А.А. Кондрашенков. Крестьянская война 1773—1773 гг. в Зауралье

Одним из важных районов Крестьянской войны 1773—1775 гг. было Зауралье. Основной источниковедческой базой для изучения особенностей крестьянского движения в этом районе послужили материалы местных архивов: Шадринского филиала Госархива Курганской области (ф. Далматова монастыря), Тюменского облархива (ф. Тюменской воеводской канцелярии), Свердловского облархива (ф. Уральского горного управления и Уральского общества любителей естествознания) и др.

В результате перехода крестьян Зауралья на сторону Пугачева прекратилось снабжение правительственных войск продовольствием. В провиантских магазинах Зауралья находилось большое количество хлеба для снабжения Оренбургской и Сибирской пограничных линий, который попал в руки восставших. Восстание крестьян Зауралья парализовало действия правительственных войск Сибирской пограничной линии, перед которыми стояла задача оказать помощь осажденному Оренбургу. Восстание в Зауралье изменило эти планы и заставило правительственные войска направить свои усилия на восстановление связи Сибири с Екатеринбургом.

Оренбургский губернатор Рейнсдорп в декабре 1773 г. просил начальника войск сибирского корпуса генерала Деколонга срочно доставить хлеб «из Исетской провинции нарядом тамошних крестьян... и тем здешнюю крайнюю нужду предварить»¹.

Зауральские крестьяне, работные люди, казаки и башкиры своим массовым переходом на сторону Пугачева не только не дали возможности генералу Деколонгу выполнить указанную задачу, но и приковали надолго его внимание к Исетской провинции, ибо отсюда восстание грозило распространиться и на территорию Сибирской губернии. В Западной Сибири уже в октябре 1773 г. начали действовать повстанческие группы под командованием Григория Рябова². Царская администрация немедленно стала принимать меры по подавлению восстания и недопущению его распространения на всю территорию Зауралья и Западной Сибири. С этой целью генерал Деколонг со своим корпусом двинулся из Омска в Верхнеяицкую крепость. Тобольский губернатор Чичерин направил войска из Тобольска на помощь осажденному Оренбургу и в Екатеринбург для защиты заводов. Воевода Веревкин, опасаясь распространения восстания на Исетскую провинцию, приказал укреплять казачьи крепости, расположенные внутри провинции. Особенно были встревожены известиями о Пугачеве далматовский экономический казначей Заворотков и архимандрит Иакинф, принявшие срочные меры по укреплению монастырской крепости, по мобилизации «стрелков всех до единого с ружьем изо всех деревень» и по установлению «рогаток как от Шадринска, так и от Катайска»³.

Правительство всячески стремилось к тому, чтобы известие о выступлении Пугачева не распространялось среди крестьян. Было приказано ловить всех, кто будет говорить о «Петре III», а манифесты от его имени уничтожать. Несмотря на это, сведения о первых успехах Пугачева различными путями доходили до крестьян. Распространителями их, кроме повстанцев Пугачева, были крестьяне, отвозившие хлеб в пограничные крепости, а также солдаты, посылаемые из Оренбурга в Челябинск, Тобольск и другие города с донесениями о действиях Пугачева. В отдельных селениях крестьяне устраивали сходки и обсуждали известия о Пугачеве. Так, в селе Затеченском Шадринского уезда крестьянин Денис Жернаков на сходке говорил о появлении под Оренбургом «царя Петра Федоровича» и призывал готовиться для присоединения к нему, уверяя при этом, что «теперь начнет правда наверх выходить»⁴. В своем выступлении Жернаков связывал крестьянские восстания предыдущих лет с начинавшимся восстанием Пугачева. Он стал одним из активных предводителей крестьянского движения в Зауралье.

Работные люди, крестьяне, казаки исетского Зауралья ждали прихода Пугачева, готовились к его встрече.

Среди казаков Чебаркульской, Коельской и других крепостей в ноябре 1773 г. распространился слух о том, что в лагере Пугачева находится чебаркульский казак Федор Каменщиков, сосланный еще в 1765 г. в Нерчинск на каторжные работы⁵. Был ли Каменщиков в лагере Пугачева, точно неизвестно. Однако казаки, распространявшие эти слухи, были арестованы и после «вторичного допроса с пристрастием» дали показание, что не видели Каменщикова лично, но говорили о нем со слов других. Материалы Казанской следственной комиссии по делу о Пугачеве показывают, что зауральские казаки при первой встрече с Пугачевым хотели перейти на его сторону, разыскать в его лагере Каменщикова, «связатца с ним нога за ногу» и действовать совместно⁶.

Таким образом, самые первые известия о появлении Пугачева были сочувственно встречены угнетенными слоями населения Зауралья. Еще более возбуждающе действовали на крестьян манифесты и указы Пугачева, которые были проникнуты идеями борьбы против крепостников и феодально-крепостнического гнета, борьбы за землю, за беспошлинное пользование лесами, рыбными и соляными угодьями, за уничтожение податного обложения и рекрутской повинности. Призывы Пугачева находили широкий отклик среди различных групп угнетенного населения, стихийно поднимавшегося на борьбу с эксплуататорами.

В пугачевских манифестах крестьяне, работные люди и угнетенные народы видели выражение своих чаяний и стремлений. Обещанное Пугачевым избавление «бедной черни» от подневольного труда, от всевозможного отягощения, от обид и разорений совпадало с их желаниями, просьбами, наказами, с которыми они обращались в разные правительственные учреждения⁷.

Так, крестьяне Далматовской экономической вотчины говорили, что «государь наш... жалует всех и освобождает от всех податей на 7 лет, а казначеи и монахи не будут больше над нами властвовать и разорять людей»⁸. Приписные крестьяне утверждали, что «государственная подать уменьшится и не будут собирать подушные деньги три года, соль из казны продаваться будет по 12 коп. пуд и на заводах работать они не будут»⁹. Народные массы признали Пугачева царем и поддержали начатое им дело. Успех восстания определяется той поддержкой, которую ему оказывали работные люди, помещичьи, государственные, экономические, приписные крестьяне, казаки и угнетенные нерусские народы.

Начиная с октября 1773 г. царское правительство, державшее до сих пор в секрете сведения о Пугачеве, развернуло агитацию, направленную против Пугачева, с целью отвлечь народные массы от участия в восстании. Несмотря на все усилия представить Пугачева в глазах народа в роли «изверга», «вора» и «убийцы», крестьянское движение не только не затихало, но, наоборот, усиливалось и распространялось на новые территории. Из манифестов Екатерины II крестьяне знали, что за императора Петра III выдал себя донской казак Е.И. Пугачев, но они не изменили к нему своего отношения, признали его своим царем и с его помощью хотели избавиться от жестокой феодальной эксплуатации. Ожидая прихода Пугачева в свои селения, зауральские крестьяне готовились примкнуть к нему. Крестьяне Зауралья, работные люди Уковского винокуренного завода, выражая свое желание служить Пугачеву, говорили: «Хотя бы Пугачев-батюшка пришел, мы бы все своими головами к нему пошли»¹⁰.

Под влиянием пугачевских манифестов и известий об успехах восставших отдельные крестьяне Зауралья покидали свои селения и уходили к Пугачеву. День ото дня росло неповиновение крестьян распоряжениям царской администрации. Крестьяне уклонялись от выполнения нарядов по доставке продовольствия в пограничные крепости, отказывались ремонтировать укрепления, платить подушную подать и другие налоги, прятали оружие, чтобы использовать его после прихода пугачевских команд¹¹.

Местная администрация, обеспокоенная ростом сопротивления крестьян, боялась, что оно перерастет в «бунт», и стремилась быстрее завершить работу по укреплению крепостей в Челябинске, Шадринске, Далматовом и Рафайловом монастырях. Из крепостей Зауралья самой мощной была Далматовская. На ее вооружении было до 30 орудий и 100 ружей.

Военные приготовления вызвали рост сопротивления крестьян царским властям и монахам. Только в одном случае крестьяне охотно откликнулись на призывы царской администрации: когда Исетский воевода Веревкин начал формировать вспомогательное войско, крестьяне вступали в него с большой охотой. Такое же явление наблюдалось и в Ялуторовском уезде Сибирской губернии при формировании губернатором Чичериным отрядов «выписных казаков» из числа крестьян. Следует отметить, что в число выписных казаков особенно охотно шли крестьяне тех селений, где в 60-х годах XVIII века происходили крупные восстания, подавленные царским правительством с помощью военной силы¹². Курганские крестьяне даже послали своих делегатов заверить Чичерина в преданности Екатерине II и просили включить их в число выписных казаков. Следственные материалы о зауральских и сибирских пугачевцах позволяют сделать вывод, что это вступление крестьян в число «выписных казаков» было одной из особенностей борьбы государственных крестьян, возникшей в напряженной обстановке восстания Е.И. Пугачева. Из показаний повстанцев в следственной комиссии видно, что они находились между собой в «потаенном согласии и вступили в выписные казаки по выбору под тем скрытым видом якобы на отражение злодеев, а в самом деле с общего со всеми крестьянами умыслу, если бы где случилось иметь сражение, всем перебежать на сторону Пугачева»¹³. Вступая в число «выписных казаков», крестьяне хотели получить оружие, чтобы сражаться не против Пугачева, а быть в числе его сторонников.

Как только пугачевские войска появились в Зауралье, крестьяне, работные люди, казаки и башкиры перешли к активным действиям, к созданию повстанческих отрядов, которые овладели Челябинском, Окуневском, Куртамышом, Курганом, осаждали Далматов монастырь и держали в окружении Шадринск. В ходе борьбы трудящихся масс Зауралья образовались четыре основных района восстания: Челябинский, Шадринско-Окуневский, Куртамышско-Курганский и Краснослободско-Тюменский.

Восстание крестьян в Зауралье распространялось постепенно. В декабре 1773 — январе 1774 г. к восстанию примкнули крестьяне Шадринско-Окуневского района. Буржуазные историки связывали начало перехода на сторону Пугачева крестьян Шадринского, Окуневского, Куртамышского, Ялуторовского и отчасти Тюменского и Краснослободского уездов с тактическими ошибками генерала Деколонга, который якобы своим отступлением от Челябинска способствовал распространению восстания в Зауралье. С «отступлением Деколонга из Челябы, — пишет Н. Дубровин, — не только вся Исетская провинция была предана на разграбление мятежников, но отдельный их партии стали проникать в Сибирскую губернию»¹⁴. На таких же позициях стоял и Дмитриев-Мамонов¹⁵. Оба эти автора некритически подошли к донесениям сибирского губернатора Чичерина и графа Панина, которые, стремясь выслужиться перед Екатериной II и показать свои «заслуги» в борьбе с пугачевцами, объявили Деколонга виновником распространения восстания в Шадринском, Ялуторовском и Краснослободском уездах.

Массовый подъем крестьянского движения в Зауралье был обусловлен глубокими внутренними причинами и явился закономерным продолжением предшествующей антифеодальной борьбы. Влияние тех или иных действий Деколонга на ход событий было ничтожным. Мы отнюдь не собираемся реабилитировать Деколонга — труса и палача¹⁶, но у нас нет никаких оснований не верить заявлению Деколонга, что «уже и внутренния Исецкой провинции жители, по возмущению партизанов... Пугачева, сами добровольно в ево повиновение приклоняются и бунтующим башкирцам фураж и провиант доставляют»¹⁷.

К Челябинскому повстанческому району мы относим юго-западную часть Исетской провинции. На этой территории были расположены Саткинский, Златоустовский, Нижний и Верхний Кыштымский и Каслинский заводы. Здесь находились крепости: Чебаркульская, Коельская и Миасская, а также большие слободы: Кундравинская, Нижне-Увельская и Верхне-Увельская. Кроме того, в этот район входило 15 башкирских волостей, в которых насчитывалось по ревизии 1763 г. 3556 дворов¹⁸. В Челябинском районе активное участие в Крестьянской войне приняли заводское население, приписные крестьяне Маслянского острога и Варневской слободы, Шадринского уезда, находившиеся в момент восстания на заводских работах, а также государственные крестьяне, казаки и башкиры.

В конце ноября 1773 г. началось восстание башкир Исетской провинции, окруживших в начале декабря Уйскую крепость и производивших налеты на «заимки разных помещиков». Восставшие башкиры готовились к нападению на Челябинск¹⁹. Челябинский воевода Веревкин, начиная с декабря 1773 г., неоднократно обращался к Деколонгу и Чичерину с просьбой об оказании помощи для борьбы с восставшими башкирами, особенно для защиты Саткинского завода, через который проходил единственный «въезд из Уфимской провинции в здешнюю провинцию..., ибо по Уралу за высокими горами в других местах почти не переезжают»²⁰. Одновременно Веревкин принимал меры по укреплению крепостей и созданию отрядов выписных казаков.

Отряды выписных казаков из числа исетских крестьян были направлены на Саткинский и Златоустовский заводы, в Кундравинскую слободу и другие места в помощь имевшимся там воинским командам. В это же время Екатеринбургской горной канцелярией было послано 300 выписных казаков Сибирской губернии под командой майора Чубарова и подпоручика Кологривова на Кыштымские заводы. Но все эти меры не смогли предотвратить восстание. Во второй половине декабря 1773 г. в активную борьбу вступают работные люди, крестьяне и казаки.

Начало массовому переходу на сторону восставших населения Челябинского района было положено волнениями работных людей на Саткинском заводе. 6 декабря 1773 г. работы на заводе были остановлены. От работных людей к пугачевцам была отправлена делегация в составе шести нарочных, которые, встретив по дороге пугачевский отряд под командованием Ивана Кузнецова, вместе с ним вернулись в Сатку²¹. 22 декабря 1773 г. Кузнецов прибыл на Саткинский завод, «где ево все здешние крестьяне и работные люди стречали и приняли беспрепятственно»²². На сторону восставших перешли исетские выписные казаки и группа солдат, охранявших завод. Работные люди Саткинского завода передали Кузнецову 12 пушек, 250 ружей и 5 пудов пороха²³. Они избрали своего атамана и есаулов, сожгли конторские книги, опечатали заводскую кассу, разгромили дом заводовладельца и арестовали приказчика Моисеева. Получив на Саткинском заводе оружие, атаман Кузнецов с отрядом направился на Златоустовский завод, где, пополнив свои ряды за счет заводского населения, направился в район Кунгура.

Восстание на Саткинском и Златоустовском заводах послужило сигналом к выступлению работных людей и приписных крестьян Кыштымского и Каслинского заводов, а также государственных крестьян и казаков²⁴. Опасаясь нападения восставших на Челябинск, Веревкин задержал в городе идущую из Тобольска к Деколонгу артиллерийскую команду и роту солдат. В Кундравинскую слободу дополнительно было послано 200 выписных казаков из числа шадринских и окуневских крестьян.

25 декабря 1773 г. на Саткинский завод прибыл полковник Иван Грязнов, получивший задание от пугачевской Военной коллегии направиться в Исетскую провинцию²⁵. Грязнов находился в подчинении у Зарубина, осаждавшего Уфу. Однако, несмотря на это, они действовали каждый в пределах своего повстанческого района совершенно самостоятельно: назначали атаманов и есаулов, чинили суд и расправу, создавали самоуправление, рассылали пугачевские манифесты, составляли воззвания к населению и т. д.

Подобно атаману Кузнецову, Грязнов был радушно встречен на Саткинском, а затем и на Златоустовском заводах. Работные люди и крестьяне Златоустовского завода прислали к Грязнову своих представителей с изъявлением своего желания идти к нему на службу²⁶. На Кыштымском заводе посланный Грязновым атаман Степанов создал повстанческий отряд из 400 человек²⁷. 2 января 1774 г. прекратились работы на Каслинском заводе, работные люди которого также перешли на сторону восставших²⁸.

Таким образом, с 6 декабря 1773 г. по 2 января 1774 г. заводской люд Исетской провинции добровольно перешел на сторону Пугачева, активно поддержал отряды, присланные сюда пугачевской Военной коллегией, создал свои собственные, передал оружие пугачевским атаманам и начал изготовлять на заводах ядра и картечь для армии Пугачева.

Переход работных людей Саткинского, Златоустовского, Кыштымского и Каслинского заводов на сторону Пугачева дал возможность Грязнову создать материально-техническую базу для борьбы за Челябинск. С отрядом в 500 работных людей и 300 башкир Грязнов 3 января 1774 г. вступил в Кундравинскую слободу. Крестьяне и выписные казаки слободы присоединились к нему. Перешли на сторону восставших крестьяне и казаки Верхне-Увельской, Нижне-Увельской слобод и Коельской крепости.

Башкирское население Исетской провинции полностью поддерживало Грязнова. В дер. Кременкульской собрался отряд башкир в 500 человек, в дер. Самангуловой организовался отряд в 100 человек²⁹. В общей сложности в Чебаркульскую крепость, где временно обосновался Грязнов, собралось более 1 тыс. башкир. Отсюда 3 января 1774 г. Грязнов послал в Челябинск четырех казаков, которые должны были передать в город указ Пугачева.

5 января 1774 г. в Челябинске вспыхнуло восстание казаков и крестьян, но оно было подавлено. Главный его предводитель казак Невзоров с частью казаков и крестьян бежал из города. Несмотря на подавление восстания, в Челябинске было неспокойно. Веревкин сообщал Деколонгу: «...все находящееся здесь для защищения крестьянство приведено в возмущение и колебание, а только остаемся мы с артиллерийскою командою, купечеством и канцелярскими в верности ея императорскому величеству»³⁰.

Бежавшие из Челябинска казаки и крестьяне объединились под предводительством Невзорова и вместе с башкирами сделали попытку окружить город. 8 января Грязнов подошел к Челябинску с отрядом до 3 тыс. человек и возглавил все находящиеся здесь вооруженные силы повстанцев. Лагерь восставших под Челябинском продолжал расти³¹. 8 января в окрестностях города произошло первое сражение повстанцев с полевой командой майора Фадеева, направленной в помощь челябинскому гарнизону из Тобольска. Сражение окончилось победой повстанцев. Солдаты команды Фадеева «едва от них вырвались, к городу прибежали», оставив на поле боя убитых и раненых. В тот же день Грязнов направил в Челябинск три воззвания, которые являлись «своеобразной политической программой пугачевцев для заводов Урала»³².

10 января Грязнов предпринял штурм города, длившийся в течение пяти часов. Восставшие из восьми пушек обстреливали город, подступали к крепости, но каждый раз вынуждены были отходить. Осажденные, имея значительный перевес в артиллерии, отбивали штурмующих от городской стены. Взять Челябинск Грязнову не удалось, и он отошел к деревне Шершневой, расположенной в шести верстах от города. Для продолжения борьбы нужны были пушки. Готовясь к новому штурму города, Грязнов послал за ними на Каслинский и Кыштымский заводы, а сам с отрядом отправился на Златоустовский завод.

Оставленные для блокады Челябинска крестьяне и башкиры стойко удерживали занятые ими позиции и не давали возможности «во оный Челябинск пропуску и выпуску со всех сторон». Окуневский управитель Томилов, снарядивший из крестьян казацкую команду в 100 человек, сделал попытку помочь осажденным, но, дойдя до Карачельской слободы, вынужден был повернуть обратно, боясь перехода своей команды на сторону восставших³³.

Получив сообщение от Веревкина о восстании в центре Исетской провинции, генерал Деколонг выступил из Троицка на помощь осажденному Челябинску. 13 января 1774 г. Деколонг подошел к Челябинску. Восставшие попытались задержать его. «...Покушались пересечь путь мой, — писал Деколонг, — так что я, имея с ними два сражения, почти принужденно пробрался в город»³⁴. Прорыв Деколонга в Челябинск не изменил положения. Восставшие продолжали блокировать город и подвергать его артиллерийскому обстрелу. Деколонг со своими войсками оказался в окружении. Чтобы отвлечь башкир от участия в восстании, он послал к ним ученого муллу Мансурова, но башкиры не слушали его и поддерживали Грязнова.

Грязнов после ухода из-под Челябинска побывал на Златоустовском, Кыштымском и Каслинском заводах. Везде его радостно встречали, работные люди шли к нему в отряд, доставляли оружие. Во второй половине января 1774 г. к Грязнову присоединились работные люди и мастеровые Нязе-Петровского и Азяш-Уфимского заводов. Со значительным повстанческим отрядом Грязнов 26 января вернулся под Челябинск и начал ежедневные атаки города. Попытка Деколонга 1 февраля 1774 г. снять осаду города окончилась неудачно. Восставшие, хотя и потеряли 2 пушки и 180 пленных, остались на прежних позициях, занимаемых ими вокруг города.

В период осады Челябинска восстание крестьян распространилось в Шадринском, Окуневском и Куртамышском уездах. Грозная для царского правительства обстановка сложилась и в районе Екатеринбурга. Пугачевский атаман Иван Наумович Белобородов в январе 1774 г. овладел Билимбаевским, Нижне-Шайтанским и другими заводами³⁵. Пугачевские отряды приближались к Шогринской слободе и селу Покровскому. Возникла непосредственная угроза Екатеринбургу и Верхотурью. Восстание перебросилось в селения приписных крестьян Камышловского и Красно-слободского уездов, граничивших с Исетским и Шадринским уездами Исетской провинции.

Осада восставшими Челябинска, усиленный обстрел его из пушек, неуверенность в том, что удастся удержать город, распространение восстания на новые территории — все это заставило Деколонга уйти из Челябинска. Он опасался попасть в такое же затруднительное положение, как губернатор Рейнсдорп в Оренбурге, где действовал с основными силами повстанческой армии Пугачев. 8 февраля 1774 г. Деколонг выступил из Челябинска «тихим образом», надеясь усыпить бдительность восставших, и, соединившись со своими командами, обрушиться против них³⁶. После ухода Деколонга Челябинск был занят повстанцами. Взятие Челябинска было одной из крупных побед восставших в Крестьянской войне 1773—1775 гг. Вся полнота власти в Челябинском повстанческом районе перешла в руки местного самоуправления, которое создавалось по образцу казачьего: мирская изба заменялась «казачьей избой», староста — сотником, есаулом или атаманом. Объясняя причины своего отступления из Челябинска, Деколонг писал: «Многие государственные, экономические и протчих ведомств крестьяне сами собою добровольно без всякого от злодеев принуждения не только что к стороне ево преклоняются, но разсылая от себя к ево партизанам нарочных призывают в свои жительства, по каковым обстоятельствам, чтоб не расселилось сие зло и в Сибирской губернии, а особенно не обладали б злодеи екатеринбургскими заводами, принужден я с состоящими при мне воинскими командами, выступя из Челябинской, следовать к Екатеринбургу потому особливо, что злодейские партии поблизь уже оного разъезжают»³⁷. Подчеркивая угрозу занятия пугачевцами Екатеринбурга, Деколонг был вынужден признать наличие массового подъема крестьянского движения в Зауралье и то, что своим отступлением от Челябинска он хотел предотвратить дальнейшее его распространение.

Возникает вопрос, почему к Екатеринбургу Деколонг пошел обходным путем, через Шадринск и Далматов монастырь? Это объясняется, по нашему мнению, двумя причинами.

Во-первых, к моменту отступления Деколонга из Челябинска Шадринский и Окуневский уезды были уже охвачены крестьянским восстанием, которое начало распространяться и в пределах Сибирской губернии. Экономический казначей подпоручик Е. Козловский свидетельствует, что повстанцы, «отобравшись партиями, рассыпались во многие, как около оного города Шадринска по близости состоящие, так и другие окрестные слободы и, чиня возмущения, привели крестьян к себе в присоединение»³⁸. Направляясь к Шадринску и Далматову, Деколонг хотел подавить крестьянское движение в Шадринском и Окуневском уездах.

Во-вторых, Деколонг стремился не допустить захвата повстанцами Далматова и Шадринска, падение которых изменило бы всю обстановку в Зауралье и привело бы к распространению крестьянского движения на всю Западную Сибирь. Деколонг рассчитывал усилить свою команду за счет идущих к нему на помощь 12-й и 13-й полевых команд его же корпуса. Поход к Екатеринбургу ближайшим путем, через Кыштымский и Каслинский заводы, был для него опасным по причине возможного окружения отрядами Грязнова и Белобородова. Восстание крестьян в Шадринском и Куртамышско-Курганском повстанческих районах было настолько широким и значительным, что вынудило Деколонга задержаться со своими командами в этих местах и временно оставить мысль о походе к Екатеринбургу.

После ухода Деколонга восстание в Челябинском районе продолжалось. В марте — мае 1774 г. оно развернулось здесь с новой силой. Основной особенностью восстания в этом районе было активное участие в нем работных людей и башкир, что придавало восстанию особенно упорный и стойкий характер.

Восстание крестьян в Шадринском и Окуневском уездах, составлявших один повстанческий район, началось в январе 1774 г. В период осады Грязновым Челябинска крестьяне этих уездов, находившиеся в его отряде, просили отправить часть повстанческих войск для взятия Далматова монастыря, Шадринска, Окуневска и других населенных пунктов. Особенно настаивал на этом Жернаков, который «склонял к себе полковника (Грязнова. — А.К.) и великое число русских и башкирцев следовать к монастырю»³⁹.

Аналогичное явление наблюдалось и в повстанческом отряде, осаждавшем Красноуфимск. Крестьяне Ольховской, Уксянской, Крутихинской и других слобод Шадринского и Окуневского уездов просили отправить их отряды в пределы своих уездов⁴⁰. В свою очередь крестьяне селений, не находившиеся еще в войске Грязнова, «рассылают, — как писал Деколонг, — к его партизанам нарочных, призывают в свои жительства»⁴¹. В этом проявилась одна из характерных черт Крестьянской войны — локальность, стремление крестьян действовать в пределах прежде всего своего уезда, своего села.

Во второй половине января 1774 г. в Шадринский и Окуневский уезды прибыл повстанческий отряд под предводительством атамана Михаила Ражева. Несколько позже был послан отряд атамана Ковалевского в Куртамышскую и Курганскую слободы. Атаман Ражев — табынский казак. Вместе с Грязновым и Белобородовым он был одним из выдающихся деятелей пугачевского движения. По пути следования — р. Миассу, а затем р. Тече — отряд Ражева пополнялся переходившими на его сторону крестьянами, казаками и башкирами. Приближение повстанцев к Окуневскому и Шадринскому уездам было сигналом к открытому выступлению крестьян. Крестьяне Далматовской экономической вотчины не позволили казначею Заворотнову собирать крестьян для защиты монастыря. В селе Верх-Теченском и деревнях Лобановой, Анчюговой, Басказыцкой и других «крестьяне казаков не дали», заявив при этом, что «мы-де служить хочем государю»⁴².

Жернакову, посланному от Ражева к крестьянам Далматовской экономической вотчины, последние заявили о желании присоединиться к Пугачеву и передали жалобу на архимандрита Иакинфа «о наказывании им здешних крестьян во время отобрания вотчин от духовных властей». Эти документы «Жернаков с товарищами к пугачевскому атаману с есаулом увезли». В начале февраля 1774 г. Далматовская вотчина была охвачена восстанием. Староста Стенин в рапорте от 4 февраля шадринскому коменданту писал, что «в здешней вотчине происходит бунт» и в мирскую контору прислана копия с пугачевского манифеста⁴³.

В конце января отряд Ражева подошел к селу Верх-Теченскому. Верхтеченские крестьяне присоединились к восставшим, организовали отряд и выбрали атамана. Появление отряда повстанцев вызвало панику среди чиновников, духовенства, а также части зажиточных крестьян, которые искали спасения в Далматовом монастыре и Шадринске. Архимандрит Иакинф еще в начале января 1774 г. под предлогом получения помощи для защиты монастыря бежал в Тобольск. В Далматовом монастыре укрылось 7 чиновников, 2 купца, 27 церковнослужителей и около 60 «первостатейных» и «торгующих» крестьян. Деревенские богатеи оказались под защитой монастырской крепости не случайно. Применяя наемный труд в своем хозяйстве, занимаясь торговлей, они все больше отрывались от основной массы крестьянства и превращались в «торгово-ростовщическую верхушку»⁴⁴. Случаи выступления деревенской бедноты против зажиточных крестьян имели место в Шадринском уезде еще в 60-х годах. Вот почему деревенские богатеи укрылись в монастыре, приняв активное участие в его обороне.

В селе Верх-Теченском войско Ражева было разделено на три отряда. Основные силы повстанцев в количестве 1 тыс. человек с 11 орудиями под командой есаула Пестерева направились к Далматову монастырю. Атаман Ражев со вторым отрядом двинулся к Шадринску. Узнав по дороге, что город хорошо укреплен, Ражев обосновался лагерем в Уксянской слободе, где стал собирать силы для штурма города. Третий отряд под командой есаула Тараканова был послан в Окуневск.

Основной целью восставших было овладение Далматовым монастырем и Шадринском. По пути своего продвижения к монастырю отряд Пестерева встретил полную поддержку со стороны крестьян. Во всех селениях устраивались сходки, на которых зачитывались манифесты Пугачева, выбирались атаманы, сотники и есаулы, создавались крестьянские отряды, присоединившиеся к Пестереву. Вместо мирского старосты Стенина, укрывшегося в монастыре, был избран атаман — крестьянин деревни Лобановой Федот Антропов, есаулами и сотниками в деревнях выбраны крестьяне Андрей Кауров, Иван Иванов, Егор Подоспелов, Михаил Коновалов, Федор Толоконников, Иван Лобов и др. Все они были активными участниками восстания 1762—1764 гг. и после его подавления были наказаны кнутом и плетьми. На сходках при чтении манифестов Пугачева крестьяне говорили о своем желании «монастырскою крепостью овладеть», произвести расправу над экономическим казначеем и монахами⁴⁵.

В Катайском остроге в начале февраля вспыхнуло восстание приписных крестьян, которые создали повстанческий отряд, прибывший с двумя пушками к Пестереву. К Далматову монастырю Пестерев подошел 11 февраля 1774 г., имея в своем отряде более 3 тыс. человек. Основной силой его отряда были экономические крестьяне.

В это время направленный к Окуневскому острогу есаул Тараканов по приглашению крестьян прибыл в Карачельскую слободу, а оттуда в село Воскресенское. Экономические крестьяне встречали его «единодушно с хлебом и солью»⁴⁶. Окуневский управитель Томилов, забрав с собой денежную казну и пушку, с несколькими солдатами бежал в Шадринск. Окуневск был занят восставшими крестьянами, после чего отряд есаула Тараканова по приказу Ражева был отправлен под Далматов монастырь на помощь Пестереву. В Окуневске и селе Воскресенском были созданы повстанческие отряды, во главе которых стал есаул Ерусланов, основавший свой лагерь в Чумляцкой слободе.

Атаман Ражев собирал силы для овладения Шадринском. В этом районе действовало 20 крестьянских отрядов. Из них наиболее крупными были: отряд приписных крестьян Масленского острога и Варневской слободы в количестве 400 человек во главе с крестьянином деревни Ершовой Иваном Брюховым; отряд приписных крестьян Ольховской слободы, насчитывавший более 100 человек, во главе со Степаном Поповым; отряд государственных крестьян численностью более 200 человек во главе с есаулом Кондратием Корытовским, обосновавшийся в селах Канашском и Сухринском⁴⁷.

Основные силы восставших, как уже было отмечено, сосредоточивались вокруг Далматова монастыря и Шадринска. Укрепившись в селе Николаевском (Далматово), Пестерев начал переговоры с засевшими в монастыре солдатами, монахами и крестьянами, посылал к ним «увещевательные письма» и призывал «быть в подданстве государю Петру Федоровичу, который всякую вольность жалует»⁴⁸.

Пугачевцы хорошо знали, что за стенами монастыря находилось около 200 крестьян, не принадлежащих к зажиточной верхушке, которых монахи намеревались использовать для защиты монастыря. Оказались эти крестьяне в монастыре по той причине, что монахи и экономический казначей Заворотков в январе 1774 г. вели агитацию против Пугачева, рассказывали крестьянам всякие небылицы «о зверствах» его по отношению к крестьянам, «угрожая страшными муками ада тем, кто окажется заодно с восставшими»⁴⁹. Все это сыграло некоторую роль и повлияло на неустойчивую часть крестьянства. Однако в связи с приходом пугачевцев настроение тех, кто поддался уговорам и запугиваниям, изменилось. Заворотков в своем письме Иакинфу в Тобольск от 22 января 1774 г. признавал, что «все здешние далматовские жители от нас в случае злодейского нападения хотят быть отдельными, ни единый из них... в ограде защищаться не хочет»⁵⁰. Всех колеблющихся принудили дать присягу Екатерине II и держали под постоянным наблюдением монахов и «первостатейных крестьян». Однако монастырь не нашел в лице крестьян надежных защитников, ибо «многие из них в ночные времена, будучи на карауле, спускались с ограды по веревке» и бежали к восставшим⁵¹. «Увещевательные письма» Пестерева попадали в руки Завороткова и монахов, отказавшихся открыть ворота монастырской крепости.

13 февраля пугачевцы начали обстрел монастыря из пушек. С этого времени «часто случалось, что с самого почти утра до вечера с обеих сторон беспрерывный горел огонь из пушек и мелкого ружья, и, как дождевые капли, метано стрел, а по вечерам метали бомбы»⁵².

Артиллерийский обстрел монастыря не привел к желаемым результатам: пробить толстые каменные стены не удавалось. С северной стороны в монастырь вели деревянные ворота, и осаждавшие попробовали направить главный удар сюда. Но монахи накануне осады укрепили эти ворота, приставили к ним изнутри железные двери и сделали насыпь из земли. «Ворота были по многих местах пробиты ядрами, но земляная насыпь спасала их от полного разрушения»⁵³. Ответный огонь со стен монастыря причинял большой урон колоннам штурмующих. Попытка пугачевцев проникнуть в монастырь через южные ворота, со стороны Исети, также оказалась неудачной.

Получив известие о приближении Деколонга, Пестерев усилил обстрел монастыря. Атаман Ражев направил под монастырь 4 пушки и несколько пудов пороху. 21 февраля 1774 г. для оказания помощи осаждавшим прибыл из-под Челябинска атаман Василий Митрофанов с отрядом в 1500 человек. В «увещевательном письме» Митрофанов, подобно Пестереву, призывал засевших в монастыре покориться без «всякой суровости и напраснаго себе истязания и кровопролития»⁵⁴.

С приходом отряда Митрофанова осажденные потеряли уверенность, что им удастся выдержать осаду. Особенно было трудно держать в повиновении крестьян, которые «колебались мысленно, — писал монастырский казначей Евмений, — и перешли на сторону измены», т. е. на сторону восставших⁵⁵. Из крестьян, «находившихся в монастыре, только единодушными было 50 человек, кои почти в ежечасные увещевания обращались и имели нерушимую верность». Это были зажиточные крестьяне, во главе которых стоял мирской староста Стенин. Среди остальной части крестьян «внутренний мятеж неоднократно начинался», но каждый раз монахи и солдаты вместе с зажиточными крестьянами подавляли его⁵⁶.

Все это привело к тому, что ответное письмо монахов Митрофанову резко отличалось от посланных ранее Пестереву. В письме Митрофанову монахи не называли Пугачева «бунтовщиком, злодеем, гнусной чучелой, беглым с Дону казаком», а в осторожной форме пытались уверить крестьян, что они не против Петра III, «ежели он жив», но они связаны присягой Екатерине II и от нее у них есть манифест «о предводителе вашем» (т. е. Пугачеве), который «для прочтения при сем вам посылается». Заворотков и монахи отказались сдать монастырь и просили восставших отойти от него и «обратиться в должное повиновение законной монархине»⁵⁷.

К концу февраля 1774 г. под Далматовом сосредоточилось до 5 тыс. восставших крестьян и башкир, участвовавших в осаде монастыря. Крестьяне Далматовской экономической вотчины снабжали осаждавших продовольствием: с каждого двора было доставлено в лагерь по пуду печеного хлеба, сотник Андрей Кауров организовал обмолот монастырского хлеба, который тоже доставлялся в лагерь повстанцев. Расставленные во всех селениях сторожевые отряды ловили курьеров, купцов, чиновников и доставляли их в лагерь к Пестереву.

Затянувшаяся осада Далматова монастыря, потребовавшая значительных сил, является одной из причин того, что восставшие не приступили к штурму Шадринска. По словам Завороткова, крестьяне после взятия монастыря хотели «артеллерию со снарядами к себе в добычу получить, а с ней следовать к городу Шадринску и далее...»⁵⁸ Наступление царских войск заставило пугачевцев в начале марта 1774 г. снять осаду монастыря.

Атаман Ражев, создавший несколько повстанческих отрядов, окружил к середине февраля 1774 г. Шадринск и держал его в состоянии блокады. Шадринский комендант Кених писал Деколонгу 16 февраля, что все жители окрестных деревень перешли на сторону повстанцев и «стремятся час от часу на здешний город нападение сделать»⁵⁹. Попытка Кениха заставить крестьян доставлять в город продовольствие и фураж для воинских команд провалилась. Крестьяне захватывали фуражиров и доставляли их в повстанческий лагерь. Дороги на Шадринск охранялись отрядами повстанцев, которые ловили курьеров, посылаемых в этот город.

Движение Деколонга к Шадринску вызвало активизацию повстанческих отрядов, оперировавших в этом районе. Из Сибири на помощь Деколонгу шли 12-я и 13-я полевые команды. Восставшие стремились не допустить соединения царских войск, овладеть городом и тем самым укрепить свои позиции в борьбе с врагом. Деколонг, встречая сопротивление повстанческих отрядов, продвигался медленно. При приближении войск Деколонга крестьяне покидали свои селения, уходили в леса, отказывались снабжать его отряд продовольствием, фуражом и подводами. Только 16 февраля 1774 г. Деколонг вступил в Окуневскую слободу.

В это время 12-я полевая команда Жолобова двигалась к Шадринску. 19 февраля под деревней Плоской произошло первое столкновение небольшого отряда повстанцев с разведчиками 12-й полевой команды. Схватка закончилась поражением повстанцев, отступивших в Масленский острог⁶⁰. Задержать команду Жолобова и не допустить ее к Шадринску повстанческий отряд под предводительством Брюхова не мог. Атаман Ражев, будучи занятым осадой Далматова монастыря, не оказал ему требуемой помощи. 20 февраля Жолобов вступил в Шадринск. Вслед за ним в город со своим войском вошел Деколонг. Отряд Брюхова отступил в село Макаровское, где и расположился лагерем.

Опираясь на Шадринскую крепость, царские войска начали наносить удары по разрозненным отрядам восставших. Теперь мелкие повстанческие отряды, пополнявшиеся все время добровольцами, объединились, создавая новые отряды во главе с атаманами и есаулами. Сильные бои с карательными войсками произошли под селами Канашским и Сухринским, закончившиеся победой восставших. В то же время карательный отряд подпоручика Мещерякова в селе Макаровском был атакован отрядом Брюхова и вынужден бежать в Шадринск.

Неудача карательных отрядов заставила Деколонга послать против восставших крестьян крупные воинские части. 1 марта 1774 г. эти части вступили в бой с пугачевцами под Красномыльской слободой. Отряд Ражева, состоявший из 1500 человек, целый день отбивался от наседавшей на него 12-й полевой команды майора Жолобова. С обеих сторон шла непрерывная артиллерийская стрельба. Вечером Ражев вынужден был уйти с остатками своих сил в Уксянскую слободу и прекратить осаду Шадринска.

Поражение под Красномыльской слободой оказало решающее влияние и на действия повстанцев, осаждавших Далматов монастырь: 2 марта 1774 г. осада была снята, и основные силы восставших отошли к Уксянской слободе, где их собралось до 7 тыс. человек⁶¹. Большинство повстанцев имели примитивное вооружение: копья, топоры, кистени и дубины, и лишь немногие были вооружены ружьями. Серьезные надежды Ражев возлагал на артиллерию, но опытных артиллеристов не было.

9 марта 1774 г. под Уксянской слободой началось сражение между восставшими крестьянами и карательными командами Деколонга и Жолобова. Храбро и мужественно сражались восставшие, но силы были неравными. Генерал Деколонг, бросив в бой артиллерию и конницу, разбил плохо вооруженное и слабоподготовленное повстанческое войско. Поле боя было усеяно убитыми и ранеными. Погибло до 1 тыс. крестьян, в плен было взято только 158 человек⁶².

Это сражение было одним из крупных в ходе Крестьянской войны. После сражения под Уксянской, в котором были потеряны почти все пушки и боеприпасы, часть крестьян во главе с атаманом Ражевым двинулась по направлению к Челябинску. Экономические крестьяне после ухода пугачевцев из-под Уксянской слободы сделали попытку вновь окружить Далматов монастырь и расположились отрядами «в двух, семи и пятнадцати верстах» от монастыря⁶³. В Верх-Теченском селе собралось до 200 восставших крестьян с двумя пушками, в Бродоколмакской слободе расположился отряд башкир. Для окончательного подавления восстания крестьян в Далматовскую экономическую вотчину была послана 11-я полевая команда, в село Верх-Теченское и Бродоколмакскую слободу — 12-я полевая команда; 10-я полевая команда была разделена на мелкие карательные отряды, брошенные для расправы с крестьянами Масленского острога, Ольховской слободы и других селений.

Каратели повсеместно подвергали крестьян наказанию плетьми и кнутом. В Далматовской экономической вотчине опытные инквизиторы-монахи вместе с карательной командой устроили гнусную расправу над крестьянами, начав ее с провокации. «Монастырское начальство призвало крестьян окружающих деревень «прийти» к воротам монастыря к выслушиванию милостивейшего манифеста». Когда крестьяне собрались, то их окружили и штыками загнали в глубь монастыря⁶⁴. Многих пленников до смерти засекли кнутом, а затем сбрасывали с монастырской стены в промоину. Так «по-христиански» поступил монастырь со своей «паствой», истребив более 100 крестьян⁶⁵. Монахи с величайшей точностью подсчитали понесенные монастырем убытки — 1026 руб. 337¼ коп. и взыскали их с крестьян, принимавших участие в восстании⁶⁶.

В Шадринске Деколонг произвел зверскую расправу над пленными, взятыми под Уксянской слободой: 27 человек были повешены, 49 наказаны «нещадно плетьми», 4 человека — батогами. 7 человек умерли во время следствия, не выдержав истязаний, и лишь 14 человек были отпущены без наказания⁶⁷.

К концу марта 1774 г. восстание крестьян в Шадринском и Окуневском уездах было подавлено, но крестьяне не теряли надежды на приход Пугачева и расправу со своими угнетателями. Шадринские чиновники вынуждены были признать, что «крестьяне хотя и присягнули Екатерине II, но надежда на них плохая... духом колеблются»⁶⁸.

В Краснослободском и Тюменском уездах Сибирской губернии образовался самостоятельный повстанческий район, основную силу которого составляли приписные крестьяне⁶⁹. В Краснослободском уезде в феврале 1774 г. восставшие развернули активную деятельность. Они «в каждое селение и деревни посылают своих старшин и набирают из крестьян добровольцев в свое войско»⁷⁰. Крестьяне радостно встречали повстанцев и давали им «помощь беспрепятственно»⁷¹. Приписные крестьяне Юрмыцкой, Куяровской и Угецкой слобод присоединились к атаману Василию Сергееву и хотели захватить Краснослободск.

Создаваемые на территории Камышловского и Краснослободского уездов повстанческие отряды были подчинены пугачевскому полковнику Патысьеву, основавшему свой лагерь в Куяровской слободе. Сибирский губернатор Д. Чичерин и тюменский комендант Л. Устьянцев, опасаясь того, что восставшие пойдут к Тюмени, приняли срочные меры по укреплению города, ремонту оружия, устройству на дорогах засек и завалов, насильно собрали крестьян из деревень и заставляли их возить в город лес, делать «лафеты для пушек, картечные и картузные ящики»⁷². Крестьяне Тюменского уезда оказывали сопротивление насильственным мерам со стороны местных властей. Они ждали прихода повстанцев. В Устьницынской слободе группа крестьян во главе с Рубцовым отказалась выполнять распоряжение тюменского коменданта⁷³.

В Тюмени создавалось ополчение из купцов, ямщиков и посадских людей. Одновременно с этим комендант Устьянцев просил сибирского губернатора оказать помощь в «защищении здешнего жительства», направив сюда 12-ю полевую команду⁷⁴. Все это говорит о том, что местные власти опасались широкого крестьянского движения в Тюменском уезде, которое могло возникнуть в любой момент. В феврале 1774 г. крестьяне Тугулымской слободы, села Липчанского и деревень Килки и Сунгуровой Тюменского уезда присоединились к восстанию.

В непосредственной связи с восстанием приписных крестьян Краснослободского и Тюменского уездов проходило восстание работных людей Ертарского и Буткинско-Боровлянского винокуренных заводов Исетской провинции. Восстание на заводах началось 11 февраля 1774 г. Под главенством Алексея Лямина, Афанасия Михайлова и Лаврентия Петрова восставшие разгромили казенные склады продовольствия и разделили между собой 6538 пудов разного хлеба и 690 ведер вина⁷⁵. Смотритель Ертарского завода майор Поляков был арестован и приведен к присяге «Петру III»⁷⁶.

Успешно развивалась борьба крестьян и под Ирбитской слободой. Первыми восстали крестьяне села Зайковского и деревни Кочевки. На сходке в селе Зайковском выступил местный крестьянин Степан Мурзин, который призвал «быть в подданстве» у «Петра III» — Пугачева. Зайковские крестьяне «зделались согласны и взбунтовали», т. е. перешли на сторону Пугачева⁷⁷. Их поддержали жители деревни Кочевки, перешедшие также на сторону восставших. Зажиточная верхушка крестьян и торговых людей Ирбитской слободы выступила против восставших крестьян. Им на помощь пришли правительственные войска, которые помогли подавить крестьянское движение в окрестностях Ирбитской слободы.

На подавление восстания губернатор Чичерин послал в Краснослободский и Тюменский уезды карательные команды. В конце февраля 1774 г. под деревней Кобылкиной между ними и отрядами повстанцев произошло сражение. Повстанцы потерпели поражение и разошлись в свои селения. Некоторые из них ушли к Далматову монастырю, Шадринску, в Курганскую слободу и там приняли участие в борьбе с правительственными войсками. В марте восстание крестьян в Краснослободском и Тюменском уездах было подавлено.

Восстание крестьян в этом районе не приобрело такого широкого размаха, как в Шадринском и Ялуторовском уездах. Объясняется это тем, что оно еще только развертывалось, не приняло массового характера и в зародыше было подавлено царскими войсками. Крестьяне Тюменского уезда ждали прихода Пугачева и готовились к переходу на его сторону. Созданные Чичериным из тюменских крестьян отряды выписных казаков переходили на сторону Пугачева. Так, крестьяне села Успенского, деревень Шешуковой, Елкиной и Другановой были направлены в составе команды секунд-майора Чубарова для охраны Кыштымских заводов. При встрече с повстанцами они перешли на их сторону, «служа в разных местах до разбития тех партий»⁷⁸. То же самое сделали крестьяне других 32 сел и деревень, призванные в состав выписных казаков⁷⁹. Многие из них мужественно сражались в рядах восставших и следовали за Пугачевым вплоть до Казани. Некоторые из тюменских выписных казаков после поражения основных сил повстанцев под Троицкой крепостью и Казанью возвращались на родину, где их ждали виселицы, голодная смерть в заточении⁸⁰. Приведенные материалы говорят о том, что в Тюменском и Краснослободском уездах могло возникнуть широкое крестьянское движение, но в силу ряда обстоятельств, в том числе прибытия в Зауралье карательных команд Деколонга, оно было приостановлено.

Поражение крестьян в Шадринском, Окуневском и Краснослободском уездах совпало с поражением восставших в других районах. Правительственные войска во главе с А.И. Бибиковым с января 1774 г. повели наступление в различных направлениях против восставших, но этот натиск царских войск в марте 1774 г. еще не означал разгрома всех сил Пугачева. С уходом 11-й полевой команды из Далматовской экономической вотчины там вновь началось движение крестьян против монастыря⁸¹. Однако борьбу продолжали небольшие группы повстанцев, которые сравнительно легко было подавить. Заворотков организовал из зажиточных крестьян, казаков и 40 солдат, присланных Деколонгом, карательный отряд. С этим отрядом в 140 человек он разъезжал по деревням вотчины и громил мелкие повстанческие отряды. Появление Пугачева в мае 1774 г. в Челябинском районе привело к новому оживлению крестьянского движения в Шадринском и Окуневском уездах.

Крестьяне Куртамышского и Ялуторовского уездов в ходе Крестьянской войны 1773—1775 гг. действовали совместно в борьбе против царской администрации и карательных команд. Объединение действий крестьян двух уездов, принадлежащих к разным губерниям, основывалось на общности их классовых интересов и вытекало из опыта предшествующей борьбы. Проводя следствие по делу о сибирских пугачевцах, губернатор Чичерин признал наличие связи между восстаниями крестьян 60-х годов и их борьбой в 1773—1775 гг. Так, в одном из документов он отмечал, что, «когда адним слухам толко известие начало свое имело, тогда жители оной (т. е. Оренбургской губернии. — А.К.), народ, привычной к бунту, охотно таковыя вредныя слухи внимали и скрывали в себе потаенно»⁸².

Крестьяне Ялуторовского уезда охотно вступали в число выписных казаков с целью усыпить бдительность местной администрации. В Утяцкой слободе организаторы восстания отставной солдат Федор Завьялов и крестьянин Семен Новгородов тайно приводили крестьян к присяге Пугачеву. Семен Новгородов призывал «к себе в дом многих Утяцкой слободы крестьян... и тайно склонял»⁸³ их на сторону Пугачева. В Курганской слободе ту же работу проводил крестьянин Андрей Кремнев. В январе 1774 г. в тайном согласии о переходе на сторону Пугачева находилось большинство крестьян Курганской, Утяцкой и других слобод. Узнав, что под Челябинском находятся повстанцы, крестьяне Курганской слободы направили туда «двух братьев Гонцовых с просьбой прислать к ним повстанческое войско»⁸⁴.

Вскоре крестьянам Ялуторовского уезда от Грязнова были присланы бежавшие с каторжных работ и присоединившиеся к Пугачеву крестьяне Утяцкой слободы Кудрявцев и Тюленев, которые развернули среди крестьян агитацию за присоединение к Пугачеву. Крестьяне втайне от администрации обсуждали манифест Пугачева и «в подданстве у него быть согласились». Однако местным властям все же удалось узнать о деятельности Кудрявцева и Тюленева. В конце января 1774 г. в Утяцкую слободу, где они находились, был послан отряд солдат. Но крестьяне не выдали солдатам Кудрявцева и Тюленева, дав им возможность бежать от преследования в повстанческий лагерь под Челябинском. Прибывший в Утяцкую слободу поручик Парфентьев установил, что крестьяне «склоняются уже к действительному бунту»⁸⁵. Попытка Парфентьева арестовать вожака крестьян Семена Новгородова также окончилась неудачей. Новгородов бежал в лагерь пугачевцев под Челябинском, откуда Грязнов направил Новгородова под Уфу к Зарубину. Здесь Новгородов подал челобитную от имени крестьян Утяцкой слободы, в которой содержалась просьба «о защищении всех крестьян и освобождении от излишних тягостей и о уменьшении поборов». Домой Новгородов вернулся в марте 1774 г., когда уже весь Ялуторовский уезд был охвачен крестьянскими восстаниями. Из 12 слобод уезда активно участвовали в борьбе 11 слобод и более 178 деревень с населением свыше 16 850 душ мужского пола⁸⁶.

Возглавив повстанческие отряды, Новгородов сыграл важную роль в борьбе с царскими войсками, долгое время пытавшимися усмирить Ялуторовский уезд, население которого приняло поголовное участие в Крестьянской войне. Крестьяне Куртамышской, Таловской и Каминской слобод, подобно курганским и утяцким крестьянам, направляли к Грязнову и Ражеву своих посланцев с просьбой выслать пугачевскую воинскую команду.

Восстание крестьян в Куртамышской слободе произошло 11 февраля 1774 г. Восставшие арестовали управителя Куртамышского уезда поручика Никиту Губина и «приказных служителей», отобрали у них печать, заняли «все присутственные места», организовали повстанческий отряд, установили разъездные посты по дорогам, идущим к Куртамышскому пригородку, и послали гонцов в Окуневскую слободу к пугачевскому есаулу Ивану Алферовичу Иликаеву, призывая его прибыть в их селение. Печать Куртамышской слободы была передана восставшими атаману Григорию Туманову, который прикладывал ее к своим документам⁸⁷.

С приходом пугачевского отряда куртамышские крестьяне хотели направить свой удар на Звериноголовскую крепость, наказать офицеров, которые постоянно обременяли их нарядами по доставке продовольствия, боеприпасов, перевозке воинских команд и т. д. 12 февраля 1774 г. в пригородок Куртамыш с отрядом ичкинских татар и окуневских крестьян вступил Иликаев. Его появление привело к открытому выступлению крестьян Таловской и Каминской слобод. От каждой слободы в отряд Иликаева было выбрано по 100 казаков. Арестованный управитель Губин был отправлен в Чумляцкую слободу и там повешен по приказу есаула Ерусланова.

Сибирский губернатор Чичерин стремился не допустить проникновения пугачевцев в Ялуторовский уезд. В помощь солдатам создавались дополнительные команды выписных казаков, в которые многие крестьяне шли «самоохотно». К границе Оренбургской губернии, в Курганскую и Утяцкую слободы была послана воинская команда солдат и выписных казаков во главе с капитаном Смольяниновым и Касьяновским. Посланные Смольяниновым разведчики из числа выписных казаков при встрече с восставшими крестьянами договорились о совместных действиях. Чтобы отвлечь внимание командиров от Утяцкой и Курганской слобод, по возвращении в свою команду они донесли, что «впереди никаких опасных слухов не было»⁸⁸. Смольянинов и Касьяновский, ничего не подозревая, оставили часть казаков «к прикрытию пограничной линии», а сами с командой направились к Иковской слободе и там расположились лагерем. Вскоре после ухода воинской команды Утяцкая и Курганская слободы были заняты отрядом Иликаева. Крестьяне разгромили дома царских чиновников и купцов, создали свое самоуправление, конфисковали денежную казну. Казенные магазины с солью перешли в ведение крестьян, продававших ее вместо 40 по 20 коп. за пуд.

24 февраля 1774 г. отряд крестьян подошел к Иковской слободе. Капитан Смольянинов отдал приказ об обороне, но в этот решительный момент произошло восстание выписных казаков, к которым присоединились слободские крестьяне. Восставшие напали на караул, захватили ружья и пушки, солдаты перешли на их сторону. Офицеры были арестованы и направлены в Курганскую слободу, где Смольянинов был повешен, а Касьяновский, Парфентьев и другие отправлены в Челябинск.

25 февраля в Курганскую слободу с отрядом в 800 человек таловских, окуневских, пещанских и чумляцких крестьян вступил атаман И. Ковалевский, возглавивший борьбу крестьян Куртамышского и Ялуторовского уездов. Есаула Иликаева с его отрядом он направил в Утяцкую слободу, «где стоять приказал, ожидая от него повеления»⁸⁹. С переходом на сторону восставших крестьян Пуховой (Усть-Суерской), Белозерской, Марайской и Лебяжьевской слобод были созданы новые повстанческие отряды. Восстание крестьян в Лебяжьевской слободе возглавлял «посельщик» Степан Арзамасцев, присланный на поселение из Саратовского уезда за «многие там ево продерзости». Арзамасцев создал отряд в 400 человек, в котором активную роль играли ссыльные крепостные крестьяне, поселенные в Ялуторовском уезде. Вместе с Ковалевским этот отряд участвовал в сражении против царских войск под Пуховой слободой.

Быстрое распространение восстаний по территории Сибирской губернии заставило Чичерина задержать в Ялуторовском уезде 13-ю полевую команду майора Эртмана, шедшую из Кузнецка на соединение с войсками Деколонга. Сильные карательные команды были двинуты к Пуховой слободе. По просьбе старосты этой слободы Неупокоева Ковалевский и Арзамасцев с отрядами прибыли к нему на помощь⁹⁰. 6 марта 1774 г. под Пуховой слободой произошел ожесточенный бой, длившийся целый день. Он закончился поражением восставших. Из 3 тыс. повстанцев было убито 600 человек, в том числе атаман Ковалевский. У восставших было захвачено «шесть пушек со всеми снарядами»⁹¹. Лишившись руководства, потеряв артиллерию, восставшие оставили Пуховую слободу и отступили. К этому времени войско Ковалевского распалось на три отряда, которые находились в Курганской, Белозерской и Лебяжьевской слободах; каждый из этих отрядов принялся за укрепление своих слобод и подготовку сил для борьбы с врагом.

Разобщенность повстанческих отрядов облегчила действия карательных команд. Последние стремились не допустить нового объединения повстанческих сил и уничтожить их по частям. Борьбу за объединение повстанцев возглавил возвратившийся в Утяцкую слободу Семен Новгородов. Он послал во все слободы Ялуторовского и Куртамышского уездов гонцов с копиями манифеста Пугачева и требовал немедленно собирать силы для похода против царских команд. Из Куртамышского уезда пришло до 3 тыс. повстанцев⁹². Одновременно Новгородов объединил разрозненные отряды крестьян Ялуторовского уезда. С отрядом в 5 тыс. человек он занял Курганскую слободу и начал готовить поход на Иковскую слободу, где находились команды Эртмана и Фадеева. Отряд ставил своей целью не допустить карательные команды к главному центру восстания — Кургану⁹³.

20 марта 1774 г. при приближении отряда пугачевцев к Иковской слободе Эртман, имевший две конные и одну мушкетерскую роты, а также артиллерию, попытался разгромить отряды Новгородова. Однако этого сделать не удалось, и он должен был со своими командами «ретироваться ближе к слободе» и, «укрепясь на оной батареями со всех сторон», производить из ружей и пушек «пальбу до самой ночи». Объясняя причины неудачи, Эртман признавал, что восставшие вели «пушечную жестокую пальбу» и, рассыпавшись в разные стороны, стали окружать слободу «и все дороги совсем отрезали»⁹⁴. Карательные команды попали в окружение и вынуждены были принять навязанное им повстанцами сражение, продолжавшееся в течение трех дней.

Окружив слободу, крестьяне выкопали в снегу рвы и создали другие укрепления. Утром 21 марта правительственные войска сделали вылазку, пытаясь овладеть Крутоярским протоком, где расположены были пушки восставших. Легко отбив атаку, крестьяне не перешли, однако, в наступление. Целый день шла беспрерывная пушечная стрельба. 22 марта противник направил все силы на взятие укрепленного пугачевцами Крутоярского протока. После длительного боя хорошо вооруженные царские войска прорвали укрепление и захватили три пушки. Потеряв свое главное укрепление и пушки, восставшие начали отступление от Иковской слободы. В сражении 20 марта было убито более 700 крестьян, 52 человека попали в плен, значительная часть их была повешена⁹⁵. Сражение под Иковской слободой по стойкости и напряженности боя, по количеству убитых является одним из наиболее крупных в истории Крестьянской войны 1773—1775 гг.

Отступая от Иковской слободы, часть крестьян направилась в Курганскую слободу. Здесь собрались повстанцы, с которыми Новгородов намеревался «остановить из всех сил и разбить» команды Эртмана и Фадеева, а затем начать новое наступление к Тобольску, присоединяя к себе по дорогам партии крестьян⁹⁶. Но осуществить этот план ему не удалось. Один из предводителей крестьян, есаул Иликаев, «ево Новгородова, не послушал, ушел поспешно в Оренбургскую губернию»⁹⁷. Вскоре после него ушли в свои слободы крестьяне Куртамышского уезда. Стали расходиться и крестьяне Утяцкой, Лебяжьевской и Белозерской слобод. Это привело к тому, что Новгородов вынужден был оставить Курган и отступить на юг, в Утяцкую слободу.

Уход крестьян в свои селения после понесенного поражения был проявлением одной из характерных особенностей крестьянского движения. Подобную картину мы наблюдали в Шадринском и Ялуторовском уездах. Крестьяне не могли сплотить свои силы на сколько-нибудь длительное время и при первой серьезной неудаче уходили в родные деревни, где наиболее активная часть их продолжала вести борьбу. Пользуясь разрозненностью повстанческих сил, войска Эртмана и Фадеева повели против них усиленное наступление. 24 марта отряд Эртмана занял Курганскую слободу и начал расправу. Повстанцев-крестьян били плетьми и кнутом, вожаков после допроса и пыток отправили в Тобольск.

Атаман Новгородов, стоявший в Утяцкой слободе с отрядом крестьян, попытался объединиться с отрядом атамана Куртамышского пригорода Никиты Добрынина для совместной борьбы против войск, но сделать этого не успел: в конце марта восстание крестьян в Куртамышском уезде было подавлено 11-й полевой командой⁹⁸. Вскоре был разбит отряд крестьян Утяцкой слободы, атаман Новгородов взят в плен и доставлен в Тобольск.

Расправа с вожаками крестьян Куртамышского и Ялуторовского уездов была жестокой: 11 человек в период следствия были замучены до смерти; 16 человек были отправлены на вечную каторгу в Рогервик, Таганрог и Нерчинск. Новгородов при допросах и пытках вел себя мужественно и «не имел раскаяния». По повелению Екатерины II он был сослан навечно на каторжную работ) в Рогервик, где его было приказано «всю жизнь содержать в оковах»⁹⁹. Так царское правительство расправлялось с непокорными крестьянами, поднявшимися на борьбу с феодальной эксплуатацией, за свободу.

В ходе событий в Куртамышском, Ялуторовском, Краснослободском и Тюменском уездах обнаружилось наличие между крестьянами «тайного согласия». Особенно это проявилось в тактике вступления в число выписных казаков с целью получить оружие для борьбы с правительственными войсками. Однако в целом борьба крестьян имела характер стихийного возмущения феодально-крепостническим гнетом, в силу чего ей были свойственны все слабые стороны крестьянских движений. Поражение восставших крестьян в Шадринско-Окуневском, Куртамышско-Курганском и Краснослободско-Тюменском повстанческих районах по времени совпало с разгромом основных сил Пугачева под крепостью Татищевой и Уфой.

В районе Екатеринбурга майор Гагрин нанес поражение атаману Белобородову и 12 марта занял Каслинский завод. Отступивший на Саткинский завод Белобородов по приказу Пугачева ушел к Магнитной крепости, где и соединился с ним. В связи с наступлением Гагрина на Челябинск повстанцы Челябинского района активизировали свои действия, готовясь к защите города. Атаман Григорий Туманов, который в марте 1774 г. заменил Грязнова на посту главного предводителя пугачевцев под Челябинском, был одним из талантливых руководителей Крестьянской войны 1773—1775 гг. По его требованию работные люди, крестьяне, казаки, башкиры создавали отряды и направлялись к Челябинску. Сюда же с остатками своего отряда прибыл из Шадринского уезда атаман Ражев. В Челябинске вновь собралось большое повстанческое войско. Для его снабжения были созданы запасы продовольствия. Крепость была приведена в боевую готовность, на ее башнях установлено круглосуточное дежурство караульных, которым было приказано «иметь крепкую и неусыпную предосторожность». В апреле 1774 г. под Челябинском произошло решительное сражение восставших с командой майора Гагрина, длившееся в течение двух дней. Повстанцы, потерпев поражение, отступили к Чебаркульской и Коельской крепостям.

Опираясь на Челябинскую крепость, генерал Деколонг повел наступление на Чебаркуль. В завязавшемся бою повстанцы были разбиты и отступили к Магнитной крепости на соединение с Пугачевым. Хотя в Челябинском районе к концу апреля 1774 г. главные силы восставших были разбиты, но борьба продолжалась. В различных местах действовали мелкие отряды работных людей, крестьян и башкир. Разрозненные группы башкир по зову Салавата Юлаева собрались в его отряд, который развернул борьбу в Уфимской провинции.

В мае 1774 г. в Зауралье появились основные силы крестьянской армии под командованием Е.И. Пугачева. После поражения под Татищевой, Каргаловой, Уфой и Челябинском работные люди южноуральских заводов, крестьяне, башкиры, татары, исетские казаки помогли Пугачеву создать новую крестьянскую армию, доставили ему пушки и ружья. На Белорецкий завод Пугачев пришел с отрядом заводских крестьян в 400 человек и небольшим числом башкир и казаков. К началу мая пугачевское войско достигло 5 тыс. человек. Ближайшей целью восставших в это время было объединение отрядов, действовавших в Башкирии и Исетской провинции. Поэтому Пугачев решил двигаться в Зауралье¹⁰⁰. Из Магнитной крепости он направился в Исетскую провинцию, обойдя Верхне-Яицкую крепость, занятую отрядами Деколонга, 20 мая подошел к Троицку и стремительно атаковал его. Повстанцы на штурм «грудью шли... в одних рубахах с одними ружьями и копьями» и овладели им¹⁰¹.

Деколонг, узнав о занятии Троицкой крепости, бросил свои войска туда и уже 21 мая был под Троицком. В завязавшемся сражении Пугачев потерпел поражение; до 4 тыс. повстанцев были убиты и ранены, потеряно 28 орудий, 56 пудов пороху и 1210 снарядов. Попали в плен видные помощники Пугачева — секретари Военной коллегии: Исетский казак Иван Шундеев и атаман Григорий Туманов. С остатками войска Пугачев отступил в Нижне-Увельскую слободу, а отсюда в Чебаркульскую крепость. В течение нескольких дней царские генералы не знали о местонахождении Пугачева. Работные люди, крестьяне, казаки и башкиры Зауралья поддержали Пугачева, охотно вливаясь в его войска. После поражения под Троицкой крепостью за два дня к Пугачеву собралось до 3 тыс. повстанцев.

Непродолжительное пребывание Пугачева в Челябинском повстанческом районе способствовало подъему крестьянского движения в Шадринском, Куртамышско-Курганском и Краснослободско-Тюменском повстанческих районах. Среди крестьян стал распространяться слух, что Пугачев пойдет через Исетскую провинцию в Сибирь с целью создания там большого войска. Это известие воодушевляло крестьян и в то же время пугало местную администрацию. Шадринский комендант Кених просил прислать к нему воинскою команду, так как «на живущих в слободах и деревнях никакой надежды иметь невозможно, ибо оные, по всему слуху и приметам, ево, злодея, ждут»¹⁰².

В Куртамышскую, Курганскую и Утяцкую слободы были посланы отряды солдат 13-й полевой команды, усилена охрана Звериноголовской крепости.

Во время пребывания в Троицкой крепости Пугачев послал курганского крестьянина Афанасия Самарина в Ялуторовский и Куртамышский уезды для организации там повстанческих отрядов. Не ограничиваясь созданием небольшого отряда, Самарин проехал «по разным Исетской провинции селениям и другим местам», призывая вступать в войска Пугачева¹⁰³. Повстанческие отряды появились в деревне Нижнеярской и в Суварышском монастырском поселье Шадринского уезда¹⁰⁴. В Бродоколмакской слободе стоял отряд башкир, вследствие чего создалась реальная угроза Звериноголовской крепости.

Крестьяне Шадринского, Куртамышского и Ялуторовского уездов уходили из своих селений к Пугачеву. Вновь получили распространение среди крестьян Зауралья пугачевские манифесты. В желаемом для себя смысле крестьяне толковали разные известия о Пугачеве, по-прежнему видя в нем защитника угнетенных и бедных. Распространяемым слухам, что Пугачев «избит и команда ево в полон взята»¹⁰⁵, крестьяне не верили. Подобные настроения крестьян Зауралья являются показателем их симпатий к Пугачеву и ненависти к угнетателям. В донесении от 31 мая 1774 г. Деколонг признает, что «нынешния обстоятелствы внутри Исецкой правинции совсем текут не по желанию» властей и что благодаря агитации посланцев Пугачева «народ... приходит в большое волнование»¹⁰⁶.

Лишь к концу июня 1774 г. вооруженная борьба крестьян Зауралья была подавлена. Остатки повстанческих отрядов были разбиты. Однако глухое волнение продолжалось, слухи о Пугачеве и его успехах имели самое широкое хождение среди населения. Боясь новых крестьянских выступлений, Деколонг не выводил своих войск из главных центров Зауралья до начала 1775 г.

Примечания

1. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. X, л. 43 об.

2. А.И. Андрущенко. Восстания сибирских крестьян в период Крестьянской войны 1773—1775 гг. — «Вопросы истории Сибири и Дальнего Востока». Труды конференции по истории Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1961, стр. 210; он же. Крестьянская война 1773—1775 гг. на Яике, в Приуралье, на Урале и в Сибири. М., 1969, стр. 214—215.

3. ШФГАКО, ф. 224, д. 913, л. 70.

4. Там же, д. 889, л. 1.

5. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. X, л. 193 об.

6. Там же, л. 196.

7. А.А. Кондрашенков. Крестьяне Зауралья по наказам в Комиссию 1767 г. — «Ученые записки Курганского государственного педагогического института», вып. V, 1963. Курган, стр. 85—106.

8. ШФГАКО, ф. 224, д. 913, л. 55.

9. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 307.

10. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. X, лл. 228 об. — 229.

11. ГАСО, ф. 101, д. 481, л. 1.

12. А.А. Кондрашенков. Основные черты движения крестьян Зауралья в 30—60-е годы XVIII в. — «Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы». Минск, 1964, стр. 310—316.

13. ЦГАДА, Госархив, Разряд, VI, д. 467, ч. III, л. 15.

14. Н. Дубровин. Пугачев и его сообщники, т. II. СПб., 1884, стр. 357.

15. А.И. Дмитриев-Мамонов. Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири. СПб., 1907, стр. 72—73.

16. Н.А. Середа. Исетская провинция во время Пугачевского бунта и генерал-поручик Деколонг. — «Справочная книжка Оренбургской губернии на 1870 г.». Оренбург, 1870, отд. V, прим., стр. 1—17.

17. «Пугачевщина». Сборник документов, т. II. М.—Л., 1929, стр. 56 (Донесение от 22 января 1774 г.).

18. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. X, л. 205.

19. Там же, ч. III, лл. 218—219.

20. Там же, л. 82 об.

21. М.Н. Мартынов. Саткинский завод во время восстания Емельяна Пугачева. — «Исторические записки», т. 58, стр. 208—245.

22. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. X, л. 404.

23. М.Н. Мартынов. Саткинский завод..., стр. 226.

24. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, л. 3.

25. «Пугачевщина», т. II, стр. 108.

26. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. I, лл. 377—389 об.

27. Там же, ч. III, л. 36—36 об.

28. А. Самойлов. Следы пугачевского бунта в Екатеринбургском уезде. — «Труды Пермской ученой архивной комиссии», вып. 3. Пермь, 1897, стр. 42.

29. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627; ч. X, л. 370—370 об.; ч. XII, л. 220 об.

30. Там же, ч. X, л. 112.

31. Там же, л. 443.

32. М.Н. Мартынов. Саткинский завод..., стр. 230.

33. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. X, л. 293.

34. «Пугачевщина», т. II, стр. 56.

35. Там же, стр. 325—336; М.Н. Мартынов. Пугачевский атаман Иван Белобородов на Урале. — «Исторический журнал», 1943, кн. 5—6, стр. 34.

36. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 69.

37. Там же, ч. V, л. 78.

38. «Пугачевщина», т. II, стр. 414.

39. ШФГАКО, ф. 224, д. 912, л. 46.

40. «Пугачевщина», т. I. М.—Л., 1926, стр. 206.

41. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. III, л. 240.

42. «Пугачевщина», т. III. М.—Л., 1931, стр. 28—31 (Рапорт И. Завороткова в Казанское экономическое правление). По возвращении из Далматова Денис Жернаков был послан с донесением от Ражева к Грязнову, в сражении под Челябинском 1 февраля 1774 г. он был ранен, попал в плен и по приказу Деколонга казнен.

43. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, л. 312 об.

44. Н.Л. Рубинштейн. Крестьянское движение в России во второй половине XVIII века. — «Вопросы истории», 1956, № 11, стр. 43.

45. ШФГАКО, ф. 224, д. 912, л. 46 об.

46. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. I, л. 467.

47. ШФГАКО, ф. 224, д. 912, л. 3.

48. А. Зырянов. Пугачевский бунт в Шадринском уезде и его окрестностях. — «Пермский сборник», кн. 1. М., 1839, отд. I, стр. 62.

49. А.М. Самсонов. Антифеодальные народные восстания в России и церковь. М., 1933, стр. 130.

50. ШФГАКО, ф. 224, д. 312, л. 62 об.

51. Там же, д. 912, л. 103.

52. Там же, д. 911, л. 90.

53. Г. Плотников. Далматов монастырь в 1773—1774 гг. или в Пугачевский бунт. — «Чтения ОИДР», 1859, кн. 1, стр. 34.

54. А. Зырянов. Указ. соч., стр. 76.

55. ШФГАКО, ф. 224, д. 913, л. 22.

56. Там же, д. 911, л. 90 об.

57. А. Зырянов. Указ. соч., стр. 77—78.

58. «Пермские губернские ведомости», 1841, № 28 (Материалы для истории Пугачевского бунта).

59. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. X, л. 450.

60. Там же, ч. VI, л. 161.

61. ШФГАКО, ф. 224, д. 911, л. 81.

62. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. V, лл. 90—91.

63. ШФГАКО, ф. 224, д. 911, л. 91 об.

64. А.М. Самсонов. Указ. соч., стр. 154.

65. ШФГАКО, ф. 224, д. 911, л. 3; д. 913, л. 81.

66. Там же.

67. А.И. Дмитриев-Мамонов. Указ. соч., Приложение II, стр. 202—232.

68. ШФГАКО, ф. 224, д. 911, л. 116.

69. П.Орлов. Пугачевщина в Сибири (По материалам Омского губернского архива). — «Сибирские огни», Новониколаевск, 1925, № 6, стр. 136—137.

70. ГАТОТ, ф. 47, оп. 1, д. 5536, л. 126.

71. Там же.

72. Там же, л. 94.

73. Там же, л. 225.

74. Там же, л» 160.

75. ЦГАДА, ф. 429, Челябинский уездный суд, д. 53, лл. 352, 362.

76. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 205; ГАТОТ, ф. 47, оп. 1, д. 5536, л. 47; д. 5536, л. 160.

77. А.И. Андрущенко. Ирбитская торговая слобода и Пугачевское восстание. — «Города феодальной России». Сборник статей памяти Н.В. Устюгова. М., 1966, стр. 476; он же. Крестьянская война 1773—1775 гг. М., 1969, стр. 230.

78. ГАТОТ, ф. 47, оп. 1, д. 5536, л. 484.

79. Там же, лл. 484—486.

80. Там же.

81. ШФГАКО, ф. 224, д. 911, л. 120.

82. «Пугачевщина», т. III, стр. 32.

83. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 457, ч. III, л. 26.

84. Там же, л. 16 об.

85. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 457, ч. I, л. 422 об.

86. А.И. Андрущенко. Восстание сибирских крестьян в 1773—1774 гг. — «Научная конференция по истории Сибири и Дальнего Востока». Иркутск, 1960, стр. 15.

87. Р.В. Овчинников. Обзор печатей на документах Е.И. Пугачева, его Военной коллегии и атаманов. — «Вопросы социально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России». Сборник статей к 70-летию А.А. Новосельского. М., 1961, стр. 334.

88. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 22 об.

89. Там же, ч. II, л. 18 об.; «Крестьянская война в России в 1773—1775 гг. Восстание Пугачева», т. II. Л., 1966, стр. 366.

90. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 257.

91. ШФГАКО, ф. 224, д. 911, л. 71; Н.В. Горбань. Крестьянство Западной Сибири в Крестьянской войне 1773—1774 годов. — «Вопросы истории», 1952, № 11, стр. 131.

92. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 28.

93. Там же.

94. Там же, ч. XI, л. 120—120 об.

95. Там же, л. 121; «Крестьянская война в России в 1773—1773 гг. Восстание Пугачева», т. II, стр. 369—371; Н.В. Горбань. Указ. соч., стр. 131.

96. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 29 об.

97. Там же, л. 30.

98. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 225—225 об.

99. Там же, л. 171.

100. «Очерки по истории Башкирской АССР», т. I, ч. 1. Уфа, 1956, стр. 241.

101. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. V, л. 114—114 об.

102. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 627, ч. IX, л. 343 об.

103. Там же, д. 467, ч. IX, л. 69—69 об.

104. ШФГАКО, ф. 224, д. 913, л. 1.

105. ЦГАДА, Госархив, Разряд VI, д. 467, ч. III, л. 46 об.

106. «Пугачевщина», т. II, стр. 239.