Стратегическая задача была выполнена: Базаргул перерезал Деколонгу пути преследования Пугачева, не пропустил его дальше Челябинска и Чебаркуля. Действия карательных отрядов сибирского главнокомандующего были ограничены собственными дистриктами и восточной границей Исетской провинции. Конники Юламана постоянно угрожали Челябинску. Базаргул организовал наступление с севера, намереваясь отвоевать Кыштымский и Каслинский заводы и захватить пушки, вооружение. Отряды Кулумбета вступили в кровавые схватки около озер.
Однако отряды неугомонного Михельсона напали на след пугачевского войска.
Пугачев и Салават и сами дважды внезапно атаковали отряды Михельсона. Один раз в долине реки Ай 3 июня, другой раз — через два дня около деревни Месягутово. По словам очевидцев, оба раза сражения были жестокими, однако ни одна сторона не получила перевеса. Говорят, что сильно потрепанные, усталые войска Михельсона были вынуждены возвратиться в Уфу, а Пугачев пошел дальше и скрылся в неизвестном направлении.
Действительно, генералы царицы в середине июня совершенно потеряли из виду пугачевские войска и не могли получить о их местонахождении никаких ясных вестей.
В конце июня Базаргул получил дорогую бумагу из коллегии Главной армии о присвоении ему звания фельдмаршала и заодно узнал радостные вести: отряды Салавата Юлаева захватили Красноуфимск, окружили Кунгур, а Пугачев, захватив Осу, перешел Каму. Значит, дорога на Казань открыта.
Волнуясь и одновременно радуясь, Базаргул несколько раз прочитал царский указ:
«Божиею Милостию мы, Петр Третий, император и самодержец Всероссийский, жалуем от армии нашей в фельдмаршалы депутата Уложенной Комиссии старшину Исетской провинции Базаргула Юнаева, в генералы старшину Кара-Табынской волости Юламана Кушаева, в полковники старшину Айлинской волости Муртазу Юртаулова».
Отрадно было, что человек, именуемый царем, умеет по достоинству оценивать своих приближенных, связавших свои жизни с борьбой за свободу. А что касается высокого звания, то смысл и значение его Базаргул не очень-то ясно представлял себе. Генералов он знал и видел их, а вот о фельдмаршалах хотя и слышал, но встречать их пока не доводилось.
Во всяком случае времени доискиваться до смысла и значения своего нового звания у Базаргула не было. Издавать указы — дело царей, выполнение их — дело подданных.
Помнит Базаргул и другой приказ, полученный от Пугачева в Байгазах: установить связь с киргиз-кайсаками, привлечь их к восстанию. Царь говорил ему, что в начале мая с двадцатью башкирскими конниками он отправил письмо главе Среднего жуза киргиз-кайсаков Аблай-хану и Даутбай-тархану. Среди этих башкир были и старшины, знакомые Базаргулу, они и сейчас должны еще находиться у казаков. Следом был послан к Киргиз-Кайсакам башкиро-калмыцкий отряд, чтобы поднимать их на восстание. Однако до сих пор нет известий ни от этого, ни от другого посольств.
Базаргул отправил к хану Аблаю новый отряд с письмом и просьбой царя. Через десять дней трое из отправленных вернулись с обнадеживающими вестями: доехали благополучно, вручили письмо хану. Встретились и с башкирами, отправленными ранее. Киргиз-Кайсацкая беднота выступает за присоединение к Пугачеву, да и сам хан согласен, однако два его султана и многие баи-старшины препятствуют, мешают этому. Тем не менее, башкиры с киргиз-кайсаками занимаются формированием нескольких больших отрядов и готовят наступление на Сибирскую линию.
Говорят, что творится у себя под боком, узнаешь от соседей. Длинные уши принесли и еще одну, но уже горькую весть. В прошлом сражении около Троицка пропал знакомый Базаргула атаман Григорий Туманов. Теперь стало известно, что его схватили каратели и около месяца держали его под следствием в Верхне-Яицкой дистанции. Тот самый жестокий комендант Ступишин, не получив от него и под пытками необходимых ему сведений, отправил его в Кизильскую крепость, с тем, чтобы потом передать его в распоряжение Оренбургского губернатора.
Туманов сейчас еще должен быть в Кизиле. Базаргул, рискнув, решил выслать отряд, чтобы сторожить дорогу в Оренбург от Кизила. Если выйдет в путь конвой, то любыми средствами надо вырвать Туманова из рук карателей. Как и было установлено, высланный Базаргулом отряд совместно с подготовленными в степях башкирско-казахскими отрядами спасли атамана, напав на конвой недалеко от Губерлинской крепости на Яике, и вывезли Туманова в казахские степи. Губернатор Рейнсдорп, разгневавшись на ротозейство генералов, тут же написал письмо к Аблай-хану с просьбой вернуть ему Туманова — «злейшего врага, главного бунтовщика белой царицы». Однако хан не только не выдал атамана, но и вообще не ответил на письмо губернатора. Хорошо говоривший по-казахски Туманов быстро освоился среди казахов и стал готовить их к походу против царицы. Участились нападения киргиз-кайсаков на Сибирскую линию, то там, то здесь вспыхивали сражения.
Базаргул во главе большого отряда направился в сторону родной Мякотинской волости, выбил карателей из Кыштымского и Каслинского заводов. Взял на себя руководство всем повстанческим движением в тех краях. Все лето вели они тяжелые, но успешные бои.
Однако к осени положение резко осложнилось. Пришли вести, что Емельян Пугачев, который после взятия Казани ушел в Заволжье и захватил там Саранск, Пензу, Саратов, Камышин и еще многие мелкие города, в сентябре был разгромлен правительственными войсками в Черном яре несколько ниже Царицына. Вскорости дошли слухи и о том, что Пугачев пойман, закован и отправлен в Москву. Как бы в подтверждение этому, большие силы царских войск, ранее преследовавшие Пугачева, хлынули на территорию Башкирии и особенно в Исетскую провинцию, где все еще полыхало пламя Крестьянской войны. Недолго продержались повстанцы, регулярные войска буквально смяли их и рассеяли. Нарушилась связь Базаргула с отрядами Салавата и Юлая. Он сам, потерпев несколько поражений от карательных команд, перешел к партизанской войне.
Осенью 1774 года была подавлена Крестьянская война, разбиты последние очаги восстания в Башкирии, многие принесли повинную, но в Исетской провинции сражения все еще продолжались. В рапорте воеводы Исетской провинции Лазарева генерал-аншефу Панину от 6 ноября 1774 года были такие строки: «Базаргул Юнаев, Юламан Кушаев и Сары Абдуллин все еще не сдаются».
Долго ли еще они держались — других сведений пока нет. В исторических документах о судьбе Базаргула промелькнуло только одно сведение, которое проливает свет на его судьбу. Спустя год после описываемых событий, 2 октября 1775 года генерал-губернатор Рейнсдорп в рапорте сообщал обер-прокурору Сената о поимке Базаргула Юнаева.
Адъютант генерал-аншефа Панина, главнокомандующего войсками царицы, сражавшихся против восставших, впоследствии рассказывал офицерам такую историю.
Малочисленную команду Базаргула Юнаева окружили около Ильменя, убив всех сопротивлявшихся, с большим трудом пленили его самого и затем привезли в Челябинск. Первым допрашивал Базаргула сам главнокомандующий. Хотя и был сильно устал и избит, узник держал себя спокойно и гордо. И тут случилось то, что вызвало удивление у всех: как только главнокомандующий начал грубо запугивать его, угрожать, пленник неожиданно заявил:
— Я — депутат ее величества Екатерины Алексеевны. По закону депутат неприкосновенен. К тому же и наши с вами воинские звания не соответствуют. Если есть у меня вина и с меня снимут все звания, тогда только я пленник. Не забывайте об этом, господин генерал-аншеф.
— Ты не только узник, ты злодейский изменник, предводитель бунта! — заорал разъяренный генерал. — Если я захочу, то имею право без всякого суда и следствия казнить тебя.
— Такие меры не могут применяться к депутату.
— Депутат?! Изменник ты!
— Осторожней, генерал. Не подобает вам, ваше превосходительство, оскорблять звание депутата.
И Базаргул, вытащив из-за пазухи депутатскую медаль на ленте, повесил ее себе на шею. Панин, увидев медаль, буквально опешил, растерялся. Не посмел сорвать депутатскую медаль.
— Хм, коли так, то скажи тогда, ведь ты был главным атаманом самозванца, даже его фельдмаршалом, говорят. Верно ли это?
— Генерал-аншеф, я солдат его величества императора Петра Федоровича, его фельдмаршал, возведенный в этот ранг именным указом. Если захочу, то могу ответить на вопросы только тех, кто по рангу и чину равны мне.
— Вот как ты намерен петь, бунтовщик. Каков твой царь самозванец, таков и ты — безмундирный фельдмаршал. Может, к тебе, вору надо еще и обращаться «Ваше сиятельство». А?
— Это ваше дело, генерал. Военный этикет.
— Этикет? Как только черный язык твой поворачивается? Хватит! Кончилась комедия. Ответь мне: почему ты изменил ее величеству Екатерине Алексеевне, почему растоптал свое депутатское звание?
— Потому что ее величество Екатерина Алексеевна не сдержала своих обещаний, данных перед всеми от своего императорского имени. А если коснуться депутатского звания, то раз не было пользы от словопрений в Уложенной Комиссии, пришлось защищать наказы народа оружием.
Генерал, как будто поймав пленника на слове, радостно вскричал:
— Ага, значит, плюнул на депутатское звание и стал разбойником, примкнул к самозванцу?
— Нет, генерал. Я присоединился к царю Петру Федоровичу, поскольку он давал более высокие обещания: свободу, землю... Разве служение русским царям измена?
— В одной стране двух царей не бывает. Твой царь-самозванец, яицкий казак Емелька Пугачев схвачен и сидит в Московском каземате. Ждет казни. И тебе такая же судьба. Однако, если повинишься, принесешь покаяние, да покажешь на своего злодея-предводителя, то может, казнь тебе и будет несколько смягчена.
— Если считать выполнение народных наказов и приказов царя преступлением, то тогда, действительно, я должен просить помилования. Другой же вины на мне нет. — Помолчав немного, добавил, — генерал, мы люди военные. Нам по уставу присяге верными быть, исполнение приказов — закон.
Все, о чем было рассказано выше — сведения, опирающиеся на слова свидетеля офицера. Есть еще только рапорт генерал-губернатора. Кроме этого никаких иных сведений о дальнейшей судьбе Базаргула Юнаева пока не найдено.
Как завершился его земной путь, неизвестно. Как и многие в то время, он пропал без вести.
Емельян Пугачев был казнен в Москве. С ним еще шесть атаманов. Салават Юлаев и отец его Юлай Азналин были сосланы на вечную каторгу в Рогервик.
А вот дальнейшая судьба Кинзи Арсланова тоже неизвестна, как неизвестна судьба Базаргула, как неизвестна судьба и Григория Туманова.
Если бы они были осуждены и казнены, обязательно остались бы официальные документы, об их судьбах непременно узнали бы, но увы... Вполне возможно, что Кинзя Арсланов и Базаргул Юнаев по следам Григория Туманова бежали к Киргиз-Кайсакам, а может, нашли еще какое средство, чтобы избежать смертной казни...
Что ж, совершать дела, за которые легко можно поплатиться жизнью и при этом все же суметь сохранить голову — это тоже подвиг.
Лишь бы не забыла история имена без вести пропавших великих батыров. Пусть вечно живут они в памяти народной.
Батыры бесследно не пропадают.
1982.III—VI.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |