События лета 1666 г. многому научили бедный люд. Они показали, что надеяться на помощь русских бояр-правителей нельзя. Требования властей о выдаче с Дона беглых возмутили казаков; и войсковая старшина и сам атаман Войска Донского Корнила Яковлев, как бы ни хотели они втайне выполнить этот приказ, нe могли это сделать. По распоряжению московского Посольского приказа Василия Уса и его товарищей заставили явиться из верховых городков в Черкасск — столицу донского казачества и подвергли допросу. Они настаивали на том, что пошли к Москве «на... великого государя службу..., а, идучи дарогою, разоренья и грабежу никому не чинили». Конечно, на Дону все понимали, что эти утверждения не соответствовали действительности, но делали вид, что все так и было. К. Яковлев в декабре того же 1666 г., сообщая в Москву о допросе, добавил, что усовцы подверглись жестокому наказанию «без пощады» за свой самовольный поход, «чтоб, на то смотря, иным неповадно» было; им не дали царского жалованья1. Решительные выражения атаманской отписки должны были создать видимость жестокого наказания, которое обрушилось на усовцев. В Москву с отпиской поехали войсковой атаман М. Самаренин и 25 «станичных молотцов».
Московское правительство, недовольное, конечно, таким исходом событий, тем не менее сделало вид, что удовлетворилось объяснениями. Однако положение на Дону становилось все белее напряженным. Усиливалось обнищание основной массы голутвенного казачества, росли противоречия между казачеством и русским самодержавием, между бедными и богатыми в самой казачьей среде. Донская беднота искала выход, и он был найден весной 1667 г., когда массы гультяев объединились вокруг атамана, предложившего организовать новый поход. Речь шла вроде бы о предприятии, давно ставшем обычным для донцов — очередном «разбойном» походе за добычей («за зипунами»). Однако с самого начала все выглядело иначе в сравнении с тем, что происходило до этого.
В 1667 г. на Дон хлынули новые потоки беглых: закончилась война с Польшей (Андрусовское перемирие было заключено как раз в этом году), и многим «даточным людям», служилой мелкоте, обнищавшим и разоренным, не оставалось ничего иного, как искать пристанище и пропитание на Дону, в Поволжье и иных местах. Это знало и московское правительство — в грамоте царя Алексея персидскому шаху от 3 мая 1668 г. имеется такое признание: «...Ведомо нам, великому государю, учинилось, что объявились и понизовых местех воровские люди, беглецы из розных мост после учиненного миру с Польским королевством»2. А более чем за год до этого царицынский воевода А. Унковский доносил в Москву: «И во многие де в донские городки пришли с украины беглые боярские люди и крестьяне з женами и з детьми, и от того де ныне на Дону голод большой»3.
Уже в конце зимы и начале весны отдельные небольшие отряды казаков вырываются на Волгу и в Каспийское море, грабят торговые суда. «Домовитые» не могли ничего сделать с голытьбой, оказавшейся в отчаянном положении. Тот же К. Яковлев летом 1668 г., в беседе с царским воеводой И. Хвостовым, присланным еще в 1664 г. на Дон с военным отрядом, признавался: «...У них, казаков, непостоянство стало большое и великого государя указу чинятся непослушны».
Выступления небольших казацких отрядов воеводы Нижнего Поволжья подавили довольно быстро и решительно. Но донская голытьба не успокаивалась, снова собиралась в отряды в донских городках, у Переволоки — там, где Дон близко подходит к Волге в районе Царицына. Это движение, нараставшее стремительно и неудержимо, вскоре возглавил С.Т. Разин. Причины нового похода он объяснил кратко и выразительно в словах, переданных от его имени царицынскому воеводе А. Унковскому в конце мая 1667 г.: «В войске де (Донском, — В.В.) им пить и есть стало нечево, а государева денежного и хлебного жалованья присылают им скудно, и они де пошли на Волгу реку покормитца»4.
Вокруг Разина объединяются единомышленники. Собираясь в верховых городках ранней весной 1667 г., они обращаются с призывом к донской голытьбе идти в поход на Волгу и Каспийское море. Как только вскрылся лед на реке, а это случилось в первой половине апреля, Разин и его «удалые» казаки плывут в «больших лотках» вниз по Дону до самого Черкасска. Затем поворачивают обратно и возвращаются к Переволоке. По пути к нему присоединяются сотни бедных казаков. Отряд Разина «с 600 человек и больши» обосновался на окруженных половодьем островах близ Паншинского и Качалинского городков. Места были труднодоступные, и царские лазутчики не могли или не смели до него добраться, чтобы разузнать о намерениях атамана и его «шарпальников»5.
К Паншину со всех сторон идут «тайным обычаем» все новые люди. Вскоре отряд насчитывал более тысячи человек. Они тщательно готовятся к походу — запасаются оружием и речными судами, продовольствием и одеждой. С этой целью разинцы еще во время плавания по Дону громят казаков-богатеев и зажиточных торговцев, конфискуют их имущество. То же продолжали они делать и во время пребывания у Переволоки. Кое что давала торговля. Воронежские посадские люди (из среды которых вышел отец атамана Тимофей Разин) «ссудили» Степана порохом и свинцом. Кроме того, часть донской старшины, надеясь на поживу, тоже снабдила некоторых гультяев ружьем и платьем «исполу», т. е. за половину предполагаемой добыче — «зипунов».
Еще до начала похода Разин организует разведку на Волге. Завязывает он связи и с яицкими казаками. Казак из Яицкого городка Федор Сукнин писал Разину и призывал его с «большими людьми» взять эту крепость, попользовать ее как базу для действий на Волге и Каспийском море: «...Выходя ис того городка, на море и на Волге воровать»6.
План Разина состоял в том, чтобы выйти на Волгу, прорваться мимо Астрахани, затем, взяв Яицкий городок, обосноваться в нем и, опираясь на него, действовать на Волге и Каспийском море против торговых судов и шахских владений. Этот план в основных пунктах был осуществлен.
Примерно с середины мая отряд Разина вышел с Дона на Волгу в районе Царицына. У урочища Каравайные горы разинцы напали на большой караван торговых судов, принадлежавших не только купцам (в том числе богатейшему гостю В. Шорину), но и патриарху и царю Алексею. Разинцы расправились с начальниками, купеческими приказчиками, забрали для себя немало товаров и имущества, часть судов, оружие и боеприпасы, много продовольствия. На свободе очутились многие работные люди с судов, а также ссыльные, которых под охраной везли в понизовые волжские города. Несколько сот ссыльных, работных и стрельцов из охраны влились в разинский отряд. И в последующие дни его пополнение оснащение продолжалось.
Действия разинцев на Дону и Волге весной 1667 г., их расправы с богатыми казаками и купцами, борьба с царскими ратниками, вовлечение в борьбу «сирых» и «обиженных», их планы говорят о том, что, помимо чисто «разбойных» замыслов и действий, отрицать наличие которых было бы неправильно, на этом этапе движения явственно проявляются его антифеодальные, антиправительственные черты. Эти моменты в действиях разинцев замечательно отразились в народной песне:
Ой вы, ребятушки, вы, братцы,
Голь несчастная,
Вы поедемте, ребята,
В сине море гулять,
Корабли — бусы с товарами
На море разбивать.
А купцов да богатев
В синем море потоплять.
28 мая Разин с отрядом уже в 1,5 тыс. чел. на 35 судах проплывает мимо Царицына. Воевода не решился выступить против него — сил было маловато, но приказал обстрелять восставших из пушек. Стрельцы выполнили приказ — пушки выстрелили... одними пыжами!
Казаки проплыли мимо города и недалеко от него высадились на Сарпинском острове. У них было достаточно сил для взятия города, тем более, что им сочувствовали ратники царицынского гарнизона. Но они вынашивали другие планы — выход на Каспий и Яик. Для этого требовалось дополнительное оснащение, в частности, кузнечный инструмент. Обратились за этим в Царицын, и перепуганный воевода беспрекословно все им разрешил взять, лишь бы они поскорее уходили от города!
Уже 31 мая казаки подплыли к Черному Яру. Здесь, помимо гарнизона, их ожидали два отряда, присланные астраханским воеводой: 500 чел. пехоты на судах во главе со стрелецким головой Б. Северовым и 600 чел. конницы стрелецкого головы В. Лопатина. Разин ввел врага в заблуждение — он высадил казаков с судов, показывая, что якобы собирается идти на приступ к городским стенам. Здесь же, у стен крепости, собрали все свои силы царские воеводы. Но атаман не вступил в сражение, приказал казакам быстро погрузиться на суда и на глазах у растерянных и изумленных воевод отплыл вниз по Волге. С помощью этого маневра Разин, избежав стычки с внушительными силами противника, сумел прорваться вниз по Волге, к Астрахани.
При подходе к Астрахани пришлось принять бой. Здесь Разин направил свою ватагу по протоку Бузан мимо городи. Но путь преградил С. Беклемишев с астраханскими стрельцами. Казаки смело напали на них и разгромили. В плен попал и воевода, немало пострадавший от разинцев. Часть его ратников перешла на сторону повстанцев. 2 июня они разгромили стрельцов у Красного Яра и вышли вскоре в Каспийское море. Астраханский воевода князь И. Хилков послал им вдогонку отряды подполковника И. Ружинского (1700 стрельцов и солдат) и Г. Авксентьева. Но те не смогли их догнать.
Между тем, Разин направился, как заранее было условлено с яицкими казаками, к их городку. Незаметно подойдя к нему, отряд укрылся. Разин и 10 человек под видом богомольцев подошли к воротам крепости и попро сились в город, чтобы помолиться в церкви. По распоряжению начальника гарнизона стрелецкого головы И. Яцына их впустили. Разинцы тут же открыли ворота, и по их сигналу в город ворвался весь отряд. Гарнизон частично был уничтожен, частично перешел на сторону разинцев. Вскоре в устье Яика был наголову разгромлен отряд И. Ружинского. Он понес большие потери, его остатки рассеялись «врознь» и возвратились в Астрахань.
Действия отряда Разина на Волге и Яике начались, как видим, очень успешно. Он разгромил несколько правительственных отрядов, взял Яицкий городок. Нападения на торговые караваны также сопровождались борьбой с царскими ратниками, расправами с начальниками. На сторону Разина перешло немало людей военного чина — стрельцов и солдат, недовольных своим положением на царской службе, а также ссыльных, работных, всяких гулящих людей. Разинцы по существу продолжили то дело, которое начал год назад отряд Уса. Усовцы теперь тоже участвовали в движении.
Уже на этом этапе проявился сложный, в значительной степени антифеодальный характер движения. Это выступление донской бедноты вызвало сильное беспокойство царского правительства. Оно было недовольно нерасторопностью астраханского воеводы и командиров воинских отрядов. Для обсуждения вопроса о борьбе с восставшими, на этот раз с разинцами, 19 июля созывают Боярскую думу. Принимаются энергичные меры. И. Хилкову приказывают сдать дела своим «товарищам» по управлению Астраханью и Нижним Поволжьем — И. Бутурлину и Я. Безобразову. В город назначают новых воевод — боярина князя И.С. Прозоровского, его брата М.С. Прозоровского и князя С.И. Львова. Им выделяют целое карательное войско — четыре полка московских стрельцов (2600 чел.) и «служилых пеших людей» из Симбирска и других городов Симбирской засечной черты, Самары и Саратова «с пушки и з гранаты и со всеми пушечными запасы». Эти силы должны были идти к Яицкому городку. Туда же предписывали направить 1600 астраханских стрельцов и солдат, а также татар и калмыков («сколько человек доведетца»), прельщая их возможностью поживиться «полоном» и пожитками».
Одновременно правительство через К. Яковлева направляет к Разину царскую «милостивую грамоту». Ра-зину обещают простить его антиправительственное выступление, если он вернется на Дон, отстанет от «воровства» и возвратит пленных стрельцов и служилых татар. В конце октября 1667 г. он получает эту грамоту. Ее зачитали в круге, участники которого, как и усовцы год с лишним назад, решительно отказались от царской «милости». Так же они позднее ответили и на предложение И.С. Прозоровского, а приехавшего от него стрелецкого сотника Н. Сивцова убили и бросили в Яик.
Прозоровский плыл в это время в Астрахань. Но зима заставила его остановиться в Саратове. Разин, захвативший в Яицке большое количество оружия, припасов и продовольствия, организовывал набеги на торговые суда по Каспию и готовился к новым походам. Завязывает он переговоры с П. Дорошенко — гетманом Правобережной Украины, убеждает его идти войной на пограничные русские земли против царских воевод.
Поход Разина, его успехи вызвали сильное брожение на Дону и Украине. Казаки собираются в отряды и весной 1668 г. готовятся идти на соединение с Разиным.
На весну же был отложен поход войска Прозоровского к Яицкому городку. Однако до этого в феврале 1668 г. направили туда из Астрахани по берегу моря отряд из 3 тыс. чел. во главе с Я. Безобразовым. Он должен был или уговорить Разина прекратить борьбу, или же принудить к капитуляции. Однако ему не удалось сделать ни то, ни другое. Присланных к ним для уговоров стрелецких голов С. Янова и Н. Нелюбова казаки повесили. Затем разгромили царских ратников и ушли в марте в Каспийское море. Из Яицкого городка они взяли легкие пушки и боеприпасы, а тяжелые пушки бросили в реку.
Разин со своим войском в стругах направился к западному побережью Каспия. Здесь к нему присоединяются казацкие отряды, пробравшиеся с Дона. Почти 700 человек привел атаман Сергей Кривой. По пути, минуя Астрахань, он разгромил отряд головы Г. Авксентьева. По рекам Куме и Тереку вырвались на море отряды Бобы (400 чел.), А. Прокопина и др.
Покинутый Разиным Яицкий городок вскоре занял Я. Безобразов. Оставив здесь стрелецкий полк Б. Сакмышева, он вернулся в Астрахань, где 30 июля вспыхнуло восстание местных казаков и стрельцов, недовольных тяготами службы и недостатком продовольствия. Они убили своего начальника Сакмышева и выбрали атаманом одного из казаков. Затем они направилась на судах вниз по реке на соединение с Разиным. В устье Яика они разбили отряд сотника Д. Тарлыкова, который вез в Яицкий городок припасы, захватили их. Восставшие приплыли на Кулалинский остров. Построив укрепленный городок, они посылают к туркменскому берегу отряд, чтобы найти Разина, ждут от него вестей. А в это время из Астрахани против них высылают 2-тысячный отряд на 40 морских стругах во главе с князем С.И. Львовым. 15 сентября в ожесточенном сражении яицкие повстанцы терпят поражение — многих из них убили, 112 человек взяли в плен, из них 58 повесили, остальных сослали в Холмогоры.
Разин же обосновался в это время на острове Чечень у западного побережья Каспийского моря. Его бесстрашные «шарпальники» нападают на торговые суда, на владения тарковского шамхала и шаха персидского, освобождают русских пленников, обогащаются разным добром. По отзывам современников-иностранцев, разинская флотилия производила внушительное впечатление. Участники похода имели десятки стругов, длинных и широких, с малой осадкой, что давало возможность маневрировать на каспийском мелководье среди скал и подводных камней; они легко держались на волнах и передвигались очень быстро. Каждый струг имел по две пушки, припасы, продовольствие.
Продвигаясь вдоль берега на юг, Разин у города Терки объединился с отрядом С. Кривого. Число «шарпальщиков» возросло до 2 тыс., у них имелось до 40 стругов. Разинцы совершают нападения на Дербент, окрестности Баку и другие селения. У них скапливается большая добыча. Войдя в устье Куры, удальцы пробираются в глубь страны, достигают «Грузинского уезда». Затем с переменным успехом действуют у южного побережья Каспия, громят города и селения, сами терпят поражения, несут потери и в боях, и от болезней, и от голода. Так проходят лето и осень, зима и весна 1668—1669 гг. Разин одно время ведет даже переговоры с шахом персидским: предлагает принять его с казаками на службу («быть в холопстве») и за это дать им землю для поселения где-нибудь на реке Куре. Шах колеблется, однако грамота от русского царя (от 3 мая 1668 г.) выводит его из состояния нерешительности. Послы, присланные Разиным в Исфагань, персидскую столицу, были казнены, а против повстанцев послано большое войско. Персы неожиданно напали на казацкий отряд под Рештом и нанесли ему большие потери. В отместку разинцы разгромили Ферахабад (Фарабат), Астрабад и другие селения. Затем последовала трудная, холодная и голодная зимовка у Миян-Кале в юго-восточной части Каспийского моря. Весной разинцы перебираются к западному побережью и два месяца отсиживаются на Свином острове. Именно здесь происходит летом 1669 г. большое морское сражение, в котором Разин и его «детушки» показали не только бесстрашие, но и незаурядные воинские способности. В распоряжении Мамед-хана, посланного шахом, имелось войско в 3700 чел. на 50 судах, у казаков — намного меньше. Разинцы в начале сражения предприняли обманный маневр — бежали на своих стругах в открытое море. Это ввело в заблуждение Мамед-хана, который начал преследование. По его распоряжению персидские суда соединили цепями, чтобы окружить казачьи струги и как бы захватить в сеть. Разинцы и воспользовались этой оплошностью — быстро приблизились к персидскому флагману и взорвали его (в трюме было много бочек с порохом), он потянул за собой в пучину другие суда. Казаки пошли на абордаж — почти весь персидский флот, за исключением трех судов, был сожжен и потоплен. Победителям досталось большое количество пленных, в их числе сын командующего Шабын-Дебей, много оружия и всякого имущества.
Разинский отряд, понесший большие потери в сражениях, от голода и болезной, нуждался в передышке. Нужно было возвращаться домой. В конце июля разинские струги, перегруженные всяким добром, взяли курс на север к Астрахани. Среди них находилось немало русских пленников, освобожденных разницами или вымененных на персидский «ясырь» (пленных). Поход, кроме накопления богатств, имел и другой важный результат, поскольку носил в известной степени и освободительный характер. В разинский отряд вступали даже персы из числа бедных, угнетенных людей.
За каждым шагом разинцев следили шахские и царские лазутчики. На взморье и в устье Волги сторожили «поисковые» отряды на судах. Разин, не надеясь прорваться на Дон через Волгу, намеревается пройти по Тереку и Куме. Однако этого не потребовалось.
В начале августа 22 струга с 1200 разницами подплыли к устью Волги. Здесь они разгромили учуг (участок для рыбной ловли) астраханского митрополита, захватили необходимые им рыбные и хлебные запасы. Отряд обосновался на Четырех Буграх — острове у входа в Волгу. Около него захватили два судна с товарами персидских купцов и подарками самому царю от шаха. Как видно, казаков не беспокоило то, что эти действия вызовут новый приступ гнева у Алексея Михайловича. Они раздуванили7 все имущество с персидских судов, в том числе царские подарки, и отдыхали на скалистом острове.
Астраханские власти, хотя и готовились заранее к возвращению «воровских казаков», все же были застигнуты врасплох. Иначе бы они не допустили нападения на персидские суда и владения митрополита. Получив известие об этом, Прозоровский выслал к Четырем Буграм 3—4 тысячное войско на 50 судах с пушками во главе с С.И. Львовым. Воеводы не очень-то надеялись на стойкость своих ратников: опыт 1667—1868 гг. говорил о другом. Еще больше они боялись астраханской бедноты, которая, прослышав о возвращении разинцев, овеянных славой смелых походов, с нетерпением и воодушевлением ждала с ними встречи.
С.И. Львов вез Разину царскую «милостивую грамоту» — ту, которая была прислана в Астрахань еще в 1667 г. Ее использовали для того, чтобы убедить казаков в мирных намерениях властей. Втайне воеводы надеялись, очевидно, обмануть разинцев и впоследствии расправиться с ними.
Казаки, ничего не знавшие о грамоте, увидели плывущую к ним флотилию и, понимая, что бороться с ней им не под силу, поплыли в открытое море. Их суда были более маневренными, и они не без оснований рассчитывали добраться до Терека и оттуда до своих родных мест. Львов, заключив, что он не догонит Разина, остановил свои корабли и послал ему вдогонку одного сотника Н. Скрипицына в легкой лодке. Узнав от него о «милостивой» грамоте, Разин на этот раз был сговорчивей. После окончания похода и для подготовки нового казаки нуждались в отдыхе на Дону. Разин поцеловал грамоту, положил ее за пазуху, и казаки повернули суда к Волге. Разин прекрасно использовал обстановку, понял нежелание воевод воевать с ним. В переговорах со Львовым казаки в обмен на обещание пропустить их на Дон заявили, что готовы верно служить царю, отдать в Астрахани все пушки, отпустить царских служилых людей, а в Царицыне оставить все суда со «струговыми запасами».
22 августа 1669 г. флотилия Львова, а за ней и разинские струги подплыли к Астрахани. Львовские ратники дали торжественный залп из пушек и мушкетов. Их приветствовали залпы пушек корабля «Орел», недавно построенного и пришедшего в Астрахань. К этой пальбе присоединились и разинские казаки. Астраханские жители во все глаза смотрели на проплывавшие мимо богато разукрашенные шелками и парчой разинские суда и нисколько не усомнились в том, что салют и весь парадный церемониал встречи предназначены народным любимцам — Разину и его легендарным казакам.
Вскоре удалой атаман в окружении есаулов и казаков явился в астраханскую приказную палату — центр воеводского управления. Здесь в присутствии И.С. Прозоровского он сдал бунчук — символ своей власти, 10 знамен. По его приказу казаки отдали властям 21 тяжелую пушку, часть пленных, отпустили желающих покинуть их ряды царских служилых людей. Взамен Разин просил пропустить его на Дон и отправить в Москву станицу к царю. С разрешения воеводы в столицу направилось шесть казаков во главе с Лазарем Тимофеевым — они должны были «бити челом великому государю за вины свои головами своими»8.
Однако Прозоровский не скрывал недовольство — казаки были отнюдь не склонны, как показал ход переговоров с Разиным, выполнить все требования властей: тяжелые пушки отдали, а 20 штук легких и не думают: они де нужны в пути для обороны от «воинских людей». То же с пленными: их де они добыли «саблею», они поделены между казаками. Купеческие товары и царские подарки не могут возвратить, так как они раздуванены. Кроме того, Разин категорически отказался выполнить воеводское требование переписать всех участников похода — это опять грозило возможными тяжелыми последствиями, т. е. попытками властей вернуть беглых людей из числа донцов.
На переговорах Разин вел себя независимо, как равный. Он чувствовал свою силу и, самое главное, поддержку со стороны подавляющей части астраханского населения, в первую очередь ее бедных слоев. Популярность атамана и его казаков была необычайной. Об их походах и кровавых битвах, богатой добыче, взятой за морем, уже ходили легенды. В народе складывали песни, воспевающие удаль разинцев и их любовь к свободе. Такое отношение подогревалось и поведением казаков на городских улицах и площадях, базарах и в царских кабаках-кружалах. Они задешево продавали ценную посуду, парчу и прочее узорочье, одаривали ими простолюдинов, угощали их вином и едой. Приглашали к себе на суда, украшенные коврами, с парусами из ценных тканей, с канатами, свитыми из шелковых нитей. Разодетый в пух и прах Разин ходил по Астрахани в сопровождении восторженных толп народа, бросал в них золотые дукаты. Бедные люди становились перед ним на колени, называли его «батюшкой». Популярность его в народе была необычайна.
Подарки от разбогатевших удальцов получили не только бедные люди. Даже знатные и богатые не устояли перед искушением — ценные дары получили, например, И.С. Прозоровский и С.И. Львов. Первый из них, главный астраханский воевода, выпросил у Разина бесценную соболью шубу, крытую атласом, с драгоценными каменьями. Атаман, скрепя сердце, отдал ее царскому воеводе: «Возьми себе шубу, да не было б шуму!». Этот знаменитый эпизод стал широко известен (сам царь Алексей Михайлович велел задать вопрос об этом С. Разину во время допроса в Москве летом 1671 г.), нашел отражение в фольклоре.
Разин пробыл в Астрахани две недели. Они ушли не только на переговоры и веселые пирушки. Главное, что он достиг в эти дни, — это ознакомление с настроениями астраханской бедноты, ее стремлениями, с положением простого люда. Л. Фабрициус, голландский офицер-артиллерист на русской службе, находившийся в это время в Астрахани в составе войска Прозоровского, верно отмечал: «В это время у Стеньки была прекрасная возможность ознакомиться с состоянием Астрахани и разведать, что думает простонародье». И что еще более важно: «Он сулил вскоре освободить всех от ярма и рабства боярского, к чему простолюдины охотно прислушивались, заверяя его, что все они не пожалеют сил, чтобы прийти к нему на помощь, лишь бы он начал»9.
Все это говорит, во-первых, о том, что на астраханскую бедноту Разин мог опираться и, несомненно, опирался в своих спорах с воеводами. Во-вторых, он убедился в ее готовности присоединиться к новому выступлению, замыслы которого он вынашивал, вероятно, уже давно. На этот раз речь шла об открытом восстании с целью освобождения простых людей «от ярма и рабства боярского», т. е. от крепостнического гнета.
Соотношение сил в Астрахани складывалось явно в пользу Разина, особенно если учесть, что немало местных стрельцов и солдат сочувствовали его делу, завидовали успехам казаков и добытым ими богатствам, жадно слушали их рассказы и удивлялись их щедрости.
Воеводы постарались побыстрей выпроводить казаков. 4 сентября Разин отплыл вверх по Волге в сопровождении небольшого царского отряда, который должен был предупредить возможные «своеволия» его подчиненных, в частности, «подговоры» людей для вступления в отряд. Однако Разин и не думал выполнять указания властей. Он добился своего — сохранил костяк отряда (хотя часть участников похода 1667—1669 гг. разошлась в разные стороны), вооружение, завязал связи с астраханским простонародьем, на поддержку которого рассчитывал в скором будущем. Для исполнения этого замысла необходимо было снова готовиться, прежде всего призывать охочих людей присоединяться к отряду. И он начал это делать сразу после выхода из Астрахани, не обращая внимания на протесты командира отряда дворянина Л. Плохово. По пути на Волге он «подговаривает» встречных стрельцов и других людей. К нему возвращаются некоторые стрельцы, покинувшие отряд в Астрахани. Перебравшись на Дон, казаки наотрез отказались отдать пушки и паруса от стругов (сами струги они отдали царицынским властям). В ответ на требование Л. Плохово о выдаче только что бежавших к ним «подговоренных» людей Разин заявил: «У казаков де того не повелось, что беглых людей отдавать»10.
По дороге на Дон Разин не раз показывал свое истинное отношение к власть имущим: феодалам-эксплуататорам, царским начальникам. Он требовал выдачи колодников, участников восстания в Яике в 1668 г., «бранил и за бороду драл» царицынского воеводу, узнав от местных жителей об его злоупотреблениях. А однажды не побоялся отобрать у сотника Ф. Синцова и бросить в воду царские грамоты, которые тот вез в Астрахань. Казаки Разина нападали на торговые суда, а в Царицыне освободили из тюрьмы всех заключенных.
В начале октября 1669 г. Разин вернулся на Дон, но не для того, чтобы проживать богатства, накопленные в трехлетием походе. Закончился определенный этап в развитии народного движения и назревал новый, более высокий. В результате похода казаки собрали большое количество материальных ценностей, которые использовали для подготовки нового выступления. Сложился костяк будущего повстанческого войска. Разинцы приобрели немалый военный опыт. Была проведена первая проба сил в борьбе с правительственным лагерем, разведана обстановка на будущем, так сказать, театре военных действий, выявлены настроения широких масс бедного и угнетенного люда юго-восточных областей России.
Примечания
1. Крестьянская война..., т. I, стр. 69.
2. Крестьянская война..., № 71, стр. 105; № 72, стр. 106.
3. Там же, стр. 73.
4. Крестьянская война..., т. I, стр. 81.
5. Шарпальник — от слова «шарпать», т. е. нападать, грабить, отнимать.
6. Крестьянская война..., т. I, стр. 87.
7. Раздуванить — разделить (дуван — дележ на общей сходке).
8. Крестьянская война..., т. I, стр. 146.
9. Записки иностранцев о восстании Степана Разина, стр. 48.
10. Крестьянская война..., т. I, стр. 151.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |