Во второй половине ноября Емельян направил на лежащую восточнее Оренбурга Верхнеозерную дистанцию отряд под командованием Хлопуши и Андрея Андреевича Бородина-Шары. Второй атаман был крещеным калмыком по имени Шара. Он являлся крепостным войскового атамана Яицкого казачьего войска Андрея Никитича Бородина и трудился табунщиком1. Фамилию Бородин Шара получил, скорее всего «по барину». Такое было достаточно распространено. Есть версия, что это Пугачев поверстал его в казаки за то, что в октябре 1773 года он привел Пугачеву табун в 250 коней. Полковником Емельян Шару точно сделал именно за эту услугу.
Итак, Хлопуша с Шарой, возглавив отряд в 800 человек при 19 пушках, двинулись вверх по Яику. И вот за каким чертом их туда понесло? Крепости Верхнеозерной дистанции для пугачевцев не представляли опасности. Взять там было особо нечего. Скорее всего Пугачев понимал, что бездеятельное стояние под Оренбургом превратит его и без того не слишком дисциплинированные формирования во что-то совсем непотребное. Казаки соблюдали дисциплину в походе, а так — не очень. Что уж взять с крепостных. Человек, освободившийся от рабства, обычно ведет себя своеобразно. Особенно когда много дармовой еды и выпивки. Кроме того, пугачевцы приобретали боевой опыт.
22 февраля Хлопуша подошел к Ильинской, в которой оставалась лишь горстка защитников, около двадцати больных солдат — и без труда ее взял. Однако почему-то не стал расправляться с офицерами. (Комендант, поручик Степан Егорович Лопатин, по одним сведениям был казнен, по другим — убит при штурме.)
23 ноября повстанцы подошли к центральной крепости дистанции — Верхнеозерной. Корф, побывавший здесь ранее, выгреб значительную часть гарнизона в свой отряд. На момент подхода пугачевцев в укреплении находилось 522 гарнизонных солдат и офицеров и 349 человек нерегулярной конницы — казаки, калмыки, башкиры, татары — плюс 19 пушек. Командовал крепостью полковник Отто Христофорович Демарин. Вообще-то раньше его звали де Марин, он являлся чистокровным французом, поступившим на русскую службу.
Повстанцы бодро ринулись на штурм, однако были отбиты, понеся большие потери. Хлопуша сообщил о неудаче «в центр» — и вскоре подошел с подкреплением сам Пугачев. Видимо, Емельяну не очень нравилось «царствовать» в Бердах, решил повоевать. Второй штурм состоялся 26 ноября — и также не принес успеха. Во время приступа закончилась недолгая полковничья карьера Бородина-Шары. Во главе атакующих он ворвался на бастион, где получил штыковое ранение. Пугачевцев отбили, калмык остался в плену, где вскоре умер от раны2.
Вот вам и «французский след» в пугачевщине! Пока что мы видели в этой истории единственного француза. Да и тот исключительно мужественно сражался против мятежников.
Между тем, 27 ноября в Ильинскую крепость вступил отряд секунд-майора Ефрема Заева. Это подразделение в 500 бойцов с тремя пушками направили в помощь Оренбургу аж из Тобольска. Так что Заев успел пройти около 900 километров. Сам Заев являлся бывалым воякой. Он участвовал в Русско-турецкой войне, где брал Перекоп.
«Крепость, оставленная Хлопушею, не была им выжжена. Жители не были выведены. Между ими находилось несколько пленных конфедератов. Стены и некоторые избы были повреждены. Войско все было взято, кроме одного сержанта и раненого офицера. Анбар был отворен. Несколько четвертей муки и сухарей валялись на дворе. Одна пушка брошена была в воротах. Заев наскоро сделал некоторые распоряжения, расставил по трем бастионам три пушки, бывшие в его отряде (на четвертый недостало); также учредил караулы и разъезды и стал ожидать неприятеля».
(А.С. Пушкин)
Так что пришлось идти на штурм второй раз. Пугачев двинул свои силы на приступ 28 ноября — неудачно. Атаки продолжались и на следующий день. Защитники сражались исключительно упорно. Об этом говорят их потери. Люди Заева потеряли более двухсот человек. В конце концов, крепость пугачевцы взяли. Но сравните это с предыдущими взятыми «транжементами», где защитники очень быстро поднимали лапки. Сам Заев погиб в бою. Другие офицеры были либо убиты, либо казнены.
После этих ратных побед Пугачев, обойдя так и не сдавшуюся Верхнеозерную крепость, вернулся в Берды.
* * *
Тем временем положение в осажденном Оренбурге становилось все хуже. Не хватало продовольствия. И что еще хуже — практически закончился фураж.
«В Оренбурге начинал оказываться недостаток в съестных припасах. Рейнсдорп требовал оных от Декалонга и Станиславского. Оба отговаривались. Он ежечасно ожидал прибытия нового войска и не получал о нем никакого известия, будучи отрезан отовсюду, кроме Сибири и киргиз-кайсацких степей. Для поимки языка высылал он иногда до тысячи человек, и то нередко без успеха. Вздумал он, по совету Тимашева, расставить капканы около вала и как волков ловить мятежников, разъезжающих ночью близ города. Сами осажденные смеялись над сею военной хитростию, хотя им было не до смеха; а Падуров, в одном из своих писем, язвительно упрекал губернатора его неудачной выдумкой, предрекая ему гибель и насмешливо советуя покориться самозванцу».
(А.С. Пушкин)
Видимо эти трудности подвигли Рейнсдорпа, вообще не склонного к активным действиям, к попытке атаковать Берды. Может быть, он вдохновился тем, что Пугачев в этот момент был в Яицком городке (об этом — ниже). 13 января из города выдвинулись 1700 солдат и 400 казаков при 29 пушках.
Заметив движение, повстанцы стали концентрировать артиллерию возле оврага, который находился как раз между Бердами и Оренбургом. Почему штурмовавшие не попытались этот овраг обойти — история умалчивает. И получили... С той стороны оврага по ним открыли огонь 80 пугачевских пушек, а во фланг ударила конница...
Правительственные войска отступили, оставив на поле боя около трехсот убитых и 13 пушек.
Рейнсдорп зачем-то отправил пугачевцам послание, в котором призывал одуматься и покориться. Это когда они пребывали в эйфории после победы! Так что был послан ответ:
«Оренбургскому губернатору, сатанину внуку, дьявольскому сыну. Прескверное ваше увещание здесь получено, за что вас, яко всескверного общему покою ненавистника, благодарим. Да и сколько ты себя, немецкий черт по демонству сатанину не ухищрял, однако власть божию не перемудрил. Ведай, мошенник, да и по всему тебе, бестия, знать должно, сколько ты ни пробовал своего всескверного счастия, служишь единому твоему отцу — сатане. Разумей, что на тебя здесь хотя Варавиных не станет петель, ну да мы у мордвина, хотя гривну дадим, да на тебя веревку-удавку свить можем.
Не сумневайся ты: наш всемилостивый монарх, аки орел поднебесный, во всех армиях на один день (одновременно) бывает и с нами всегда присутствует, дабы мы вам советовали, оставя свое зловредие, прийти к нашему чадолюбивому отцу. Егда придешь в покорение, сколько бы твоих озлоблений ни было, тебя всемилостивейши прощает, да и сверх того вас прежнего достоинства не лишает, а здесь не безызвестно, что вы и мертвечину в честь кушаете. Итако, объявя вам сие, да пребудем по склонности вашей ко услугам готовы».
Больше Рейнсдорп не отваживался на вылазки.
Примечания
1. Снова всплывают ассоциации с Америкой. У испанцев в Техасе (эта территория первоначально принадлежала Испании) на ранчо трудились крещеные индейцы, которые по сути являлись теми же крепостными.
2. Штыковые раны, поученные в корпус, тогда практически не лечились.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |