Куда было двигаться Пугачеву? Вниз по Ую — это значило идти в Сибирь, где перспективы продолжения восстания были очень туманными. Да и с кем идти? А сзади висел Декалонг. Поэтому повстанцы свернули вверх по реке Умельке, на северо-запад, рассчитывая укрыться на Саткинском заводе, находившимся в труд недоступной горно-лесистой местности. Но 22 мая в Кундравинской слободе повстанцы повстречали отряд Михельсона, который двигался от Челябинска им наперерез. Это была первая встреча подполковника с главными силами пугачевцев.
В начале боя удача сопутствовала повстанцам — солдаты Михельсона не поняли, что видят перед собой мятежников, они приняли их за части Декалонга. Стремительной атакой люди Пугачева потеснили солдат и даже захватили 10 пушек. Однако воспользоваться ими не успели. Михельсон бросил бойцов в контратаку, орудия были отбиты. Все дальнейшее было уже делом техники. Пугачевцы потеряли около 400 человек. Однако Михельсон отнюдь не счел это сражение победой. Дело-то в том, что повстанцы сумели прорваться к своей цели — к Саткинскому заводу. Другой начальник сочинил бы поводу данного сражения победную реляцию. Но Михельсон был не из таких людей.
Именно поэтому победу над мятежниками он отметил очень своеобразно. Велел солдатам срезать обшлага и пуговицы с камзолов. В то время принадлежность к тому или иному полку обозначалась цветом обшлагов. То есть приказать спороть обшлага — это тоже самое, что в более поздние времена приказать снять погоны. Суть понятна — вы недостойны своих знаков различия. Вот сумеете победить — тогда пришивайте обратно... Тот, кто служил, поймет, что такое снимать честно выслуженные «звезды, нашивки и бантики». Михельсон демонстрировал, что он не успокоится, пока Пугачева не добьет. И подполковник был полностью прав. Он понял, что единственное средство победить Пугачева — это постоянно «сидеть не хвосте» повстанцев. Не давать им прийти в себя и собрать новые силы — и гнать, гнать, гнать... Михельсон первым отработал эффективную тактику антипартизанской войны.
Между тем Пугачев прорвался-таки на Саткинский завод. Тут уже не раз бывали повстанцы. Места вообще-то были очень веселые. Башкиры считали, что у них эти земли отняли обманом. А у них идея была проста: уничтожить заводы и жить как было принято у предков. Пугачев в 1773 году сумел придержать разрушительные склонности башкир. Жители принесли присягу Емельяну. Именно тут Иван Белобородов обучал свои войска. То есть место было известное. В конце мая 1774 года в Сатку пришли и основные формирования Пугачева.
Так уж случилось, что Недолгое пребывание «Петра Федоровича» в Сатке стало легендарным. И тут мешаются реальные события и народная фантазия. Я просто не могу пройти мимо этого. Это ведь и есть история — та, какой ее воспринимали современники тех событий.
«В восемнадцати километрах от Сатки на берегу речки Большая Сатка вы найдете Пугачеву копань. По преданию, события здесь развернулись так. На речке, когда к ней подошел Пугачев, было половодье и брод залило. Тогда мужицкие "саперы" взорвали нависшую над речкой скалу и завалили брод камнями. По насыпи и прошла пугачевская армия, провела пушки, затем насыпь взорвали. Когда карательный отряд Михельсона подошел к реке, ему пришлось наводить переправу. Пугачевцы выиграли время и собрались с силами для последующих боев.
В восьми километрах от Сатки на развилке дорог в Златоуст и Бердяуш вы увидите остатки Пугачевского вала. Оплывшая, заросшая травой и кустами насыпь и сегодня впечатляет. Это памятник пугачевцам, сложенный ими с помощью саткинцев. Подобного памятника военно-оборонительных сооружений повстанцев, пожалуй, на Урале не сохранилось больше нигде. До сих пор можно видеть около 50 м вала. В начале июня 1774 года его длина достигала по разным источникам от 300 до 500 м. Высота была 1,5 м, ширина в основании до 4 м, сложен был вал из камней. Он наглухо перегораживал долину, по которой проходила дорога из Златоуста, по ней тогда и шел отряд Михельсона. Трудно ему пришлось, непросто было заставить пугачевцев отступить.
Еще более значительные оборонительные сооружения были возведены в урочище Мысова грязина при развилке дороги Сатка — Монастырка. Валы здесь были сложены из камня и щебня в километре от основной линии обороны и тянулись почти на два километра.
С пугачевщиной связаны названия двух гор. На Краснокаловке саткинцы встречали мужицкого царя хлебом-солью. Они передали ему более десяти пушек, отлитых на заводе, ядра и огневой припас к ним, ружья и сабли, и сами вступили в его армию. Саткинский завод, пожалуй, раньше других в наших местах примкнул к восставшим. В декабре 1773 года сюда по приглашению саткинцев пришел атаман Иван Кузнецов и организовал самоуправление. Тогда было передано отряду 12 пушек, 250 ружей и 5 пудов пороху, из конторы взято 1000 рублей. Саткинский завод стал базой и отрядов Белобородова, разбитых весной 1774 года под Екатеринбургом. Отсюда они, усиленные пополнением из уральцев, пошли с Пугачевым на Магнитную крепость.
Есть возле Сатки Веселая гора. По преданию, на ней встретились и совещались Емельян Пугачев и Салават Юлаев. Потом у них был пир горой, оттого-то и прозвали гору Веселой. Салават привел с собой несколько тысяч башкирских конников. Они участвовали в сражениях возле Саткинского завода, а также у Красноуфимска и Осы. Здесь пути мужицкого царя и вождя башкир разошлись. Пугачев повел войско на Казань, а раненый Салават остался в родных местах.
Еще один памятник в слове напоминает нам о пугачевщине в окрестностях Сатки. Это Пугачева плотина на речке Иструть, неподалеку от впадения ее в Ай. Она была поставлена, чтобы копить в пруду и спускать воду для повышения уровня в реке, когда сплавляли барки с чугуном. Длина плотины из глины и щебня, соединившей склоны гор Вишневой и Ягодной, 120 м, ширина у основания 25, высота 8 м.
Чтобы оторваться от Михельсона, стоявшего лагерем на другом берегу Ая, пугачевцы якобы ночью взорвали плотину. Потоки воды подняли уровень в реке и усложнили переправу карателей. От плотины сохранилось до 100 м дамбы. Она, как и дно бывшего пруда, сегодня густо заросла чернолесьем. На деле же было несколько иначе. Плотину разрушили башкиры еще до прихода армии Пугачева».
(В. Чернецов)
Вот еще.
«Тайный ход. В истории Сатки есть тайна, не раскрытая до сих пор. В декабре 1773 года главный приказчик Саткинского завода Степан Моисеев получил манифест от "царя Петра Федоровича", именем которого прикрывался Пугачев. В манифесте говорилось, что "царь" дарует работным людям вольность. Однако Моисеев не огласил сей документ, а люди о том прознали. И тогда Моисеев с заплечниками-канцеляристами якобы был заперт в подвал лугининского дома. Когда на следующее утро пришли за ними, то подвал оказался пуст, а тайный ход не был обнаружен. Вскоре Степан Моисеев объявился в Златоусте и направил кляузный рапорт челябинскому воеводе Веревкину об "озорнических действиях" на Саткинском заводе. Что до потайного хода, то тайна его так никогда и не была раскрыта...
Летопись Пугачевского восстания полна трагических страниц. Вот история Ирины Федоровны Шадриной-Ширинкиной, 23-летней красавицы из села Тюбук. Она была женой кунгурского купца Ширинкина, переехавшего на жительство в Саткинский завод. Когда в завод вошли пугачевцы, Ширинкин за участие в боях с повстанцами у села Лягушина был приговорен к смерти и повешен. Жена его приглянулась пугачевскому полковнику Анисиму Тюрину. Тот взял ее "в услужение" и определил в обоз. Под Черным яром царские войска тот обоз отбили. По распоряжению Михельсона Ирина была приставлена няней к малолетним детям Пугачева, родившимся от его первой жены Софьи Дмитриевны Недюхиной, и отправлена с ними в Царицын, затем в Москву. Позднее несчастной женщине было предъявлено обвинение, будто она оказалась "любезной для семьи злодея". Молодую купеческую вдову примерно наказали плетьми, а затем сослали навечно в монастырь. Дальнейшая судьба Ширинкиной-Шадриной неизвестна...
После "государева суда" в Сатке состоялся пир. Пугачев сидел у раскрытого окна господского дома, хмель мутил ему голову. Нестройно и громко пели атаманы, плясали девицы в цветастых сарафанах. Среди шумного веселья "государь" заметил в толпе красавицу. Из-под кашемирового платка выбивались локоны вьющихся волос. Емельян Иванович встал и, подхваченный под руки, спустился по лестнице во двор.
Спляшите, спляшите, государь-батюшка! — заревела толпа и расступилась.
В круг, точно лебедушка, вплыла та красавица, сияющая Дуняша Невзорова и, потупив очи, замерла против "государя". "Государь" помедлил, пока не замерла толпа, вдруг неожиданно подошел бодрым шагом к Дуняше и крепко поцеловал ее в губы. Толпа замерла, а потом кто-то заорал во все горло:
Горько!
Горько! Горько! — дружно подхватили все.
Пугачев, хмельной, счастливый, еще и еще целовал девушку, а та не противилась, сама тянулась к нему. А потом застолье продолжалось. В эту ночь простонародье и окрестило Дуняшу Невзорову "саткинской царицей".
Говорят, что шесть дней гудела свадебным разноголосьем Карагайская гора. Но всему приходит конец. Затихло гульбище, снова заговорили пушки, затрещали ружья. После сражения у Березовского моста армия Пугачева откатилась на Зюраткуль. Когда завод был оставлен, с "государевым" войском ушли 294 саткинских мужика и 22 женщины. В обозе Пугачева уехала будто бы и "государева женка", "Карагайская царица" Евдокия Невзорова.
Людская молва, что морская волна. Память о "Карагайской царице" до сих пор жива в легендах. Еще до недавнего времени саткинских родственников Дуняши Невзоровой называли "пугачами". После разгрома восстания женщина вернулась в Сатку, вышла замуж за крепостного рабочего Федора Поликарповича Аристова из Саткинской пристани (теперь Новой пристани). Остальную, большую часть жизни, прожила степенно. Родила 14 детей, но только 4 выжили. Умерла Евдокия Невзорова-Аристова в 1840 году. Было ей уже за 80. Похоронена на новопристанинском кладбище, правда, могила потеряна. Внуки от самой бабушки Дуни слышали завораживающие рассказы об Емельяне Ивановиче. Она называла его "святым пророком правды и воли". Знали внуки, что один из сыновей бабушки — Гордей Аристов — был участником Отечественной войны 1812 года, "бил супостата Наполеона Бонапарта" и дошел до Парижа».
(В. Чернецов)
Упомянутой Дуняше Невзоровой было 15 лет. Говорят, что перед своим окончательным разгромом Пугачев надел на нее пояс с золотыми монетами и предложил бежать. Так это было или нет — неважно. В народных легендах рассказывали о таких людях. А не о тех, кто честно гнул спину на барина, и не о тех, кто защищал Империю, гоняя пугачевцев.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |