Первые труды по истории волнений и положению работников на уральских заводах в середине XVIII в. создаются одновременно с изучаемыми событиями. История и конкретная политика еще идут рука об руку; время само рассказывает о себе и своих проблемах. Екатерининское правительство обращалось к предшествующей истории, пытаясь найти ответ, почему же произошли беспорядки на Урале. Так, в третьей четверти XVIII в. сложилось два замечательных, богатых фактическим материалом сочинения по истории горной промышленности Урала: «Гисторическое предуведомление о начальном заведении и поныне продолжающемся рудокопном промысле» и «Выписка о горных делах». Они, к сожалению, до сих пор не опубликованы, хотя ими широко пользовались К.А. Пажитнов, Ю.И. Гессен, Н.И. Павленко и другие исследователи русской металлургии.
Авторами указанных сочинений принято считать генерал-поручика И.И. Веймарна и сенатского секретаря В.И. Крамаренкова. Тщательное изучение этих трудов позволяет утверждать, что и И.И. Веймарн и В.И. Крамаренков были, скорее, составителями, чем авторами работ; материал для них подбирался в Сенате, Берг-коллегии и других органах управления.
Еще продолжались отдельные вспышки волнений на уральских заводах, а в Петербурге тайно вела свою работу Горная комиссия 1765—1767 гг., созванная по личному указанию Екатерины II, чтобы «возможными благоучреждениями отвратить непослушание приписного крестьянства»1. Одним из итоговых документов комиссии было «Гисторическое предуведомление о начальном заведении и поныне продолжающемся рудокопном промысле»2. Составление этого сочинения проходило под руководством И.И. Веймарна, его рукой сделаны многочисленные исправления в черновом варианте. Автор (или авторы) «Гисторического предуведомления» пытается проследить связь между развитием горного дела, законодательством и волнениями на заводах. В сочинении четко прослеживается мысль о том, что волнения приписных крестьян связаны с недостатками законодательства, которое не успевало за развитием промышленного производства, особенно до появления Берг-регламента и во время раздачи заводов в частные руки. В то же время «Гисторическое предуведомление» во многом объясняет недовольство крестьян их «укоренившимся непослушанием». Отсюда вывод: приписная система еще может функционировать, но ее нужно несколько видоизменить. В этом плане «Гисторическое предуведомление» являлось своеобразным историческим обоснованием предложений Горной комиссии об изменениях в законодательстве и некотором улучшении жизни приписной деревни. «Гисторическое предуведомление» одновременно можно рассматривать и как один из важнейших источников по истории классовой борьбы на Урале.
Аналогичным образом обстоит дело с рукописной книгой «Выписка о горных делах» сенатского секретаря В.И. Крамаренкова3. В конце 70-х годов XVIII в. шла подготовка манифеста о работе приписных на заводах, и генерал-прокурор Сената А.А. Вяземский хотел иметь историческое обоснование предлагавшихся перемен.
Книга В.И. Крамаренкова состоит из десяти глав, в которых рассматриваются история горного дела в России, местное и центральное управление металлургической промышленностью, обеспечение заводов рабочей силой, рудниками, лесом, а также налоговая политика правительства. Центральное место в рукописи занимает рассказ о волнениях на Урале в 50—60 годы XVIII в. и деятельности А.А. Вяземского по их подавлению. В.И. Крамаренков особенно подробно пересказывает причины волнений и предложения, сформулированные в докладе А.А. Вяземского. По его мнению, волнения на Урале не прекращались после Крестьянской войны 1773—1775 гг., потому что так и не были проведены в жизнь рекомендации А.А. Вяземского: более четкая регламентация труда на заводах, ограничение произвола заводовладельцев и повышение оплаты труда приписных крестьян.
Работа В.И. Крамаренкова, таким образом, во многом совпадает с «Гисторическим предуведомлением» и докладом А.А. Вяземского. Ценность ее определяется замечательным приложением, представляющим собой собрание важнейших указов, инструкций, манифестов, таблиц по истории горного дела в России.
На рубеже XVIII—XIX вв. появился целый ряд работ, в которых успехи металлургии в России прямо связывались с реформами горной администрации и особенно с заменой труда приписных крестьян трудом непременных работников в первое десятилетие XIX в.4 Авторы этих сочинений считали, что «образ правления» — вот причина успехов или неудач уральской металлургической промышленности.
В подавляющем большинстве текст этих сочинений состоит из копий указов, законов и других постановлений центральной власти по горному делу. Эта подробная сводка законодательного материала представляет огромную ценность, и к ней часто обращаются исследователи уральской металлургии. Не удивительно, что в этих трудах почти не нашлось места для описания положения и борьбы горнозаводского населения в XVIII в.
В заключение отметим, что и И.И. Веймарн, и В.И. Крамаренков, и другие историки до В.И. Семевского включительно смотрели на горнозаводское население Урала, как на совокупность сословных групп крестьянства, отбывавших определенные повинности на предприятиях5.
В предреформенный период русская металлургия переживала застой, почти не было таких острых проявлений классовой борьбы на предприятиях, как в XVIII столетии. Все это снизило исследовательский интерес к истории горнозаводского Урала. Не удивительно, что до падения крепостного права и связанного с этим подъема металлургии конца XIX — начала XX в. история уральской горной промышленности представлена лишь отдельными частными, в большинстве случаев незначительными, сочинениями6.
Во второй половине XIX в. в нашей историографии господствовал тезис об искусственности русской горной промышленности, которая усилиями Петра I была как бы «насаждена» сверху с помощью привилегий, пожалований и крепостного труда. Заметим, что А. Корсак, первым поставивший вопрос об истоках русской крупной промышленности, считал, что домашнее производство в начале XVIII в. не было подготовлено к мануфактурной стадии. «Россия в эпоху Петра, — писал он, — находилась в положении далеко неблагоприятном для введения в ней фабричного или мануфактурного способа производства»7. Такой взгляд нашел отражение в подавляющем большинстве специальных работ по истории горного дела, заводского крестьянства (этот термин тогда господствовал), фабричного законодательства, во многих обобщающих трудах по истории России и лекционных курсах.
Крупнейшие русские буржуазные историки С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, М.К. Любавский, А.С. Лаппо-Данилевский, М.М. Богословский при всех их различиях понимания исторического процесса в своих сочинениях и университетских курсах на первый план выдвигали историю государственной власти, а в области экономического развития — историю земледельческого населения. Они крайне мало занимались вопросами создания русской промышленности как самостоятельной проблемой. Некоторые из них (В.О. Ключевский) придерживались тезиса об искусственности русской фабрики, другие (М.М. Богословский, А.С. Лаппо-Данилевский, Н.П. Павлов-Сильванский) в работах о второй половине XVIII в. практически обошли вопрос о месте и характере русской промышленности и классовой борьбе на мануфактурах8. С.М. Соловьев, например, указывал, что для развития русской промышленности в начале XVIII в. существовало много препятствий: недостаток капиталов, отсутствие опыта и технических навыков, оппозиция дворянства, взяточничество, казнокрадство, плохое состояние путей сообщения, наконец, недостаток рабочих рук9.
С.М. Соловьев отрицательно оценил волнения горнозаводских крестьян в 50—60-е гг. XVIII в., увидев в них борьбу крестьян против превращения их в рабочих. Народные волнения, по мнению Соловьева, мешали развитию государства. Вот почему он одобрил карательную миссию Вяземского — Бибикова: «...восставшие были усмирены, более виновные — наказаны, также наказаны и заводские приказчики, уличенные в притеснениях, крестьянам должная последним заработная плата, удержанная приказчиками, взыскана, введено лучшее против прежнего и различное по различию местности распределение работ»10.
В.О. Ключевский писал о «парниковом» характере русской промышленности, которая была призвана увеличить доходы казны, позволить вести войны и укрепить финансы. Он считал, что при Екатерине II «Россия несомненно стала еще более крепостной» — крепостное право оказывало влияние на все стороны жизни страны. К факторам расширения крепостничества он относил приписку крестьян к заводам и пожалования11. Выступления крестьян во второй половине XVIII в. В.О. Ключевский называл «восстаниями низших классов против высшего правящего, против дворянства». Их причину он видел в неспособности правительства с помощью законодательства урегулировать взаимоотношения между дворянами и крестьянством12.
М.К. Любавский также не прошел мимо «грозного крестьянского вопроса» в царствование Екатерины II. Историк считал, что на вольнонаемном труде нельзя было построить ни частного, ни казенного хозяйства и поэтому правительство поневоле приписывало крестьян, а помещики укрепляли их за собой. В его лекциях содержатся отдельные сведения о волнениях на Урале в середине XVIII в., экспедиции А.А. Вяземского, Горной комиссии 1765—1767 гг. Идеализируя императрицу, М.К. Любавский приписал ее законодательным действиям (возвращение заводов в казну, «таксировка размеров работ» и т. п.) заслугу прекращения выступлений горнозаводского населения13.
Особое положение в дореволюционной русской исторической науке занимают работы В.И. Семевского. На фоне сочинений, все внимание которых было сосредоточено на истории государства и его учреждений, на вопросах внешней политики, военного искусства, законодательства и т. п., статьи и монографии В.И. Семевского выделяются обращением к проблемам социально-экономической истории, классовой и общественной борьбы. «Искренним и правдивым другом народа» назвал В.И. Семевского А.М. Горький.
Работы В.И. Семевского по истории горнозаводского населения Урала во второй половине XVIII столетия по полноте изложения и количеству извлеченного из архивохранилищ и впервые введенного в научный оборот материала до настоящего времени не имеют себе равных14.
Рассказ о волнениях на Урале в середине XVIII в. В.И. Семевский разбил на две части. Выступления мастеровых и работных людей он включил в первый том, волнения приписного крестьянства — во второй том. Это связано с воззрениями историка на работников уральских заводов, как на два разных сословия: приписных он считал частью государственных крестьян; мастеров и работных людей — фактическими крепостными (посессионными) крестьянами. Поэтому в борьбе горнозаводского населения В.И. Семевский видел протест против превращения приписных в крепостных крестьян, а мастеровых и работных людей — в крепостных рабочих.
С любовью к простому народу и болью за его беды и обиды описал В.И. Семевский тяжелое положение приписного крестьянства на уральских заводах. Он видел причину волнений приписных в «ужасном положении этих крестьян», «во всевозможных злоупотреблениях и насилиях, которые они испытывали на заводах»15.
Однако, собрав огромнейший и интереснейший материал, В.И. Семевский так и не смог его использовать должным образом. В своих выводах он не пошел дальше необходимости изменения политики правительства и защиты крестьянской собственности. Народник по убеждениям, В.И. Семевский разделял субъективно-идеалистическое толкование исторических явлений. К его книгам полностью можно отнести слова В.И. Ленина о народнической литературе о крестьянстве. «Крепостное право изображается не как определенная форма хозяйственной организации, порождавшей такую-то эксплуатацию, такие-то антагонистические классы, такие-то политические, юридические и др. порядки, — а просто как злоупотребления помещиков и несправедливость по отношению к крестьянам»16.
Тем не менее по полноте и широте исследования вопросов, связанных с волнениями приписных крестьян и работных людей, труды В.И. Семевского наиболее значительны и в настоящее время.
Если русская буржуазная и народническая историография оперировали в основном термином «заводской крестьянин», то легальные марксисты много писали о «крепостном рабочем». И дело здесь не только в формулировках: стоял вопрос об изучении капитализма в России.
Работы М.И. Туган-Барановского и П.Б. Струве В.И. Ленин с полным правом назвал «отражением марксизма в буржуазной литературе». Формально оба автора признавали закономерность капиталистического развития для нашей страны. Однако доказательства этой закономерности носили чисто внешний, умозрительный характер, являлись своеобразным построением, цель которого — доказать прогрессивность и необходимость длительного капиталистического развития.
Признавая прогрессивную роль крупного производства, М.И. Туган-Барановский поставил задачу объяснить взаимоотношения мелкой и крупной промышленности, или, иными словами, проследить генезис капиталистической фабрики. Он возражал народникам (см.: Корсак А. О формах промышленности. М., 1861), считая неверным их положение о искусственно насажденной сверху мануфактуре петровских времен и отмечал, что возникновение русской фабрики логично и закономерно. Не «насаждение», а «деятельная поддержка правительства», кстати, существовавшая во всех странах, полагал М.И. Туган-Барановский, позволила развиться русской фабрике. Торговый капитализм «явился базисом, на котором основывалось крупное производство в эпоху Петра». Русскую фабрику XVIII в. автор называл «крепостной» («рабочим домом»), так как в стране не было класса свободных рабочих17. Весь XVIII век, считал М.И. Туган-Барановский, фабрика и мелкотоварное производство «мирно уживаются», но в XIX в. крепостное право стало тормозом развития промышленности; развиваются фабрики, основанные на вольнонаемном труде, на предприятиях же, где господствует крепостной труд, наблюдается застой. По его мнению, в XIX в., с одной стороны, возникает капиталистическая фабрика, с другой — фабрики на крепостном труде в конце концов преобразуются, перерастают в капиталистические18. Как видим, русская крепостная фабрика, согласно концепции М.И. Туган-Барановского, как бы врастала в капитализм.
Из буржуазных историков, пожалуй, только П.Н. Милюков, доказывая силу капитализма и закономерность его возникновения, подробно остановился на истории русской промышленности XVIII в. Он, как и его предшественники, считал, что в России, в отличие от Запада, «мануфактура и фабрика не успели развиться органически из домашнего производства... она (мануфактура. — А.О.) была создана впервые правительством». П.Н. Милюков писал далее: «В стране без капиталов, без рабочих, без предпринимателей и без покупателей эта форма могла держаться только искусственными средствами и привилась лишь благодаря продолжительному и искусственному покровительству. Фабрикантам были даны даровые рабочие в лице приписанных к заводам крепостных (так называемые посессионные крестьяне)». Правительство Екатерины II, полагал П.Н. Милюков, покончило с системой монополии и ввело конкуренцию, что обеспечило некоторое продвижение вперед. В это время, как и ранее, господствовала крепостная фабрика, которая была окончательно вытеснена капиталистической только в XIX в. после реформы 1861 г.19
Наряду с изданием книг обобщающего характера по истории России, о которых говорилось выше, вторая половина XIX — начало XX в ознаменовались появлением целого ряда работ по уральской тематике. В связи с проведением реформы 1861 г. резко возрос интерес к истории уральского горнозаводского населения и к политике правительства в области металлургии XVIII — первой половине XIX в. Были написаны истории отдельных заводов и биографии ряда заводовладельцев (Г.И. Спасский, К. Головщиков, А. Топорков и др.), активно и плодотворно работали местные историки (Н.К. Чупин, Д. Смышляев, В.Н. Шишонко и др.), появились первые публикации документов по истории Урала (В.Н. Шишонко)20.
Интерес к изучению истории Урала объясняется целым рядом причин. В первую очередь он был вызван тем, что главным вопросом, ставшим перед Уралом после отмены крепостного права, был вопрос о наделении работников землей. Достаточно вспомнить, что по реформе 1861 г. лишь 8% горнозаводского населения Урала вообще не было наделено землей21. Другим побудительным моментом обращения к истории Урала был застой металлургической промышленности в этой части страны, особенно заметный на фоне бурного взлета южного промышленного района. В 1895 г. все уральские заводы произвели 33,5 млн т чугуна, т. е. столько же, сколько шесть южных заводов22. Наконец, интересы ряда исследователей Урала сосредоточились на изучении фабричного законодательства в силу необходимости выяснить истоки современного положения рабочих.
Обсуждение проблем горнозаводской истории России началось на страницах журналов, где значительное место было уделено истории горного дела в середине XVIII столетия.
Н. Колюпанов, следуя за И.Ф. Германом и Н.К. Чупиным, считал 50—60-е годы XVIII в. временем наивысшего подъема уральской металлургии. Этот подъем он связывал как с частным строительством, так и с раздачей заводов, которую расценивал как «наглое казнокрадство» вельможной знати. В статье содержатся некоторые интересные сведения о волнениях середины века на демидовских заводах и экспедиции А.А. Вяземского. Причину волнений автор видел в закабалении крестьян, в наступлении крепостного права23.
Попытку выяснить причину застоя уральской металлургии предпринял Р. Попов, разделявший взгляды либеральных народников. Он пришел к выводу, что горнозаводское население было «самым несчастнейшим среди остальной массы закрепощенного народа». По его мнению, «две силы парализовали и губили нашу горную промышленность — это ее привилегированное положение и, вследствие его, монопольный характер и рабский крепостной труд»24.
Очень много для изучения истории Урала сделали местные историки-краеведы и прежде всего Н.К. Чупин, В.Н. Шишонко, A. Топорков25. Они привлекли новый материал, главным образом из фондов архивов Екатеринбургского и других горных начальств, что позволило на большой фактической основе рассматривать историю горного дела на Урале. Правда, по истории волнений середины XVIII в. в их работах имеются лишь отдельные сведения.
В скорейшей ликвидации посессионного права видел залог будущего уральской горной промышленности И. Сигов. Он утверждал, что заводовладельцы не имеют никаких оснований говорить о «священном праве» владеть землей и крестьянами. Рассказав, правда, порой сбивчиво и неточно о волнениях приписных крестьян в середине XVIII в., И. Сигов отмечал, что эти волнения «не только не достигли никаких улучшений в положении горнозаводского люда, но, напротив, еще более отягощали его»26.
В дореволюционной историографии есть лишь одна обобщающая работа, автор которой попытался исследовать историю уральской металлургии от ее возникновения до конца XIX в. Написанная по поручению Постоянной конторы железозаводчиков, книга В.Д. Белова27 в основном построена на материалах «Полного собрания законов», «Горного журнала» и других публикаций. Автор настойчиво подчеркивал несходство путей развития русской и западноевропейской промышленности, апологетически изображая роль уральских заводчиков в развитии русской экономики.
Историю горной промышленности с древнейших времен до 1891 г. автор, стоявший на позициях либерально-буржуазной историографии, делит на шесть периодов. Середина XVIII в. (по периодизации В.Д. Белова приходится на четвертый период, с 1725 г. до воцарения Александра I), по его мнению, время «неустройства» и «разложения». Исследуя историю промышленности в 50—60-х годах XVIII в., В.Д. Белов уделил много места передаче заводов в частные руки, прежде всего дворянству, и разграблению государственной деревни. Это и привело к массовым крестьянским бунтам, которые были прекращены только после известных указов Александра I о замене труда приписных крестьян непременными работниками. В.Д. Белов полагал, что в результате классовых выступлений работники добились в известной мере облегчения своей участи, хотя «сила по-прежнему оставалась за заводчиками». Автор отметил также увеличение производства металла во второй половине XVIII столетия, но при этом указал, что в пересчете на душу населения производство металла падало (1762 г. — 24 фунта, 1796 г. — 13 фунтов)28.
Один из первых опытов по статистике горного дела предпринял И. Боголюбский, книга которого содержит краткий исторический очерк. О волнениях на Урале и состоянии промышленности в середине XVIII в. автор говорит лишь в нескольких общих словах, постоянно подчеркивая неспособность титулованных заводчиков организовать производство, их мотовство, казнокрадство и тяжелейшее положение работников на заводах, которое он называет игом «горше татарского»29.
Вопросов горного дела в середине XVIII в. в той или иной мере касались В. Удинцев и Л.Н. Нисселович. Книга Л.Н. Нисселовича написана по поручению Департамента -торговли и мануфактур на основании документов Полного собрания законов и содержит публикации текстов многих законов о труде. Л.Н. Нисселович попытался обобщить исторический опыт и выяснить возможности для дальнейшего прогресса русской промышленности. Характеризуя промышленность XVIII в., он пишет, что Петр I из стратегических соображений развивал ее, хотя она и не могла существовать без разрешения покупать деревни с крестьянами к заводам30.
Л.Н. Нисселович высоко оценивает мероприятия Екатерины II в первые десятилетия ее царствования и характеризует их как «систематическое расширение свободы труда и конкуренции»31.
Автор подробно разобрал законодательство Екатерины II о фабричных крепостных и пришел к выводу, что правительство не улучшило жизнь заводских крестьян, главной бедой которых было крепостное право.
Работа либерального народника В. Удинцева была вызвана к жизни, по признанию автора, теми земельными неурядицами, которые порождались посессионным правом и после падения крепостничества составляли «злобу дня»32. Понимая под посессией только пожалование земли, В. Удинцев исключил из круга рассматриваемых проблем историю крестьянского населения, пожалованного к заводам.
Очерк взаимосвязей экономики, политики и классовых отношений в России первой половины XVIII в. попытался дать Н.Н. Фирсов33. В 1897 г. он защитил свою монографию в качестве диссертации в Московском университете. Одна из глав (8) рассматривает взаимоотношения рабочих и заводовладельцев. В ней содержится материал о волнениях на Урале в середине XVIII в. (заводы Шувалова, Воронцова), которые автор объясняет тяжелым положением работников, особенно приписных крестьян, вызванного покровительственной политикой правительства в области промышленности.
Для понимания природы приписного и посессионного крестьянства представляет интерес курс лекций Ю.В. Готье, в одной из которых рассматривается вопрос о землях и крестьянах при заводах и фабриках. Приписка и передача крестьян к предприятиям характеризуются как расширение крепостного права. Эту же тенденцию Ю.В. Готье отмечал и в стремлении купечества и дворян закрепостить посессионных работников34.
В начале XX в. было издано несколько работ профессиональных историков и публицистов, описавших борьбу уральского горнозаводского населения во второй половине XVIII в. Огромную роль в становлении марксистской историографии сыграли труды М.Н. Покровского. Значение его работ прежде всего в том, что он попытался показать роль классовой борьбы в истории. Историк-большевик считал, что в царствование Екатерины II господствовал дворянский капитал, пришедший на смену «весне торгового капитализма» Петра I.
М.Н. Покровский подробно описал волнения середины XVIII в. в связи с историей Крестьянской войны 1773—1775 гг., в которой особое значение он придавал участию горнозаводского Урала. В Крестьянской войне он находил «соединение двух взрывов, вызванных каждый самостоятельными причинами: то были конечные эпизоды борьбы за свободу уральского крестьянства, с одной стороны, уральского казачества — с другой». Основываясь на материалах В.И. Семевского, М.Н. Покровский описал волнения 50—60-х гг., карательную экспедицию А.А. Вяземского. События 50—60-х гг. XVIII в. он оценивал как одну из предпосылок восстания Е.И. Пугачева. Причину участия горнорабочих Урала в волнениях второй половины XVIII в. М.Н. Покровский видел в положении заводских крепостных, которое, по его мнению, было «хуже среднего положения барщинного крестьянина по всей России»35.
Знаменательным событием в истории изучения Урала середины XVIII столетия следует считать появление в 1907 г. брошюры М.П. Орловского, написанной броско, ярко, доходчиво — своеобразный призыв к борьбе. Этот популярный очерк был издан «Библиотекой уральского рабочего» и свидетельствовал о громадном интересе рабочих Урала к своему историческому прошлому. Цель издания — «не стремление к открытию новых научных данных и не разработка архивных материалов», а «использование уже существующих исследований для создания доступной широкому кругу читателей — литературы с определенным партийным направлением»36. Автор работы несомненно стоял на марксистских позициях. Совершенно справедливо подчеркнув подневольный характер труда на металлургических предприятиях Урала, он объяснил его наличием крепостного права и слабым развитием русского города. М.П. Орловский был первым из обращавшихся к изучению волнений на Урале, кто сумел правильно оценить роль феодального государства как в деле организации промышленности, так и в «поддержании порядка» на заводах: «...становится более ясной роль правительства, роль «примирителя» двух враждующих классов, мечущегося от больниц, школ и правил для расчета — «к батогам, плетям и железам» — то издающего указы для рабочих, то посылающего для их усмирения Вяземских и Бибиковых и вводящего таким путем в отношении двух непримиримых сил те начала «справедливости, взаимного доверия», о которых оно всегда (даже и теперь еще) начинает так сладко напевать рабочим и крестьянам, когда они, возмущенные вековым надругательством, — встают на защиту своих прав человека и гражданина»37.
Мелкобуржуазная историография откликнулась на поражение революции появлением книги В. Горна «Крестьянские движения за полтора века», которая была издана в научно-популярной серии в 1909 г. Автор поставил перед собой задачу объяснить участие крестьянства в революции 1905—1907 гг. Очерк охватывает события 1762—1904 гг. Волнения на Урале в середине XVIII в. В. Горн, как и М.П. Орловский, описал, а вернее, подсчитал, основываясь на материалах В.И. Семевского, Р. Попова, И. Сигова, Н. Колюпанова. Причину волнений В. Горн видел во «все-ухудшающемся положении крестьянства», а главный повод — в появлении слухов о каком-то указе38.
Изучение волнений 50—60-х гг. XVIII в. в русской дореволюционной историографии показывает, что взгляд на причины, природу, характер, значение этих выступлений находился в прямой связи с оценкой экономического состояния страны. Дворянская и большая часть наследовавшей ее идеи буржуазно-либеральной историографии видели в горнозаводских работниках Урала заводских крестьян, одно или несколько сословий русского крестьянства. Это же представление было свойственно народнической историографии. Однако было бы ошибкой не отметить выдающуюся роль народнической литературы, обратившейся к изучению истории русского крестьянства, истории уральского населения и его волнений в частности. Не боясь повториться, укажем на громадное значение работы В.И. Семевского и в настоящее время.
Легальные марксисты в своих исторических трудах одними из первых поставили вопрос о развитии капитализма в России. В их работах уральский «заводской крестьянин» преобразовался в «крепостного рабочего». Сам по себе факт знаменательный, но не объяснивший существа развития капитализма в стране. Многие ошибки легальных марксистов разделял П.Н. Милюков.
Близок к подобной трактовке был историк-большевик М.Н. Покровский, к числу выдающихся заслуг которого следует отнести исследование истории России с точки зрения борьбы классов. В работах М.Н. Покровского, как и в популярном очерке М.П. Орловского, мы имеем дело с попытками объяснить борьбу уральского горнозаводского населения с марксистских позиций.
Заканчивая разбор дореволюционной литературы по истории волнений 50—60-х гг. XVIII в. на Урале, отметим привлечение авторами значительного архивного материала, в том числе из местных архивов, что привело к расширению фактических знаний об этих событиях. Однако в подавляющем большинстве работ объяснение этим фактам давалось, как правило, с позиций юридического положения различных категорий населения и конкретной политики государственных органов.
Только появление работ В.И. Ленина знаменовало собой начало подлинно марксистского изучения развития капитализма в России и формирования русского рабочего класса. Впервые марксизм был творчески и последовательно применен к анализу русской исторической действительности. Особенно замечательно, что В.И. Ленин поставил и решил вопрос о развитии капитализма в России. В книге, которая так и называлась, он дал анализ общественно-экономической структуры страны в пореформенный период. Среди вопросов, имеющих для нас первостепенное значение, отметим изучение В.И. Лениным экономического строя русской деревни, состояния помещичьего хозяйства и, особенно, объяснение форм и стадий развития капитализма в промышленности. В книге нашла также последовательное выражение ленинская концепция формирования пролетариата в России.
В.И. Ленин убедительно показал несостоятельность народнического тезиса об оторванности так называемого «фабрично-заводского» производства от «кустарного», об «искусственности» первого и «народном» характере второго39. Основные этапы перехода к капитализму В.И. Ленин видел в закономерном перерастании мелкотоварного производства в капиталистическую мануфактуру, а капиталистической мануфактуры в фабрику40.
В процессе становления капитализма В.И. Ленин специально исследовал развитие горной промышленности страны. Он отметил как «отдаленность» Урала от центральной России, так и господство «...его не только в России, но отчасти и в Европе» в XVIII в. и писал, что Урал представляет из себя «...оригинальный строй промышленности». «В основе «организации труда» на Урале, — читаем далее, — издавна лежало крепостное право, которое и до сих пор, до самого конца 19-го века, дает о себе знать на весьма важных сторонах горнозаводского быта». Чуть ниже В.И. Ленин еще более конкретизирует свою мысль: «Главной причиной застоя Урала было крепостное право; горнопромышленники были и помещиками и заводчиками, основывали свое господство не на капитале и конкуренции, а на монополии и на своем владельческом праве»41.
Как видно из приведенных положений, В.И. Ленин рассматривал предприятия, организованные на крепостном труде, как часть феодально-крепостнического уклада. Об этом же свидетельствуют его выводы из параграфа о развитии горной промышленности: «Смена двух укладов общественного хозяйства сказывается на горной промышленности с особенной наглядностью вследствие того, что типичными представителями обоих укладов являются здесь особые районы (Урал и Юг. — А.О.): в одном районе можно наблюдать докапиталистическую старину с ее примитивной и рутинной техникой, с личной зависимостью прикрепленного к месту населения, с прочностью сословных традиций, монополий и пр., в другом районе — полный разрыв со всякой традицией, технический переворот и быстрый рост чисто капиталистической машинной индустрии»42.
Мы ограничились кратким разбором ряда основных положений исследования В.И. Ленина «Развитие капитализма в России», прямо относящихся к нашей работе. Здесь уместно также напомнить о выдающемся значении научной деятельности В.И. Ленина в области истории России, заключающейся в выработке марксистской концепции развития нашей страны, которая лежит в основе всех исследований советских историков.
Примечания
1. Центральный государственный архив древних актов (далее — ЦГАДА), ф. Сената, оп. 303, д. 1534, ч. V, л. 44.
2. Там же, д. 1534, ч. VII, л. 34—109.
3. Нам известны три списка рукописи В.И. Крамаренкова. — ЦГАДА, Госархив, разряд XIX, оп. 1, д. 1808; Государственный архив Свердловской области (далее — ГАСО) ф. 101, оп. 1, д. 411; Государственный исторический музей. Отдел письменных источников (далее — ГИМ ОПИ), Ф. Куракина, д. 1093. Части рукописи, связанные с волнениями 50—60-х гг. XVIII в. опубликованы А.В. Шебаловым. — «Архив истории труда в России», Пг., 1921, кн. 1, с. 91—112.
4. См.: Герман И.Ф. Сочинение о горных рудниках и заводах. Спб., 1797—1798; он же. Описание заводов под ведомством Екатеринбургского горного начальства состоящих. Екатеринбург, 1808; Дерябин А.Ф. Историческое описание горных дел в России с самых древнейших времен до нынешних. — В кн.: Высочайше утвержденные доклады и другие сведения о новом образовании горного начальства и управления Горных заводов. Спб., 1807, т. I—II; Ярцов А.С. Российская горная история.., рукопись, 1812, т. I—VII (хранится в библиотеке Горного института в Ленинграде). См. также: Чулков М.Д. Описание российской коммерции, т. VI, ч. IV. М., 1786.
5. Рукописные труды И.И. Веймарна, В.И. Крамаренкова, А.С. Ярцова находятся в архивах различных городов в нескольких списках. Учитывая большую научную ценность этих сочинений, следует поставить вопрос о их публикации, как это было сделано с книгами И.К. Кириллова и В.И. Геннина, что во многом облегчило бы доступ исследователей к этим важным и интересным трудам по истории металлургии Урала.
6. Подробно см.: Павленко Н.И. История металлургии.., с. 24.
7. Корсак А. О формах промышленности. Спб., 1861, с. 124, 128.
8. См.: Лаппо-Данилевский А.С. Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II. Спб., 1898; Богословский М.М. История России XVIII в. М., 1915; Павлов-Сильванский Н.П. Очерки по русской истории XVIII—XIX вв. Соч., т. II. Спб., 1910.
9. Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. Спб., 1903, с. 200, 201, 203.
10. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Спб., б/г, кн. 6, с. 401, 403.
11. Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1958, т. V, с. 132, 143.
12. Там же, с. 161, 181.
13. Любавский М.К. История царствования императрицы Екатерины II. М., 1913, с. 43—44, 47.
14. Семевский В.И. Горнозаводские крестьяне на Урале в 1760—1764 гг. — «Вестник Европы», 1877, кн. 1; он же. Казенные крестьяне в царствование Екатерины II. — «Русская старина», 1879, № 1; он же. Горнозаводские крестьяне во второй половине XVIII в. — «Русская мысль», 1900, № 1; он же. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. Спб., т. 1903 (1898—1 изд.); т. 2, 1901.
15. Семевский В.И. Крестьяне., т. 2, с. 361.
16. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 342.
17. Туган-Барановский М.И. Русская фабрика в прошлом и настоящем. М., 1938, т. 1, с. 8—9, 14, 21—26.
18. Там же, с. 49, 70—71, 74—75, 86—87; см. также: Струве П.Б., Крепостное хозяйство. М., 1913, с. 159.
19. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. Спб., 1909. с. 85—90.
20. См. подробно: Павленко Н.И. История металлургии.., с. 24—29.
21. История Урала, изд. 2-е, т. 1. Пермь, 1976, с. 198.
22. Белов В. Исторический очерк уральских горных заводов. Спб., 1896, с. 160.
23. См.: Колюпанов Н. Колонизация Пермской губернии и распространение горного промысла. — «Беседа», 1871, № 9, с. 195—197.
24. Попов Р. Горнозаводской Урал. — «Отечественные записки», 1874, № 12, с. 303, 341, 372; см. также: Положение горнозаводского населения Урала. — «Гражданин», 1874, № 32—34.
25. См.: Павленко Н.И. История металлургии.., с. 24—26.
26. Сигов И. Народ и посессионное право на Урале. — «Русское богатство», 1899, № 3, с. 181, 209, 214.
27. См.: Гурьев И.А., Уса нов В.И. История горнозаводской промышленности Урала в работах В.Д. Белова. — В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины, вып. 2. Свердловск, 1974, с. 50—57.
28. См.: Белов В.Д. Исторический очерк уральских горных заводов. Спб., 1896, с. 45.
29. Боголюбский И. Очерк горной статистики Русской империи. Спб., 1878, с. 60—61, 63—64.
30. См.: Нисселович Л.Н. История заводско-фабричного законодательства Российской империи, ч. I. Спб., 1884, с. 15—16, 30, 44, 146.
31. Там же, с. 85—86.
32. Удинцев В. Посессионное право. Киев, 1896, с. II—III.
33. Фирсов Н.Н. Русские торгово-промышленные компании в первой половине XVIII столетия. Казань, 1897, изд. 2, 1922.
34. См.: Готье Ю.В. Очерк по истории землевладения в России. Сергиев Посад, 1915, с. 105—107.
35. Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен. М., 1914, т. IV, с. 126—128, 134.
36. Орловский М.П. За двести лет. Екатеринбург, 1907, с. 3.
37. Там же, с. 18.
38. Горн В. Крестьянские движения за полтора века. М., 1909, с. 7, 11.
39. См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 542.
40. Там же.
41. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 3, с. 485—486.
42. Там же, с. 493—494.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |