1. Извлечения из журнала конторы опекунства иностранных поселенцев за 24 июля — 6 августа 1774 года, представленные в Канцелярию опекунства иностранных и содержащие сведения о мерах к обороне Саратова от нападения Пугачева

[10 сентября 1774 г.]

Когда получены известии, что злодей Пугачев, прорвавшись х Казане и причиня сему городу вред, потом, будучи разбит, с несколкими стами переправился близ Кокшайска на нагорную сторону реки Волги и появясь между Курмыша¹ и Ядрина², обратился к Алатарю³, то в разсуждении, что сей город от Саратова толко с четыреста верст, а от казанского господина губернатора синбирской и пензенской канцеляриям (от коих о сем и в саратовскую воеводскую канцелярию сообщено) повелено было иметь осторожность, не обратится ли он оттуда на луговую сторону или к Дону, кантора обязанною себя находила оградить Саратов возможною безопасностию и приуготовитца так, что естли стремление злодеев к побегу клонитца будет в близости сего города, то не только пресечь им путь, но и старатца истребить.

А вследствие сего тогда ж определено было находящихся в колониях и в других местах фузелеров⁴ и казаков, оставя в нужных местах у денежной казны и у магазейнов⁵ малое число на карауле, отвсюды собрать в город, роздать им и сверх того заготовить достаточное число патронов с пулями, состоящия при артилериской команде 4 пушки и одну мортиру привести в исправное состояние, приуготовя для оных потребныя снаряды, а для разведывания о движениях злодейских из казаков в разных местах учредить разъезды.

Но как не известно было, делались ли какия учреждени от города комендантом, которой в сие время исправлял и воеводскую должность, то кантора 24 числа июля пригласила ево и прибывшаго в Саратов по секретной о тех злодеях комисии леиб-гвардии порутчика Державина в присудствие для общаго изобретения средств, какия на случай приближения злодеев к Саратову, заблаговременно принять и произвесть должно. А в сем общем присудствии с подробностию разсуждаемо было, что города Саратова по пространству и положению места укрепит никак нельзя, потому что онои с одной стороны окружен высокими горами и отделен крутым и глубоким, ко укреплению городскому не удобным, а к пролазам неприятелю наиспособнейшим рвом. Да и самая обширность поселения городскова отнимала все способы зделать такое укрепление, которое б в короткое время в оборонителное состояние приведено быть могло, да и военной команды на закрытие оного столко ж недостаточно, сколко и артилери, о которой комендант объявил, что у него болше не может набратца, как 10 чугунных с поврежденными от пожара лафетами пушек, почему того ж 24-го числа июля согласно и определено в случае приближения к Саратову злодеев, не допускать их до города, соединенными силами встретить их в поле в таком разстояни, как по тогдашним обстоятелствам усмотритца полезнее и старатца их разбить, не допуская до жительства. К безопасному ж от нападения злодеев помещению казенных денег и тех жителей, кои не могут вооружитца, и их пожитков, зделав земляное укрепление в том месте близ города на берегу реки Волги, где построены ведомства канторского правианския магазеины, какому укреплению притом господином статским советником и канторским главным судьею Лодыжинским и прожект зделан, и господин комендант обнадежил прислать на работу городских обывателей 25-го или 26-го числа, а на присылку их скорее согласитца не хотел. Сие место назначено не для одного закрытия провианского магазеина, но для того [слово не сохранилось], что другова близ города лутчаго и способнейшаго ко укреплению нет, а к тому и магазеин, наполненный болше дватцати тысяч четвертей муки и немалым числом овса, так как с одной стороны и берег реки Волги, оставались внутри укрепления, следовательно, на случай осады от злодеев всем бывшим в укреплении людем при безопасности была готова и пища, и вода^*. Сверх же того в сем общем присутствии положено было, когда сие укрепление окончитца, то во оном при выступлении в поле против злодеев оставить потребное число военных людей и вышепомянутые чугунные пушки, а для исправления под ними лафетов взять к артилериской команде. Для осведомления ж о движениях злодейских умножить и иметь далее от Саратова из казаков при афицерах разъезды следующим образом. 1-е — из Петровска команды тамошняго над межевщиками⁶ смотрителя ассесора Паикуля, простираясь от Петровска к селу Старым Бурасам, а до сего села 2-е — от Малыковской волости⁷ из находящейся у означенного гвардии порутчика Державина казацкой дву сотной команды, которую он, в случае приближения злодеев, к саратовской команде присоединить обещал, 3 — от поселенных при реке Медведице колоней, простираясь по сей реке к городу Петровску.

Сочиненное на сем основании определение всеми бывшими при том, то есть, канторскими членами, комендантом и лейб-гвардии порутчиком Державиным утверждено подписанием. После сего, хотя господину коменданту 25 и 26 чисел при свиданиях словесно напоминаемо было о присылке для зделания укрепления обещанных работников, однако в оба си дни ни одного человека и для исправления пушек не прислано.

А 27-го числа прислал он на работу до сорока человек, но и ис тех по болшой части женщины и малолетныя з деревянными лопатками, которыми хотя работа и начата, но как успех онои не отвечал нимало принятому намерению в скором окончании, а по известиям, полученным тот день открылось, что злодейская толпа от Алаторя следовала или уже и находилась в Саранске, каторой от Саратова менше трехсот верст разстоянием, то того ж числа приглашены опять к общему присутствию в кантору опекунства иностранных означенныя комендант и леиб-гвардии порутчик Державин, а сверх того и Низовой соляной конторы присудствующия, и по розсуждениям о приближающейся к городу опасности согласились и определили.

По неудобностям ко укреплению города и по недостатку на закрытие такой обширности, какова занимаетца гороцким селением, военных людей и артилерии, земляное укрепление продолжать всеми силами в том самом месте, где канторские магазейны, как и прежде назначено.

Пред собрание сие призваны были саратовского магистрата ратман⁸ и первостатейныя купцы, которыя не толко охотно соглашались, чтоб укреплению быть тут, но и подпискою уверили, что оне на другой день пришлют на работу с каждого купеческого двора по человеку, а естли нужда потребует, то и сверх того прибавят, сколко будет можно^**.

Для разведывания ж о движениях злодейских отправлены к стороне саранской капитан Коптев с тем, чтоб он столь далеко навстречу злодею ехал, сколко возможно будет, а в Синбирск канторской курьер с требованием от синбирской канцелярии уведомления, не извесно ли ей, где находятца злодеи и преследующия их военные команды. А как господин комендант в собрании сем объявлял сперва, что для десяти находящихся при воеводской канцеляри чугунных пушек сделано им только пятдесят зарядов, потом нащитал до девеноста, следователно, толко по десяти зарядов на пушку, то в собрании уверя ево, что такова количества и на одну пушку не достаточно, определено было гороцкия пушки освидетелствовать артиллери маиору Семанжу и сходным по калибрам разобрать ядра. А господину коменданту прислать в кантору известие о числе ведомства ево военных и вооруженных людей, ибо купечество обещало и от себя вооружить до 500 человек, и сколко им в прибавок заготовлено будет, к артиллери еще снарядов.

Согласясь на все вышеписаное, означенной комендант на другой день заготовленнаго по тому определения не подписал, а прислан от него в кантору репорт с таким изъяснением, что хотя им 24-го числа определение о зделании у канторских магазейнов укрепления и подписано, но как он получил от господина генерал порутчика и ковалера князя Щербатова ордер, в котором обнадеживает, что городу Саратову от нападения злодеев опасности он не видит и, уведомляя о сем кантору, представлял он, не лутче ли возобновить прежней гороцкой вал и поделать на нем батареи, а для того требовал, чтоб канторской главной судья⁹ ко осмотрению того вала приехал в воеводскую канцелярию. О пушках же написал, что он их для исправления лафетов к артилериской команде не отдаст, а чтоб прислан был к нему офицер и для делания зарядов человек до дватцати редовых.

Сей репорт прислан был 27-го числа ввечеру, по котором приказано было господину артиллери маиору Семанжу командировать к нему дватцат человек рядовых и одного афицера, а более ничего определено не было.

А 28-го числа поутру от него ж коменданта прислано мнение¹⁰, в котором он изъяснял, что хотя он и согласен, чтоб у магазеинов канторских к закрытию их зделать малинкое укрепление, но города он оставить не может для того, что церкви божии будут обнажены, к тому ж острог с колодниками и немалое число вина останетца на расхищение злодеям, почему и намерен он непременно возобновит прежней городской вал и в пристойных местах поделать батареи.

По сим представлениям, хотя изъяснено ему было вновь з доволным доказательством, что город, которого он оставить не соглашаетца, после пожару имеет очень мало строения, а занимаетца толко шелашами, что возобновлять горацкой вал не толко время не позволяет, но по неудобностям около селения гороцкова никакова Землянова укрепления сделать, и тем болше по обширности недостаточным числом военных людей и артиллери обнять никак не можно, и что при сих неудобностях церковное и партикулярных людей имение, так как и казенное вино и колодников удобнее поместить в том же укреплени, что у канторских магазеинов начато, и при котором 28-го и 29-го чисел находилось в работе присланных от купечества по несколку сот человек с помощию определенных к тому из артиллериской команды фузелеров, а с подобным сему изъяснением и указ к нему от канторы послан.

Но как все сие не имело никакого действия, то господин статской советник Лодыжинской, приглася с собою и лейб-гвардии господина порутчика Державина и некоторых ведомства конторского штап-афицеров, 29 числа приехав к нему коменданту и увидя упорство ево на все доказательствы и что от того никакой осторожности в нападения злодеев не принимается, принужденным себя увидел согласитца с ним, комендантом, и на то, чтоб укрепление зделать внутри города на берегу реки Волги, заняв собор, женской монастырь, Николскую и Казанскую церкви и полаты, где находились соляная кантора и воеводская канцелярия с астрогом^*** содержутца колодники, равным образом и винные погреба, а каким образом ров и вал вести, то и назначил он на городском плане, и к сеи работе к господину коменданту тогда ж послан знающеи инженерную науку капитан Дуров и указом от конторы подтверждено, чтоб на сем месте и старалса он как возможно скорее окончить работу. Чрез сие положение казалось уже, что упорство господина коменданта окончится, но вместо того он, оставя и сие назначенное по единому толко упрямству ево место, 30-го числа начал делать прямой ров и вал, отступя несколко сажен от зделанного в 1771-м году около города вала, начав от Царицынских^**** вверх, которого им и зделано сажен со 100 или больше. И на сию работу обращены им и все бывшия у магазеинов от купечества работники, между тем начатой круг магазеинов ретрашамент¹¹ оставался без работников.

А 31-го числа в ночи возвратившейся капитан Коптев привез известие, что злодей с великою толпою находитца в 12-ти верстах от Пензы в селе Безсоновке, и что тот же день ожидают вступления их на Пензу, о чем и коменданту того часа знать дано.

Августа 1-го дня поутру рано прислано в кантору от коменданта мнение, коим оставя все прежняя положения и начатой им безполезной вал, присуждал, чтоб укрепя правианские магазеины, зделать пред городом укрепление, чтоб город оставалса позади оного, не известя точно того места, от коего, по мнению ево, долженствовал быть город назади.

Того ж 1-го августа для общаго по тому совета приглашены в присудствие канторы опекунства иностранных означенной комендант, баталионные и артилериские штап- и несколко обер-афицеров, також и комисионер¹² господин лейб-гвардии порутчик Державин, и по разсуждении о всех неустроиствах и упущениях и произшедших от упрямства и нерешимости господина коменданта, преклоняем он был от всех единогласно, чтоб согласился он нарядить всех работников ко окончанию у магазеинов канторских укреплений и, как скоро оное кончено будет, то б и пушки городские отдал для обороны оного ретрашамента, причем уличаем он был ясным доказателством, что начатой и оставленной им вал делан был без основания, а единственно для того, чтоб отвлечь работников от начатаго полезнаго и с правилами фортификации сходнаго укрепления. По сим притчинам старались работников доставить наимом, но сыскать было не можно, затем что был сенокос, да и работники кроме кос никаких шанцовых инструментов¹³ не имели^5*. Равным образом предлагаемо ему было и о назначенном пред сим в городе по желанию ево укреплени, для которого господин капитан Дуров к нему был командирован, но он не только предлагаемых ему доказательств опровергнуть, но и ни на что решителного ответа зделать не мог, а толко остановилса на одном том, что ему нелзя оставить город без защиты, и предлагал при том разные не имеющие никакова основания мнении, ис которых: 1-е, что бутто у магазеинов укрепление збоку, а не впереди города, и что ему лутче кажетца где-нибудь зделат у Московской дороги пред городом, примкнувшись к оврагу, имеющему в себе малинкой радник, в котором от чрезмерных жаров воды столь было недостаточно, что и для ста человек на судки из онаго достать трудно было, не упоминая о протчих неудобностях. Оной родник был за буераком в ущелине и весьма от того места отдален, где камендант хотел укрепится, а к тому же и место самое неудобное^6*. И сие думал он для того толко, что уповал, бутто злодеям от Пензы притти должно сею, а не другою к городу дорогою, не воображая себе того, что он, всякое укрепление обойдя, со всех сторон в открытыи места войтить может, и что подле магазеинов начатое укрепление не для защиты погорелаго места или оставшагося и вновь начатого строения, но единственно для сохранения церковнаго и партикулярнаго имущества самих жителей предприемлется, а когда сие мнение неполезно, то 2-е, чтоб около города зделать две батареи, одну у Московских ворот, а другую на берегу Волги, 3-е, что думаетца ему, что злодей в Саратов не будет, о чем он и прежде при всяком разсуждени гадание свое объявлял^7*.

А как из всех трех отзывов видимо было не толко безмерное упрямство, но и совершенная беспечность в приготовлени ко отражению злодеев, несмотря на многия бывшия до сего времени от канторы писменныя и словесныя требовани, не хотел он комендант уведомить, или и сам не знал, сколко у него ко употреблению против злодеев набратца может баталионных и штатной роты воеводской канцеляри салдат и казаков и вооруженных жителей. А в разсуждени того в означенном общем собрани согласно от всех, кроме оного коменданта, и определено было начатое у канторских магазеинов укрепление непременно приводить ко окончанию с крайним поспешением, х которому на работу саратовского магистрата ратман и первостатейные купцы добровольно обязались присылать работников не менше как по 1000 человек, что и подпискою подтвердили. Сие обязателство учинено им вновь для того, что по прежнему исполнение делать им препятствовала начатая комендантом около города работа, х каторой работники их были обращены^8*. А как скоро сие укрепление будет окончено, то во оное, несмотря на упрямство господина коменданта, взять гороцкия пушки к нарядам, а по приближени злодеев поместить в сей ретрашамент гороцких жителей, церковное, казенное и всех партикулярных людей имение, и с казенного выхода вино и из острога колодников; зделав для них особую в занятом нарочно для того внутрь онаго укрепления натуралном глубоком рве преграду с крышкою^9*. А по расположени сего, оставя в том укреплени потребное число для обороны вооруженных жителей с городскими пушками и с приличным числом военной команды, соединенными силами итти встречу злодеям для отрезания их от нападения на город, стоящия ж пред городом на воде суда по приближени злодейском затопить или зжечь. Для чего от господина Державина вверх по Волге до самого Сызрана нарочной офицер был послан, дабы злодеи не имели случаю переправитца или спуститца вниз по реке Волге^10*. Вниз же по Волге предоставлено то же сделать господину коменданту, уповая, что сего и во всей Астраханской губернии упущено не будет^11*. При сем сверх того положено, что хотя господин комендант за несколко дней пред тем требовал от канторы, чтоб всех военных служителей и казаков ведомства канторского отдат в ево команду, но как канторской главной судья, будучи в чине бригадирском¹⁴, в команде у него быть не может, то и требование оного каменданта оставить, а старатца о поражени злодеев общими силами тем наипаче, что еще из отдаленные колонии собирании и при делании ретрашамента потребны были военные люди^12*.

А такого содержания приговор тогда же всеми бывшими на совете штап и обер-афицерами подписан, и для исполнения послана с него х коменданту при указе из канторы копия. А между тем безпрестанно собирались разкомандированные по далним колониям военные люди и добровольно соглашавшиеся на отражение злодеев иностранцы.

А для проведывания о движениях злодейских к Пензе отправлен паки преждепосыланной капитан Коптев.

И находящемуся в городе Петровске смотрителю над межевщиками ассесору Паикулю велено по приближени злодеев к Петровску, с командою, состоящею у него, следовать в Саратов, а между тем по Петровской дороге учредить в тех местах при афицерах фарпосты, чрез каторыя получать от означенного капитана Коптева извести, и осведомляясь, как возможно, с крайнею поспешностию доставлять в Саратов.

И так 1-го и 2-го чисел августа производилась опять работа над укреплением у магазеинов и в разламывани купленных к тому укреплению на полисад, подмостки под пушки и на рагатки судов, а означенной капитан Коптев, возвратясь, репортовал, что злодеи 1-го числа находились деиствително в Пензе. А 3-го числа работа в ретрашаменте остановилась за неприсылкою из города работников, почему для требования оных послан был порутчик Уваров и репортовал, что полицымеистер порутчик Малцов ответствовал ему, что комендант на работу никого высылась не велел, а приказал с вечера повестить чрез соцких и десяцких¹⁵, что он на ту работу итти никого на принуждает, а оставляет им на волю.

А саратовского магистрата ратман и купцов несколко человек, приехав в кантору, объявили, что за сею, зделанною от коменданта повесткою, не могут оне собрать с купеческих домов тот день работников, потому что все, узнав о сей повеске, разошлись и разъехались от домов своих.

Но как казалось, что таковому вредному по обстоятелствам времени приказанию от коменданта быть не можно, то призван был в присудствие канторы означенной порутчик Малцов и объявил, что от коменданта подлинно приказано ему было с вечера повестить всем гороцким жителям, кроме купцов, что он их на работу ко укреплению не высылает, а хто хочет, тому запрещения не делает. Кроме купеческих работников и никогда на работу никто не приходил, следовательно, для бобылей и пахотных солдат, кои на работу не ходили, приказание сие было не нуждно, а единстве[нно] сделано для развращения купечества^13*. И так за сим развратным приказанием работа во укреплении совсем остановилась.

А того ж числа вышеозначенной лейб-гвардии порутчик Державин уведомил кантору, что в городе Петровске остается несколко пушек, пороху и денежной казны, и что, за неимением там команды, злодеям супротивления зделать некому, тем болше, что и жители тамошния примечены подозрителными в склонности к злодеям, и что оныя пришли в непослушание против воеводской канцеляри, и к воеводе приставили караул, требовал, чтоб для забрания оттуда казны, годных пушек и пороху, и нужных писменных дел, дать ему из канторской команды человек до 100 казаков, с которыми он сам отправитца в Петровск.

Почему командировано к нему донскаго войска есаул Фамин с семьюдесять донскими казаками, а к тому ещо тритцать человек взять ему велено от следующаго ис Петровска в Саратов ассесора Паикуля.

А 4-го под 5-е число после полуночи означенной господин Державин и есаул Фомин, возвратясь, уведомили, что, по приближени их к Петровску 4-го дня часу в 9-м по полуночи открылось, что злодей, предупредя их, заняли уже город, и толпа их умножилась идущими от Пензы.

Командированныя же с ними казаки, увидя в городе злодеев, все изменя, старались их схватить или переколот, а не догнав, поскакали в город Петровск к соединению с злодеями.

По сему уведомлению, тот же час в ночи дано о том знать коменданту с тем, чтоб он прибыл в кантору для принятия последних и общих мер против нападения злодеев, но он велел о себе объявить, что не поедет. Однако приехал, уже по полуночи в седмом часу и, ничего решительного не сказав, тотчас обратно уехал.

А как ис прежняго и ис сего развратного упрямства ево предстояла уже видимая погибель городу, то ко отвращению оной и ко учреждению возможного на такой случаи разпоряжения был у него в 8-м часу поутру господин статской советник Лодыженской, и приняв последния меры спасти денежную казну и канторские дела на судах, отпустя вниз по Волге до безопасного места, дабы тем, хотя выгодав столко времяни, сколко потребно на достижение злодея преследующими его воисками, чего ради и просил господина коменданта о вспомоществовании ему в приискании судов и в доставлени чрез полицыю потребнаго числа извощиков для перевозки денежной казны на суда, что он, хотя и обещал, но не исполнил, ибо казначей порутчик Штихеус на вечер насилу мог сыскать одно судно, с малым числом работников, и не имея лошадей, с нуждою мог переносить караулными и случившимися тут колонистами до 26784-х рублей тысяч медною манетою, продолжая вынос сих денег 6-го числа пополудни до 4-го часу, когда уже злодеями окружен был город и внутри оного оне начели уже являтца, что самое воспрепятствовало и оставшия медныя денги спасти, а для помещения канторских дел взято уже было стоявшее пред канторскими магазеинами с купленного у ротмистра Огарева мукою судно, каторое начето было выгружать, но по той нужде вытруска остановлена, а погружены в нево писменные дела и пятнатцать тысяч серебреною и золотою манетою денежной казны. Между тем как суда приискивались и напоследок денежная казна и канторские дела на судно погружалися, приказано было всей военной команде из лагеря и квартир выступить на Московскую дорогу, что после половины дня пред глазами канторских членов и последовало; а как по приводе воинской команды к Московским воротам усмотрено, что баталионных салдат, выведенных туда же под предводителством маиора Салманова, по объявлению ево сто дватцат семь человек и толко до пятидесят пеших малороссиан с копьями^14*; саратовских же казаков еще ни единаго не было. А городские пушки поставлены изредка за валом, которой нимало в оборонительное состояние приведен не был, вниз к самому буераку, на другой стороне котораго находится так называемая Соколова гора, с которой не токмо означенной худой вал анфилироват веема удобно, но и всем городом командовать можно — следователно, и воинской команде тут стоять не токмо безполезно, но и совсем не можно, чего ради статской советник Лодыженской и с ним канторы опекунства иностранных член господин ассесор Кикин, взяв с собою господина артилери маиора Семанжа, надворного советника Батурина и приглася господина комисионера Державина, яко очевидного свидетеля всем про-изшествиям, приехав к господину коменданту, еще с ним советывали, и предложа ему о неудобности означенного места, спрашивали, какое он намерение напоследок приемлет, ибо стоя в одном углу с пушками, идущему с великою толпою злодею никоим образом в город воитить воспрепятствовать не можно, но от него и тут решителного ничего не добились.

Ввечеру ж, пришед в квартиру господина коменданта, ратман Казанцов подал ему и статскому советнику Лодыжинскому, каждому порознь, имян-ные списки вооружающимся от купечества пешим с однеми копьями людем, которых по оному списку значит токмо до двухсот человек. А при сем случае спрашивано было, для чего оные пешком и без огнестрелнаго оружия, на что господин комендант отвечал, что у него пороху толко два пуда осталося; а как и у бывшей в ведомстве канторы опекунства иностранных артилериской команды еще четыре бочки оставшагося зарыто в землю, то вопрошаемо было еще, для чего о сем заблаговременно не объявлено и не требовано, на которой вопрос отвечать было нечева.

Напоследок примечено было веема ясно нехотение господина коменданта зависить, по крайней мере, от советов господина статского советника Лодыжинского, яко старшаго пред ним, и что самое то, может, и прежде препятствовало ему соглашатца на предлагаемые предосторожности от злодеев средствы и оставляло ево в нерешимости. И так, чтоб от того не произошло худшаго ещо замешателства, решился господин статской советник с протчими бывшими с ними оставить защищение города в диспозицию оного коменданта, а самому з денежною казною, сколко оной, за вышесказанными неудобностьми спасти удасца, с писменными делами и со всею канторою удалитца в безопасное место.

А потому данным ордером артилери маиору Семанжу велено, присоединя к артилериской команде волских и оставших донских казаков с орудиями, выступить в поле для отражения злодеев, а по усмотрени невозможности им воспротивитца, присоединитца к состоящей за гороцким валом выведенной от коменданта команде, и быть под ево повелением, почему он, Семанж со всею артилерискою командою и казаками навечер 5-го числа, вышед от города за две версты, там начевал.

А 6-го числа поутру о сем от господина статского советника Лодыжинского сообщено каменданту, каторой потому чрез присланного к маиору Семанжу афицера приказал, чтоб он с командою вошел и остановился в том же за гороцким валом месте, где поставлены им баталионныя солдаты. Того ж 6 числа поутру определенные от него, Семанжа, в разъезд волския казаки, все бежали к злодеям, а остался толко бывшей с ними есаул Тарарин, каторой с краинею нуждою от гонящихся за ним команды ево казаков, заколов из них двух, мог спастись.

После чего он, Семанж, с артилерискою командою и с оставшими десятью донскими казаками по вышеписанному требованию господина коменданта вступил в город и соединился з баталионными в один полигон.

А каков от него по возвращени репорт подан, со оного здесь следует копия¹⁶.

А сверх вышеписанного толко то прибавить можно, что и объявленное в оном репорте место, где зделан был обставленной рогатками¹⁷ баталион каре¹⁸, не выгоднее прежняго, ибо хотя огонь злодейской батареи, поставленной на Соколовой горе, несколько и дале, но зделанной пред тем от господина коменданта [как о сем выше упомянуто]¹⁹ вал служил злодею готовою и закрытою батареею, на которую он и деиствително, поставя две пушки, стрелял в наш баталион каре.

ГАСО, ф. 407, оп. 2, д. 1330, л. 3—10. Копия документа, отосланного в канцелярию опекунства иностранных. Датирована по дате выписки из журнала конторы опекунства (ГАСО, ф. 407, оп. 2, д. 1330, л. 11). Концовка и подписи отсутствуют.

Примечания

*. Текст от слов: Сие место назначено... приписан на полях.

**. Текст от слов: Пред собрание сие... приписан на полях.

***. Видимо, пропущено слово где.

****. Видимо, пропущено слово ворот.

5*. Текст от слов: По сим причинам... приписан на полях.

6*. Текст от слов: Оной родник был... приписан на полях.

7*. Текст от слов: прежде при всяком... подчеркнут неустановленным лицом.

8*. Текст от слов: Сие обязателство... приписан на полях.

9*. Текст от слов: Зделав для них особую... подчеркнут неустановленным лицом.

10*. Слова: Вниз по реке Волге подчеркнут неустановленным лицом.

11*. Текст от слов: Вниз же по Волге предоставлено... приписан на полях.

12*. Текст от слов: тем наипаче, что еще... приписан на полях.

13*. Текст от слов: Кроме купеческих работников... приписан на полях.

14*. Текст от слов: сто дватцат семь... подчеркнут неустановленным лицом.

1. Курмыш — город в Поволжье, ныне — село в Нижегородской области.

2. Ядрин — город в Поволжье, ныне — территория Чувашии.

3. Алатырь — город в Поволжье, ныне — территория Чувашии.

4. Фузелеры — солдаты, вооруженные фузеями, кремневыми ружьями.

5. Магазейны — склады продовольствия.

6. Межевщики производили межевание земель, в данном случае — межевание, т. е. выделение земель для поселения колонистов.

7. Малыковская волость, Малыковка — ныне город Вольск.

8. Ратман магистрата — член городового магистрата, коллегиального учреждения, подчиненного воеводе; ратманы избирались из числа зажиточных посадских людей.

9. Конторский главный судья — начальник конторы иностранных поселенцев.

10. Мнение — документ, содержащий суждение или заключение по какому-либо вопросу.

11. Ретрашамент — внутренняя оборонительная ограда, находящаяся позади и параллельно главной.

12. Комиссионер — лицо, имеющее особое поручение.

13. Шанцевый инструмент — инструмент, предназначенный для работ по укреплению полевых позиций армии.

14. Главный судья опекунской конторы М.М. Лодыженский был в чине статского советника, который соответствовал военному чину бригадира по Табели о рангах.

15. Сотские и десятские — низшие чины полиции в селах и небольших городах. Сотские имели в своем ведении 100—200, а десятские — 10—30 дворов. Выбирались жителями из своей среды.

16. Упоминаемого в тексте рапорта в деле не имеется.

17. Рогатка — продольный брус со вдолбленными накрест заостренными сваями для преграждения движения (в данном случае — движения войск).

18. Баталион каре — тактический прием построения пехоты четырехугольником для отражения атак конницы.

19. Скобки поставлены составителем документа.