Вернуться к В.И. Лесин. Силуэты русского бунта

Казнь

Ночью в центре города сколотили эшафот. Утром вокруг него поставили каре из казаков Атаманского полка и конной донской артиллерии. По углам каре установили четыре пушки. Когда на площадь согнали народ, канониры зажгли фитили, чтобы в любой момент успеть поднести огонь к запальным отверстиям орудий. По приказу начальника полиции, как-то кстати «чиненной в половине августа», толпа расступилась. По образовавшемуся людскому коридору в сопровождении усиленного конвоя прошел, громыхая цепями, узник. Поднявшись на помост, он остановился, склонив голову перед стоявшими внизу станичниками.

Аудитор громко, чтобы слышали все, прочел именной указ Павла I: «Исключенного из службы полковника Грузинова за измену против нас и государства повелеваем, лиша чинов и дворянства, наказать нещадно кнутом»1. После оглашения приговора с него сняли кандалы, над головой переломили шпагу и, сорвав одежду, привязали к перевернутым саням. Приступили к экзекуции.

Посвист кнута — удар. Размах — удар. Еще». Еще.» Еще... Прошел почти час. Уставший палач опустил руку. По иссеченной спине Грузинова к бокам и пояснице сбегали струйки крови...

Не выдержал и второй палач, он «зашатался и выронил кнут». Тело полковника превратилось в сплошное месиво. «Ропот и сожаление народа, — по словам очевидца, — выражались только причитаниями баб и плачевными возгласами мужчин...»2

Истязание продолжил третий мастер заплечных дел. Священник Василий Рубашкин, стоявший тогда среди зрителей, насчитал «с лишком четыреста ударов»3.

После экзекуции Евграфа Грузинова отнесли под своды колокольни Петропавловской церкви. Через два часа он умер. Его истерзанное тело бросили в яму «за палисадом против пороховой казны»4 и зарыли.

В тот же день генерал-адъютант Сергей Кожин всеподданнейше сообщил царю, что «казнь над извергом Грузиновым» происходила «при собрании многочисленной толпы разного звания людей», и выразил уверенность, что в памяти собравшихся «сие зрелище останется надолго»5.

Прервалась жизнь удивительного человека. Прощай, Евграф Осипович. Я жил тобой и твоими рано созревшими мыслями почти два десятилетия, то следуя за ними, то отвлекаясь надолго от них к делам житейским, повседневным.

Это конец? Нет. Печальное повествование продолжается.

* * *

Указ Павла I Сенату от 13 октября 1800 года:

«Генерал от кавалерии Репин исключается из службы с отобранием патентов за приведение в исполнение сентенции смертной казни на Дону вместо заменяющего оную наказания, положенного моею конфирмациею. Повелеваем Сенату судить его, Репина, уголовным судом»6.

Этот указ был воспринят историками как возмездие за наказание Грузинова. Алексей Карасев, Иван Попов, Михаил Шаховской утверждали, что он был засечен кнутом вопреки указанию Павла I7. Поэтому над головой генерала и грянул гром. Эту точку зрения легко понять, она отвечала концепции названных исследователей, давших жизнь легенде о полковнике, как «верном слуге государя», преданном ему «телохранителе». По мнению же советского биографа, каким был Отар Гвинчидзе, Репина предали суду «не за учинение расправы над Евграфом, а за то, что он не засек одновременно с ним брата его, Петра»8. Бред, конечно. Это неверно.

Примечания

1. Там же.

2. Карасев А.А. Казнь братьев Грузиновых // Русская старина. 1873. № 4. С. 573—575.

3. Дневник священника города Черкасска Василия Рубашкина // Казачий вестник. 1883. № 13.

4. Записки есаула города Черкасска Степана Григорьевича Капацинова // Дон. Новочеркасск, 1887. № 5. С. 32.

5. РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 83. Л. 499 об.

6. РГИА в Петербурге. Ф. 1374. Оп. 3. Д. 2495. Л. 16.

7. Карасев А.А. Казнь братьев Грузиновых // Русская старина. 1873. № 4. С. 573—575; Попов И. Казнь братьев Грузиновых // Донская речь. 1895. № 13, 15, 18, 22, 25, 28, 31, 36, 37, 42, 44, 45, 47; Шаховский М.В. Телохранитель императора Павла I // Исторический вестник. 1901. № 4. С. 228—229.

8. Гвинчидзе О.Ш. Указ. соч.