Что же собой представляла данная дистанция? Основу ее составляли крепости, которых на протяжении от Илецкого городка до Оренбурга было четыре: Рассыпная (ныне село Рассыпное, Илецкого района), Нижнеозерная (село Нижнеозерное, Краснохолмского района), Татищева (село Татищево, Переволоцкого района), и Чернореченская (село Черноречье, Павловского района). Центром являлась Татищева. Это были единственные населенные пункты на данном участке реки. Между ними находились форпосты и наблюдательные пункты, снабженные системой сигнализации — запасом дров, которые можно поджечь и поднять сигнал дымом о набеге. На последних «точках» казаки находились только летом. Зимой кочевники в набеги не ходили.
Теперь перейдем собственно к крепостям. Пушкин в своем произведении несколько неточен. Все-таки он был в этих местах позже, когда все эти крепости уже не представляли из себя военной ценности. На самом деле данные укрепления все-таки не были уж совсем примитивными. Они назывались «транжементами». Это были укрепления бастионного типа. То есть в плане они напоминали Петропавловскую крепость — только куда меньше и попроще. (Бастионы увеличивали эффективность обороны). Сооружались «ретраншементы» незатейливо. По большому счету, это были полевые укрепления — нечто вроде траншей и дзотов эпохи мировых войн. Насыпался земляной вал в форме бастионов. На гребне устанавливали частокол или плетень. Вокруг рыли ров. Или не рыли. Внутри находились жилища гарнизона, церковь и хозяйственные постройки. Кстати, Петропавловская крепость первоначально сооружалась именно так. В гранит ее одели позже.
Что же касается гарнизонов, то тут дело обстояло совсем плохо. Они состояли частично из казаков, частично — из инвалидов. Так тогда называли старых солдат. Напомню, что армейская служба была пожизненной — поэтому многие служивые были уже в очень серьезном возрасте. Пушек на бастионах было мало, к тому же они являлись жутким старьем. Впрочем, для защиты от кочевников хватало и этого. Казахи практически не имели огнестрельного оружия, не говоря уже о пушках. К тому же воевали они только конными — а верхом на вал не полезешь. Да и не рвались кочевники класть головы на штурмах. Если видели, что с налета взять крепость не получалось — то просто уходили.
Вот на эти «транжаменты» и двигалось пугачевское войско. Их численность составляла уже около тысячи человек. Казалось бы, не так и много. Но если учитывать мизерность гарнизонов, это была серьезная сила.
Первой на их пути оказалась Рассыпная. В ней насчитывалось около семидесяти дворов. Командовал крепостью секунд-майор1 Иван Федорович Веселовский. Родом он, кстати, был из крестьян. Не из крепостных, понятно. Участвовал в Семилетней войне. В 1773 году ему было сорок восемь лет. В крепости он жил с женой и дочерью.
Что же касается гарнизона, то он состоял из роты солдат (100 человек) и 80 казаков. Артиллерию представляли четыре пушки. Войско Пугачева вышло в окрестности крепости 24 сентября под вечер. Повстанцы не стали маячить возле крепости на ночь глядя. Они разбили лагерь, не доходя нескольких километров, а к Рассыпной явились поутру. Емельян снова попытался решить дело миром. Он отправил к Рассыпной двух парламентеров с предложением перейти на их сторону. В письме Пугачев обещал наградить перешедших к нему «вечною вольностию, реками, морями, всеми выгодами, жалованьем, провиантом, порохом, свинцом, чинами и честью».
Они привезли и пугачевский манифест:
«Сим моим указом в Рассыпной крепости всякого звания людям повелеваю: как вы, верные мои рабы, служили и покорны были напредь сего мне и предкам моим, так и ныне в самом деле будьте верны и послушны, стремитесь с истинною верноподданническою радостью и детскою ко мне, государю вашему и отцу, любовию...
Кто же сего моего указа не послушает, тот сам узнает праведный гнев противникам моим».
Веселовский предложение отверг. Тогда Емельян двинул своих ребят на штурм. Некоторое время защитникам удавалось держаться, отбивая атаки артиллерийским огнем. Есть две версии дальнейших событий. По одной пугачевцы, используя свою артиллерию, сумели разнести ворота, что открыло им путь. По другой — казаки снова переметнулись к бунтовщикам, разломав в двух местах крепостную стену. Впрочем, и то, и другое могло произойти одновременно.
Как бы то ни было, но защитники крепости отнюдь не проявляли чудеса героизма. Как только повстанцы оказались внутри крепостных стен, гарнизон прекратил сопротивление. Исключением были Веселовский, три его его офицера — капитан Никита Савинич, поручик Алексей Кирпичев, прапорщик Василий Осипов — и местный казачий атаман Астафий Орлов. Они заперлись в комендантском доме и продолжали отстреливаться. Казаки предложили Емельяну решить дело радикально — пожечь дом. Однако тот не велел, «...затем, чтоб не выжечь всей крепости». В конце концов двери выломали и офицеров захватили.
Пугачев тем не менее повторно предложил им присягнуть на верность. Он был очень в этом заинтересован. И вовсе не потому, что Емельяну требовались «военспецы». На тот момент они были ему не нужны. Казаки и сами неплохо умели воевать. Но этого ему хотелось из политических соображений. Ведь если на сторону «Петра III» начали бы переходить дворяне — это уже совсем иной расклад.
Однако офицеры отказались — и были повешены. Вместе с ними казнили священника Иллариона Ларионова, который тоже отказался присягать. Конечно, повстанцы были старообрядцами, для них «никонианский» священник авторитетом не являлся. Но это все-таки как-то слишком круто.
Однако Пугачев со своей точки зрения был абсолютно прав. Он не оставлял возможности остаться в стороне. Кто не с нами — тот против нас.
А вот рядовые солдаты и казаки принесли присягу Пугачеву. Пугачев собрался в дальнейший путь, оставив к крепости своего атамана.
В плену у повстанцев оказалась и жена коменданта Ирина. Она начала проводить среди мятежников агитацию — уговаривала бежать в Оренбург. В итоге женщину тоже повесили. Лавина смертей набирала скорость...
Тем временем комендант ближайшей следующей по пути к Оренбургу, Нижеозерной крепости, премьер-майор Иван Захарович Харлов выслал небольшой отряд под командой капитана Петра Ивановича Сурина в помощь Рассыпной. Однако они опоздали. Рассыпная пала — и казаки двигались навстречу солдатам. 25 сентября они встретились. С разведкой у Пугачева дело обстояло лучше, чем у Сурина. Поэтому повстанцы засекли противников — и, используя более высокую мобильность (конный пешему не конкурент), окружили солдатский отряд.
Никакого боя по большому счету не было. Так, обменялись каким-то количеством выстрелов, после чего солдаты сложили оружие. Дальше дело пошло по уже складывающейся традиции. Сурина и еще одного офицера, поручика Бориса Федоровича Толбаева, повесили. Солдаты отправились вместе с Емельяном. Заметим, ни один из них не хотел помирать за матушку-царицу.
А дальше пошло еще веселее. Пугачевское войско подошло к Нижнеозерной крепости. Она напоминала Рассыпную, только была более труднодоступна — поскольку находилась на крутом обрыве. Однако ей это не помогло. Гарнизон уже был ослаблен уходом отряда Сурина. Но что хуже всего — моральное состояние гарнизона упало ниже плинтуса. Слухи об обещаниях Пугачева летели впереди его войска. Так что в ночь с 25 на 26 сентября пятьдесят казаков покинули крепость и ушли к Пугачеву. Да и остальные не горели желанием сражаться. Мало того, что им тоже нравились пугачевские лозунги. Но, кроме этого, на рассвете к крепости подошли восставшие. А что это означало? То, что пугачевцы взяли Рассыпную и разгромили Сурина.
В итоге защищать Нижнеозерную стало просто некому. Харлов успел отправить в Татищеву свою жену и дочь, а сам приготовился сражаться до конца.
Так что когда повстанцы пошли на штурм, сопротивление им пытались оказать только комендант и офицеры, которые пытались стрелять из пушки. Остальные солдаты и казаки и пальцем не пошевелили. Итог понятен. Крепость пала. По одной версии Харлов и другие офицеры были убиты. По другой — истекающего кровью коменданта успели дотащить до виселицы и сунуть в петлю. Согласно этой версии повешены были прапорщики Александр Иванович Фигнер и Петр Афанасьевич Кабалеров, писарь Антип Скопин и казачий капрал Бикбай Усманов.
«Между тем за крепостью уже ставили виселицу; перед нею сидел Пугачев, принимая присягу жителей и гарнизона. К нему привели Харлова, обезумленного от ран и истекающего кровью. Глаз, вышибленный копьем, висел у него на щеке. Пугачев велел его казнить и с ним прапорщиков Фигнера и Кабалерова, одного писаря и татарина Бикбая. Гарнизон стал просить за своего доброго коменданта; но яицкие казаки, предводители мятежа, были неумолимы».
(А.С. Пушкин)
Усманова казнили «за шпионство». За что вздернули Скопина, история умалчивает. То ли он оказался первым из служивых, кто не захотел нарушать присягу, то ли у местных солдатиков были к нему претензии. Все-таки писарь — это «блатная» должность.
Со штурмом Нижнеозерной связан интересный эпизод. Вот что показывал на следствии яицкий казак Тимофей Мясников. (Поясню, что в то время показания записывали не слово в слово, как теперь, а только суть. Да иначе и быть не могло. Стенографии еще не изобрели, к тому же вы попробуйте быстро писать гусиным пером...)
«Он, Мясников, как и другие, служил ему верно; при том же все были поощряемы не только реками, лесами, рыбными ловлями и другими вольностями, но и его смелостию и проворством. Ибо, когда случалось (быть) на приступах к городу Оренбургу, или на сражениях каких против воинских команд, то (Пугачев); всегда был сам напереди, не мало не опасаясь стрельбы ни их пушек, ни их ружей. И когда некоторые из доброжелателей уговаривали его иногда, чтоб он поберег свой живот, то Пугачев говорил, улыбаясь: "Пушка царя не убьет! Где это видно, чтобы пушка царя убила?"»
Считается, что именно Нижеозерская крепость стала прототипом укрепления, описанного в «Капитанской дочке». Дело в том, что история жены Харлова имела продолжение...
Эффект от этих действий Пугачева и компании получился грандиозным. Дело, конечно, не во взятии трех маленьких крепостей, а скорее в психологическом воздействии. Слухи продолжали расползаться. Причем, как и положено, количество побитых правительственных войск росло от пересказа к пересказу. Начал складываться миф о «государе Петре Федоровиче», который скоро победит всех врагов и установит справедливость. Многие уже начинали ждать его прихода.
С другой стороны, правительственные войска действовали так, что глаза бы не глядели...
Примечания
1. До 1798 года чин майора (VIII класс Табели о рангах) разделался на премьер-майора и секунд-майора.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |