В сентябре—декабре 1800 года «за дерзкие речи об императоре» в Черкасске были наказаны кнутом и плетьми около сорока человек. Но этого его величеству оказалось недостаточно. Вот что сообщила нам в своих воспоминаниях Дарья Христофоровна Ливен, молодая жена тогдашнего начальника Военно-походной канцелярии:
«Три месяца назад император Павел в гневной вспышке решил предать уничтожению все донское казачество.
Под предлогом поддержания политики Бонапарта, первого консула, к которому он вдруг воспылал фанатическим расположением, Павел решил послать казаков тревожить с тыла индийские владения англичан. На самом же деле император рассчитывал, что при продолжительном зимнем походе болезни и военные случайности избавят его окончательно от казачества. Предлог и истинная цель экспедиции должны были храниться в великой тайне. Никто в России не должен был ничего знать о маршруте экспедиции, и только Ливен из кабинета государя под царскую диктовку отдавал для беспрекословного выполнения подобные приказы. Об истинных побуждениях императора стали догадываться — известна была его ненависть к независимым формам внутреннего управления казачества, но представлялось совершенно невозможным проникнуть в тайну действительного следования донских полков, и уже несколько недель были потеряны последние следы снаряженной экспедиции. Это обстоятельство и было, между прочим, одною из причин, ускоривших трагическую кончину императора»1.
Возможно, Дарья Христофоровна была склонна к преувеличению, как считали публикаторы ее мемуаров, но вообще отрицать свидетельство жены «военного министра» нельзя, она все-таки многое знала. Такая идея вполне могла зародиться «три месяца назад», то есть в октябре 1800 года. Казаки были отправлены во «всеобщий поход к стороне Оренбурга», но успели они дойти только до Саратова...
В ночь с 11 на 12 марта закончилось царствование Павла I. Днем уже известный читателю полковник Саблуков, стоявший у Михайловского замка со своим эскадроном, начал приводить его к присяге. Раньше других он обратился к рядовому Григорию Иванову, которого в числе прочих пустили во дворец, чтобы убедить солдат в смерти императора:
— Ну что же, братец, видел ты государя Павла Петровича? Действительно он умер?
— Так точно, ваше высокоблагородие, крепко умер!
— Присягаешь ли ты теперь Александру?
— Точно так, хотя лучше покойного ему не быть... А впрочем, все одно: кто ни поп, тот и батька2.
На престол вступил Александр I. По свидетельству той же княгини Дарьи Ливен, первым вопросом нового императора к ее мужу был:
— Где казаки?
Казаков вернули уже из-за Волги.
А.О. Грузинов — Александру I:
«Всеавгустейший Император!
Всепресветлейший монарх!
Прошлого 1800 года сентября 23-го дня блаженной памяти государь император, всемилостивейше отставив меня от службы, повелел арестовать и отправить в город Нарву на жительство, а через три недели по высочайшему Его Величества повелению отдана мне сабля. Находясь здесь в крайней бедности и не имея ежедневного пропитания, осмеливаюсь писать к милосердному престолу и священнейшим стопам Вашего Императорского Величества; всеподданнейше прошу меня несчастного всемилостивейше освободить. Я по великой моей ревности и молодым летам за особливое поставлю счастье продолжать высокославную Вашего Императорского Величества службу в лейб-казачьем полку, в коем служил.
Вашего Императорского Величества
всеподданнейший отставной лейб-казачьего полка
поручик Афанасий Грузинов 4-й
Марта 19-го дня 1801 года. Нарва»3.
Отставной поручик был возвращен на службу, получил чин ротмистра и через несколько лет ушел в отставку.
Роман и Афанасий Грузиновы уже в апреле 1801 года добились возвращения отписанных в казну имений Евграфа Осиповича в Московской и Тамбовской губерниях, правда в урезанном виде, поскольку часть земли и крестьян Павел I успел передать своему шуту — карлику Ивану Ивановичу Ахлебинину, пожалованному высочайшим указом в чин статского советника4. По семейному преданию, между братьями «произошло охлаждение из-за наследства. Родственные связи поддерживала, насколько могла, жена Афанасия, Каролина Григорьевна Рейенсдорф, женщина — отменно добрая и кроткая». Ее стараниями отношения между братьями наладились.
* * *
Престарелый Осип Романович, дав вольную своим крестьянам, уехал вместе с Федотом Даниловым к сыну Роману, на руках которого и скончался около 1820 года. Прах старшины Грузинова был предан земле на погосте при церкви села Верхнеспасского, что в Тамбовской губернии.
Личная жизнь Романа Осиповича не сложилась. Уйдя в отставку, он женился на Ольге Андреевне Давыдовой, сестре сослуживца по «павловской команде» и соседа по имению. Она не отличалась пуританской верностью больному мужу, проматывала его состояние с неким мещанином провинциального Моршанска, чем немало ускорила отход его от земных забот. Похоронили отставного майора рядом с отцом.
От Романа Грузинова остался сын, названный в честь деда Осипом (Иосифом). Мальчик родился 25 декабря 1812 года, в день победы России над наполеоновской Францией, учился в университетском Благородном пансионе и входил в окружение Михаила Юрьевича Лермонтова. Страстно увлекался литературой, издал два поэтических сборника и тягучие «Записки покойного Якова Васильевича Базлова» в двух частях. Последнюю публикацию предваряет портрет автора, сохранившего в своем облике тучность отца и национальные черты прадеда, князя Намчевадзе5. Приведу несколько строф из его стихотворения, навеянного семейным преданием:
Друзья, люблю я молодую
Грузинку, мне она сродни,
Я, как дитя, ее балую
И берегу младые дни.
Мой дед пришел из-за Кавказа,
Он полюбил широкий Дон.
В былые дни там без заказа
Селился люд со всех сторон.
Он был грузин, она — грузинка,
Итак, немного мы сродни.
Как Греведолова картинка,
Мила она, глаза — огни.
Уста как будто амброй дышут,
Чудесно строен юный стан,
Ее лобзанья зноем пышут,
А кудрей темных океан.
Не вдаваясь в оценку художественных достоинств этого и других творений Осипа Романовича, напомним читателю эпиграмму Михаила Юрьевича Лермонтова, посвященную однокашнику Грузинову:
Скажу, любезный мой приятель,
Ты для меня такой смешной,
Ты муз прилежный обожатель,
Им даже жертвуешь собой!..
Напрасно, милый друг, коварных
К себе не приманишь никак;
Ведь музы женщины — итак,
Кто ж видел женщин благодарных?..
Михаил Юрьевич оказался прав: не сумел Осип Романович приманить к себе коварных муз. Пришлось пойти на службу, но дослужился лишь до чина коллежского регистратора и должности секретаря московского дворянства6.
* * *
24 апреля 1814 года лейб-гвардии отставной штабс-ротмистр Афанасий Осипович Грузинов обратился в общее собрание московского дворянства с прошением внести его «обще с детьми, сыновьями Евграфом и Петром, в родословную книгу» и выдать ему о дворянстве грамоту, «а детям для вступления в службу каждому порознь свидетельства»7. Я нашел названные документы в делах Российского государственного исторического архива города Москвы. Вот они:
«1810 года мая 21-го дня в доме московского купца Григория Николаевича Рейнсдорфа у гвардии штабс-ротмистра Афанасия Осиповича Грузинова, что подлинно, родился сын Евграф и окрещен в приходе Покрова пресвятой Богородицы, что за Яузою на Лысячковой горе. Восприемником был означенный купец Григорий Николаев Рейнсдорф, а восприемница княжна Анастасия Евграфовна Волконская. В том засвидетельствовали прежде бывший там Покровской церкви протоиерей Григорий Петров и дьякон Карп Петров»8.
«1811 года декабря 9-го дня в доме малолетних детей Горяиновых у господина гвардии штабс-ротмистра Афанасия Осиповича Грузинова родился сын Петр; крещен 12-го дня; восприемником был полицейских эскадронов воинский офицер Александр Михайлов Грузинов; восприемница — московского купца Григория Николаева Рейнсдорфа жена, Анна Егоровна; в том засвидетельствовали церкви Адриана и Натальи, что в Мещанской, протоиерей Матвей Николаев, дьякон Стефан Сергеев, пономарь Семен Егоров»9.
Итак, переживший страшные годы террора Афанасий Осипович назвал сынов своих в честь погибших на эшафоте в Черкасске братьев. Естественно, что восприемниками детей были родственники, родители жены и двоюродный брат отставного ротмистра. Непонятно лишь, как оказалась в доме московского купца в роли крестной матери первенца мелкопоместного дворянина петербургская княжна Анастасия Евграфовна Волконская? Что связывало ее с этим скромным семейством? Осмелюсь утверждать — кровное родство!
Из родословной Волконских, составленной замечательной представительницей этого рода, следует, что княжна Анастасия была единственным ребенком князя Евграфа Федоровича Волконского от второго брака с Марфой Степановной Колычевой. Других детей, в том числе и от первого брака с Анной Васильевной Хилковой, у него не было10. Тайна появления на свет девочки уже в том, что неизвестен даже год ее рождения. Умерла же она 29 января 1823 года в девичестве.
Думаю, настоящим отцом Анастасии был Евграф Осипович, после ссылки которого влиятельный дипломат Колычев выдал «согрешившую» Марфу Степановну за престарелого князя Волконского, едва ли не своего ровесника, и тот удочерил девочку, а позднее не препятствовал ее отношениям с семьей дяди — Афанасия Грузинова.
Кстати, имя Анастасия было столь распространенным среди женщин рода Грузиновых в начале XIX века, что, кажется, им чтили память бабушки-казачки, матери пяти сыновей: Евграфа, Петра, Романа, Афанасия и Николая.
Не с Марфой ли Колычевой проводил время Евграф Осипович Грузинов, когда сказался больным в сентябре 1798 года? Похоже, молодые люди очень любили друг друга, коль один махнул рукой на карьеру, а другая — на суд людской и на суд Божий. Они были счастливы. Но недолго...
Крестник княжны Анастасии Евграф Афанасьевич Грузинов избрал военную службу, но дослужился лишь до штабс-ротмистра. Он принимал участие в усмирении Польского восстания, после которого ушел в отставку. Семьей обзавелся поздно. Когда ему исполнилось пятьдесят девять, молодая жена подарила мужу первую дочь, через четыре года — сына Александра, потом еще четверых молодцев, в том числе Петра, на встречу с которым я опоздал, и еще одну девицу. После рождения последнего ребенка наш герой преставился в возрасте семидесяти пяти лет11.
Но остались дети. Как известно, их было семь. Автору известны поименно все они, но сознательно названы только двое, им выпали разные судьбы: старший остался русским, а тот, что помладше, стал советским, может быть, не по духу — по обстоятельствам. Остальные, кажется, ушли из жизни раньше коммунистического апокалипсиса в России.
Александр Евграфович Грузинов... Профессор Донского университета С. Вологдин назвал его «одним из видных общественных деятелей России»12. Но до сих пор он остается почти неизвестной исторической личностью периода великой смуты, ибо принадлежал к тому лагерю, который располагался по ту сторону большевистских баррикад, а значит, и по ту сторону дозволенных интересов советских летописцев.
Внук Афанасия Осиповича явился на свет через сто лет после рождения деда — 12 июня 1873 года. Он посвятил свою недолгую жизнь русской армии и дослужился до звания полковника. Мог подняться и выше: знания, приобретенный опыт и удача сделали его заметной фигурой. Во время Первой мировой войны Александр Евграфович выполнял обязанности уполномоченного председателя Особого совещания по продовольственному делу. Анализ экономической ситуации, подготовленный им для ознакомления общественности, опубликован, доступен для изучения и позволяет говорить о нем как о человеке с государственным масштабом мышления13. Но имя Грузинова, выражал уверенность современник, «будет особенно отмечено историей как имя первого командующего войсками Московского военного округа в памятные дни начала революции»14. После отречения великого князя Михаила, вызвавшего бурную реакцию в столице, он сообщил Павлу Николаевичу Милюкову, что вверенный ему гарнизон сохраняет дисциплину, чем вселил энтузиазм в лидера кадетов, размышлявшего тогда об ответственности за будущее страны15. В дальнейшем его усилия были направлены на изоляцию солдат от большевистской демагогии. В условиях безбрежной свободы эти усилия не увенчались успехом, и честный полковник оставил высокую должность сразу после апрельского политического кризиса.
В октябре 1917 года Грузинов отправился в Новочеркасск в качестве представителя Министерства продовольствия Временного правительства. Здесь в полной мере раскрылись его организаторские способности. Он принял участие в работе законодательного совещания при донском правительстве, взял на себя снабжение войск и заботу о раненых, а потом и фактическое руководство Советом.
В конце февраля 1918 года в Новочеркасске установилась советская власть. Грузинов был арестован и препровожден в Москву, откуда бежал на Дон, где в тот период временно пал большевистский режим. Здесь он возглавил продовольственную комиссию.
11 сентября во время прогулки по Дону Александр Евграфович утонул. За два месяца до трагедии ему исполнилось сорок пять.
Смотря на тронутую временем фотографию полковника, запечатленного в полный рост, невозможно отделаться от навязчивой мысли: за этой смертью скрывается какая-то тайна. Может быть, об этом что-то знал его брат Петр Евграфович. Но на встречу с ним я опоздал на пять лет. Правда, остались его воспоминания, но автору не довелось их полистать.
Братья не похожи друг на друга. Александр очень русским лицом напоминает Николая Осиповича, каким запечатлел его неизвестный художник на миниатюре начала XIX столетия. Петр, кажется, сохранил в лице черты сына солнечной Грузии и, по свидетельству Зинаиды Григорьевны, гордился этим.
* * *
Самый младший из братьев Грузиновых, Николай Осипович, выпущенный из второго кадетского корпуса в полевую артиллерию, принимал участие в Отечественной войне 1812 года, был награжден. По окончании кампании против французов возвратился на родину, «предался невоздержанной жизни юности и двадцати двух лет от роду от расстроенного здоровья, душевной тоски, гибели умственных способностей кончил жизнь самоубийством»16.
* * *
Прошло столько лет, а я все не могу забыть ту экскурсию в Старочеркасск. Помню, как мы остановились у едва различимого русла пересохшей Протоки, пытаясь угадать, где мог стоять дом старшины Грузинова, со двора которого 12 августа 1800 года «при захождении солнца» выехал верхом на лошади Петр Осипович; как в центре станицы нашли то «возвышенное место», на котором тогда так часто строили и разбирали эшафот. И слова восьмидесятилетнего казака: «Склеп-то заброшенный был. От него и осталась эта яма».
Непонятно: современники в один голос утверждали, что Евграфа Осиповича похоронили «за палисадом против пороховой казны». По-видимому, и тело Петра было предано земле там же. По преданию, «над могилами праведников часто видели теплящиеся свечи, неизвестно кем зажженные». Не исключено, что с наступлением «дней александровских» прах казненных братьев Грузиновых был перенесен с городского пустыря в склеп, о котором поведал нам в тот осенний день старожил заповедника.
Евграф Осипович Грузинов считал себя «достойным возвышенности за открытие», славы и благодарной памяти потомков. И надо признать, в России в то «безумное и мудрое» столетие другого такого героя не было. Он первый разработал программу революционного ниспровержения деспотизма и «думал со временем все то произвести в действо»17.
Неумолимое время отсчитывало годы, десятилетия. Два столетия прошло. Надежды не оправдались. А ведь достоин «возвышенности за открытие» Евграф Осипович Грузинов...
Как воздать должное?
Как?
Примечания
1. Из записок княгини Ливен // Цареубийство 11 марта 1801 года. М., 1990. С. 186—187. См. также книгу П.И. Ковалевского «Император Петр III. Император Павел I», в которой автор утверждает, что цель организации похода в Индию — «уничтожить все донское казачество».
2. Саблуков Н.А. Указ. соч. С. 85.
3. РГВИА. Ф. 26. Оп. 1 /152. Д. 106. Документ № 700. Дело не пронумеровано.
4. РГИА в Петербурге. Ф. 1374. Оп. 4. Д. 12. Л. 5.
5. Грузинов И.Р. Мечты и звуки поэзии. М., 1842; Его же. Отблеск поэзии. М., 1849; Его же. Записки покойного Якова Васильевича Базалова. Ч. 1—2. М., 1863.
6. Родословная книга дворянства Московской губернии. Т. I. Дворянство жалованное и выслуженное. А—И / Под ред. Л.М. Савелова. М., 1914. С. 430.
7. РГИА в Москве. Ф. 4. Оп. 8. Д. 394. Л. 1.
8. Там же. Л. 2.
9. Там же.
10. Болконская Е.Г. Род князей Волконских. СПб., 1900.
11. Родословная книга дворянства Московской губернии... Т. I. С. 431.
12. Вологдин С. Памяти Александра Евграфовича Грузинова // Известия Новочеркасского городского общественного управления. 1918. Сентябрь. № 3.
13. Грузинов А.Е. Доклад уполномоченного председателя Особого совещания по продовольственному делу по Московской губернии. М., 1916.
14. Вологдин С. Указ. соч.
15. Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С. 469.
16. Из воспоминаний Грузиновых (рукопись).
17. РГИА в Петербурге. Ф. 1345. Оп. 98. Д. 525. Л. 20.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |