглядеть, что там и как.
А тут имелись тонкости. Обычный путь был очень длинным. Требовалось пройти уже описанной водной дорогой через Дон, волгодонский волок, спуститься по Волге, а дальше по Каспийскому морю до устья Терека и вверх по реке. Но ведь можно и напрямую, через задонские степи? А вот и нет! Переправа на левый берег Дона (с любой целью) в нижнем течении реки по закону каралась смертью. Причины такого сурового установления поясним позже.
Однако Павлову тащиться в обход показалось скучным, и он попросил шурина ему помочь пройти «запретным» маршрутом. Родственники добрались до Дона, и Пугачев потихоньку переправил Симона на тот берег. Павлов сгонял на Терек, но на обратном пути попался и выдал Емельяна.
«Но Пугачев со станичной избы из-под караула бежал и уже чрез три месяца на том же хуторе пойман и показал на станичном сборе, что был в Моздоке, почему при рапорте и послан мною к старшине Макарову в Нижнюю Черкасскую станицу, а сей чрез нашу станицу послал уже его при рапорте в Черкасск. Когда его провели, увидя по подорожной, что послан он был в колодке, которой на нем уже не было, приказал я ему набить другую и отослал его в верхнюю Курмоярскую станицу, от которой в принятии оного Пугачева расписку получил. Через две недели спустя от старшины Макарова по всем станицам прислано было объявление, что оный Пугачев бежал с дороги, и не иначе ежели явится где, изловить; а как он бежал, не знаю».
(Показания атамана Зимовейской станицы Трофима Фомина)
Пугачев оказался вне закона. Его стало носить по просторам юга России. Оказался он и на Тереке, вступил в Терско-Семейное казачье войско (казачьих войск на Тереке было несколько). Там он сумел даже пролезть в атаманы. Но тут всплыло, что он беглый... В ту пору понятие «выдачи нет» уже отошло в прошлое. Пугачева снова арестовали — и снова он бежал. Судя по легкости побегов, его не особо и охраняли. Все-таки память о былых вольностях осталась — и Пугачеву казаки сочувствовали.
Так дело и пошло. Его ловили, он бежал, его снова ловили...
«Он был арестован и отправлен в Черкасск. Дорогой он встретил знакомого казака Лукьяна Худякова, представил ему дело в таком виде, что он страдает от гонения на него старшин, клялся, что серьезного дела за ним нет, и просил взять его на поруки. Худяков поверил и вызвался, под своею порукой, отвезти П. в Черкасск. На другой день он велел своему сыну оседлать две лошади и ехать с Пугачевым. По дороге П. бросил сына Худякова и убежал на реку Койсуху, где поселены были выведенные из Польши раскольники. Здесь, в слободе Черниговке, П. искал человека, который бы свез его к казачьей команде. Ему указали на раскольника Ивана Коверина. С пасынком его Алексеем Ковериным П. и отправился в путь. Дорогой он заявил Алексею, что собственно не к команде он едет, а хочется ему пожить для Бога, да не знает он, где бы сыскать богобоязливых людей. Алексей свез его на хутор к раскольнику Осипу Коровке, из Кабаньей слободы Изюмского полка. Коровка отнесся сначала с недоверием к П., но последнему удалось убедить его, что в Кременчуге у него осталось серебро и платье, так как, при возвращении его из-под Бендер, их не пропустили вследствие чумы, и что возле Бендер населяются новые слободы, и жить там свободно. У П. не было паспорта, но Коровка послал с ним сына, дав ему свой паспорт. П., вместе с сыном Коровки, отправились в Кременчуг, оттуда в Крюков и далее к Елизаветинской крепости, но по дороге они узнали, что никаких поселений под Бендерами нет, и решили ехать в Стародубские слободы. Приехали они сначала в Климову слободу, затем в Стародубский монастырь, к старцу Василию. П. открылся ему, что он беглый казак, и спрашивал, где бы лучше пожить? Василий посоветовал ему перейти в Польшу, а затем явиться на Добрянский форпост и сказаться польским выходцем, так как выходцев этих велено было селить где угодно, по их желанию. 15 недель прожили П. с Коровкой в Климовой, пока появилась возможность перебраться через границу в Ветку».
(Н. Василенко. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. С.-Пб., 1890—1907)
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |