Дальше на пути Пугачева лежал город Златоуст, в который он вошел 31 мая. В те времена он еще не обрел мировой славы. Знаменитые Златоустовские клинки появились гораздо позже. Павел Петрович Аносов, раскрывший секрет булата, еще даже не родился. Так что в описываемое время это был просто один из уральских заводских городов.
В Златоусте Пугачев сжег заводскую контору со всеми делами, в числе которых находились долговые обязательства 700 человек, церковь, обывательские дома, да и завод тоже. Обычное дело.
Интересно то, что именно в Златоусте к пугачевцам прибился разорившийся купец Иван Трофимов. Точнее, он с повстанцами, отряды которых навещали Златоуст, общался и раньше, но в июне Трофимов выбился в секретари Пугачева. Один из членов пугачевской Военной коллегии, Иван Творогов, оставил его словесный портрет: «Росту высокого, лицем чист и бел, волосы русыя, борода беловата и маленькая, от роду казалось около тритцети лет».
Я уже говорил, что нет более страшных революционеров, чем разорившиеся собственники. Вот и Трофимов подтвердил эту истину. Он оказался блестящим пропагандистом. Трофимов принял имя Александр Дубровский и стал сочинять для Пугачева манифесты. Граф Петр Иванович Панин, несколько позже (в июле) ставший главным в деле борьбы с Пугачевым, говорил о Трофимове, что он «был всех умнее». В самом деле. Предыдущий секретарь Емельяна, Иван Почиталин, являлся не слишком грамотным человеком. К тому же он был поэтом. А поэты, как показывает практика, люди обычно наивные. Они живут в своем мире, который к реальности имеет очень приблизительное отношение1. А вот Трофимов был из иного теста. Он отлично понимал простую истину: на войне как на войне. Именно он впоследствии написал самый знаменитый пугачевский манифест, который провозглашал тотальную гражданскую войну. Но это случится позже.
А пока после пожара Златоустовского завода Пугачев приобрел себе очень неслабого пропагандиста.
2 июня пугачевцы ушли.
Между тем подполковник Михельсон оставил на время Пугачева и принялся за его подельщиков. Главным был Салават Юлаев.
«Михельсон повел свой деташмент на завод Сим, в логово Салавата Юлаева. А Салават уже сам спешил навстречу Михельсону. Два отряда встретились у пристани на реке Ай. "Ай" — значит Луна. В районе пристани по наплавному мосту Тубаляс реку-Луну пересекал Кунгурский тракт. Он начинался в Златоусте и дальше шел так: завод Сатка, заводская пристань Тубаляс, деревни Киги и Уразметьево, крепость Кресноуфимск, Иргинские заводы, Кунгур. По этому тракту бунт скатывался с кручи Златоустовского Урала на пологий северо-запад.
Башкиры порубили снасти моста Тубаляс, и Ай раскидал дощатые понтоны по тальнику. Солдаты Михельсона взяли в зубы веревки и вразмашку поплыли через реку».
(А. Иванов)
Однако и Салават был не лыком шит. Его ребята взорвали плотину, находившуюся на реке Иструть, притоке Ая. Хлынул поток воды, который смел солдат. Однако предотвратить переправу башкирам не удалось. Солдаты все-таки сумели переправиться — и даже перетащили на веревках по дну реки пушки и открыли огонь. После этого битва складывалась уже в пользу солдат. Салават вынужден был отступить.
«В XX веке к этому берегу протянут просеку для автодороги. Лесорубы увидят: стволы старых деревьев возле Тубаляса нашпигованы железным горохом картечи».
(А. Иванов)
3 июня люди Салавата попытались заманить Михельсона в классическую ловушку — изобразить паническое отступление, увлечь в погоню кавалерию, а потом врезать... Получилось это не очень. Бойцы Михельсона, хоть в ловушку и угодили, все-таки сумели отбиться. 4 июня Михельсона возле деревни Киги неожиданно атаковал неизвестно откуда взявшийся Пугачев, но был отбит. Отошел и снова пропал.
5 июня подполковник нанес ответный удар ребятам Салавата. Он атаковал повстанцев, которые переходили через реку. Результат стычки каждый мог бы считать своей победой. Михельсон практически полностью уничтожил арьергард Юлаева, но он все же сумел уйти.
А дальше... Пугачева все потеряли. А князь Щербатов одновременно получил два рапорта:
Михельсон сообщал, что 4 июня имел стычку с Пугачевым возле деревни Киги. Фрейман доносил, что Емельян 4 июня с семитысячным войском осадил Верхне-Яицкую крепость, где вообще-то и духа его не было. Расстояние между этими двумя объектами — около 150 километров. Было от чего обалдеть.
А отряд Михельсона просто физически не мог продолжать активные действия — не было боеприпасов, люди и лошади измотаны... Так что пришлось ему уходить в Уфу, что дало Пугачеву некоторую фору.
Следующим городом, попавшим в историю пугачевского восстания, был Красноуфимск. Мимоходом замечу, что «красный» в его названии не имеет никакого отношения к коммунистической идеологии. Населенный пункт был основан в 1734 году и всегда так назывался. Население города было, в общем, не против Пугачева. Через этот город уже проходили отряды повстанцев, привлекая на свою сторону жителей. По крайней мере никакого сопротивления горожане Емельяну не оказали.
«...10 июня 1774 года заняли Красноуфимск.
Пугачев ехал во главе вступивших. Толпа, в которой находились все жители крепости от малого до старого, большого ликования не проявляла. В семьях еще не забылся траур по погибшим и без вести пропавшим казакам. Скорбные лица женщин вглядывались в проезжавших мимо всадников, покрытых дорожной пылью и устало сидевших на потных лошадях. Одни ждали чуда, что из многотысячной вереницы повстанцев вдруг выедет потерявшийся родной человек, другие, особенно мужики, терзались мыслями: "Что же это будет дальше? Победа или смерть ждут вас, братушки?"
Но до этого все одинаково любопытно вглядывались в Емельяна Пугачева, сидевшего на коне в обыкновенной казачьей одежде, имевшего по выражению очевидцев "страховитые глаза". Раненая рука была перевязана. Для большинства красноуфимцев это был уже не император Петр III, а просто — атаман Пугачев. Этот тридцатидвухлетний предводитель имел темно-русые волосы, усы и бороду черные с проседью, на левом виске шрам. Легко спрыгнув с коня, словно и не было столь длинного перехода, он бодрой походкой в окружении свиты и личной охраны направился в подготовленную для него избу.
Через некоторое время, затраченное на приведение себя в порядок с дороги, обед и небольшой отдых, к избе подвели арестованных. Суд Пугачев обычно проводил лично сам. Он сидел в кресле, одетый в голубой кафтан, в шароварах малинового цвета. По бокам стояли два казака: один с серебряным топором, другой с булавой. Обычно суд был очень скорый: кто-то представлял имя подсудимого и его грехи. Знак рукой направо, и приговоренного вели на виселицу. Налево — миловали жизнью.
На этот раз было казнено несколько красноуфимцев. Повстанцы повесили их на горе вблизи крепости. Вероятнее всего это была Дивья Гора. В этот же день в крепостной церкви Живоначальной троицы был отслужен молебен о здравии Пугачева.
"...Того года Июня 10 дня в оную церковь сам злодей и люди его входили и Казанской Божьей Матерью, по приказанию его, отправлен сей церкви священником, Василием Игнатьевым с дьячками Иосифом и Игнатием Размариниными о здравии его молебен. Поруганий же в оной церкви им никакого чинено не было, а только взял оный злодей все об нем писанные из Пермского Духовного Правления Манифесты, Указы и Увещевания, кроме одного, сочиненного святейшим Правительствующим Синодом, печатного Увещевания".
На помощь отступившему подполковнику Попову из Кунгура шла усиленная команда майора А.В. Папава. В составе этой команды находился воевода Пермской провинции Александр Федорович Голубцов. Задача правительственных войск — не допустить дальнейшего продвижения пугачевцев к Кунгуру.
11 июня 1774 г. недалеко от Титешных гор произошло сражение (в народе теперь их называют Пугачевские сопки). "Дрались от юго-западного склона гор по южному их склону до Сосновой горы..., а от этой последней, на юго-восток, по речке Зюрзяге до так называемых Крутиков. Всего на пять верст". В сражении участвовал и полк Грязнова Ивана Никифоровича.
Обе стороны понесли значительные потери. Пугачев отказался от дальнейшего продвижения на Кунгур, а решил через Иргинский завод повернуть на Казань.
Остановившись в д. Кошаево, он издает два именных указа. Один для атамана Белоярской слободы Ф.Т. Кочнева и поручает ему "стараться набирать из всякого звания и чину, кто б каков ни был — в казаки". Второй указ полковнику Бахтаиру Канкаеву и походному старшине Ермухаммету Кадырметеву о наборе русского и башкирского войска в Большую армию. Оба указа скреплены круглой печатью на красном сургуче. В центре печати погрудное изображение "Петра III" в профиль. По окружности аббревиатура: б.г.п.т имп. и самодерж. Всерос. 1774. Что расшифровывается так: Большая государственная печать Петра Третьего, императора и самодержца Всероссийского. 1774 год.
В Иргинский завод были посланы гонцы, чтобы подготовить достойную встречу императору-освободителю. 12 июня Пугачев подошел с войском к Нижнеиргинску. Жители встретили его на плотнике с хлебом и солью. В документах, составленных Пермским начальством, говорится, что на другой день после вступления повстанцев в Иргинский завод взято в "пугачевскую толпу" 98 человек мастеровых и работных. Забрали все наличные деньги в домах директора Осокина, приказчиков и господ заводоуправления. Угнали с собой лошадей, рогатый скот. Почти все имения были разграблены. Сожжена лесопилка и сарай с лесными припасами, мельница с ларем. По его приказу была остановлена доменная печь и спущен пруд».
(А. Кузнецов)
Как видим, пугачевцы теперь вели войну на уничтожение. В этом они тоже опередили свой век. Подобные методы получат распространение в XX веке.
Примечания
1. Предвидя возможные возражения. Есть исключения. Сталин в молодости был неплохим поэтом. Но это в молодости.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |