Введение

Проходившая в 1773—1775 гг. Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачева явилась крупнейшим антикрепостническим выступлением народных масс в эпоху позднего феодализма. Одним из главных центров повстанческого движения была Башкирия. С осени 1773 г. воззвания Пугачева подняли на восстание трудовое население Уфимской и Исетской провинций Оренбургской губернии. Здесь проходили боевые действия Главного войска Пугачева и отрядов его ближайших сподвижников.

В этой последней крестьянской войне в России наиболее ярко выявилось боевое содружество русского крестьянства и трудовых слоев башкирского, татарского, чувашского и других нерусских народов Юго-Востока страны в совместной борьбе против социального угнетения и национального неравенства. Первое место среди нерусских народов по количеству участников восстания, силе выступлений принадлежало башкирам. Повстанческое движение в Башкирии выдвинуло выдающегося предводителя и организатора народной борьбы, талантливого сына башкирского народа Салавата Юлаева.

Историография Пугачевского движения насчитывает сотни исследований и документальных публикаций. Многие из них посвящены жизненному пути и боевой деятельности Пугачева и его соратников. Однако создание научных биографий вожаков Крестьянской войны продолжает оставаться одной из главных задач советской исторической науки¹. Биографии выдающихся личностей, равно как и монографические исследования крупнейших исторических событий, полно и ярко передают сущность эпохи. К тому же, как заметил академик Н.М. Дружинин, в любого рода исторических работах «очень важно избежать однообразно обезличивающего описания общественных явлений, устраняющего из закономерного хода исторического процесса живые индивидуальности. История совершается живыми людьми, мыслящими и чувствующими в соответствии с задачами своего времени»². Марксистско-ленинская концепция личности строится на том, что определяющим в формировании личности являются общественные условия, среда, в которых она действует. В то же время марксизм-ленинизм придает большое значение активному творческому началу личности. Широко известен сформулированный В.И. Лениным принцип историзма в отношении к историческим деятелям: «Исторические заслуги судятся не по тому, чего не дали исторические деятели сравнительно с современными требованиями, а по тому, что они дали нового сравнительно с своими предшественниками»³.

Советские историки располагают солидной источниковой базой для изучения истории Крестьянской войны и деятельности выдающихся предводителей восставшего народа. Однако большинство документальных источников вышло из учреждений правительственного лагеря, а потому и содержит в себе, наряду с достоверной информацией, тенденциозную оценку восстания, враждебное отношение к повстанцам, отражают собою взгляды и мнения крепостников, стремившихся как можно быстрее расправиться с «бунтом черни». В выявлении достоверных данных об исторических фактах важное значение приобретают специальные источниковедческие исследования отдельных документов и их комплексов, поскольку «источниковедение может рассматриваться как теория и методика добывания исторических фактов, а история — как теория и методика осмысления исторических фактов в их взаимосвязи и взаимообусловленности»⁴. Но, к сожалению, приходится констатировать, что историография Крестьянской войны бедна исследованиями источниковедческого плана. Можно лишь назвать недавно вышедшую монографию Р.В. Овчинникова «Манифесты и указы Е.И. Пугачева (источниковедческое исследование)» (М., 1980), несколько статей⁵ и отметить отдельные источниковедческие экскурсы в предисловиях к сборникам документов.

Потребностями науки в разработке источниковедческих проблем истории Крестьянской войны 1773—1775 гг. продиктована идея создания данной книги. Она посвящена изучению документальных источников, освещающих деятельность Салавата Юлаева в событиях Пугачевского движения, а также предшествующие и последующие факты его биографии.

Хотя о Салавате Юлаеве создано немало работ, все они базируются на ограниченном круге источников и зачастую в них отсутствует научно-объективная оценка извлеченных из используемых документов сведений. Настоящая работа — первая в советской историографии попытка источниковедческого исследования основного комплекса документов о жизнедеятельности Салавата Юлаева.

Центральное место в исследовании отведено критическому рассмотрению материалов следствия и суда по делу Салавата Юлаева. Объектом изучения являются и другие группы документальных источников (документы, исходящие от Салавата Юлаева и адресованные ему повстанческими властями и учреждениями, протоколы следственных показаний вожаков и рядовых участников Пугачевского движения, переписка властей и учреждений правительственного лагеря, мемуарные свидетельства современников и др.), привлеченные в качестве сопутствующих и корректирующих источников при изучении следственного дела Салавата Юлаева.

Критический анализ документов следствия и суда над Салаватом Юлаевым и других документов был направлен на то, чтобы раскрыть происхождение и содержание этих источников, правильно оценить ту информацию, которую они заключают в себе. В источниковедческом плане эти документы ранее не изучались, хотя их свидетельства неоднократно, нередко без должной критической оценки, использовались в работах, посвященных истории Крестьянской войны и жизненному пути Салавата Юлаева. Встречающаяся еще практика некритического «потребительского» подхода к содержанию источников явилась причиной путаницы, поверхностного, в отдельных случаях неверного освещения некоторых важных событий восстания и самого хода судебно-следственного процесса»

При анализе происхождения и содержания документов главное внимание было уделено следующим задачам: 1) выявить достоверные свидетельства, могущие послужить источником для освещения истории Пугачевского движения и биографии Салавата Юлаева; 2) определить место и значение материалов следствия и суда над Салаватом Юлаевым среди других видов и групп исторических источников; 3) раскрыть процесс следственного разбирательства и суда над Салаватом как одно из средств расправы с повстанцами; 4) на конкретных примерах анализа следственного дела Салавата показать основные методы источниковедческой критики документов учреждений правительства Екатерины II.

Автор исследования не ограничивал свое изложение источниковедческими наблюдениями и оценками, но, руководствуясь современным пониманием задач источниковедения, стремился использовать результаты изучения для исторических выводов, для освещения истории Крестьянской войны и биографии Салавата. Исходя из этого, содержащаяся в документах информация привлечена для показа хода повстанческой борьбы на территории Урала и Приуралья (особо выделяются при этом районы действий отрядов Салавата Юлаева), деятельности создававшихся во время восстания крупных очагов повстанческой борьбы, вносивших известные элементы организации в стихийное движение, военного руководства многонациональными по составу повстанческими силами, а также для исследования других проблем Крестьянской войны. Не менее важным представлялось воссоздание подробностей расследования дела Салавата Юлаева, вынесения ему приговоров и их исполнения.

Для оценки значения привлеченных к исследованию документов необходимо было проделать работу по установлению их происхождения и достоверности содержащейся в них информации. Важнейший в источниковедческой проблематике вопрос — о степени достоверности и полноты исторических фактов, сообщаемых документами, соответствия их свидетельств исторической реальности — решался путем сопоставления этих свидетельств с параллельными показаниями источников иного происхождения.

Методологической основой исследования послужили работы К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина, марксистско-ленинская теория классовой борьбы как движущей силы истории и принципиальные положения марксизма о важнейших чертах и значении крестьянских движений эпохи феодализма. Среди работ основоположников научного коммунизма особое место принадлежит труду Ф. Энгельса «Крестьянская война в Германии». Характеризуя классовую борьбу в феодальной Европе, он писал, что «революционная оппозиция феодализму проходит через все средневековье», что «борьба свободного крестьянства против все более и более опутывающего его феодального господства сливается с борьбой крепостных и зависимых крестьян за полное уничтожение феодального гнета»⁶. В своей работе «Немецкая идеология» К. Маркс и Ф. Энгельс дали следующую оценку крестьянским движениям: «Все крупные восстания средневековья исходили из деревни, но и они, из-за раздробленности и связанной с ней крайней отсталости крестьян, также оставались совершенно безрезультатными»⁷.

Рассматривая крестьянское движение в России в XIX — начале XX в., В.И. Ленин высказал ряд положений, которые применимы и к оценке народных движений эпохи феодализма. В.И. Ленин писал, что крестьянская война при феодализме является разновидностью гражданской войны «угнетенного класса против угнетающего.., крепостных крестьян против помещиков»⁸. В ходе этих антифеодальных выступлений особо остро проявились социальный антагонизм, вражда крестьян к своим угнетателям, на которых они обрушивали «горы ненависти, злобы и отчаянной решимости»⁹. В.И. Ленин подчеркивал стихийный характер классовой борьбы крестьянства, его «политическую неразвитость и темноту», наивный монархизм.¹⁰ Царистские иллюзии русского крестьянства были отмечены и Ф. Энгельсом¹¹. Но, говоря об идейной незрелости крестьянства, В.И. Ленин в то же время отмечал, что свойственный крестьянским движениям «стихийный элемент» представляет из себя, в сущности, не что иное, как зачаточную форму сознательности. И примитивные бунты выражали уже собой некоторое пробуждение сознательности...»¹².

В трудах К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина подчеркивается значение классовой борьбы крестьянства в крушении феодализма. Давая историческую оценку крестьянского движения в России, В.И. Ленин писал о наличии «революционных элементов в крестьянстве»¹³, но вместе с тем отмечал, что даже крупнейшие крестьянские выступления не были подлинно революционной борьбой, ибо и в период позднего феодализма, и в предреформенное время, у крестьянина не было союзника в лице пролетариата, который мог бы организационно и идейно возглавить освободительное движение¹⁴.

Важнейшее методологическое значение при постановке и решении источниковедческих проблем данного исследования имеют работы В.И. Ленина «Новое побоище», «Каторжные правила и каторжный приговор»¹⁵. В них раскрыта сущность судопроизводства в России, показана возможность использования таких документальных источников, в которых даже «по дыму полицейской лжи» можно установить данные «об огне народного возмущения»¹⁶.

При источниковедческом разборе документов, возникших в ходе следствия и суда по делу Салавата Юлаева, были использованы традиционные методы анализа документов, которыми пользуются историки, изучающие следственные дела участников крестьянских и городских восстаний XVII в., выступлений стрельцов, Астраханского восстания 1705—1706 гг., Крестьянской войны 1773—1775 гг., а также отдельные методы научной критики материалов судебных процессов над участниками революционного движения в России (декабристами, народниками, социал-демократами)¹⁷. Автор данной книги строит методику источниковедческого анализа документов, опираясь на одно из основных положений марксистско-ленинского источниковедения, рассматривающего источник, являющийся результатом творчества отдельных индивидов, как историческое явление, как продукт определенных общественных отношений. Документ создается «в определенных условиях времени и места, в обстановке классовой и политической борьбы, он носит на себе отпечаток именно этих условий, проникнут классовой направленностью и политической целеустремленностью»¹⁸. Отсюда главное требование к исследователю при разработке методов анализа источников: учитывать особенности их возникновения, их классовую сущность.

Личность и деятельность Салавата Юлаева, народного вождя, национального героя башкирского народа, талантливого поэта-импровизатора, вот уже почти полтора столетия привлекает внимание историков и литераторов. Заслуга введения имени Салавата Юлаева в научную литературу принадлежит А.С. Пушкину — первому историографу Пугачевского движения. В 1834 г. в Петербурге вышла в свет его книга «История Пугачева», переименованная тогда по требованию Николая I в «Историю Пугачевского бунта». Ряд страниц книги посвящен описанию событий, в которых участвовал Салават Юлаев. С его боевой деятельностью А.С. Пушкин связывал размах народного движения в Башкирии. Он отбирал для своего рассказа о боевых делах Салавата такие эпизоды, в которых с наибольшей силой выявился солидарный характер совместной борьбы русского и нерусских народов Урала¹⁹.

Во время работы над книгой А.С. Пушкин, несмотря на его настойчивые просьбы, не смог добиться от царских властей разрешения ознакомиться со всем комплексом хранящихся в архивах документов по теме исследования: материалы Тайной экспедиции Сената, секретных комиссий, считавшиеся особо важными государственными делами, так и не были ему предоставлены²⁰. Поэтому следственные показания Пугачева и его сподвижников не были использованы в книге А.С. Пушкина.

Но если документы следственного дела Салавата Юлаева, потаенно хранившиеся в Государственном архиве Российской империи, были до 80-х годов XIX в. недоступны исследователям, то с копиями этих документов и материалами уфимского следствия, находившимися в губернском архиве в Уфе, местным историкам и краеведам удалось ознакомиться еще в 40-х годах XIX в. В № 4 газеты «Оренбургские губернские ведомости» от 25 января 1847 г. была напечатана статья под названием «Салават Юлаев, башкирец Шайтан-Кудейской волости». Анонимным автором этой статьи впервые были изучены и обнародованы документы судебно-следственного процесса над Салаватом. В позиции автора по отношению к Пугачевскому восстанию нашло отражение охранительное отношение властей и дворянства к восставшему народу, к его предводителям. Пересказывая факты из показаний Салавата и свидетелей обвинения, безымянный автор характеризовал боевые дела «ревностного приверженца Пугачева» как «злодеяния» и призывал башкир, воспевающих своего батыра Салавата Юлаева «стыдиться и вспоминать» его имя.

Новые работы о Салавате Юлаеве появились лишь в 70—80-х годах XIX века. Период буржуазных реформ в России знаменуется повышением интереса к истории Пугачевского восстания. В эти годы вышло в свет много статей, документальных публикаций, несколько монографий, литературные произведения, посвященные истории восстания²¹. В 70-е годы над пугачевскими документами, хранившимися в архиве Уфимского губернского правления, работали историки-краеведы: член Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете Ф.Д. Нефедов, член Русского Географического общества и чиновник Уфимского губернского статистического комитета Р.Г. Игнатьев, литератор и краевед М.В. Лоссиевский. Созданные ими работы можно отнести к лучшим трудам дореволюционной историографии о жизни Салавата Юлаева. В очерке «Движение среди башкир перед Пугачевским бунтом. Салават, башкирский батыр»²² Ф.Д. Нефедов попытался воссоздать «личность башкирского героя», показать условия, в которых Салават сформировался как один из видных сподвижников Пугачева. Для написания очерка Нефедов использовал следственные показания Салавата и его отца, Юлая Азналина, а также предания и песни, собранные им самим в Башкирии. М.В. Лоссиевский использовал судебно-следственные материалы еще шире, взяв из них сведения о боевых делах Салавата и о его наказании властями²³. Наиболее интересное и подробное описание «бурной деятельности башкирского поэта и борца» находим в замечательной работе Р.Г. Игнатьева «Башкир Салават Юлаев. Пугачевский бригадир, певец и импровизатор»²⁴. Все три историко-литературные исследования проникнуты симпатией к Салавату. Лоссиевский характеризовал Салавата как «народного героя, бригадира и любимца самозванца — Пугача»²⁵. Игнатьев указывал на тесную связь судьбы Салавата с народным восстанием и давал высокую оценку деятельности Салавата: «Выдающаяся историческая роль выдвинула его из рядов народа, сохранила за ним память, как о герое, певце-импровизаторе, сделала самого героем песен»²⁶. Вместе с тем в этих трудах, как и во всей дореволюционной историографии, встречались такие определения участников восстания как «бунтовщики и мятежники», «разбойничьи подвиги», «дикари», «фанатики» и т. п.

В 1897 г. уфимские материалы судебно-следственного процесса над Салаватом привлекли внимание члена Саратовской губернской архивной комиссии П.Л. Юдина, который изложил их в статье «Суд и казнь Салаватки». Определяя роль Салавата в восстании, он писал, что Салават «был чуть не единственным во время Пугачевщины руководителем башкирского восстания, служа у самозванца правой рукой и первым вербовщиком для него разношерстных шаек»²⁷. В то же время работа проникнута неприкрытым шовинизмом, ненавистью к повстанцам.

В трехтомной монографии крупного дворянского историка Н.Ф. Дубровина «Пугачев него сообщники», вышедшей в Петербурге в 1884 г., довольно широко освещены основные эпизоды боевых дел Салавата Юлаева — взятие Красноуфимска, осада Кунгура, сражение с подполковниками А.В. Папавом и И.И. Михельсоном²⁸. Дубровин был первым историком, получившим разрешение пользоваться следственными делами Пугачева и его сподвижников. В работе упоминается дело № 427 из VI разряда Госархива, содержавшее материалы расследования Тайной экспедиции Сената по делу Салавата Юлаева. Из документов следственного дела Салавата им были извлечены лишь сведения о наказании, которому был подвергнут Салават²⁹.

Названные работы в качестве источника были использованы в различных историко-справочных работах³⁰.

Таким образом, до революции было опубликовано несколько научно-популярных и справочных статей о Салавате Юлаеве, среди которых были и интересные работы, воссоздающие начальные страницы биографии народного вождя. В этих статьях впервые вводились в оборот архивные документы, преподнесенные в живом и ярком изложении. Однако в комплексе документы судебно-следственного процесса над Салаватом Юлаевым не были изучены. Из обнаруженных в архивах документов следственного дела представители дворянской и буржуазной исторической науки и краеведы в соответствии со своими общественно-политическими взглядами и целями исследований извлекали лишь отдельные факты. К тому же в основном это были чисто описательные работы, созданные без должной исторической критики используемых материалов.

После Великой Октябрьской социалистической революции изучение антифеодальных выступлений крестьянства стало одной из важных проблем советской исторической науки. Истории Крестьянской войны под предводительством Пугачева были посвящены десятки монографических исследований, статей, сборников документов. Среди них несколько работ были посвящены жизни и деятельности Салавата Юлаева: статьи А.П. Николаенко, П.Ф. Ищерикова, В.М. Панеяха, коллективный труд, подготовленный Институтом истории, языка и литературы БФАН СССР, «Салават Юлаев. К 200-летию со дня рождения»³¹. Авторы относят Салавата Юлаева к числу наиболее выдающихся предводителей Крестьянской войны, к тем, кто, «несмотря на исторически обусловленную ограниченность их политического сознания, стремились преодолеть столь свойственные крестьянским движениям сепаратизм и неорганизованность; они были теми лучшими представителями народа того времени, деятельность которых заслуживает специального изучения»³². Одним из важнейших источников, информацией которого пользовались исследователи, восстанавливая боевой путь Салавата, было его следственное дело.

Документы судебно-следственного процесса над Салаватом привлекались историками и в некоторых обобщающих трудах по истории Пугачевского восстания³³. Достаточно широко они были использованы ленинградским историком В.М. Панеяхом, автором разделов о повстанческом движении в Башкирии в коллективной монографии «Крестьянская война в России в 1773—1775 годах». В.М. Панеях ссылается на их данные, описывая начальный этап восстания, характеризуя повстанческую деятельность видных пугачевцев: Салавата Юлаева, Юлая Азналина, Качкына Самарова, Бахтияра Канкаева. Показания Юлая Азналина и Салавата автор привлек при рассмотрении вопроса об изменении тактики Е.И. Пугачева в отношении к южноуральским заводам на втором этапе восстания. В.М. Панеях подробно рассказал о ходе дознания по делу Салавата, подчеркивая, что Салават, будучи бесправным подследственным, не пал духом и стойко продолжал борьбу³⁴. Справедливой критике им были подвергнуты упомянутые выше работы А.П. Николаенко, П.Ф. Ищерикова и брошюра «Салават Юлаев. К 200-летию со дня рождения», в которых, в частности, содержатся не подкрепленные источниками утверждения и предположения о якобы активной переписке Салавата во время следствия сродными и бывшими соратниками, от которых он будто бы получал материальную помощь и т. п.³⁵ Известно лишь одно письмо Салавата, которое было перехвачено карателями, однако этот единственный источник не позволяет отстаивать тезис о регулярных связях Салавата с остававшимися на воле друзьями.

События и исторические сюжеты, связанные со следствием по делу Салавата Юлаева, неоднократно рассматривались и в определенной степени освещались в научно-популярных работах и в научно-справочных изданиях³⁶.

На сегодняшний день советская историческая литература насчитывает значительное количество работ, посвященных Крестьянской войне 1773—1775 гг. на территории Башкирии и повстанческой деятельности Салавата Юлаева. Это объясняется и в целом успешной разработкой в стране вопросов классовой борьбы в феодально-крепостнической России, и более глубоким интересом исследователей к судьбам предводителей крестьянских войн, в деятельности которых отразились характерные черты антифеодальных народных выступлений. Отдельные документы из следственного дела Салавата Юлаева были использованы во многих трудах, исследующих проблему Пугачевского восстания в делом или специально посвященных Салавату Юлаеву. Однако привлечение этих документов к историческому анализу ограничивалось извлечением из них некоторых фактов и свидетельств для иллюстрации тех или иных аспектов темы. Исследователи далеко не всегда принимали во внимание обстоятельства происхождения и классовую сущность судебно-следственных документов. Общий недостаток в работе с источниками этих исследователей заключался в том, что они, не исчерпав полностью архивные источники, не сопоставив показания материалов дознания с параллельными известиями документов иного происхождения, строили свои заключения исключительно на свидетельствах отдельных документов следственного дела. Этот недостаток по существу характерен в той или иной степени всем указанным выше работам о Салавате Юлаеве. Между тем выводы на материалах следственного дела можно строить только после тщательного источниковедческого анализа всей их совокупности, выяснения происхождения, идейной направленности исторических источников, полноты, достоверности и точности, заключенных в них фактов, ибо только достоверные факты могут служить основой исторического исследования.

Следственное дело Салавата Юлаева, состоящее из 82 выявленных к настоящему времени документов, до сих пор опубликовано не полностью. В газете «Уфимские губернские ведомости» от 4 июля 1904 г. под заголовком «Юлай и сын его Салават — сообщники Пугачева. Историческая справка» были напечатаны обширные выдержки из пяти документов следственного дела, в том числе из протоколов показаний Салавата и Юлая Азналина в Уфе 5 мая 1775 г. и свидетеля обвинения Кулыя Балтачева. Анонимный составитель этой подборки документов снабдил публикацию своими комментариями.

Один из важнейших документов следственного дела — протокол показаний Салавата Юлаева на допросе в Москве 25 февраля 1775 г. впервые был опубликован во втором томе сборника документов «Пугачевщина»³⁷. Через несколько лет этот документ вошел в состав другого документального сборника, выпущенного в качестве учебного пособия для вузов.³⁸ Публикация основной группы документов дела относится к 1975 г., когда вышел в свет сборник «Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии». В качестве приложения в сборник вошли 26 документов судебно-следственного процесса, ряд других документов были использованы для комментариев³⁹.

Автором книги, помимо названных выше публикаций, были привлечены другие издания источников в сборниках документов, журнальных и газетных подборках. Академиком Я.К. Гротом были изданы крупные подборки документов, включающие донесения генералов В.А. Кара, А.И. Бибикова, П.И. Панина об участии башкир в Пугачевском движении⁴⁰. Их дополняют публикация писем Екатерины II к А.И. Бибикову,⁴¹ переписка императрицы с генералами П.И. Паниным, П.С. Потемкиным, московским генерал-губернатором М.Н. Волконским, освещающие карательные операции против повстанцев и судебно-следственную деятельность администрации Екатерины II⁴².

В годы Советской власти число опубликованных источников по истории Крестьянской войны заметно возросло. В первую очередь здесь должны быть названы сборники «Пугачевщина», «Крестьянская война 1773—1775 гг. в России. Документы из собрания Государственного исторического музея», «Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений»⁴³ и упомянутый выше сборник о Пугачевском восстании на территории Башкирии.

В этих изданиях опубликованы именные указы и манифесты Пугачева, предписания его Военной коллегии, распоряжения и донесения предводителей повстанческого движения: И.Н. Зарубина-Чики, Кинзи Арсланова, Салавата Юлаева, И.Н. Белобородова и др.; переписка правительственных, военных и гражданских властей и учреждений, освещающая ход восстания, борьбу карателей с народным движением; протоколы следственных показаний видных сподвижников Пугачева и рядовых повстанцев. Основные события Пугачевского восстания в Башкирии отражены и в отдельно опубликованных протоколах допросов Пугачева и его атамана А.Т. Соколова-Хлопуши⁴⁴. К исследованию были привлечены и мемуары современников восстания⁴⁵.

Из опубликованных источников был использован также нормативный материал (манифесты и указы), служивший руководством при судебно-следственном разбирательстве и вынесении приговоров участникам народных движений в XVIII в., вошедший в состав «Полного собрания законов Российской империи»⁴⁶.

Важнейшую группу источников монографии составили неопубликованные документы, извлеченные из архивов, рукописных собраний библиотек, музеев и других хранилищ. В Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) документы выявлены в фондах № 6 (разряд VI Госархива) — «Уголовные дела по государственным преступлениям» и № 7 (разряд VII Госархива) — «Преображенский приказ, Тайная канцелярия и Тайная экспедиция», содержащих документы повстанческих властей, основную массу следственных дел участников Крестьянской войны,⁴⁷ а также переписку гражданских и военных властей по организации борьбы с повстанческим движением, о награждении медалями и другими знаками отличия башкирских, мишарских, татарских старшин, сотников и купцов, выступавших на стороне правительства⁴⁸. Были просмотрены дела из фонда канцелярии оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорпа, в которых нашли отражение события Крестьянской войны на территории Оренбургской губернии⁴⁹. Несколько документов, относящихся к теме исследования, выявлены в делах Бергколлегии,⁵⁰ военно-походной канцелярии главнокомандующего карательными силами правительства генерала П.И. Панина,⁵¹ Оренбургской и Казанской секретных комиссий⁵².

В Центральном государственном военно-историческом архиве СССР (ЦГВИА) из фонда № 20— Секретная экспедиция Военной коллегии, фонда Военно-ученого архива (ВУА), фонда № 41 — Бумаги президента Военной коллегии К.И. Салтыкова и фонда № 13 — Казачья экспедиция Военной коллегии были извлечены донесения командующих правительственными войсками, губернаторов и командиров отдельных воинских частей о развертывании повстанческого движения на Южном Урале, о ходе боевых операций против войска Пугачева и отрядов его атаманов: И.Н. Белобородова, Салавата Юлаева, Бахтияра Канкаева, Канзафара Усаева и др.⁵³ В материалах канцелярии шефа казачьих войск Г.А. Потемкина (ф. 52), Генерал-аудиторской экспедиции Военной коллегии (ф. 8), в фонде-коллекции «офицерских сказок» (послужных списков) — ф. 490 были обнаружены сведения об офицерах, проводивших карательные операции против повстанцев⁵⁴.

Среди документов канцелярии генерал-прокурора Сената, хранившихся а Центральном государственном историческом архиве СССР (ЦГИА) в Ленинграде, выявлены донесения оренбургского губернатора, рапорты прокуроров Пермской и Исетской провинций с сообщениями о действиях повстанцев в этих районах.⁵⁵

Определения оренбургского губернатора И.А. Рейнсдорпа за 1773—1780 гг. входят в состав документальных материалов Оренбургской губернской канцелярии, находящихся на хранении в Государственном архиве Оренбургской области. Они содержат сведения о вынесении губернатором приговоров участникам Пугачевского восстания и о награждении им башкирской старшинской верхушки за участие в карательных экспедициях против повстанцев.⁵⁶ Здесь хранится дело, рассказывающее об отправлении трехтысячной башкирской команды в Польшу в 1772 г.⁵⁷

В фондах Центрального государственного архива Башкирской АССР (ЦГА БАССР) в Уфе имеются единичные документы, связанные с исполнением приговора губернатора о физическом наказании Салавата Юлаева и Юлая Азналина⁵⁸, материалы о судьбе депутатов Уложенной комиссии 1767 г. из Оренбургской губернии — активных участниках Пугачевского восстания и др.⁵⁹ История хранения документов о Крестьянской войне отражена в документах фонда самого архива⁶⁰. В Уфе хранится коллекция документов (в копиях и выписках) по истории города, собранная городским головою Д.С. Волковым в 1870—1880-е годы. Часть из них содержит сведения о Крестьянской войне⁶¹.

Несколько документов, свидетельствующих об активном участии народов Башкирии в Пугачевском восстании, выявлено в Архиве Ленинградского отделения института истории СССР АН СССР (Архив ЛОИИ),⁶² а также в рукописных отделах Государственной публичной библиотеки РСФСР им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (ГПБ ОР)⁶³ и Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина (ГБЛ ОР)⁶⁴.

Структура данной книги определена задачами исследования и специфическими особенностями основной группы источников.

Материалы следствия и суда над Салаватом Юлаевым отражают два ряда событий. Прежде всего они освещают собою картину следствия и ход судебного разбирательства, характеризуют деятельность учреждений и лиц, участвовавших в дознании, в судебных заседаниях и в исполнении судебных решений. Эти события, воссозданные по документам дела Салавата Юлаева, изложены в первой главе монографии. Важнейшее значение имеют материалы следствия для изучения истории Крестьянской войны и уяснения роли Салавата Юлаева в крупных событиях повстанческого движения (под Оренбургом, в Красноуфимско-Кунгурском районе, в Башкирии, в походе Главного войска Пугачева к Казани и др. вплоть до событий поздней осени 1774 г.). Эти вопросы рассматриваются в третьей главе исследования. В обеих названных главах значительное место занимают источниковедческие наблюдения и оценки, но специально этим вопросам посвящена вторая глава книги, где рассматривается происхождение материалов следствия и суда над Салаватом Юлаевым, сопутствующие им и корректирующие их документы, а также проблемы анализа обеих групп источников. При этом главное внимание отведено выработке конкретной источниковедческой методики установления истинности следственных показаний Салавата Юлаева, их соответствия реальным фактам его биографии и событиям Крестьянской войны.

В заключении считаю своим долгом поблагодарить всех товарищей и коллег, участвовавших в обсуждении рукописи монографии и делившихся с автором своими советами и критическими замечаниями. Приношу также благодарность сотрудникам государственных архивов и библиотек, помогавших автору в сборе материалов для книги.

Примечания

1. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Изд-во ЛГУ, 1966, т. 2, с. 22.

2. Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева. М.; Л., 1946, т. 1, с. 6.

3. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 178.

4. Каштанов С.М., Курносов А.А. Некоторые вопросы теории источниковедения. — Исторический архив, 1962, № 4, с. 176.

5. Гольденберг Л.А., Овчинников Р.В. Горнозаводские карты и планы 70-х годов как источник по истории Крестьянской войны под руководством Е.И. Пугачева. — В кн.: Проблемы источниковедения. М., 1959, т. 8; Рысляев Л.Д. Восстановление содержания саратовского указа Пугачева и датировка двух его указов к донским казакам. — Учен. зап. Псковского гос. пед. ин-та, 1964, вып. 23; Проблемы историографии и источниковедения Крестьянской войны 1773—1775 гг. (тезисы докладов на научной конференции). Казань, 1974; Литвак Б.Г. Об изучении документов предводителей крестьянских восстаний. — В кн.: Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. Вильнюс, 1974; Прокофьева Л.С. К вопросу о достоверности следственных показаний по делу Крестьянской войны в России в 1773—1775 гг. — В кн.: Сельское хозяйство и крестьянство Нечерноземного Центра РСФСР. Смоленск, 1976.

6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 7, с. 361, 364.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 3, с. 52.

8. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 311.

9. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 211.

10. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 228—229; т. 5, с. 80; т. 17, с. 211, 212 и др.

11. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 18, с. 547.

12. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 6, с. 29—30.

13. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 228—229.

14. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 194.

15. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 14—19, 289—294.

16. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 5, с. 16.

17. См., например: Чистякова Е.В. Состав следственных дел о городских восстаниях на юге России в середине XVII века. — В кн.: Археографический ежегодник за 1958 год. М., 1960; Буганов В.И. Следствие о Московском восстании 1662 г. — Исторические записки. М., 1959, т. 65; Он же. Сыскные дела о Московском восстании 1662 г. — Проблемы источниковедения. М., 1963, т. 11; Он же. Московские восстания конца XVII в. М., 1969; Степанов И.В. Крестьянская война в России в 1670—1671 гг. Восстание Степана Разина. Л., 1966, т. 1.; Богословский М.М. Петр I. Материалы для биографии, т. 3. Стрелецкий розыск... М., 1946; Голикова Н.Б. Политические процессы при Петре I. Изд-во МГУ, 1957; Овчинников Р.В. Следствие и суд над Е.И. Пугачевым (предисловие к документальной публикации). — Вопросы истории, 1966, № 3, 5, 7, 9; Прокофьева Л.С. Об одном следственном показании по делу Пугачева. — В кн.: Исследования по отечественному источниковедению. М.; Л., 1964; Бабкин Д.С. Процесс А.Н. Радищева. М.; Л., 1952; Нечкина М.В. Следственное дело о А.С. Грибоедове. М.; Л., 1945; Миронова И.А. Судебно-следственные материалы первой половины XIX в. как исторический источник. М., 1965; Троицкий Н.А. Царские суды против революционной России. Политические процессы 1871 —1880 гг. Изд-во Саратовского гос. унта, 1976; Медведь Н.Т. Материалы политических судебных процессов в дореволюционной России как исторический источник по истории КПСС. М., 1973. и др.

18. Черепнин Л.В. Русские феодальные архивы XIV—XV веков. М.; Л., 1948, ч. 1, с. 5.

19. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 17-ти т. М.; Л., 1938, т. 9, ч, 1, с. 55, 58, 59.

20. Овчинников Р.В. Пушкин в работе над архивными документами («История Пугачева»). Л., 1969, с. 31.

21. Обзор этой литературы см. в кн.: Мавродин В.В. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Изд-во ЛГУ, 1961, т. 1. с. 85—114.

22. Русское богатство, 1880, октябрь.

23. Лоссиевский М.В. Пугачевский бригадир Салават и Фариза. — Газ. Волжско-Камское слово. Казань, 1882, № 221.

24. Работа была опубликована через 8 лет после смерти автора в кн.: Известия общества археологии, истории и этнографии при имп. Казанском университете. Казань, 1894, т. 11, вып. 2, с. 147—166, вып. 3, с. 227—240, вып. 6, с 528—534.

25. Лоссиевский М.В. Пугачевский бригадир Салават и Фариза.

26. Игнатьев Р. Башкир Салават Юлаев... — В кн.: Известия общества археологии, истории и этнографии при имп. Казанском университете, т. 11, вып. 2, с. 161.

27. Юдин П.Л. Суд и казнь Салаватки (К истории Пугачевского бунта). — Исторический вестник, т. 73, 1898, с. 579.

28. Дубровин Н. Пугачев и его сообщники. СПб., 1884, т. 2, с. 202, 203, 214, 328, 331, 334; т. 3, с. 18—20, 39—41, 316—317.

29. Дубровин Н. Пугачев и его сообщники. СПб, т. 3, с. 318.

30. Алекторов А. История Оренбургской губернии. 2-е изд. Оренбург, 1883; Горбунов К. Эпизод из пугачевщины. — Исторический вестник, 1892, т. 50; Р.—в. В. Салават. — В кн.: Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. СПб., 1900, т. 28а, с. 109; Россия. Полное географическое описание нашего отечества. СПб., 1914, т. 5. Урал и Приуралье, с. 141, 419, 475—477, 490.

31. Николаенко А. Вождь башкирского народа, пугачевский бригадир Салават Юлаев. — Исторический журнал, 1940, № 11, с. 77—88; Ищериков П.Ф. Салават Юлаев — вождь башкирского народа и сподвижник Пугачева. — Преподавание истории в школе. 1951, № 1, с. 47—60; Салават Юлаев. К 200-летию со дня рождения. Уфа, 1952; Панеях В.М. Кинзя Арсланов и Салават Юлаев. — В кн.: Лимонов Ю.А., Мавродин В.В., Панеях В.М. Пугачев и пугачевцы. Л., 1974, с. 167—186.

32. Лимонов Ю.А., Мавродин В.В., Панеях В.М. Пугачев и пугачевцы, с. 8.

33. Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия во второй половине XVIII в. М., 1956, с. 236, 660. Раздел «Крестьянская война 1773—1775 гг.» написан А.И. Андрушенко и С.Л. Марголиным; Очерки по истории Башкирской АССР. Уфа, 1956, т. 1, ч. 1, с. 226—252. Параграф, посвященный событиям Крестьянской войны, написан А.П. Николаенко; Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева. Изд-во ЛГУ, 1966, т. 2; 1970, т. 3; Андрушенко А.И. Крестьянская война 1773—1775 гг. на Яике, в Приуралье, на Урале и в Сибири. М., 1969, с. 128, с. 307—309.

34. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева, т. 2, с. 150, 154, 207, 209, 216, 219; т. 3, с. 50, 51, 54, 60, 65—67, 69, 276—280, 282, 284—286, 454.

35. Крестьянская война в России в 1773—1775 годах. Восстание Пугачева, т. 3, с. 286.

36. Типеев Ш. Очерки по истории Башкирии. Уфа, 1930, с. 57—64; Муратов Х.И. Крестьянская война 1773—1775 гг. в России. М., 1954, с. 50—55, 58, 70, 76—78, 82—87, 147; Он же. Крестьянская война под предводительством Е.И. Пугачева. М., 1970, с. 52, 54, 71, 114 и др.; Он же. Емельян Иванович Пугачев. Изд-во Ростовского гос. ун-та, 1979, с. 71—75, 79, 102—106 и др.; Наш Салават. Уфа, 1973; Мавродин В.В. Под знаменем Крестьянской войны, М., 1974, с. 91, 137; История Уфы. Уфа, 1976, с. 61; Фирсов Н. Пугачев и пугачевщина. — В кн.: Энциклопедический словарь Русского библиографического института Гранат. 7-е изд. М., 1929, т. 34, с. 60—61; Салават Юлаев. — В кн.: БСЭ. 3-е изд. М., 1975, т. 22, с. 508; Юлай Азналин. — В кн.: БСЭ; 3-е изд. М., 1978, т. 30, с. 399; Усманов А.Н. Салават Юлаев. — В кн.: СИЭ. М., 1969, т. 12, ст. 482.

37. Пугачевщина. М.; Л., 1929. Т. 2. Из следственных материалов и официальной переписки, с. 276—279.

38. Восстание Емельяна Пугачева. Составитель М. Мартынов. Л., 1935, с. 179—182.

39. Крестьянская война 1773—1775 гг. на территории Башкирии (далее: Крестьянская война...). Составители: Р.В. Овчинников (руководитель группы), И.М. Гвоздикова, А.П. Николаенко. Отв. редакторы Р.Г. Кузеев, Р.В. Овчинников. Уфа, 1975, с. 264—265, 274, 299—338, 417—429.

40. Материалы для истории Пугачевского бунта. — В кн.: Грот Я.К. Труды. СПб., 1901, т. 4, с. 481—518, 535—546, 549—560, 566—644.

41. Письма императрицы Екатерины II к А.И. Бибикову во время Пугачевского бунта. — Русский архив, 1866, № 3, с. 390, 397.

42. Бумаги графа П.И. Панина о Пугачевском бунте. — Сборник Русского исторического общества (далее: Сборник РИО). СПб., 1871, т. 6; Бумаги императрицы Екатерины II, хранившиеся в Государственном архиве. — Там же. СПб., 1874, т. 13; Екатерина II и Пугачевщина. — Русская старина, 1875, т. 13.

43. Пугачевщина. М.; Л., 1926. Т. 1. Из архива Пугачева (манифесты, указы и переписка); Т. 2. 1929. Из следственных материалов и официальной переписки; Т. 3, 1931. Из архива Пугачева. Составитель томов С.А. Голубцов. Под общей редакцией М.Н. Покровского; Крестьянская война 1773—1775 гг. в России: Документы из собрания Гос. ист. музея. М., 1973. Составители: С.С. Дрейзен, Е.И. Индова, М.Д. Курмачева, Р.В. Овчинников, Е.И. Самгина. Отв. редактор Е.И. Индова; Документы ставки Е.И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений (далее: Документы ставки Е.И. Пугачева...). М., 1975. Составители: А.И. Аксенов, Р.В. Овчинников, М.Ф. Прохоров. Редколлегия: Р.В. Овчинников (отв. редактор), М.И. Автократова, В.И. Буганов, Б.Г. Литвак, А.Н. Сахаров.

44. Допрос пугачевского атамана А. Хлопуши. — Красный архив, 1935, № 1 (68); Допрос Е. Пугачева в Москве в 1774—1775 гг. — Красный архив, 1935, № 2—3 (69—70); Следствие и суд над Е.И. Пугачевым. Составитель Р.В. Овчинников. — Вопросы истории, 1966, № 3—5, 7, 9.

45. Осада Оренбурга (Летопись Рычкова). — В кн.: Пушкин А.С. Полн. собр. соч. В 17-ти т. М.; Л., 1938, т. 9, кн. 1, с. 206—355; Прибавление о разбойнике и самозванце Пугачеве из дневных записок 1773 года, города Оренбурга Благовещенской церкви, что на Гостином дворе, священника Ивана Осипова. — Там же, 1940, кн. 2, с. 511—578; записки генерала Ф.Ю. Фреймана, опубликованные в 1794 г. на нем. яз. в рижском журнале: Neue Nordische Miscellaneen (s. 355—410); анонимные записки, опубликованные в 1784 г. в ежегоднике А.Ф. Бюшинга: Magazin für die neue Historie und Geographie. Halle, 1784, № 18, s. 5—50.

46. Полное собрание законов Российской империи I (далее: ПСЗ I). СПб., 1830, т. 1, № 1; т. 5, № 3006; т. 6, № 3480, 3534, 3890; т. 7, № 4317, 4344; т. 8, № 5333; т. 13, № 10101; т. 14, № 10233, 10234, 10306, 10316; т. 16, № 10541, 11648, 11992, 12173, 12137; т. 17, № 12578, 12709; т. 18, № 12824, 12894, 13156, 13216, 13382; т. 19, № 14091, 14092, 14230; т. 20, № 14233, 14275, 14294.

47. ЦГАДА, ф. 6, д. 416 (ч. 1), 419, 427, 428, 439, 440, 467 (ч. 1 — 13), 506, 507 (ч. 1—6), 508 (ч. 1—3), 510 и др.; ф. 7, д. 2043.

48. Там же, ф. 6, д. 490 (ч. 1—2), 516 (ч. 1—3), 592, 593, 627 (ч. 1 — 12) и др.

49. Там же, ф. 1100, д. 1 —13.

50. Там же, ф. 271, д. 1339а, 1339б.

51. Там же, ф. 1274, д. 179, 191, 194—202.

52. Там же, ф. 349, д. 7183, 7215, 7238 и др.

53. ЦГВИА, ф. 20, д. 1040, 1050, 1053, 1230—1240; ф. ВУА, д. 143, 153; ф. 41, оп. 1/149, д. 284; ф. 13, оп. 1/107, св. 148.

54. ЦГВИА, ф. 52, оп. 194, д. 101; ф. 490, оп. 3, д. 150, 158; ф. 8, оп. 4/93, д. 1536.

55. ЦГИА СССР, ф. 468, оп. 32, д. 2.

56. ГАОО, ф. 3, д. 129—194.

57. Там же, д. 124.

58. ЦГА БАССР, ф. 2 (Оренбургский генерал-губернатор), оп. 1, д. 7.

59. Там же, ф. 384 (Уфимское наместническое правление), оп. 1, д. 1, 2, 13.

60. Там же, ф. 564, оп. 1, д. 21, 25.

61. Научный архив Башкирского филиала АН СССР, ф. 3, оп. 12, д. 106—117.

62. Архив ЛОИИ, ф. 51 (А.И. Дмитриев — Мамонов), оп. 1, д. 33; ф. 113 (Русское историческое общество), д. 58, 59; к. 186 (коллекция документов и рукописей журнала «Русская старина»), д. 77.

63. ГПБ ОР, ф. 73 (В.А. Бильбасов и А.А. Краевский), оп. 1, д. 209—212; F. IV, д. 668 (бумаги Г.Р. Державина).

64. ГБЛ ОР, ф. 222 (Панины), д. 7.