§ 1. Переправа повстанцев на левый берег Волги. Продолжение борьбы

Мы билися трои суточки,
Не пиваючи, не едаючи,
С добра коня не слезаючи.

Казачья песня о Крестьянской войне 1773—1775 гг.

Пройдя от Сальниковой ватаги вниз по Волге верст с 40, повстанцы заметили преследовавший их деташемент майора Харина. Пугачев смело атаковал врага, но, потеряв около 300 человек убитыми и ранеными, отступил приблизительно с 200 яицкими казаками и таким же числом «разночинцев» к Черному Яру. В 20 верстах от Черного Яра повстанцы переправились на остров, который был расположен посередине Волги. Впоследствии Пугачев отметил, что лично он был против этой переправы, однако к ней «принужден он был уловками своих ближних сообщников» (то есть И. Твороговым, Ф. Чумаковым и другими). Вскоре на правом берегу Волги показался майор Харин с гусарами. Но, поскольку повстанцы захватили с собой все лодки, попасть на остров он не смог и повернул назад. Тем временем повстанцы стали переправляться на левую, луговую сторону Волги. «На острову, — рассказывал И. Творогов, — множество было наносных площатых дров и Сухова тальнику; оныя мы, собрав, наделали из них множество малиньких и лиогких плотов, а по нашему «салы» называемыя, связывая вериовкою, и раздевшись, положили на оныя свое платье и седла лошадиныя, а напоследок, привязав те салы к каждой лошади за хвост, по одному и, держась всякой за гриву лошади, переправились таким образом на луговой берег, оставя на острову... яицких казаков, человек с сорок... с Афанасьем Перфильевым». Пугачев хотел увеличить свой отряд, и, очевидно, оставил Перфильева с казаками и лодками на острове для того, чтобы он ждал других повстанцев с правого берега Волги. Сам же Пугачев, очутившись на левом берегу, костры «раскладывал и пускал дым для знака, чтоб бегущие собирались к нему»¹.

На левом берегу Волги после переправы оказалось 160 яицких казаков (не считая 40 оставшихся с А. Перфильевым на острове), а также около 200 «разночинцев», в том числе башкиры во главе со старшиной Кинзей Араслановым. Положение повстанцев было крайне тяжелым. Они не имели пищи, многие были «в одних только кафтанах, а другие в рубашках», а погода была морозная и ветреная. Несмотря на все это, повстанцы были исполнены решимости продолжать борьбу. И. Творогов, Ф. Чумаков, В. Коновалов и И. Федульев, правда, и в это время предлагали идти к Узеням, а оттуда на Яик, но Пугачев заявил: «Я степью итти не хочу, а пойдем к Волге». Пугачева поддержал Кинзя Арасланов и большинство повстанцев, поэтому и было решено следовать вверх по Волге, а в удобном месте вновь переправиться на ее правый берег, чтобы очутиться как бы в тылу правительственных войск и, опираясь тут на крестьянство и казачество, воссоздать главную повстанческую армию и двинуться с ней в поход на Москву. 29 августа 1774 года, основываясь на показаниях повстанцев, захваченных в плен на левом берегу Волги, П. Панин сообщал императрице, что Пугачев «все не отступает от злодейского своего на Москву предмета, и что донцы хотя не все, но некоторые заслуживают меры достаточной осторожности противу себя и противу усиливания оными производимых злодеями действ». В соответствии с принятым решением, Пугачев шел вверх по Волге. Полковник Иловайский, который 25 августа с полком донцов был отправлен Михельсоном на левый берег реки, доносил своему начальству, что Пугачев и повстанцы 28 августа вечером появились в селении Заплавном (в 40 верстах от Царицына на левом берегу Волги). Отсюда, запасшись хлебом и другими продуктами, они отправились далее вверх по левому берегу реки, к Камышину (Дмитриевск). Подробная характеристика предполагаемых намерений и действий Пугачева после переправы повстанцев на левый берег Волги дана в письме Екатерины II П. Панину. «Получила я, — сообщала она 16 сентября П. Панину, — от г. м. Потемкина из Казани известие... что злодей паки Волгу перешел и тянется вверх, и что князь Голицын взял намерение его до Иргиза не допустить... весьма желательно, что в случае таком, если многие деташементы за Волгу пойдут в погоню или навстречу изменнику, по крайней мере полки к вам от Второй армии отряженные остались по сию (правую. — И.Р.) сторону, дабы, если злодею еще раз удалось обмануть который ни есть деташемент, опять не перекинулся нечаянно на здешнюю сторону... Многие же от него отхваченные... показывали в разные времена, что он после жатвы собирался подвигаться к Москве, и знатно он вверх Волги по луговой стороне бежит с тем, чтоб людей снова набирать».

Правительство и местные власти в Поволжье приняли все меры к тому, чтобы не дать возможности Пугачеву переправиться на правый берег Волги и набрать там новую армию повстанцев. Для борьбы с Пугачевым на левый берег реки была переправлена значительная часть войск. Кроме полка, состоявшего из 450 «самых лутчих и доброконных казаков» под командой Иловайского, Михельсон направил сюда также 200 яицких казаков во главе с Мартемьяном Бородиным. В Балыклеевой станице и Дубовке находились эскадроны Архангелогородского карабинерного полка и 50 донских казаков, в Камышине же — 150 уланов во главе с поручиком Мельгуновым и т. д.

Примерно 29 августа, когда повстанцы приблизились к Камышину (Дмитриевск), то, по словам Пугачева, «наехали они на поставленную ис Камышевки заставу, ис которой 2-х человек скололи». От взятых тут ими в плен солдат повстанцы, вероятно, узнали о военных приготовлениях властей на правом берегу Волги. Воспользовавшись замешательством и растерянностью повстанцев, оказавшихся в трудном положении, И. Творогов, Ф. Чумаков и другие соглашатели предложили повернуть от Волги к Узеням, «там собрать людей побольше, выйти на Нижнюю Яицкую дистанцию, собрать там казаков, взять Гурьев... и... какие ни есть Орды... и выйти паки в Россию». Казаки, поверив этим речам, поддались тогда уговорам и решили идти на Узени. И. Творогов и другие яицкие старшины стремились при этом сделать так, чтобы на Узени отправились только яицкие казаки, и поэтому стали отбирать лошадей у «разночинцев», несмотря на то, что Пугачев с этим не соглашался, говоря: «Лишь бы были у нас люди, а лошади будут». В результате всех этих действий умеренных казацких старшин с Пугачевым подготовилось идти всего 160 яицких казаков, многие из которых случайно попали в ряды восставших, были «насильно» взяты в повстанческое войско еще в начале восстания на Яике. Среди них влияние соглашательской, умеренной казацкой старшины — И. Творогова, Ф. Чумакова и других — теперь значительно возросло. Следуя через малороссийскую Покровскую слободу, яицкие казаки повернули круто на восток и, «оставя Елтонское озеро вправо, пошли на Узени». В Покровской слободе и других селениях по дороге на Узени многие крестьяне и работные люди хотели присоединиться к Пугачеву, но яицкие старшины (Творогов, Чумаков и др.) «не допускали никого с ним соединиться... отнимали лошадей», заявляя ему, что, «допуская умножать толпу, будет замедление». Кроме того. Пугачев перестал рассылать по селениям указы, ибо руководители Военной коллегии «потеряли» все необходимые для этого принадлежности, и Пугачев с сокрушением отмечал, что тогда «бумаги и чернил с ним вовсе не было» и «не только посылать указы, но и воли уже не имел»².

Таким образом, следуя от Волги на восток, к Узеням, представители «умеренных» — И. Творогов, Ф. Чумаков и другие изолировали Пугачева от широких масс крестьянства, лишили его их поддержки. Пугачев, правда, шел к Узеням с надеждой, что оттуда повернет вновь к Волге. Под Камышином И. Творогов и Ф. Чумаков тайно убили ближайшего соратника Пугачева Кинзю Арасланова, который, очевидно, что-то узнал о их замыслах и, несомненно, воспрепятствовал бы их осуществлению. «Кинзю, — объяснял впоследствии Творогов, — нельзя было нам никак оставить, в рассуждении, что злодей тотчас взял бы нас на подозрение».

Правительство и власти на местах в это время предпринимали новые попытки схватить Пугачева и его соратников. 2 сентября в Царицын прибыл А.В. Суворов. Приняв командование над всеми отрядами, преследовавшими Пугачева, Суворов поставил перед ними задачу — «истребить... возмутителя», заключив его «от всех мест в такой зев, которого б не мог миновать». Суворов приказал П. Голицыну и И. Михельсону с их деташементами тотчас «перенестись за реку», то есть переправиться на левый берег Волги, Мансурову же «расположиться в Дмитриевске, простирая пост свой к Саратову», князю Багратиону с 7 гусарскими эскадронами «уставить себя в Царицын» и «сообщить постами к Дмитриевску» и т. д. При этом основное внимание уделялось тому, чтобы не допустить Пугачева на правый берег Волги. Полковник Мелин с 200 казаков был отправлен с заданием отрезать путь повстанцам от Узеней. 4 сентября Суворов с 1500 солдат также переправился на левый берег Волги и направился «вверх течения оной», как он говорил, «к скорейшему достижению сего разбойника следов». Одновременно с Суворовым меры по «поимке» Пугачева принимал также и астраханский губернатор П. Кречетников. «Для поиску» Пугачева он отправил военные команды к Черному Яру и Гурьеву, а князя Дундукова с калмыцким войском послал на левый берег Волги. Гурьевскому коменданту Кандаурову и коменданту Яицкого городка И. Симанову было дано распоряжение «о учреждении в пристойных местах крепких разъездов», чтобы Пугачев «не мог пробраться за реку Яик, на Бухарскую сторону»³.

Не бездействовал и личный представитель Екатерины II в Яицком городке, гвардии капитан С. Маврин, горячий сторонник политики «кнута и пряника». Предполагая, что после поражения у Сальниковой ватаги и перехода на левый берег Волги Пугачев и повстанцы могут отправиться на Узени, чтобы скрыться от преследований в этой глухой заболоченной местности, С. Маврин отправил «верных» казаков «число немалое во все стороны метаться и сказывать: если кто придет в раскаяние... таковых прощу, а кто Емельку свяжет, тот еще и награждением воспользуется». Некоторые из этих посланцев Маврина обосновались на Узенях.

Круг враждебных сил все теснее смыкался вокруг Пугачева, разрушая все его планы и стремления.

Примечания

1. Дон и Нижнее Поволжье, Сб. документов, стр. 131—132, 180, 184; Пугачевщина. Сб. документов, т. II, стр. 154, 407; Сб. РИО, т. VI, стр 145.

2. Восстание Емельяна Пугачева. Сб. документов, стр. 176, 90, 177, 86; Дон и Нижнее Поволжье. Сб. документов, стр. 186, 132, 180, 163, 209; Сб. РИО, т. VI, стр. 127—128, 137; Пугачевщина. Сб. документов, т. III, стр. 76; т. II, стр. 405; ЦГАДА, ф. ГА, Р. VI, д. 506, л. 320—338.

3. Дон и Нижнее Поволжье. Сб. документов, стр. 194; Пугачевщина. Сб. документов, т. II. стр. 405, 406, 407, 402; «Северный архив», т. V, 1823, стр. 219.