Мы писали выше, что после взятия Табынска башкиры разделились на две группы. Одна из них направилась на Урал. Видимо, ее возглавляли старшины Сибирской дороги и Исетской провинции. В конце ноября — начале декабря 1773 года башкиры вступили на Архангельский, Симский, Усть-Катавский, Юрюзанский заводы Твердышевых и Мясникова.
Управитель заводов Антон Исаев бежал в Екатеринбург «для объявления» в Главную над заводами канцелярию. По пути он зашел на Саткинский и Златоустовский заводы купца Лариона Лугинина. По словам Исаева, жители Архангельского приняли присягу «Третьяму императору», на Симский вступили 500 вооруженных башкир, на Катавском, Юрюзанском и Симском заводах «и надежные люди все взбунтовались и деньги конторские по себе делить начели».
Приказчик Саткинского завода Ф. Ахматов отправил рапорт бригадиру А.А. де Фейервару с просьбой прислать команду для защиты заводов1.
Лугининские заводы не подчинились башкирам и не открыли своих ворот. 6 декабря Саткинский завод был остановлен, потому что башкиры стали «весьма сильно штурмовать» его. Здесь насчитывалось 1829 крепостных и более 800 вольнонаемных крестьян. Работники вооружились, несли караульную службу и делали вылазки. В. Бибиков, извещенный Исаевым, направил на завод команду Кукарина, который вскоре был захвачен башкирами.
10 декабря башкиры напали на Кинзекеевский, Кирябинский и Шартымский медные рудники Златоустовского завода и захватили 256 служителей и работных людей. Горного смотрителя Ивана Долбежева и штейгера Игната Шершнева, привезя в д. Калканово, изрубили2. Работавшие по найму на Златоустовском заводе 450 чувашей-новокрещен решили между собой: «Когда бунтующие воры башкирцы пришед на завод учинят нападение, то б и им к сдаче и разорению того завода зделать вспоможение»3.
15 декабря, в 8 верстах от Саткинского завода, башкиры отняли лошадей у четверых мужчин и одной женщины, выехавших с завода за сеном, и их самих застрелили. Встревоженные этим происшествием заводские крестьяне 18 декабря выслали разведку на Юрюзанский завод. Посланные привезли с собой «манифест» и известие о предстоящем прибытии на Саткинский завод трехтысячной башкирской партии. «Все заводские крестьяне пришли в конечное отчаяние», стали упрекать приказчика Степана Моисеева в замалчивании присылавшихся к нему указов «от третьего императора» и тут же выбрали представителей и отправили их с рапортом к башкирскому полковнику Юлаю, начальнику поджидавшейся на завод партии, «дабы не навел Саткинскому заводу разорения и опустошения и крестьян погублении»4.
«Покорнейший рапорт» от 18 декабря начинался следующими словами: «Как небезизвестно Саткинскому заводу, что соседственные заводы и протчия окрестныя башкирския жительства его величеству, Третьему императору Петру Федоровичу, приклонились и имеют охранные от его величества указы. А на Саткинской завод указов поныне в присылке не имеется, а произносится слух, что в неимеющих местах указов, в том числе и на Саткинской завод, будет от его величества военная команда. То Саткинской завод, не желая напрасного кровопролития и крайнего разорения, посылает к вам, господину старшине, от общества всего народа выборных людей: Егора Жуликова, Марка Поспелова, Федора Турсунова, Ивана Пономарева, Ивана Жилина, Ивана Южакова, с сим объявлением, что саткинские жители не против его величества и усерственное повиновение приносят...»5.
Исетский воевода Веревкин в своем рапорте в Сенат от 17 декабря 1773 года так охарактеризовал суть событий на указанных заводах: башкиры «заводы хотят раззорить, потому что они стоят на башкирской земле. Да и того Саткинского завода жители все в двояком сомнении. Ежели против башкирцов стоять намеряются, а противу самозванца нисколько вооружаться не намерены; и прикащики того завода Моисеева намеряются арестовать и видно де намерены истребить»6.
События в Исетской провинции и восточной части Сибирской дороги отличались остротой. Уже в первой половине декабря боевые действия развернулись на пространстве протяженностью до 200 км, от Златоустовского завода до Магнитной крепости. Башкиры нападали не только на регулярные команды генерала Деколонга и крепости, но и на селения исетских казаков.
Исетская провинция возникла в 1738 году. Она включала в себя земли, конфискованные у башкир в ходе подавления восстаний 1735—1740 годов. В те годы были заложены крепости Челябинская, Миасская, Эткульская, Чебаркульская, Уйская. Поселившиеся в них крестьяне стали называться исетскими казаками. Следом появились заводы, деревни, слободы. Уже в середине XVIII века русское население стало преобладающим.
Из рапорта секунд-майора Завороткова мы можем видеть, как башкиры готовились к партизанской войне. 10 декабря к крестьянам, в количестве 60 человек занимавшимся рыбным промыслом на озерах Миасс и Тургояк, принадлежащих старшине Абдулкариму Курманаеву, приехал башкир и «объявил, чтоб они с того промыслу съезжали — в Кундравинской де слободе не благополучно, приехала де во оную партия злодейская...». Крестьяне, оставив 70 возов рыбы, направились к Долматову монастырю. «Отошед только с версты с три от того промысла, усмотрели назади вдали великое огненное к высоте простирающееся пламя, почему упование положили, что либо Кундравинская слобода или промывальный глиняной государев завод горят. (Судя по тому, что Кундравинская слобода зимой 1773 года сохранилась, башкиры сожгли основанную в 1752 году глинопромывную фабрику. О ней упоминал путешественник П. Паллас в 1770 году — С.Т.). После чего, пришед в деревню татарскую Казырево, а потом в другую Таймасово, в которых усмотрели они, что все башкирцы, собравшись толпами вооруженною рукою, лошади у всех верховые, в готовности, экипаж складен на возах, всякой разной скот приготовлен к гоньбе. Где им, промышленникам, едва только дали обогреться, выгнали, объявляя притом, чтоб убирались, будет де худо»7.
Близ Верхояицкой крепости, в д. Москоу, собрались башкиры Кубалякской, Телевской и Каратабынской волостей под предводительством тархана Мусы Килкина. Посланную из Верхояицкой крепости против них команду башкиры разбили, и на следующий день, 3 декабря, сами напали. С конца ноября в крепости находился Деколонг с 10-й легкой полевой командой и гарнизонной тобольской ротой. Он ожидал прибытия из Сибири 11-й команды. Деколонг сделал вылазку и отогнал башкир. Однако на следующий день они снова появились. Генерал теперь не помышлял об оказании помощи Оренбургу, ибо сам оказался в положении осажденного8.
600 башкир Мурата Абталова осадили Уйскую крепость и разорили окрестные хутора. В одном из них убили казаков Молявкиных «и скота лошадей, коров и овец взяли к себе, а свиней, побив, потравили собакам». Атаман уйских казаков Кашигин писал: «...от башкирцов сильная гибель, осадили 12 декабря, 30 человек убили. Мир православный плачет!» 16 декабря, близ крепости, башкиры напали на 11 команду подполковника Декастро-Лацерда.
Подверглись нападению также Карагайская, Петропавловская, Магнитная крепости, Белорецкий завод. Крестьяне Белорецкого завода писали, что 12 декабря башкиры «имевшийся у нас в поле аржаной хлеб сожгли, также наши дома жгут, того ради вспоможения слезно просим»9.
Посланный Веревкиным в Башкирию лазутчик мишарский сотник Адильша Азаматов, возвратясь обратно, сообщил: «Собравшиеся барын-табынские башкирцы в Амангильдиной деревне триста человек говорили: «Когда де из воровской партии приедут казаки, тогда де обще с ними и они поедут в провинциальный город Челябинск, и прежде де оной разорят, то де место будет их»10.
17 декабря Веревкин сообщал в Сенат: «...коммуникация же не только к Оренбургу за атакованием лежащих к оному линейных крепостей и за раззорением редутов и почтовых дворов, но и к самым ближним от меня линейным крепостям совсем пресеклась и по таковому обстоятельству как здешний провинциальный город Челябинск, так и вся Исетская провинция остается в крайней опасности»11.
Для обороны Челябинска воевода собрал «из разных от Башкирии отдаленных и безопасных слобод» государственных крестьян до двух тысяч человек, а также задержал у себя шедшую из Омска к Деколонгу полевую артиллерию с конвойной ротой12. Сибирский губернатор Д.И. Чичерин прислал 25 пудов пороха и 200 ружей.
23 декабря Веревкин писал: «Осмеливаюсь Правительствующему Сенату всенижайше доложить. Преждебывшей Исетской провинции воевода господин подполковник Лазарев, который в сей провинции был шесть лет, добрым поведением своим против башкирцов зделался им, башкирцам, всем не только знаком, но и крайне любим. Того ради... его, господина Лазарева, для уговору обращения в спокойствии и тишину приводу всех бунтующих исетских башкирцов, указать ево прислать сюда, а в случае и мне нужды в помощь. Которой ныне находится в Москве в Юстиции коллегии или в деревне ево, Казанского уезду, Бирюлях. Тако ж всенижайше прошу указать для защищения Исетской провинции пожаловать прислать военную команду»13.
В начале января 1774 года в Исетскую провинцию прибыл уполномоченный Зарубина пугачевский полковник Иван Грязнов со своими помощниками атаманами Самойло Телегиным, Григорием Тумановым, Аникой Еруслановым. На него были возложены те же задачи, что и на другого русского эмиссара, Ивана Кузнецова: оградить русское население от башкир, привлечь его на свою сторону и возглавить объединенные силы.
Кузнецов и Грязнов в конце декабря прошли через Уральские заводы, присоединяя к себе заводских крестьян и башкир Сибирской дороги. Некоторое время находились на Саткинском и Златоустовском заводах, откуда Кузнецов отправился в Кунгурский уезд, а Грязнов в Исетскую провинцию.
Соединившись с исетскими башкирами, Грязнов 3 января подошел к Кундравинской слободе. Здесь находилась команда из 200 человек с поручиком Максимовым. После нескольких выстрелов в степь из пушек ворота слободы отворились. Пугачевцев встретили со священником. Поручик был повешен. Предав огню все конторские дела, забрав казну, набрав в казаки местных крестьян, Грязнов пошел к Чебаркульской крепости. Здесь также встретили со священником и крестом. 6 января после обедни ходили «на воду», где поп в чтении поминал имя императора Петра III. В это время прибежал казачий хорунжий Наум Невзоров.
Накануне он предпринял попытку поднять в Челябинске восстание. Подготовка к восстанию велась заблаговременно. По инициативе атамана Максима Уржумцева была установлена связь с Грязновым. В связи с жалобой на воеводу в Челябинск послали четырех крестьян с указом. После этого «согласясь с главным вором и возмутителем» Невзоровым, челябинцы решили перейти на сторону «Петра III».
Для выступления был избран воскресный день — время церковной службы, когда начальство находится в церкви или на своих квартирах. 5 января до 200 вооруженных казаков под командой Невзорова внезапно напали на часовых, охранявших на площади артиллерийский парк из шести пушек, и без боя овладели ими. Зарядив пушки и приготовив фитили, повстанцы подготовились к бою. Но руководители восстания допустили крупный просчет. Вместо того чтобы обезоружить воинские подразделения, находившиеся в городе, занять важнейшие пункты города (оружейный и пороховой склады и пр.), восставшие оставили у заряженных пушек небольшой караул, а главные свои силы направили к квартирам воеводы Веревкина и других начальников. Пока происходил арест начальства, подпоручик Пушкарев, присоединив к своей роте вооруженных канониров (60 чел.), штыками отбил пушки. Затем освободил Веревкина. Растерянные сторонники Невзорова беспорядочно покинули город. Казаки расположились лагерем между городом и рекой Миасс на лугу. К ним присоединились еще 160 казаков. 7 января Невзоров попытался снова захватить город. Собранные для обороны Челябинска крестьяне 5 января вторично были приведены к присяге. Прибыв в Чебаркульскую крепость, Невзоров просил Грязнова напасть на город, заверив его в том, что все челябинские казаки «на то согласны». В ночь с 7 на 8 января Грязнов с 4 тыс. войска при 6 чугунных пушках подошел к Челябинску14.
Челябинск был построен в 1737 году на землях известного башкирского старшины Кара-Табынской волости тархана Таймаса Шаимова. В 1743 г. стал центром Исетской провинции Оренбургской губернии. Город был окружен рвом, валом, стеной с башнями. Посетивший город в 1771 году путешественник Фальк зафиксировал здесь 680 деревянных домов, в которых проживало 4842 человека. Основную массу населения составляли казаки.
Грязнов за 3 версты был встречен огнем из 18 орудий. В течение трех часов шла перестрелка. Повстанцы отступили в д. Маткино. В тот же день в город прорвался небольшой отряд тобольских рекрутов под командой секунд-майора Фадеева. В город было отправлено два воззвания. В одном из них Грязнов писал: «Находящимся в городе Челябинску всякаго звания людям. Не иное что к вам, приятныя церкве святой сыны, я простираю руку мою к написанию сего: господь наш Иисус Христос желает и произвести соизволяет своим святым промыслом Россию от ига работы, какой же, говорю я вам.
Всему свету известно, сколько во изнурение приведена Россия, от кого ж, вам самим то небезизвестно. Дворянство обладает крестьянеми, но, хотя в законе Божием и написано, чтоб оне крестьян также содержали, как и детей, но оне не только за работника, но хуже почитали полян своих, с которыми гоняли за зайцами. Компанейщики завели премножество заводов и так крестьян работою удручили, что и в сылках тово никогда не бывало, да и нет. А напротив тово, з женами и детьми малолетными не было ли ко господу слез!
И чрез то, услыша, яко изральтян от ига работы избавляет. Дворянство же премногощедраго отца отечества, великаго государя Петра Феодоровича за то, что он соизволил при вступлении своем на престол о крестьянех указать, чтоб у дворян их не было во владении, но то дворянем нежели ныне, но и тогда не пользовало, а кольми паче ныне изгнали всяким неправедным наведением. И так чрез то принужденным нашолся одиннатцать лет отец наш странствовать, а мы, бедные люди, оставались сиротами. А ныне отца нашего, хотя мы и старание прилагаем возвести, но дворянство и еще вымысел зделало назвать так дерзко бродягою донским казаком Пугачевым, а напротив того, еще наказанным кнутом и клеймы имеющим на лбу и щеках. Но естли б, други и приятныя святые церкви чада, мы были прещедраго отца отечества, великаго государя Петра Феодоровича, не самовидцы, то б и мы веры не прияли, чрез что вас уверяем не сумневатца и верить действительно и верно — государь наш истинно.
Чего ради сие последнее к вам увещание пишу: приидите в чувство и усердно власти его императорскому величеству покоритесь. Нам кровь православных не нужна, да и мы такие же, как и вы точно, православный веры. За что нам делать междуусобныя брани? А пропади тот, кто государю не желал добра, а самому себе! Следственно, все предприятии вам уже разуметь можно, и естли вы в склонность прит-ти не пожелаете, то уже говорю нескрытно: вверенные мне от его императорскаго величества войска на вас подвигнуть вскоре имею, и тогда уже вам, сами разсудите, можно ли ожидать прощения.
Мой совет: для чего напрасно умирать и претерпевать раззорение всем вам, гражданам? Вы надеюсь подумаете, что Челябинск славной по России город и каменную имеет стену и строение — отстоитца. Не думайте приятныя: предел от бога положен, его же никто прейти не может. А вам наверное говорю, что стоять — не устоять. Пожалуйте, не пролейте напрасно свою кровь. Орды неверные государю покорились, а мы противотворничаем. Затем, скратя, сим, остаюсь»15.
В своем третьем послании от 9 января 1774 года повстанческий предводитель бросает своим врагам обвинение: «Дворяне привыкли всею Россиею ворочать, как скотом, но ища и хуже почитают собак, а при том без малых жить не привыкли»16.
Несомненно, что повстанческие воззвания во многих отношениях, в том числе в области морали, выигрывали у правительственных манифестов. 10 января, не дождавшись ответа, Грязнов двинул свою пятитысячную рать на город. Бой продолжался с восхода солнца в течение пяти часов. В полдень пугачевцы отошли к д. Шершенево.
Стало известно, что к Челябинску приближается Деколонг. Распустив крестьян по домам и оставив на месте башкир, Грязнов отступил к Чебаркульской крепости.
Деколонг покинул Верхояицкую 3 января, к великому неудовольствию полковника Ступишина. Последний жаловался оренбургскому губернатору: «И с того самого помянутого господина, генерал-порутчика отбытия воры башкирцы всякий день на здешнюю и протчия моей дистанцы крепости нападения, совокупясь Белорецкого завода крестьянами и казаками с-ымеющими при них немалого числа пушек, чинят. И по всей же той моей дистанцыи как редуты, так форпосты, обывательских и протчих чинов сена все без остатку выжгли, а другие в свои деревни вывозили»17.
Досаждали Ступишину отряды башкирских тарханов Баима Кедряева, Мусы Килкина и Муйнака Рясулева. Захватив Белорецкий завод, они присоединили к своей тысяче воинов двести заводских крестьян.
Свой отказ следовать к Оренбургу Деколонг мотивировал тем, что «санной дороги за пресечением башкирцами коммуникаций нету. Следовательно и должно идти будет глубокими снегами, и от бунтующих башкирцев претерпевать ежечасные нападении»18.
Указ Военной коллегии, полученный им 21 декабря, оказался весьма кстати. Президент коллегии Генерал-фельдмаршал З.Г. Чернышев предписывал оградить «государевы в Сибири состоящие рудокопные заводы»19.
Взяв 10-ю и 11-ю команды, Деколонг, обходя стороной башкирские деревни, направился через Троицкую крепость в Челябинск, чтобы забрать оттуда свою артиллерию. Лишь в последний момент он узнал, что город подвергается атаке. Пришлось дважды вступить в бой с башкирской конницей, 13 января войска пробились в Челябинск20.
Грязнов не отказался от своего намерения овладеть столицей Исетской провинции. В течение полумесяца он собирал людей и оружие. Деколонгу стало известно о готовящемся нападении на Челябинск, поэтому он решил задержаться здесь.
В начале двадцатых чисел января Грязнов расположился в деревне Першино, в шести верстах от города. Тридцатого января он направил указ с требованием капитуляции. На следующий день противники дважды близко подходили друг к другу, но оба раза Грязнов уклонялся от боя. Это побудило Деколонга напасть самому. 1 февраля он со своей пехотой и конницей двинулся к деревне Першино и нашел противника в полной боевой готовности. Пушки стояли на высотах, выдвинутая вперед конница ждала только сигнала к бою. Бой длился до четырех часов дня. Хотя карателям на одном участке удалось захватить в плен 180 заводских крестьян и башкир, батарею из двух пушек «со всем нарядом», все же добиться победы над повстанцами они не смогли.
Бой под Першино убедил Деколонга в наличии у противника серьезной силы. Боясь быть полностью блокированным в Челябинске, где уже ощущался недостаток в продовольствии, он решил покинуть город и Исетскую провинцию. 4 февраля в городе было официально объявлено об уходе войск и приказывалось всем верным императрице жителям в 24 часа быть готовыми к эвакуации.
Грязнов, узнав об этом, немедленно подвел свои силы к Челябинску и занял высоты.
Повесив 186 пленных пугачевцев, Деколонг ранним утром 8 февраля вышел в направлении Шадринска.
Повстанцы заняли Челябинск, в котором осталось большинство жителей. Взятие столицы Исетской провинции г. Челябинска было, несомненно, крупным успехом повстанцев. В походе на Челябинск вместе с Грязновым участвовали башкирские предводители Иса Токтагулов, Байгазы Хожамышев и др., возглавлявшие многочисленную башкирскую конницу.
После ухода Деколонга повстанческое движение охватило всю провинцию и перекинулось на Западную Сибирь21.
Тобольские башкиры во главе с Куйбаком Джайлявовым совместно с казаками и крестьянами сибирских слобод вели наступление на крепость Курган.
Попытки повстанцев привлечь на свою сторону казахов Среднего Жуза не увенчались успехом. Казахи ограничивались исключительно набегами с целью грабежа, обходя стороной крепости и редуты. В своем рапорте от 27 февраля воевода Веревкин даже предлагал Деколонгу увести все войска из крепостей внутрь провинции, а селения русских и башкирских мятежников оставить на разграбление казахам22.
Примечания
1. Крестьянская война... — С. 61—62.
2. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 504. — Ч. 1. — Л. 281—281 об, 283 об. — 284; — Ч. 4. — Л. 70—70 об; Дмитриев-Мамонов А.И. Указ. соч. — С. 35; Мартынов М.Н. Саткинский завод во время восстания Емельяна Пугачева. // Исторические записки. — 1956. — № 58. — С. 222—225; Андрущенко А.И. Указ. соч. — С. 156.
3. Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева в Чувашии. — Чебоксары, 1972. — С. 200.
4. Пугачевщина. — Т. 2. Док. — № 126, дополнение.
5. Крестьянская война... — С. 68.
6. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 504. — Ч. 1. — Л. 283 об.
7. Пугачевщина. — Т. 2. Док. — № 87, комментарий.
8. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 504. — Ч. 1. — Л. 190—190 об.
9. Дмитриев-Мамонов А.И. Указ. соч. — С. 34; РГАДА. — Ф. 6. — Д. 504. — Ч. 1. — Л. 282.
10. Там же. — Ч. 2. — Л. 151.
11. Там же. — Ч. 1. — Л. 280—280 об.
12. Андрущенко А.И. Указ. соч. — С. 168; Пугачевщина. — Т. 2. Док. — № 9.
13. РГАДА. — Ф. 6. — Д. 504. — Ч. 2. — Л. 156.
14. Андрущенко А.И. Указ. соч. — С. 168—170.
15. Документы ставки Е.И. Пугачева... Док. — № 391.
16. Там же. Док. — № 392.
17. Крестьянская война... — С. 100.
18. РГВИА. — Ф. ВУА. — Оп. 16. — Д. 143. — Л. 130 об.
19. Дмитриев-Мамонов А.И. Указ. соч. — С. 37.
20. Пугачевщина. — Т. 2. Док. — № 9.
21. Андрущенко А.И. Указ. соч. — С. 171—173, 175.
22. Дмитриев-Мамонов А.И. Указ. соч. — С. 76.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |