I
5 октября 1773 года возглавляемая Пугачевым армия в 2500 человек при 20 пушках подошла к Оренбургу.
Перед взорами повстанцев открылась прекрасная панорама города, стоящего на крутом и высоком берегу Яика.
Оренбург! Сколько надежд было в этом слове для яицкого казака, для калмыка из прикаспийских степей, башкира с западных склонов Южного Урала, казаха, узбека и киргиза. Оренбург — это прежде всего центр огромной губернии. Если границы Оренбургской губернии можно было бы вытянуть в одну линию, то она протянулась бы от Москвы до Ташкента...
Оренбург — это крупный торговый центр России. Сюда шли товары с Востока, из Индии. Здесь шла бойкая торговля с казахами, узбеками, киргизами, хивинцами и бухарцами. Длинными вереницами тянулись сюда торговые караваны. Каждый год казахи пригоняли в Оренбург для продажи десятки тысяч коней, овец, привозили каракуль, овчину и другие меха. Приезжие русские купцы покупали эти товары, а потом продавали их не только в России, но и отправляли на запад — в Польшу и на юг — в Турцию. Русские купцы привозили в Оренбург для обмена и продажи сукно и ситец, медные, чугунные котлы, бисер, иглы, ножи и другие товары.
Около Оренбурга находился меновой двор — Караван-Сарай с тремя сотнями лавок и множеством амбаров. Летом и осенью здесь шел оживленный торг, стоял разноязычный гомон, толпились приехавшие со всех концов страны люди.
Оренбург. С гравюры XVIII века
С приближением к городу повстанцев торговля замерла. Приезжие купцы, как пуганые вороны, разлетелись во все стороны, захватив свои товары.
Пугачев расположил свой лагерь у реки Сакмары на Казачьих лугах. Егорьевская слобода, расположенная около Оренбурга, где могли укрыться восставшие, была по приказу властей сожжена и все жители ее переведены в город.
В это время в Оренбурге находилось около 3000 хорошо вооруженных и обученных солдат и казаков с 70 пушками. Кроме того, к началу осады из Яицкого городка в Оренбург прибыл отряд премьер-майора Наумова в 625 человек. Укрепления Оренбурга состояли из 10 бастионов1 и 2 полубастионов, упиравшихся в крутой правый берег Яика.
В ночь на 6 октября Рейнсдорп выслал навстречу повстанцам отряд под командованием Наумова численностью в 1500 человек с артиллерией. Однако Наумов вынужден был, не приняв боя, отступить в город, так как его солдаты пытались перейти на сторону восставших.
Ранним утром 6 октября началась ружейная и пушечная перестрелка, а через сутки, в ночь на 8 октября, восставшие предприняли атаку крепости, но неудачно. Тогда Пугачев обратился к солдатам и казакам гарнизона с указом, в котором призывал их оставить «принужденное послушание к неверным командирам» и перейти на службу к «императору Петру III».
Указ возымел действие. Когда Рейнсдорп отдал приказ повторить вылазку, офицеры предупредили его, что на войска надеяться нельзя, и отказались идти на вылазку.
Не надеясь справиться с восставшими своими силами, губернатор обратился в Петербург в Военную коллегию с просьбой прислать ему на помощь верные войска. «Состояние Оренбургской крепости, — писал он президенту Военной коллегии фельдмаршалу графу Чернышеву, — весьма жалкое и более опасное, чем я могу вам писать. Регулярная армия в 10 000 человек не испугала бы меня, но один изменник с тремя тысячами бунтовщиков заставляет дрожать весь Оренбург... Этот злодей... отнял у подчиненных мне офицеров почти все мужество...»
К 12 октября Рейнсдорп подготовил еще одну крупную вылазку, снова поставив во главе отряда Наумова. Но и на этот раз после четырехчасового сражения отряд Наумова, понеся большие потери, вынужден был отступить и укрыться за крепостными стенами. Осада приняла затяжной характер.
Манифест Пугачева
Повстанцы расположились лагерем, обложив крепость со всех сторон. На самом берегу Сакмары стояла палатка Пугачева.
В тот год холода наступили рано. С середины октября пошли холодные осенние дожди, а в конце месяца выпал снег. 18 октября Пугачев перенес свой лагерь в слободу Берда, а сам перешел в дом казака Ситникова.
На крыльце и вокруг дома стоял особый караул яицких казаков-«гвардейцев». Они сопровождали Пугачева во всех его поездках. Постоянным дежурным был суровый и преданный Пугачеву Яицкий казак Яким Давилин.
«Царские покои» были обиты позолоченной бумагой. По стенам развешаны зеркала, разнообразное оружие, на самом видном месте — портрет великого князя Павла Петровича. Портрет «сына» Емельян Иванович показывал всем.
Пугачев часто приглашал на обед своих соратников и командиров: Овчинникова, Шигаева, Чику-Зарубина, Ивана Творогова, Соколова-Хлопушу и других.
Угощенье было обильным. Народ не скупился: ко двору «государя» привозили отовсюду много съестных припасов. За столом иногда спорили, но чаще бывали единодушны. Авторитет Пугачева был очень высок.
Однажды верные люди сообщили Пугачеву, что брат Ивана Творогова Леонтий усердно распространяет в Илецком городке указы полковника Симонова против «его величества». Емельян Иванович приказал немедленно арестовать виновного.
Через несколько дней Леонтий Творогов был доставлен в Берду. Отсюда он попытался бежать в Оренбург. Его снова поймали и заключили под стражу. Суд приговорил Леонтия Творогова к смертной казни. Тогда за него заступились его брат Иван, Андрей Витошнов и Тимофей Подуров. Пугачев отменил смертную казнь, но всенародно, с позором прогнал Леонтия Творогова из армии.
Иван Творогов затаил лютую злобу против Пугачева.
II
Главную свою цель Пугачев видел в расширении района действий крестьянских отрядов. Он стремился привлечь в свою армию как можно больше казаков, башкир, работных людей Урала. Рассылал воззвания и манифесты во все концы Оренбургского края, обращаясь к угнетенным народам Приволжья, Прикамья, Приуралья, к работным людям уральских заводов, крепостным крестьянам. Посланцы Пугачева были в Башкирии, Киргизии, Калмыкии и на Урале.
Восстание яицких казаков призывным набатом загудело по России. В одиночку и группами начали присоединяться к Пугачеву недовольные. Башкирские старшины Кинзя Арсланов и Ямансары Япаров привели под Оренбург два башкирских отряда, каждый по 500 джигитов. Марийский старшина Мендей привел 500 человек, а башкирский старшина Альвей — 600 конников. Старшина ставропольских калмыков Федор Дербетев привел 300 человек.
Всех их Пугачев встретил торжественно и приветливо. С особым нетерпением он ждал встречи с Кинзей Арслановым. Когда стало известно, что Кинзя со своим отрядом приближается к лагерю повстанцев, Пугачев сам направился к нему навстречу с распростертыми объятиями.
— Что, Кинзя, узнаешь ли ты меня? — спросил обрадованный Пугачев.
Вопрос был щекотливый. Осторожный и предусмотрительный Кинзя не торопился ответить. Заметив смущение старшины, Пугачев поспешил помочь ему:
Оружие восставших крестьян: пушка, дубина, топоры, кистени
— Помнишь, как я тебе подарил кармазину на кафтан. Будь у тебя хотя лоскуток из того сукна цел, так я его узнаю.
Башкирский старшина и на этот раз не спешил с ответом. Он понял игру Пугачева, — ведь этот чернобородый казак никогда ему кармазина не дарил. Но какое ему дело, царь он или нет, перед ним — смелый и отважный человек, обещавший освободить башкир от вековой нужды и угнетения... Кинзя Арсланов низко поклонился Пугачеву:
— Так, ваше величество, теперь я помню и признаю тебя.
Умный и осторожный башкирский старшина Кинзя Арсланов стал верным сподвижником Пугачева. Да не он один! Все прибывшие старшины — руководители отрядов преданно служили Пугачеву. Кинзя Арсланов получил звание полковника и был назначен атаманом башкирских войск. Ему было поручено ответственное дело — привлечь башкир на службу к «великому государю Петру Федоровичу» — Пугачеву. Калмыцкий князь Федор Дербетев тоже получил звание полковника и был назначен атаманом ставропольских калмыков.
Вскоре Кинзя Арсланов отправил своего сына Сляусина в Башкирию с пугачевскими манифестами.
III
С самого начала восстания Пугачев придавал большое значение участию в нем уральских работных людей.
Он рассчитывал пополнить ими свою армию. С помощью уральских металлургов предводитель повстанцев надеялся получить с заводов оружие и боеприпасы.
Пугачев обратился к мастеровым и работным людям Южного Урала с просьбой снабдить его войска пушками и ядрами. 17 октября 1773 года он направил своих посланцев на Авзяно-Петровский завод с указом, в котором писал: «Исправьте вы мне, великому государю, два мортира и с бомбами, и со скорым поспешением ко мне представьте. И за то будете жалованы... рекою и землею... и денежным жалованием, и хлебом, и провиантом, и свинцом, и порохом, и всякою вольностью».
А через пять дней, когда представитель восставших работных людей Кано-Никольского медеплавильного завода прокатчик Назар Сорокин прибыл в Берду, Пугачев поручил ему вернуться на завод и взять пушки, и ядра, и свинец, и порох и «скорым поспешением» на ямских подводах все это доставить в Берду.
Знамя восставших крестьян с нашитым старообрядческим крестом. 1774 год
12 октября 1773 года местные повстанческие отряды заняли Воскресенский медеплавильный завод купца Твердышева. Работные люди этого завода прислали Пугачеву более 3 тыс. зарядов и ядра. Все заряды были из самого лучшего пороха.
18 октября небольшому отряду яицких казаков и калмыков сдалась Сороченская крепость. Повстанцам достались 2 пушки, 35 бочек пороха, 2 ящика ядер и вся казна.
Преданнейший помощник Пугачева А.Т. Соколов-Хлопуша был направлен на Авзяно-Петровские заводы для организации производства оружия и снабжения им повстанческой армии.
В. Каменский в своей поэме, посвященной Пугачеву, с исторической правдой показывает, что работные люди уральских заводов с радостью ковали оружие для войск Пугачева.
Медный, чугунный Урал
Работы такой не видал,
Не работа, а праздник,
Кровь — кипяток.
Стукотня в молоток.
Пушки гонят, ядра льют —
Пугачеву шлют салют.
Когда Хлопуша стал собираться в обратный путь, 500 человек мастеровых и работных людей, расправившись с заводскими приказчиками, последовали за ним. Не с пустыми руками направились они в Берду к Пугачеву. Авзяно-петровцы взяли с собой 6 орудий, 2 пуда пороху, 120 лошадей, 300 баранов, 77 быков, до 12 тыс. рублей денег и многое другое. Среди них были люди, хорошо обученные «пушечной пальбе», в том числе отличный канонир Иван Шишка.
Волна крестьянской войны поднималась все выше и выше. Предводители отдельных повстанческих отрядов, приняв на себя звание полковников и атаманов, действовали от имени «императора Петра III». Эти отряды сыграли большую роль в войне. Объединяясь с другими отрядами, они занимали населенные пункты, заводы и крепости.
Мы задумали дело правое,
Дело правое, думу честную...
Мы дворян, господ на веревочки,
Мы дьячков да ярыг2 на ошейнички,
Мы заводчиков на березоньки,
А честных крестьян на волю вольную, —
пели песню люди, поднявшиеся на борьбу за землю и волю.
6 ноября 1773 года для единого руководства повстанческим войском Пугачев учредил в Берде Государственную военную коллегию, которая и стала центральным органом новой власти. Она внесла некоторую организованность в стихийное движение крестьянской войны. В ее ведении находились комплектование, вооружение и снабжение Главной армии, переписка с командирами отрядов и администрацией занятых территорий, смена и назначение походных атаманов, командиров и старост, чинопроизводство, составление указов и манифестов к населению, выдача охранных грамот и пропусков. Военная коллегия устанавливала связи с многочисленными заводами Урала, выделяла атаманов для руководства осадами различных крепостей и городов (так, например, она назначила Чику-Зарубина для руководства отрядом восставших башкир, осаждавших Уфу); давала наставления назначенным атаманам, полковникам, старшинам и другим командирам, посылавшимся в разные места, о доставке в Главную армию провианта и фуража, пушек, пороха и т. д.
В работе Государственной военной коллегии большое место занимало также разбирательство различных жалоб местных крестьян на незаконные действия отдельных повстанческих отрядов или их руководителей. Военная коллегия всегда стояла на защите интересов населения.
Организация и деятельность Государственной военной коллегии — одна из замечательных страниц в истории крестьянской войны 1773—1775 годов.
Главным судьей Военной коллегии был Андрей Витошнов.
Автографы секретарей, атаманов и полковников повстанческой армии
В армии существовала и должность общевойскового атамана, которую занимал постоянный советник Пугачева Андрей Овчинников. Овчинников возглавлял Походную канцелярию, которая непосредственно руководила Главной армией.
Главный словесный судья Максим Шигаев ведал также снабжением армии. Главным казначеем был Яким Давилин, а позже Шигаев.
Кроме Государственной военной коллегии и общевойскового атамана, при Пугачеве существовал Главный штаб, или Совет, куда входили наиболее надежные и опытные люди. Постоянными членами Главного штаба (Совета) были: главный судья Военной коллегии Андрей Витошнов, войсковой атаман Андрей Овчинников, главный словесный судья Максим Шигаев, дежурный генерал-адъютант Яким Давилин, секретарь Иван Творогов, полковники Афанасий Перфильев, Федор Чумаков, Кинзя Арсланов, каргалинский татарин Садык Сеитов, переводчик Идыр Баймеков.
Совещания Военной коллегии и Главного штаба были закрытыми, а решения этих высших военных организаций держались в секрете.
Вместе с тем рост народного движения вызывал мобилизацию сил дворянского государства.
IV
Сообщение о начале крестьянской войны и об осаде Оренбурга было получено в Петербурге только 14 октября 1773 года. Тогда Россия вела войну с Турцией, и ее основные силы находились на театре военных действий. Тем не менее правительство, напуганное народным восстанием, приняло срочные меры. Московскому генерал-губернатору Волконскому было приказано немедленно отправить из Калуги в Казань генерала Фреймана, а следом за ним послать на почтовых 3 пушки с прислугой и зарядными ящиками; «командиру Вятского пехотного полка полковнику Миллеру отправить из Новгорода в Казань одну гренадерскую роту при 2 пушках.
Туда же князь Волконский послал одну роту из Москвы. Генерал Долгоруков, командующий Второй армией, действовавшей против Турции, перевел из Бахмута в Царицын два гусарских эскадрона, а из Псковской и Могилевской губерний были направлены в Саратов четыре легкие полевые команды. Генерал Григорий Орлов, начальник артиллерии и инженерных войск, направил в Казань на ямских подводах 2000 ружей. Башкирский отряд численностью в 700 человек, находившийся в Смоленске, должен был спешно следовать к Оренбургу.
Главнокомандующим всеми военными силами, действующими против Пугачева, был назначен генерал-майор В.А. Кар.
Екатерина II приказала ему:
— Учинить над оным злодеем поиск и стараться как самого его, так и злодейскую его шайку переловить и тем все злоумышления прекратить.
Кар с отрядом в 1500 человек при 5 орудиях поспешил к Оренбургу.
V
Пока отряд Кара двигался к Оренбургу, казанские и оренбургские власти тоже не сидели сложа руки. Казанский губернатор фон Брандт поручил помещику секунд-майору Тевкелеву, татарину по национальности, организовать из татар и башкир верные правительству части. Тевкелеву удалось сколотить небольшой отряд, который он направил против восставших башкир.
Не бездействовала и оренбургская губернская канцелярия: она предписала всем провинциальным властям организовать отряды из местных жителей и идти на выручку осажденным.
Уфимская провинциальная канцелярия в свою очередь предписала всем волостным старшинам организовать отряды из местных крестьян. Одно из таких предписаний было направлено старшине Шайтан-Кудейской волости Юлаю Азналину. В свое время Юлай отличился в войне с Пруссией, где командовал отрядом башкирской конницы. Вернувшись из армии, Юлай продолжал служить волостным старшиной.
Азналин, в отличие от многих других старшин, был смелым и справедливым человеком. Он осуждал злоупотребления царских властей в Башкирии. Теперь эти власти приказывали Юлаю немедленно собрать отряд башкир и отправить его на Стерлитамакскую соляную пристань к находившемуся там помощнику уфимского воеводы Павлу Богданову.
Юлай собрал отряд из 96 конников-башкир и отправил его на Стерлитамакскую пристань, поставив во главе отряда своего сына Салавата — двадцатилетнего отважного воина.
Салават Юлаев родился в июне 1752 года в деревне Текеево3. Большое влияние оказал на него историк и краевед Петр Рычков. Он был знаком с отцом Салавата. Два сына Рычкова — Николай и Андрей — служили вместе с Юлаем в армии.
Бердский лагерь (октябрь 1773 г. — март 1774 г.)
В течение нескольких лет в Башкирии проживал известный русский ученый-историк В.Н. Татищев. По инициативе Татищева и Рычкова были открыты русско-башкирские школы. В начале 70-х годов XVIII века в Башкирии побывали экспедиции Академии наук. Руководивший одной из этих экспедиций академик П.С. Паллас в сопровождении сына Рычкова посетил Юлая.
Таким образом, Салават, как и его отец, общался с передовыми людьми своего времени, что способствовало расширению его кругозора. С юных лет слышал Салават грустные песни матери и взволнованные рассказы отца о бедствиях своего народа, да и сам видел многое. Наблюдательный и впечатлительный юноша все чаще и чаще задумывался над судьбой угнетенных башкир.
Салават рано начал участвовать в общественной жизни своего края. Так, в 1772 году, когда отец находился в польском походе, он был волостным старшиной. Известен случай, когда Салават, исполняя обязанности старшины, весьма нелестно высказывался по адресу Екатерины II, о чем было донесено самой императрице.
К началу крестьянской войны Салават был человеком с твердыми убеждениями, хорошо разбирался в политических вопросах. Борец за свободу и счастье народа, выразитель лучших его чаяний, Салават Юлаев стал одним из выдающихся руководителей крестьянской войны 1773—1775 годов.
Когда Салават прибыл на Стерлитамакскую пристань, Богданов уже собрал там полуторатысячный отряд башкирских конников. Во главе его был поставлен подпоручик князь Михаил Ураков. К этому-то отряду и присоединился Салават Юлаев. Отряду было приказано направиться в деревню Биккулову с тем, чтобы влиться в отряд генерала Кара, идущий к Оренбургу.
VI
Кар спешил. Он опасался, как бы повстанцы не ушли из-под Оренбурга, не приняв боя.
Желая отрезать пугачевцам путь к отступлению, генерал Кар предписал Симбирскому коменданту полковнику П.М. Чернышеву занять как можно скорее Татищеву крепость. В помощь Чернышеву он намерен был дать двухтысячный башкирский отряд Уракова и Салавата Юлаева.
Генерал Кар предполагал нанести удар по повстанцам, осаждающим Оренбург, сразу с четырех сторон. Со стороны деревень Биккуловой и Юзеевой должен был наступать корпус самого Кара, со стороны Татищевой крепости — отряд Чернышева, из Верхне-Озерной крепости — отряд бригадира Корфа, а с востока, из Орска — корпус генерала Деколонга. Но план Кара провалился. В руководстве правительственных войск не было единства, и каждый командующий действовал по своему усмотрению. Пугачеву удалось разбить каждый отряд в отдельности.
Получив точные сведения о продвижении правительственных войск, Пугачев направил из деревни Биккуловой в Юзееву навстречу генералу Кару отряд яицких казаков в 500 человек с 4 пушками и 2 единорогами4 под командой атаманов Овчинникова и Чики-Зарубина.
По дороге отряд Чики-Зарубина встретился с отрядом Соколова-Хлопуши, который шел из Авзяно-Петровского завода в Берду. Из этого отряда 300 человек работных людей с 6 пушками присоединились к Чике-Зарубину с тем, чтобы участвовать в бою против корпуса генерала Кара. Вместе с ними был и канонир Иван Шишка.
7 ноября генерал Кар со своим корпусом прибыл в деревню Юзееву. В ту же ночь повстанцу окружили деревню и атаковали правительственные войска. Кар решил выйти из деревни в открытое поле и здесь соединиться с башкирским отрядом Уракова и Салавата Юлаева, который расположился лагерем недалеко от Юзеевой. Повстанцы попытались новой атакой задержать отряд Кара, но ему удалось прорваться и он начал стремительно двигаться по направлению к башкирскому лагерю. Однако каратель напрасно рассчитывал на поддержку башкир. Благодаря агитации Кинзи Арсланова, Кутлугильды Абдрахманова и Салавата Юлаева башкиры в решающий момент столкновения корпуса Кара с отрядом повстанцев перешли на сторону последних. Это определило исход трехдневного сражения: оно закончилось полной победой восставших. Многие солдаты Кара перешли в повстанческое войско, остальные были взяты в плен. Князь Ураков и находившиеся при нем башкирские старшины бежали с поля сражения.
В окончательном разгроме первой карательной экспедиции генерала Кара огромную роль сыграла повстанческая артиллерия. С самого начала восстания Пугачев придавал первостепенное значение оснащению своих войск артиллерией, правильному и умелому ее использованию. В сражении под деревней Юзеевой отряды Овчинникова и Чики-Зарубина располагали 9 орудиями против 5 пушек генерала Кара.
В этом сражении сказалось не только численное превосходство артиллерии повстанцев, но и умелое применение ее.
Канониры повстанцев, среди которых было много работных людей Авзяно-Петровских заводов, умело управляли огнем артиллерии и стреляли весьма метко. Особенно отличился канонир Иван Шишка: им был подбит единственный единорог, бывший в корпусе Кара. Точный артиллерийский огонь повстанцев вызвал панику в правительственных войсках. Они стали беспорядочно отступать.
Разгромив Кара, отряды Овчинникова и Чики-Зарубина и башкирский отряд Салавата Юлаева вместе двинулись в Берду к Пугачеву. За храбрость и смелость во время битвы с Каром и за участие в осаде Оренбурга Салавату Юлаеву был пожалован Пугачевым чин походного полковника.
Вскоре после разгрома корпуса Кара в Бердский лагерь прибыл мишарский5 сотник из деревни Бузавьязова Ногайской дороги Канзафар Усаев. Он был принят Пугачевым и оставлен в штабе армии. Через некоторое время он тоже был пожалован в полковники.
VII
От разных «приезжих мужиков» Пугачев прекрасно знал обо всех передвижениях неприятеля. Поэтому тревожное известие, что из крепости Татищевой с отрядом до тысячи солдат и казаков против восставших идет комендант Симбирска полковник П.М. Чернышев, не застало Пугачева врасплох. Он решил лично возглавить войско и первым навязать бой противнику.
13 ноября недалеко от Маячной горы, в четырех верстах от Оренбурга, отряд Чернышева был окружен и разбит. Оставшиеся в живых солдаты попали в плен. Всех их привели в Берду. Но среди пленных полковника Чернышева не нашли. Не было его и среди убитых. Проходя мимо повозок, дежурный казак Яким Давилин обратил внимание на возницу в сером кафтане, сидевшего на козлах. Держался он как-то странно. Да и весь его облик был необычным — он не был похож на ямщика, особенно бросались в глаза его белые руки.
— Ты что за человек? — обратился к нему Давилин.
— Я ямщик.
— Солдаты, скажите правду, что это за человек? — повернулся Давилин к находившимся здесь же пленным.
— Это наш полковник Чернышев, — угрюмо ответил один из них.
Чернышева взяли под караул и вместе с 33 пленными офицерами привели к Пугачеву.
— Для чего осмелились вооружиться против меня? — сказал Пугачев, обращаясь к офицерам. — Ведь вам известно, что я ваш государь. На солдат нельзя пенять, они простые люди, а вы — офицеры, должны знать порядок. А ты, — сказал он, обращаясь к Чернышеву, — еще утаился. Полковник, а нарядился мужиком. За то я тебя и всех вас велю повесить, чтоб вы знали слово государя...
Оружие восставших крестьян: кистень, копья
В это время новая опасность грозила Пугачеву: к Оренбургу шел отряд бригадира Корфа, состоящий из 2500 человек при 22 орудиях. Пугачеву вовремя не донесли об этом, и отряду Корфа удалось прорваться в Оренбург.
Так генерал Рейнсдорп получил подкрепление. Это позволило ему организовать вылазку и отогнать повстанцев от города. Сформировав отряд в 2400 человек с 22 орудиями, губернатор двинул его 14 ноября против повстанцев. Пугачев выступил навстречу правительственным войскам, имея 10 000 человек при 40 орудиях. Пока передовые части повстанцев отвлекали перестрелкой правительственные войска, Пугачев нанес удар по флангам противника и окружил его. С тяжелыми боями правительственные войска вышли из окружения и, потеряв до 150 человек убитыми и ранеными, отступили обратно в Оренбург.
В этих боях повстанцы израсходовали почти все боеприпасы, особенно острую нужду они испытывали в снарядах — их оставалось всего 30 штук. Предводитель восставших крестьян обратился к мастеровым и работным людям Южного Урала с просьбой помочь повстанцам. И уже через несколько дней, 22 ноября, по свидетельству краеведа П.И. Рычкова, который в это время находился в Оренбурге, повстанцы сделали по городу более тысячи выстрелов. Только на Твердышевском заводе посланцы Пугачева получили более 3 тыс. зарядов с ядрами.
Гарнизон осажденного Оренбурга не смог разбить войска восставших в открытом поле. Рейнсдорп снова заперся в крепости и оттуда неоднократно обращался к восставшим яицким казакам с письмами, призывая их отстать от «злодея» Пугачева.
На одно из таких писем яицкие казаки послали Рейнсдорпу ответ, во многом напоминающий письмо запорожских казаков турецкому султану. «Оренбургскому губернатору, сатанину внуку, дьявольскому сыну, — писали казаки. — Прескверное ваше увещевание здесь получено, за что вас, яко всескверного общему покою ненавистника, благодарим. Да и сколько ты себя, по действу сатанину, ни ухищрял, однако власть божию не перемудришь... Разумей, бестия, хотя ты по действу сатанину во многих местах капканы и расставил6, а на тебя здесь хотя веревочных не станет петель, а мы у мордвина, хоть гривну дадим, мочальных возьмем, да на тебя веревку свить можем; не сомневайся, мошенник...»
VIII
В это время в Петербурге в ожидании ответа на свои челобитные томились четыре казака — представители Яицкого войска: Афанасий Перфильев, Иван и Петр Герасимовы и Савелий Плотников. Они прибыли в столицу еще в сентябре 1773 года с просьбой оправдать осужденных казаков и сотников и снять штраф с принимавших участие в восстании 1772 года.
Неожиданно граф Орлов, фаворит7 Екатерины II, вызвал казаков к себе и сказал им:
— На Яике совершилось несчастье: один разбойник, беглый донской казак Емелька Пугачев, назвавшись покойным государем Петром III, собрал себе небольшую шайку из яицких казаков, в основном из тех, кто был замешан в убийстве генерала Траубенберга, и с нею пошел по крепостям к Оренбургу.
Орлов предложил им поехать на Яик и постараться уговорить казаков отстать от Пугачева, а его самого выдать. За это он обещал удовлетворить просьбу казаков. Ходатаи согласились.
Спустя два дня Афанасий Перфильев и Петр Герасимов были отправлены на Яик.
Всю дорогу Перфильев и Герасимов рассуждали о том, как это могло случиться, что простой казак мог назваться государем.
— Я несколько раз видывал государя, — говорил Герасимов, — если это точно он, то я его непременно узнаю.
Припомнили они и то, что при появлении указа о смерти Петра III в народе разнеслась молва, что государь жив и выкраден из-под ареста, а похоронен вместо него какой-то другой человек.
— А если государь жив; — говорил Герасимов, — то, конечно, это он: надо же где-нибудь ему объявиться.
Наконец Перфильев и Герасимов условились: если Герасимов узнает Петра III, то они против него предпринимать ничего не будут.
— Как же можно руку поднять на государя... Кто знает, чью сторону держать: государя или государыни! Они между собой как хотят, так пусть и делают, а нам нечего в их дела вступаться; а если его сторона возьмет, так мы тогда наверняка пропадем... Лучше останемся у него служить...
6 декабря 1773 года казаки Афанасий Перфильев и Петр Герасимов прибыли из Петербурга в Яик с поручением графа Орлова. Герасимова полковник Симонов отправил на нижнеяицкие форпосты против атамана Михаила Толкачева, а Перфильева вместе с Иваном Фофановым и другими казаками послал под Оренбург — поймать или убить Пугачева.
По дороге Перфильев (как его учили в Петербурге) всем говорил, что он едет служить государю Петру Федоровичу. Однако Фофанову он признался, с какой целью подослан императрицей.
— Нет, не моги этого делать! — в крайнем волнении воскликнул Фофанов. Мы тебя не пощадим. Ежели хоть чуть станешь что-нибудь предпринимать — будешь наказан. Мы слышали — он точно государь. Ко мне и ко всему войску он прислал указ: обещал жаловать нас многими милостями. Я еще в городе догадался, что вы с Герасимовым недаром из Петербурга приехали, да хотел донести на тебя по приезде в Берду. Так слышь же, не смей этого делать, а то несдобровать тебе.
Оружие башкир: лук, стрелы, копье, кистень
Перфильев стал умолять Фофанова, чтобы тот на него не доносил, и клялся, что будет служить государю верно и ничего худого ему не сделает.
По приезде в Берду Перфирьев явился к своему старому другу, теперь атаману Овчинникову и объявил, что бежал из Петербурга, желая поступить к государю на службу.
— Да как же ты, не окончивши войскового дела, оттуда ушел-то? — спросил Овчинников.
— Нечего уж там поклоны было терять. Я рассудил, что лучше у самого государя милости искать.
— И то правда! Мы теперь сами законы пишем. Пойдем, я тебя представлю государю.
— Зачем же ты был в Петербурге? — спросил его Пугачев.
— Я, батюшка, для войсковой просьбы там был, но, не дождавшись ответа, прослышав, что ваше величество здесь явились, бежал сюда и хочу послужить вам верой и правдой.
— Полно, брат! Правда ли это? Не шпионить ли ты приехал? Уж не подослали ли тебя извести меня?
— Нет, ваше величество, я против вас никакого злого намерения не имею.
— Ну, если это правда, так будь здесь и служи мне так же верно, как и все ваши казаки служат; а если ты и подлинно с злодейством каким сюда прислан, то я этого не боюсь и думаю, что сего никто со мной не сделает. В Петербурге же нечего вам просить, мы и без просьбы с ними разделаемся. Ну, а как обо мне говорят в Петербурге?
— Мы от больших господ ничего не слышали, а слышали от черни, что около Оренбурга явился император Петр III и берет города и крепости.
— Это правда! Ты сам видишь, сколько уже взято крепостей, а будет время — и к ним в Петербург прибудем! Я знаю, что весь простой люд меня с радостью встретит.
Пугачев подарил Перфильеву красный суконный кафтан, тринадцать рублей денег и зачислил его в отряд Овчинникова.
Перфильева мучила совесть, что он сказал Пугачеву неправду. Однажды, оставшись наедине с Овчинниковым, он рассказал ему о целях своего приезда.
— Нет, Афанасий! Выкинь ты все это из головы, — сказал Овчинников, — он точно государь Петр III... А ты, брат, смотри! Если будешь какое зло на государя замышлять или ложное распространять, то на себя пеняй: даром что ты мне приятель, своей рукой тебя изрублю!
— Да я тебе это открыл как другу...
— Ну, а все-таки нужно об этом сказать государю, — посоветовал Овчинников.
Овчинников пошел к Пугачеву. Через некоторое время он вышел обратно и ввел в палатку Перфильева.
— Что, Перфильев, скажешь? — спросил Пугачев.
— Да вот, батюшка, — начал тот, бросаясь в ноги Пугачеву, — я не смел вам объявить, что я послан был со злым противу вашего величества намерением, но, сохрани меня бог, я не думал этого сделать!
— Ну вот, видишь, я об этом догадывался. Теперь молчи, а я с теми, которые тебя послали, расправлюсь. Поди и служи мне верно!
Обрадованный благополучным исходом дела, Перфильев решил служить Пугачеву верой и правдой. В скором времени он стал одним из руководителей крестьянской войны.
IX
Восставшие, занимая волости и уезды, создавали в них свои органы власти, которые подчинялись Военной коллегии и руководили деятельностью повстанческих отрядов, набирали для них рекрутов и провиант, рассылали по деревням указы Пугачева, вели торговлю, следили за порядком. Особенно энергичную деятельность вела Осинская земская изба, которая способствовала организации подобных ей местных органов власти по всему Кунгурскому уезду. Все органы власти, организованные повстанцами, были выборными.
Руководители крестьянской войны особое внимание уделяли обучению войск. Во время осады Оренбурга Пугачев и его ближайшие помощники часто проводили полевые учения всех родов войск. В Берде устраивались скачки, стрельба в цель, проводились артиллерийские учения. Пугачев, сам опытный воин и отличный стрелок, обучал ополченцев джигитовке и стрельбе из пушек, проявляя при этом незаурядные знания, силу и ловкость. Он легко сам пробивал штыком кольчугу, набитую сеном, и лихо сбивал на скаку саблей шапку, надетую на копье.
Высокое звание вождя восставшего народа налагало на Пугачева огромное число обязанностей. Он не только руководил действиями своего многотысячного войска, но и ведал судом и расправой над захваченными в плен офицерами карательных отрядов, помещиками, известными жестоким обращением с крестьянами, представителями царской администрации. Наряду с созданием многотысячной армии Пугачев и его Государственная военная коллегия придавали большое значение организации снабжения Главной армии провиантом и фуражом.
Войско Пугачева делилось на полки. Войсковые дела решались на казачьем сходе (круге) с «общего согласия». Непосредственно боевыми действиями, помимо самого Пугачева, распоряжалась Походная канцелярия, возглавляемая ближайшим сподвижником Пугачева Андреем Овчинниковым.
В повстанческом войске были строгие неписаные моральные законы и нравственные нормы: нетерпимое отношение к пьяницам, грабителям, рвачам и вымогателям. Их немедленно выгоняли из отряда или даже казнили, несмотря ни на какие чины и заслуги.
Командирами Пугачев назначал людей смелых, честных и преданных делу.
В армии Пугачева, как и в правительственной армии, было три рода войск: пехота, артиллерия и конница.
Пушка, изготовленная уральскими рабочими для армии Е.И. Пугачева. Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи. Ленинград
Пехота состояла главным образом из крепостных крестьян и работных людей уральских заводов. Она объединялась в самостоятельные полки (отряды), которые создавались или по территориальному, или по национальному признаку. Вооружена она была плохо. Исключение составляли яицкие казаки, которые имели ружья, пистолеты, сабли и копья. Ружьями были вооружены также и присоединившиеся к восстанию солдаты. О единообразии вооружения основной массы пехоты не приходится и говорить. Бойцы были вооружены кто чем мог: кто копьем, кто пистолетом, кто офицерской шпагой, а кто и самодельной пикой; у многих же были только дубины. Ружей было мало.
Артиллеристы были выходцами из среды рабочих уральских заводов. Всей артиллерией ведал казак Федор Чумаков. Повстанцы имели под Оренбургом около 100 пушек и достаточное количество снарядов. При пушках было до 600 человек канониров.
Для ремонта поврежденных пушек и мортир в Берде была оборудована специальная мастерская, начальником которой был назначен солдат Калмыков.
Артиллерия, созданная работными людьми уральских заводов с самого начала войны как по количеству, так и по качеству орудий намного превосходила артиллерию правительственных войск. Почти во всех сражениях, в которых повстанцы одерживали победу, немалую роль сыграли их опытные артиллеристы.
Конница, как и артиллерия, была грозной силой повстанцев. Казаки, башкирские и калмыцкие наездники составляли основное ядро конницы Пугачева.
Учет личного состава велся в повстанческой армии очень плохо. Списков не было, да и не могло быть, потому что люди постоянно прибывали и убывали. Счет вели только командирам. Им же выдавалось жалованье на всю команду. Оно полагалось всем чинам армии, но выплачивалось неаккуратно — не всегда были деньги.
О централизованном снабжении войск продовольствием, боеприпасами и вооружением также говорить не приходится. Продовольствие повстанческое войско получало в основном от крестьян, перешедших на сторону Пугачева.
Так была организована армия восставших крестьян. Однако необходимо отметить, что отдельные элементы организованности в армии не могли преодолеть свойственных крестьянской войне стихийности и раздробленности.
X
Пламя крестьянской войны охватывало все новые и новые районы. Из-под Оренбурга Пугачев направил отряды повстанцев в различные пункты Урала, Башкирии, Самаро-Ставропольского края, Яика и т. д. Так, Соколов-Хлопуша, произведенный Пугачевым в полковники и возглавивший отряд рабочих Авзяно-Петровского завода, получил приказ овладеть Верхне-Озерной и Ильинской крепостями, где имелись большие запасы продовольствия и пороха. На Воскресенский завод купца Твердышева были посланы Чика-Зарубин, Илья Ульянов и Яков Антипов. Илья Арапов и Федор Дербетев были направлены со своими отрядами в Самаро-Ставропольский край. Михаил Толкачев должен был занять Яицкий городок. Салават Юлаев был послан в Сибирскую дорогу Башкирии, где население еще не было охвачено восстанием. Здесь он начал действовать самостоятельно. Бесстрашный воин и талантливый организатор, он вскоре приобрел большую популярность в народе.
Почти одновременно с Салаватом Юлаевым в Уфимский уезд отправился Канзафар Усаев с поручением Пугачева провести набор добровольцев и заверить народ, что Пугачев — истинный государь.
Посланным на Воскресенский завод Чике-Зарубину, Ульянову и Антипову при помощи работных людей удалось наладить производство пушек и боеприпасов. Всего на этом заводе для отрядов Пугачева было отлито из красной меди 15 пушек. Они были не стандартными, а отлиты по расчетам и чертежам самих повстанцев. Производство пушек и ядер было налажено и на других заводах. Рабочие 64 заводов Среднего и Южного Урала и Приуралья оказывали деятельную поддержку крестьянской войне.
* * *
Соколов-Хлопуша, выступив из Берды с отрядом в 800 человек, направился к Ильинской крепости и вскоре овладел ею. Гарнизон крепости, состоявший из казаков, башкир, мещеряков и калмыков, присоединился к повстанцам.
Из Ильинской крепости Соколов-Хлопуша пошел к Верхне-Озерной. Эта крепость была хорошо защищена высоким земляным валом с шестью бастионами, частоколом и глубоким рвом. Ее гарнизон состоял из 1000 человек. Но комендант крепости полковник Отто Де-Марин полагался только на солдат. Поэтому он так расположил войско, что казаки, башкиры и калмыки оказались под контролем регулярных частей. Солдатам был дан приказ колоть каждого, кто попытается перейти на сторону восставших.
В ночь на 23 ноября отряд Соколова-Хлопуши, соблюдая большую осторожность, подошел к Верхне-Озерной. Решено было овладеть крепостью внезапно.
Люди шли молча, стараясь точно выполнить все распоряжения командира. Малейший шум, неосторожное движение вызывали негодующий шепот, осуждающий взгляд.
Так отряд незамеченным подошел к крепости почти вплотную. Все были рады — замысел удался!.. Но вдруг среди ночной тишины грянул случайный выстрел одного из повстанцев. Соколов-Хлопуша быстро сообразил, к чему может привести такая неосторожность.
— Бегом, окружить крепость! — приказал он, но было уже поздно.
Полковник Отто Де-Марин поднял гарнизон по тревоге. Солдаты заняли свои места и открыли огонь по наступающим.
Завязалась жаркая перестрелка, продолжавшаяся целый день. Вечером повстанцы снова попытались взять крепость штурмом, но их атака была отбита.
Примечания
1. Бастион — выдающаяся часть крепости, пятистороннее укрепление.
2. Ярыга — в Московском государстве XVI—XVII веков низший служитель в приказах, выполнявший полицейские функции. В XVIII веке термин «ярыга» продолжает бытовать в народе. В данном случае под ярыгами подразумеваются представители мелкой царской администрации.
3. В исторической литературе родная деревня Салавата Юлаева называется по-разному: Юлаевка, Шиганаевка. В недавно обнаруженном архивном документе, составленном по словам самого Салавата, указано, что он родился в деревне Текеево.
4. Единорог — один из видов артиллерийских орудий XVII—XVIII веков, нечто среднее между пушкой и гаубицей.
5. Мишары, или мещеряки, — одна из групп татар.
6. Рейнсдорп расставил вокруг крепости капканы, чтобы добыть «языка».
7. Фаворит — любимец какого-либо высокопоставленного, влиятельного лица, пользующийся выгодами и преимуществами своего положения.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |