Приложение II

Извѣстія о наружности Пугачева, сообщаемыя разными видѣвшими его лицами, сходны въ главныхъ чертахъ, но относительно подробностей нѣсколько разнорѣчивы. Пушкинъ въ своей Исторіи говоритъ, что онъ «былъ роста средняго, широкоплечъ и худощавъ. Черная борода его начинала сѣдѣть. Совершенно тѣ же признаки Пушкинъ приписываетъ Пугачеву и въ Капитанской Дочкѣ, прибавляя: «Живые, большіе глаза такъ и бѣгали. Лицо его имѣло выраженіе довольно пріятное, но плутовское». Но въ главѣ IV той же Исторіи Пугачевъ описанъ нѣсколько иначе: «онъ былъ сорока лѣтъ отъ роду, роста средняго, смуглъ и худощавъ, волосы имѣлъ темнорусые, бороду черную, небольшую, клиномъ». «Очевидецъ,» со словъ котораго г. Поповъ записалъ разказъ, помѣщенный въ Чтеніяхъ 1862 года, описываетъ Пугачева такъ: «роста средняго, корпусный, въ плечахъ широкъ, смугловатъ, борода окладистая (что противорѣчитъ остальнымъ свидѣтельствамъ), глаза черные и большіе». Авторъ Примѣчанія, приложеннаго къ Лѣтописи Рычкова (Исторія Пугачевскаго бунта), бывшій у самозванца въ симбирской тюрьмѣ и разговаривавшій съ нимъ, пишетъ: «глаза у него чрезвычайно быстры, волосы и борода черные, роста небольшаго, но широкъ въ плечахъ и весьма скоръ въ поворотахъ». Самое подробное описаніе Пугачева удалось мнѣ найдти въ показаніяхъ двухъ Донцовъ, бывшихъ въ плѣну у Пугачева и нѣсколько разъ бесѣдовавшихъ съ нимъ наединѣ (см. Прилож. IV). Вотъ оно: «роста средняго, лицомъ смугло-красный (это относится къ тому времени, когда Пугачевъ погулялъ уже около года на волѣ и холѣ), рябъ; на головѣ волосы черные съ русиною, борода небольшая и неширокая, такая же волосомъ, въ коей изрѣдка и сѣдина пробилась, а по лицу, къ ушамъ, крайне рѣдкая; на лѣвомъ вискѣ отъ золотухи рубецъ; брови черныя, глаза сѣрые съ желтизною; носъ небольшой, посрединѣ маленькій бугорчикъ, а конецъ его кверху загнутъ остро, и лупится кожа». Жена Пугачева (не видавшая его, впрочемъ, съ 1772 года) прибавляла къ портрету своего мужа, рисующагося отъ вышеприведенныхъ описаній, что у него съ дѣтства не достаетъ одного зуба спереди, въ верхней челюсти (Исторія Пугачевскаго бунта, Примѣч.), а про шрамъ на лѣвомъ вискѣ говорила, что онъ произошелъ отъ болѣзни и величиною въ двухкопѣечникъ; что у него на лицѣ «Желтыя конопатины (рябинки); смугловатъ, волосы на головѣ темнорусые, борода клиномъ, черная, небольшая». Она же сказывала, что у него на обѣихъ грудяхъ, «назадъ тому третій годъ, были провалы, отчего и мнитъ она, — записано въ отобранномъ у нея показаніи, — что быть надобно признакомъ же». Всѣ свидѣтельства единогласно показываютъ, что въ 1773 году Пугачеву было лѣтъ сорокъ; самъ же онъ на допросахъ показалъ, что ему (въ 1774 году) было 32 года, что и дѣйствительно близко къ истинѣ, хотя за два года передъ тѣмъ, когда попался за подговоръ яицкихъ казаковъ къ побѣгу, онъ говорилъ, что ему 40 лѣтъ (Исторія Пугачевскаго бунта. Примѣч.). Я дѣлаю вто заключеніе на слѣдующемъ основаніи; онъ объяснялъ передъ коммиссіей (Чтеніе 1858 г. Допросы), что въ казаки записанъ 17 лѣтъ, что на второмъ году казачьей службы (то-есть когда ему было 18—19 лѣтъ) женился и тотчасъ же отправился въ Прусскую кампанію, гдѣ вскорѣ получено извѣстіе о смерти императрицы Елизаветы. Итакъ, въ концѣ 1761 года ему было лѣтъ около 20, слѣдовательно въ 1773 г. ему было тридцать три года, или близко къ тому.