Соборное уложение царя Алексея Михайловича окончательно закрепостило крестьян, что повлекло за собой усиление феодальной эксплуатации. Самой распространенной формой протеста против возрастающего гнета было бегство обездоленных людей на южные окраины России. На Дону и его притоках появляются городки новопришлых казаков.
Основным занятием новых поселенцев остается привычное земледелие, ибо, по свидетельству атамана Фрола Минаева, они не владели навыками ни охоты, ни рыбной ловли, ни военного дела, да и орудия никакого не имели. Вслед за ними и остальные казаки начинают распахивать плодородные целинные земли. Возникло даже опасение, как бы непомерное увлечение сельским хозяйством «не обесчестило все войско донское». Поэтому в 1690 году был принят «приговор», под угрозой смертной казни запрещающий заниматься хлебопашеством. Всем несогласным предписывалось возвращаться «в прежние свои места, кто где жил»1.
Такие распоряжения принимались еще несколько раз. Но они не могли остановить процесс, вызванный к жизни экономической необходимостью. Земледелие утверждается на Дону. Но заниматься им под угрозой опустошительных набегов татар и турок приходилось буквально с оружием в руках.
С присоединением к России Азова была устранена опасность нападения на казаков татар и османов с юга. По мере укрепления абсолютной власти Петра I правительство усиливало наступление на их права и вольности с севера. С этой целью в дополнение к уже существующим опорным пунктам Тамбов — Сызрань строятся крепости: на Медведице — Петровск и на Хопре — Павловск.
В 1703 году Войско лишается права самостоятельных внешних сношений с соседними странами. Правда, еще лет двадцать этот запрет нарушается, и донские послы время от времени отправляются без ведома азовского губернатора и московскою правительства и к туркам, и к татарам, и к полякам. Но постепенно казачья дипломатия умирает.
Особенно настойчиво правительство Петра I наступает на старый неписаный закон казаков «с Дона выдачи нет».
Крестьяне издавна укрывались на Дону. Правительство Петра I решило положить предел этому и указом 22 июля 1700 года предписало всех новопришлых казаков, осевших на берегах Хопра, Медведицы и других рек после 1705 года, расселить вдоль дорог, ведущих к Азову из Валуйки и Рыбного, а их городки снести. Эта мера, однако, не принесла желаемых результатов, ибо на новые места удалось перевести не более тысячи семей. Верховые станицы по-прежнему остались центром притяжения беглецов.
Правительство между тем не смирилось с создавшимся положением. В 1703 году оно командировало на Дон стольников М.Ф. Пушкина и М.Н. Кологривова, поручив им пройти по казачьим городкам, взять от каждой станицы «сказки» со сведениями о времени основания и сроках проживания в них обитателей. Кроме того, обоим ревизорам вменялось в обязанность выявить всех беглых и после наказания кнутом возвратить прежним владельцам, а каждого десятого из них отправить на каторгу в Азов. Результаты этой акции практически оказались равными нулю. Казаки либо заявляли, что всех новопришлых они давным-давно выслали, либо оказывали непослушание «и к допросу не шли»2.
Продолжением наступления правительства на права и вольности казачества явилась передача в 1704 году слободскому Изюмскому полку солеварен и земель по речке Бахмут, которыми издавна пользовались жители не только донецких, но и донских городков. Теперь они должны были покупать соль у государства по высоким ценам.
В то же время командир Изюмского полка Ф.В. Шидловский получил строгий приказ выслать с бахмутских земель всех беглых. Однако особых успехов он не достиг, как ни старался.
В октябре 1705 года К.А. Булавин решил восстановить прежнее положение и получил энергичную поддержку казаков. Они разорили новые промыслы, заведенные изюмцами, а их самих изгнали. Правительство не могло с этим мириться, но и не хотело пока прибегать к силе против тех, кто и сам ею не был обделен и совсем недавно помог царю не только взять Азов, но и утихомирить взбунтовавшуюся Астрахань. Поэтому на Бахмут был командирован дьяк Адмиралтейского приказа Алексей Горчаков, чтобы не допустить разрастания конфликта и подсчитать причиненный ущерб. Кондратий Афанасьевич велел арестовать посланца Москвы и заключить его под стражу до решения войскового круга.
Войсковой круг одобрил действия бахмутского атамана, не допустившего Горчакова к описанию соляных варниц, но дьяка приказал освободить и отправить в Воронеж, откуда он прибыл. В течение года правительство не предпринимало никаких мер против казаков: не до того было.
Затянувшаяся Северная война тяжелым грузом легла на плечи народа. Тысячи обездоленных устремились на юг, надеясь укрыться там от непосильного гнета и изнурительных «корабельных работ». Вопреки запрету Петра I принимать людей из русских городов и уездов, казаки прятали их «в домех своих» и не выдавали властям. Терпению царя пришел конец. 6 июля 1707 года он приказал подполковнику азовского гарнизона Юрию Владимировичу Долгорукому собрать отряд и следовать с ним на Дон, чтобы «трудитца о высылке беглых». Тем же письмом он сообщил князю, что направляет к нему из Воронежа адмиралтейского дьяка Алексея Горчакова с поручением размежевать «спорные земли и угодья» между донцами и изюмцами «по правде», с учетом свидетельств подлинных старожилов, чтобы далеко зашедшую «их вражду успокоить и искоренить»3.
Естественно, Петр I стремился остановить поток беглых на юг, может быть, даже самыми суровыми мерами, поскольку исход крепостных и работных людей из России лишал государство налогоплательщиков и ставил под угрозу срыва программу строительства кораблей на воронежской верфи. В разрешении же бахмутского конфликта царь не считал нужным ссориться с казаками и искренно хотел урегулировать его по справедливости. Он понимал, что при отсутствии четкой границы с Войском и сам мог допустить ошибку, посадив Изюмский полк на донских землях.
Таким образом, каким бы деспотом ни был великий государь, нет никаких оснований соглашаться с мнением тех историков, которые утверждали, что он изначально поддерживал изюмцев в их споре с донцами. Но в решении вопроса о возвращении беглых настойчиво проводил свою волю.
Причины для недовольства политикой московского правительства у казаков были. Главная из них — нарушение принципа экстерриториальности Войска. Нельзя не учитывать и борьбу за власть между различными группировками старшин, использовавших Булавина в своих интересах.
Примечания
1. Пронштейн А.П., Мининков Н.А. Крестьянские войны в России XVII—XVIII веков и донское казачество. Изд. Ростовского университета, 1983. С. 209—210.
2. Акты по истории Войска Донского, собранные генерал-майором А.А. Лишиным. Новочеркасск, 1891. Т. I. С. 219—220; Булавинское восстание: Сб. документов. М., 1935. С. 119—123.
3. Булавинское восстание. С. 113—114.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |