I
В первой половине декабря 1773 года Салават Юлаев, посланный Пугачевым в Башкирию, приехал в родную деревню Текеево. Он сразу же начал поднимать башкир и другие народы на крестьянскую войну.
Башкирские земледельцы и скотоводы были в вечной кабале у феодалов. Трудовой народ угнетали царские колонизаторы, местные феодалы и духовенство. Башкирские общинники и беглый люд подвергались беззастенчивой эксплуатации со стороны башкирской феодальной знати (мурзы, тарханы, баи, муллы), которым принадлежали самые лучшие земли, луга, леса, реки, многие природные богатства, и царских чиновников и купцов. Башкиры не имели права жаловаться центральным властям на свое тяжелое положение, на произвол местных властей.
С приездом Салавата даже в самых отдаленных уголках Башкирии обездоленный народ поднялся на войну. Восстали Сибирская, Казанская, Ногайская и Осинская дороги, поднялись все поселенцы и беглые люди, жившие в Башкирии.
Высоко стрелу пустил,
Ласточку стрелой убил,
Понапрасну загубил, —
Мертвая лежит у ног!Грустно руки опустил:
Радость я свою убил,
Понапрасну загубил, —
Мертвая лежит у ног!Не туда стрелу пустил:
Лучше б я врага убил,
Чтоб людей он не губил, —
Мертвый бы лежал у ног! —
пели башкиры песню Салавата Юлаева.
С глубокой болью говорил Салават Юлаев об унижении и бесправии своего народа:
— Разве имеется готовая для Башкирии воля — без того, чтобы выбранная тобою красавица не пролила слезы с кровью и родители бы твои не согнули с горя свои спины?
Салават был уверен, что только в борьбе угнетенный башкирский народ может завоевать свои права.
Восстание под руководством Салавата Юлаева резко отличалось от всех предыдущих восстаний в Башкирии. На этот раз башкиры боролись не только за национальное, но и за социальное и политическое освобождение. В этом восстании принимали участие угнетенные слои всех национальностей, живущих в Башкирии — русские, татары, чуваши, марийцы и другие. Здесь впервые резко выявились классовые противоречия, которые феодальная знать и мусульманское духовенство всячески стремились замазать, выдвигая на первый план лишь национальные интересы.
Салават Юлаев выступил не только как руководитель национального движения, но и как вождь угнетенного народа, восставшего против своих поработителей. Среди восставших было немало русских крепостных крестьян, которые шли рука об руку с трудовыми крестьянами — башкирами, татарами, чувашами. Крепостные крестьяне поместья князя М. Голицына Верхне-Муллинского (Кунгурского) уезда во главе со Степаном Брюхановым присоединились к Салавату Юлаеву. В декабре 1773 года крепостные крестьяне медеплавильного завода Саввы Яковлева разорили и сожгли имение своего хозяина.
С самого начала восстания в Башкирии царское правительство стремилось задушить движение народа руками башкирской знати. На восставший народ обрушились башкирские феодалы и мусульманское духовенство. 5 декабря 1773 года князь Тевкелев со своим отрядом в 400 человек направился к Нагайбакской крепости. Но сюда уже дошли слухи о зверствах этого царского сатрапа. В деревне Акбашевой на Тевкелева напал башкирский повстанческий отряд. Во время столкновения вся команда майора Тевкелева во главе с крепостным крестьянином Абдалилом Сулейманом перешла на сторону восставших.
II
Пламя крестьянской войны охватило всю Башкирию. Повстанцы заняли Стерлитамакскую пристань на реке Белой, двинулись на Уфу и стали ее окружать. Отряд в 500 человек под предводительством походного старшины Тамьянской волости Казанской дороги Качкина-Самарова и уфимского казака подполковника Ивана Губанова в начале декабря 1773 года подошел к деревне Чесноковке, находившейся в десяти верстах от Уфы.
Крестьяне Чесноковки встретили восставших хлебом-солью. Примеру их последовали все соседние селения. Повстанцы расположились в Чесноковке, Богородском, Ермашевском и Красном Яру, окружив, таким образом, Уфу со всех сторон. Число их быстро увеличивалось — сюда шли ясашные татары, помещичьи и экономические крестьяне1.
Крепость Уфа, расположенная на крутом берегу реки Белой, была неприступна для башкир и крестьян, вооруженных в основном копьями, рогатинами и кистенями. В крепости под командой воеводы Борисова находилось более 1000 хорошо вооруженных солдат и ополченцев, 20 артиллеристов, присланных из Оренбурга, и 20 пушек.
Повстанцы обратились к Пугачеву с просьбой о помощи. И он приказал Чике-Зарубину, находившемуся в это время на Воскресенском заводе, идти в Башкирию.
Получив приказание принять общее командование над войсками, осаждавшими Уфу, Чика-Зарубин взял себе в помощники Илью Ульянова и с 30 рабочими Воскресенского завода отправился в Башкирию. Встречая повсюду поддержку народа, он увеличил свой отряд до 500 человек и в конце декабря 1773 года прибыл в Чесноковку.
Отсюда Чика-Зарубин начал рассылать манифест Пугачева, приказывая читать его повсеместно и приводить народ к присяге на верность «Петру III», чтобы каждый двор вооружил и отправил в поход одного человека. К восставшим присоединились также работные люди уральских заводов.
В январе 1774 года число повстанцев под Уфой достигло 12 000 человек. Чесноковка стала главным центром крестьянской войны в Башкирии. Первоначально, пока Чика-Зарубин считался просто атаманом, он держал тесную связь с Пугачевым, через каждые два дня отправлял в Берду донесения, а ответы Военной коллегии приказывал читать на улицах всенародно. Но потом, получив от Пугачева титул «графа Чернышева», он стал самостоятельным командиром повстанческой армии и постепенно ослабил связь с руководством восстания.
Башкирский разъезд
Так в период длительной осады Оренбурга крестьянская война имела по существу два руководящих и организующие центра: Берду во главе с Пугачевым и Чесноковку во главе с Чикой-Зарубиным.
Чика-Зарубин, он же «граф Чернышев», назначал атаманов и полковников, писал наставления и инструкции, приказывал делать рекрутские наборы, собирать и доставлять к нему порох, оружие, снаряды и деньги. Зарубин считал себя правителем Башкирии и заботился не только о военных делах, но и о снабжении этого обширного края, его административном и бытовом устройстве. По приказу Чики-Зарубина в каждой деревне или на заводе был выбран атаман или староста, который обязан был следить за порядком, содержать пикеты и заставы в населенных пунктах и на главных дорогах.
Приказывая атаманам и старостам произвести набор в ополчение, Чика-Зарубин распорядился, чтобы семьи выступивших в поход повстанцев были обеспечены провиантом из казенных или общественных магазинов.
Чика-Зарубин, пытаясь внести организованность в крестьянскую войну в Башкирии, решил действовать более планомерно. Он организовал походы на главный город Пермской провинции Кунгур и на Челябинск — центральный пункт Исетской провинции. Назначив казака Ивана Кузнецова «главным российского и азиатского войска предводителем», Чика-Зарубин поручил ему командование всеми отрядами, действовавшими в районе Красноуфимска и Кунгура. Атаману Грязнову он приказал создать отряд из работных людей и, объединившись с восставшими башкирами, взять Челябинск.
Укрепив свою армию работными людьми уральских заводов и ополченцами из местных жителей — башкир, Чика-Зарубин начал с воеводой Уфы Борисовым переговоры о сдаче города.
— Город со временем будет сдан, но пока в этом нет никакой нужды, — заявил воевода.
— Это твоя хитрость длить и выиграть время, — сказал разгневанный Чика-Зарубин. — Не думаешь ли ты, воевода, обмануть государя? Не думаешь ли ты, что к тебе подойдет помощь? Не жди этого, сам государь стоит под Оренбургом, многие города уже нам сдались... Я вам дам время подумать. Но помни, воевода, что за твое упорство ты и все ваше начальство будете повешены.
Однако длительная осада и ожесточенные бои под Уфой не дали повстанцам ожидаемых результатов. Оба штурма, предпринятые осаждавшими, были отбиты. Чем дальше продолжалась осада Уфы, тем ожесточеннее становилась борьба. Расправа с повстанцами, попадавшими в плен, была ужасной: их топили в реке Белой. С этой целью уфимское начальство распорядилось построить на льду реки дом, под ним была сделана прорубь. Каждый, входящий в эту страшную избу, шел под лед. В Уфе этот зловещий дом был назван «тайной тюрьмой».
III
Восставшие башкиры не ограничились осадой Уфы. Небольшие повстанческие отряды действовали по всему краю. Руководителем их был Салават Юлаев. Он рассылал во все окрестные деревни «повеления» Пугачева о наборе солдат. Башкирскому сотнику Илимбаеву он писал: «В силу его императорского величества государя Петра Федоровича указа, от меня, полковника Салавата Юлаева, повелевается сотнику Илятбаю Илимбаеву, чтоб для усердного стояния командою своею и для сражения против воров и проявляющихся государю, взяв ис каждого дому конных и пеших, выслать в государеву службу, не оставливая годных в службу и не приемля от них отговорок. А если кто будет чинить упрямство, то, поймав таковых, прислать к нам при репорте своем»2.
В конце декабря 1773 года Салават Юлаев стал готовиться к походу на хорошо укрепленный Красноуфимск.
Понимая, что имеющимися у него силами Красноуфимской крепостью не овладеть, Салават от имени «Петра III» объявил сбор ополчения, и ему удалось набрать значительное войско. Ополченцы были более сознательными и надежными, чем мобилизованные, среди которых были и зажиточные крестьяне.
На пути в Красноуфимск к Салавату присоединились восставшие табынские башкиры. Это увеличило его отряд до 4000 человек.
12 января 1774 года отряд Салавата Юлаева вступил в Красноуфимск.
Воевода крепости поручик Никифор Бахматов и канцелярист Петр Лутохин, не надеясь на гарнизон, решили сдать город без боя. Повстанцам достались 4 пушки, 19 пудов пороха и много других военных припасов. Здесь же к восставшим присоединилось несколько сот казаков, среди которых был и канцелярист Петр Лутохин.
В Красноуфимске Салават дал отдых своему войску и занялся организацией управления крепостью. Атаманом ее был назначен Макар Иванов, совершивший с Салаватом не один поход. Помощником ему — есаул Матвей Чигвинцов.
Салават обратился к горожанам, призывая их соблюдать порядок и подчиняться должностным лицам, а атамана Иванова и есаула Чигвинцова предупредил, чтобы с их стороны не было никаких притеснений жителям.
— Со здешними людьми поступать добропорядочно, — наказывал Салават Иванову и Чигвинцову, — поборов и притеснений ни под каким видом никому не чинить, ко взяткам не касаться.
Не успел Салават занять Красноуфимск, как к нему начали поступать на его «милостивое рассмотрение» прошения престарелых есаулов, больных сотников и других. И он с большим вниманием относился к этим просьбам: выдавал денежные пособия нуждающимся и освобождал от службы больных и престарелых казаков.
Овладев Красноуфимском, Салават Юлаев решил занять крепость Кунгур. В это время под Кунгуром уже действовал повстанческий полковник Батыркай Иткинин с отрядом в 700 человек. Полковник Иткинин занял селения Тихвинское, Старопосадское и острожек Степановский, находящиеся в 15—20 верстах от Кунгура. В крепости поднялась паника. Горожане явно сочувствовали повстанцам. Воевода Миллер и все члены Кунгурской, провинциальной канцелярии бежали. Управление городом захватили купцы братья Хлебниковы.
Несмотря на благоприятные условия, Батыркай все же не решился с небольшими силами наступать на город, где находился значительный гарнизон с 8 пушками. Он послал в Кунгур манифест «императора Петра Федоровича». Однако в городе манифест скрыли, чтобы не волновать народ. А в это время к гарнизону Кунгура подошло подкрепление — отряд в 300 человек, прибывший из Чусовских городков, и помещичий отряд в 400 человек из соседних селений.
4 января 1774 года башкирская конница под командой Батыркая начала наступление на город, но под сильным орудийным огнем вынуждена была отойти.
Прибывший из Екатеринбурга в Кунгур с новыми силами подпоручик Посохов решил преследовать повстанцев, но попал в засаду и был убит, а его отряд истреблен башкирской конницей. Однако сопротивление осажденных не было сломлено, так как они снова получили подкрепление: из Казани прибыло 500 солдат во главе с майором Папавым.
Чесноковский лагерь (ноябрь 1773 г. — март 1774 г.)
9 января башкиры и сибирские казаки по трем дорогам стали подходить к Кунгуру. Несколько восставших подъехали к крепостным воротам и потребовали сдачи города.
— На что вы нас и себя мучаете? — кричали они осажденным. — Мы хотим быть с вами в мире, только вышлите к нашему полковнику вашего воеводу и других начальников, а сами город сдайте. Мы вас не тронем.
Не только среди горожан и казаков, но и среди солдат были люди, согласные сдаться повстанцам. Тогда майор Папав приказал «стрелять, не робея и не слушая изменников обмана», бить сильнее в барабаны, чтобы заглушить призывающие голоса. Он приказал также распространить слух, что Пугачев всех сдавшихся в плен отдает в холопы яицким казакам, а те продают их киргизам.
Но ничего не помогло. Настроение в городе складывалось в пользу повстанцев. Папав решил перейти к более энергичным мерам. Вечером 9 января с отрядом в 200 человек при одной пушке он произвел вылазку. Однако вылазка успеха не имела. Через день он совершил вторую вылазку, но уже с более значительными силами.
В трех верстах от Кунгура на речке Ирень завязался бой, продолжавшийся целый день. Вооруженные преимущественно луками и копьями, повстанцы не смогли устоять против регулярных частей.
Эта победа подняла настроение отряда майора Папава, и он решил перейти в наступление. Со всей своей командой он двинулся против восставших, которые стояли в 20 верстах от города в деревнях Кишерт и Усть-Кишерт. Регулярные части сумели незаметно зайти им в тыл и неожиданно атаковали отряд Батыркая в деревне Усть-Кишерт. Застигнутые врасплох, повстанцы после нескольких столкновений, потеряв 40 человек убитыми и 160 пленными, оставили деревню.
Неудачи под Кунгуром сильно обеспокоили Салавата Юлаева. Он отлично понимал, какое огромное значение имеет захват крепости. С ее взятием открылась бы дорога на Екатеринбург и далее в Сибирь. Но Кунгур был очень хорошо укреплен, а сил было недостаточно. Поэтому Салават снова провел мобилизацию ополченцев, сам побывал в нескольких деревнях и принял участие в наборе солдат.
Собрав значительное войско, 15 января Салават Юлаев и Канзафар Усаев выступили на Кунгур. На пути от Красноуфимска до Кунгура повстанцев всюду с радостью встречал трудовой народ. Крестьяне деревни Егорьево встретили отряд Салавата Юлаева по старинному русскому обычаю хлебом-солью и колокольным звоном. Многие крестьяне присоединялись к восставшим. Среди них был и Иван Васев со своими сыновьями. Юлаев назначил Васева сначала походным сотником, а потом атаманом.
Через два дня отряд Салавата Юлаева прибыл в деревню Старый Посад, находившуюся в 15 верстах от Кунгура.
Еще будучи в Красноуфимске, Салават Юлаев послал своих эмиссаров на Юговский завод с просьбой отлить пушки и ядра. Работные люди с готовностью выполнили этот заказ.
Прежде чем приступить к штурму Кунгура, Салават Юлаев снова обратился к жителям и гарнизону крепости с предложением добровольно сдать город. Обращение Салавата было доставлено 19 января в Кунгурскую провинциальную канцелярию. Здесь попытались скрыть его от горожан. Однако об обращении стало известно в городе. Несколько экземпляров дошло до жителей и гарнизона. Обращение имело большой успех среди населения и всюду читалось вслух. Среди тех людей, которые жадно слушали призывные слова Салавата, был и работный человек бывший солдат Белобородов.
Иван Наумович Белобородов был приписным крестьянином медеплавильного завода Осокина. В 1759 году Белобородов был отдан в рекруты от деревни Медянки «по очереди». Сначала он служил канониром в Выборгском артиллерийском гарнизоне. Несколько позже был послан на Охтинский пороховой завод в Петербурге. На собственной спине он испытал всю тяжесть крепостной заводской каторги. Чтобы избавиться от нее, Белобородов притворился хромым. Его отпустили домой. Узнав о приближении отрядов Салавата Юлаева и Канзафара Усаева к Кунгурской крепости, Белобородов, несмотря на свой преклонный возраст, решил присоединиться к повстанцам. Крестьяне села Богородское, где жил Белобородов, избрали его своим сотником.
Белобородов, хорошо знавший военное дело, был направлен с отрядом в 100 казаков на Екатеринбург.
Крестьянская война в Башкирии ширилась с каждым днем. Из 200 башкирских старшин только 9 остались верными царскому правительству. Все остальные примкнули к восставшим, и большинство из них действовали в отрядах Салавата Юлаева и Канзафара Усаева.
IV
19 января 1774 года, когда Салават Юлаев и Канзафар Усаев готовились к походу на Кунгур, к ним в Старый Посад приехал из Чесноковки Иван Кузнецов с поручением Чики-Зарубина. Он должен был принять общее командование над всеми силами, готовившимися в поход на Кунгур.
Таким образом, Чика-Зарубин стремился слить воедино два очага движения повстанцев: Уфу (село Чесноковка) и Кунгур. Это свидетельствует о дальновидности пугачевского сподвижника, о ясном понимании им обстановки.
С прибытием Кузнецова назначенный Салаватом Юлаевым и Канзафаром Усаевым на 20 января поход на Кунгур был отложен еще на несколько дней. Юлаев и Усаев рассказали Кузнецову о своих намерениях и планах и сообщили, что уже отдано распоряжение полковнику Иткинину занять Кунгур, а сотнику Белобородову — Екатеринбург; рассказали о неудачных действиях Иткинина и о том, что не получили ответ из Кунгура на предложение сдаться.
Кузнецов и Юлаев решили вторично обратиться к командующему гарнизоном Кунгура и горожанам с требованием выдать воеводу, сдать город, пушки, оружие, порох и преклонить знамя «перед войсками императора Петра III» — Пугачева. Но и на этот раз из Кунгура ответа не последовало.
В ночь на 23 января Юлаев, Усаев и Кузнецов двинулись на Кунгур. Их войско состояло из 2000 башкирских конников и лыжников при 7 пушках.
Утром повстанцы открыли огонь по городу. Ответный огонь гарнизона Кунгура был слабым. Повстанцы, полагая, что у осажденных нет пороху, подвезли свои орудия почти на ружейный выстрел к крепости и окружили город со всех сторон. Тем не менее, сознавая свою слабость, они не решились идти на штурм. В город было послано новое требование — связать и выдать всех начальников и выйти навстречу осаждающим с хлебом-солью. Требование это не было исполнено. Снова началась ружейная перестрелка, во время которой Салават Юлаев был тяжело ранен и покинул поле боя.
Кузнецов прекратил безуспешную перестрелку с противником и расположил свой отряд вокруг города в 3—4 верстах. Здесь он простоял несколько дней, не предпринимая никаких действий, пока не потерпел поражение от прибывших в Кунгур правительственных войск. Поражение повстанцев под Кунгуром в значительной степени было обусловлено отсутствием твердой дисциплины и ссорами между Кузнецовым и предводителями отдельных отрядов. Кузнецов, считая себя главнокомандующим, требовал беспрекословного выполнения своих приказаний. Но Канзафар Усаев, как посланный в Башкирию самим «императором Петром Федоровичем» — Пугачевым, не хотел подчиняться Кузнецову. Тогда последний приказал заковать Усаева в железо, а сам отправился в Чесноковку к Чике-Зарубину с жалобой на Усаева3. На время своего отсутствия Кузнецов оставил командующим войсками атамана Михаила Мальцева, не мечтавшего уже об овладении Кунгуром, а заботившегося только о том, чтобы удержать под городом малодисциплинированный отряд.
А в это время правительственные войска под командой майора Гагрина приближались к Кунгуру. С отрядом в 200 солдат при двух пушках Гагрин шел на соединение с Башмаковым, находившимся в Юговском заводе. Совместно они должны были снять осаду с Кунгура.
Приближение отряда Гагрина заставило повстанцев отступить. 25 января Гагрин беспрепятственно вступил в Кунгур. Башкиро-казацкий отряд, преследуемый Гагриным и Папавым, сконцентрировался в селе Ординском (приблизительно в 30 верстах от Кунгура в сторону Красноуфимска). Повстанцы заняли старую Ординскую крепость.
Получив достоверные сведения о движении правительственных войск, повстанцы решили перейти к обороне и укрепиться в крепости. У ворот поставили по 3 пушки, а с четвертой стороны, где не было стены, установили 6 пушек и расположили свои основные силы.
Навстречу отрядам Гагрина и Папава восставшие выслали несколько десятков конных казаков и около 100 башкир-лыжников. Густой лес по обеим сторонам дороги, глубокий снег и вьюга заставили правительственные войска двигаться в одной колонне. Повстанцы решили воспользоваться этим. Они встретили наступавших выстрелами и, бросившись из леса, охватили отряд с обоих флангов. Но силы были неравные. Остановить движение регулярных войск повстанцам не удалось.
После нескольких стычек с восставшими майор Гагрин утром 31 января ворвался в крепость. Повстанцы засели в домах, на колокольне, за заборами и постройками, откуда в течение семи часов отстреливались от наступающих правительственных войск. Потом подожгли село с трех сторон и покинули его. Восставшие направились к Красноуфимску. Среди них был и атаман Мальцев, везший с собой закованного Канзафара Усаева. Из Красноуфимска он отправил Усаева в Чесноковку, но тот по пути бежал и поехал в Берду к Пугачеву с жалобой на Чику-Зарубина.
В Красноуфимске общее командование взял на себя Матвей Чивинцов.
19 февраля майор Гагрин подошел к Красноуфимску и в этот же день начал атаку. Повстанцы сражались отчаянно. Но силы были неравными. Через три часа повстанцы вынуждены были покинуть город, потеряв 40 человек убитыми, 150 пленными и 8 пушек. В числе пленных были атаман Мальцев и есаул Чигвинцов. Остатки башкирских отрядов отступили к деревне Чесноковке, где стоял со своими войсками Чика-Зарубин. Часть повстанцев разошлась по домам, часть спряталась в лесах.
Хотя башкирские отряды в январе — феврале 1774 года потерпели серьезное поражение под крепостями Кунгур и Красноуфимск, пламя крестьянской войны в Башкирии не угасло. Наоборот, с выздоровлением Салавата Юлаева и с прибытием Пугачева в Башкирию этот край превратился в центр крестьянкой войны.
Примечания
1. Экономические крестьяне — категория государственных (т.е. «сидевших» на государственной земле) крестьян.
2. Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений, с. 254.
3. По показаниям самого Канзафара Усаева, он был арестован Кузнецовым за самовольную казнь коменданта Ачитской крепости капитана Воинова и неподчинение приказам при проведении боевых операций под Кунгуром.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |