Проведя десять дней в лагере близ Усть-Хоперского городка, Булавин поднял пятнадцать тысяч своих всадников и повел их вниз по Дону к Черкасску. Еще шесть тысяч безлошадных во главе с атаманом Иваном Клецкой спускались по реке на купеческих судах. По пути останавливались в каждой станице, арестовывали «старых казаков», не желавших примкнуть к восстанию, и увозили с собой. Сколько несчастных пленников скопилось в трюмах плавучих темниц, неизвестно, но всех их «побили и потопили» на подходе к Нижнему Чиру1.
В то же время и донская власть не бездействовала. 24 марта в Черкасске состоялся круг, принявший решение «великому государю служить верно», «против Булавина и его единомышленников отправить» походное войско «с пушками и со всеми полковыми припасами» во главе с атаманом Максимовым, местом сбора карательных сил назначить Кагальницкое урочище2.
На четвертый день войско Лукьяна Максимова выступило в поход. Чтобы усилить его, азовский губернатор Иван Толстой послал полковника Николая Васильева с казаками и калмыками из гарнизона крепости.
8 апреля противники встретились на речке Лисковатке, у Красной Дубровны. У Максимова было три тысячи человек, у Булавина на две тысячи больше. Атаман вроде бы готов был в тот же день «учинить бой», но верховые казаки из его отряда решили иначе: они потребовали вступить в переговоры с повстанцами. И командиры вынуждены были считаться с этим. Между тем наступила ночь.
Кондратий Афанасьевич очень тонко уловил настроение в стане карателей. Утром он решил начать переговоры с противником, отправив парламентера, который и предложил от имени своего предводителя казакам войскового атамана «напрасно кровопролития и разорения городкам по реке не учинять, а между собою сыскать виноватых». Лукьян Максимов поручил вести переговоры Ефрему Петрову.
Петров ушел в лагерь повстанцев, встретился с Булавиным и даже вернулся назад. Был созван войсковой круг, чтобы выслушать мнение старшины о результатах переговоров и принять решение...
Судя по всему, Петров не успел рассказать о содержании переговоров. Едва собрался круг, как Булавин неожиданно напал на расположение войск противника и ударил с таким «жестоким напуском», что вызвал панику, не поддающуюся описанию. Казаки из верховых городков изменили своему атаману и перешли на сторону повстанцев. Максимов бежал в Черкасск, а полковник Васильев — в Азов.
Победителям достались четыре пушки, запасы свинца и пороха и восемь тысяч рублей. Многих сторонников Максимова повстанцы «побили до смерти и переранили»3.
Об этом эпизоде в истории восстания писали все исследователи. Указывали на мирные намерения повстанцев, на их стремление предотвратить столкновение между казаками и разорение городков, но как-то застенчиво уходили от оценки вероломного нападения на противника в ходе переговоров. Почему? Классовый подход требовал: народный герой, как жена Цезаря, должен быть вне подозрений. Убежден: предводитель движения не подлежит моральному осуждению. Лукьян Максимов, сделавший Кондратия Афанасьевича орудием борьбы за восстановление былой вольности Дона и изменивший ему и «общему согласию», получил по заслугам.
Следствием победы у Красной Дубровны была поддержка повстанцев казаками всех верховых городков. Азовский губернатор Толстой опасался, как бы и низовые станицы к ним не присоединились. Не напрасно беспокоился. Путь на Черкасск был открыт. Булавин шел, не встречая сопротивления...
Какие в России расстояния! И сколько дураков на одну версту! Максимов давно потерпел поражение и едва унес ноги в Черкасск, а правительство требовало от него «искать случая, чтобы Кондрашку Булавина в руки получить»4.
Как только царь понял, правда с опозданием, что сил у Максимова явно недостаточно, чтобы остановить наступление Булавина, он назначил командующим всеми правительственными войсками майора Василия Владимировича Долгорукого, подчинил ему московское дворянское ополчение, по несколько драгунских, слободских и компанейских полков общей численностью более двадцати тысяч человек и приказал им злые намерения «оных воров и бунтовщиков пресечь и искоренить»5.
Выбор Петра I надо признать удачным: майор гвардейского Преображенского полка Долгорукий имел солидный боевой опыт, приобретенный в Северной войне; он не мог не мстить донским казакам за убийство брата и должен был проявить рвение, действовать быстро и беспощадно, чего и ожидал от него царь. В рассуждении, «что чинить», он расписал все, что надлежало делать командиру: «ходить по тем городкам и деревням, которые пристают к воровству, и оные жечь без остатку, а людей рубить, заводчиков на колесы и колья... ибо сия сарынь... не может быть унята» ничем, кроме жестокости6.
Булавин не знал об этих распоряжениях государя и продолжал идти на Черкасск, привлекая в свои ряды низовых казаков: одних добровольно, других силой. Станичники встречали его хлебом-солью, давали «по чаше пшена и всякий другой запас и живность»7.
Успех повстанцам был обеспечен. На подходе к Черкасску их встретил казак Иван Степанов и вручил Кондратию Булавину челобитную от атаманов пяти столичных станиц, в том числе от брата Антипа Афанасьевича, с просьбой не наступать на них. А чтобы ввести в заблуждение Лукьяна Максимова и верных ему старшин, предложили предводителю стрелять друг в друга пыжами8.
26 апреля четырехтысячное войско Булавина подошло к Черкасску и расположилось на речке Васильевой. На следующий день появились другие отряды мятежников. На рейде столичного порта бросили якорь корабли казачьего «адмирала» Клёцки...
Примечания
1. Там же. С. 249—250.
2. Там же. С. 170, 192.
3. Там же. С. 199.
4. Там же. С. 180—181.
5. Там же.
6. Там же. С. 193.
7. Соловьев С.М. История России. Т. 15. С. 179.
8. Булавинское восстание. С. 227.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |