3. Розыск и доставление Пушкину бумаг Суворова и «пугачевских» документов из Петербургского архива Инспекторского департамента

По запросу Пушкина между различными учреждениями Военного министерства завязалась переписка, продолжавшаяся с 1833 по 1836 г. включительно. В эту переписку были втянуты: канцелярия Военного министерства, непосредственно сносившаяся с Пушкиным и отдававшая соответствующие предписания учреждениям военного ведомства, Инспекторский департамент, в ведении которого находился Общий архив Главного штаба, и, наконец, сами архивы в Петербурге и Москве. Основная переписка между ними сосредоточена в деле «О доставлении в канцелярию Военного министерства сведения: имеются ли в архиве сего департамента донесения графа Суворова-Рымникского 1794 и 1799 годов, приказы его и следственное дело о Пугачеве».¹

Письмо Пушкина от 9 февраля 1833 г. было получено в канцелярии Военного министерства 12 февраля 1833 г. В тот же день директор канцелярии, генерал М.М. Брискорн, не упоминая о том, что запрос об архивных материалах исходит от Пушкина,² обратился со служебной запиской к директору Инспекторского департамента, дежурному генералу П.А. Клейнмихелю, прося его «почтить уведомлением», имеются ли в архиве Инспекторского департамента «запрошенные документы».³ 13 февраля вице-директор Инспекторского департамента Н.А. Иванов предписал начальнику архива П.Д. Румянцеву сделать по архиву справку о наличии указанных материалов.⁴ Уже 14 февраля Румянцев рапортовал Иванову, что «в здешнем архиве имеются только разные секретные бумаги и своеручные манифесты Пугачева в 2-х книгах, а также подлинные письма и донесения графа Суворова-Рымникского 789, 790 и 791 годов в одной книге, которые у сего и представляются». Одновременно он сообщил, что им дано распоряжение начальнику Московского отделения архива М.Т. Слащеву о розыске в Москве следственного дела о Пугачеве и донесений Суворова 1794 и 1799 гг.⁵ Следует отметить, что Румянцев всего за один день сумел навести необходимые справки не только по Петербургскому отделению архива, но сообщил ценные ориентировочные данные о наличии «суворовских» и «пугачевских» дел в Московском отделении архива Инспекторского департамента. Предписание о розыске и доставлении этих материалов из Москвы в Петербург Румянцев отправил начальнику Московского отделения архива Слащеву 14 февраля.⁶

Полученные от Румянцева материалы (донесения Суворова 1789—1791 гг. и 2 книги с делопроизводством Секретной экспедиции Военной Коллегии, которые содержались на хранении наряду «с разными секретными бумагами») Клейнмихель препроводил 20 февраля Брискорну при служебной записке, в которой просил «книги сии, по извлечении из них нужных сведений, возвратить в Инспекторский департамент»,⁷ не догадываясь о том, что материалы эти интересуют не канцелярию Военного министерства и не военного министра, а Пушкина.

25 февраля военный министр Чернышев отправил разысканные материалы на квартиру Пушкина (в доме купца П.А. Жадимеровского на Морской улице). В сопроводительном письме Чернышев извещал Пушкина, что ему посылаются три книги, «касающиеся до истории графа Суворова-Рымникского»,⁸ но что «следственного дела о Пугачеве, равно как донесений графа Суворова 1794 и 1799 и приказов его войскам, не находится в С.-Петербургском архиве Инспекторского департамента»; он сообщал при этом, что отдано распоряжение о «выправке по сему предмету в Московском отделении архива» (XV, 51).

Бегло просмотрев «суворовское» дело, содержавшее реляции полководца за 1789—1791 гг., Пушкин обратился к подлинным документам Пугачевской эпопеи. В двух огромных фолиантах, содержавших в общей сложности свыше 1000 листов, была сосредоточена переписка Военной коллегии за 1773 г., связанная с организацией военного подавления Пугачевского восстания, находились перехваченные манифесты и указы Пугачева и распоряжения повстанческой Военной коллегии.⁹

Документы, пролежавшие 60 лет в тайниках военных архивов среди секретных дел екатерининского времени, о существовании которых знали лишь особо доверенные архивные чиновники, впервые предстали перед глазами историка. Эти старинные бумаги, «мертвые документы», как их называл Пушкин (IX, 389), обладали поистине чудодейственной силой. Они, подобно живым свидетелям далекого прошлого, воскресили перед поэтом события грандиозного народного восстания. При этом Пушкин всегда имел в виду официальное происхождение этих документов, т. е. то, что они исходили в подавляющем своем числе из лагеря противников восстания. Работа над этими материалами всецело захватила Пушкина. В течение полутора недель (с 25 февраля по 8 марта) он не только полностью проштудировал два обширных фолианта (см. упоминавшееся выше письмо Пушкина от 8 марта 1833 г. к военному министру Чернышеву), но успел сделать важнейшие извлечения из них, зафиксировав в своих «архивных тетрадях» свыше 120 документов в виде копий, выписок, конспектов и заметок¹⁰ и положив, таким образом, начало документальной основе «Истории Пугачева», первые страницы которой были написаны им уже в эти дни.

Примечания

1. Там же, д. 43.

2. Характерно, что Пушкин, как инициатор этих розысков, вообще не назывался во внутриминистерской переписке 1833 г.

3. ПД, ф. 244, оп. 16, д. 43, л. 3.

4. ЦГВИА, ф. 393 (Канцелярия Инспекторского департамента), оп. 327, д. 296, л. 1.

5. ПД, ф. 244, оп. 16, д. 43, л. 3 и об.

6. ЦГВИА, ф. 393, оп. 327, д. 296, л. 2.

7. ПД, ф. 244, оп. 16, д. 43, л. 20.

8. В действительности, бумаги Суворова находились лишь в одной из посылаемых книг, в двух же других содержались «пугачевские» документы.

9. См. гл. II, стр. 34.

10. См. Каталог, №№ 1—122.