Габдулла Мустафин

По рекомендации Алексея Александровича Кузнецова, давшего адрес Г.С. Мустафина, я написал письмо, в котором просил Габдуллу Сулеймановича о встрече. Через несколько дней мне позвонили и сказали, что он хотел бы видеть меня, но поскольку после болезни пока из дома не выходит, то просит придти к нему. Вскоре я был у Мустафина. В небольшой, очень скромно обставленной, комнате меня встретил невысокий человек в очках. Предупрежденный о его слабом слухе, я громко поздоровался.

— Зачем вы так громко говорите, я же со слуховым аппаратом, — приветливо улыбаясь, сказал Габдулла Сулейманович. Садитесь, пожалуйста. Он усадил меня за старенький письменный стол.

— Все вот никак не могу оправиться после болезни. Один глаз почти не видит, ноги слабо двигаются. Но вообще чувствую себя гораздо лучше. Вот поправлюсь и начну работать.

Я начал извиняться за свой визит к больному человеку.

— Ну что вы! — совершенно искренне воскликнул Габдулла Сулейманович. — Очень хорошо, что вы пришли. За последнее время я почти всегда один, никто ко мне не ходит, скучно как-то. Сижу, принимаю лекарства.

Он сделал жест в сторону подоконника, заваленного пузырьками, таблетками, какими-то ампулами.

— Еще читаю. Для чтения зрения хватает. Ну, а как Леша поживает? Вы написали, что недавно были у него, и он дал мой адрес. Люблю я его. Это художник огромного таланта.

— Видно, любовь у вас обоюдная: Алексей Александрович очень тепло отзывался о вас.

— Да, мы давно с ним дружим.

— А вашу дружбу скрепил Салават?

— В какой-то степени. Ведь с «Допроса Салавата» по существу Леша начал свой путь в искусстве. Я, конечно, чем мог помогал ему.

— А как вы сами взялись за тему «Салавата», когда впервые узнали о нем?

— Давно это было, где-то в конце 20-х годов. Я воспитывался в детдоме. Там и услышал о Салавате. Был у нас замечательный воспитатель Мухлис Тукаев. По вечерам он нам много рассказывал о Салавате, о Пугачеве. Мы играли в Салавата, сражались деревянным оружием, были у нас, конечно, и луки. Даже сами поставили сценку Пугачев — Салават. Я играл Салавата. Был я тогда подвижным, задиристым, здорово плясал и, как мне казалось, очень подходил для этой роли!

Любил я и рисовать. С 1932 по 1935 год учился в Уфимском техникуме искусств. Год работал в художественном музее, а затем вплоть до пенсии в Художественном фонде Башкирии, раньше он назывался «Баш-художник».

Салават. Картина Г.С. Мустафина

Конечно, мне очень понравился роман Злобина «Салават Юлаев». Ну а картину я писал в Макаровском районе (ныне Ишимбайский р-н РБ. — В.С.), там, где еще в 1940 г. снимался кинофильм «Салават Юлаев».

Стройный, крепкий Салават стоит на скале Взгляд его волевого лица устремлен вперед. Легкий ветерок откинул полу халата. Левая рука слегка сжимает рукоятку сабли, правая лежит на «царском» манифесте, призывающем народ к борьбе за свободу. Батыр готов вести на бой с врагами и тех, кто сейчас стоит за его спиной — башкир и русских, и всех тех, кто «ценой самой упорной борьбы и каких угодно жертв» будет биться за свою независимость. Салавата-воина на картине хочется сравнить с «беркутом, птичьим государем», воспетым Салаватом-поэтом: «Будь как этот беркут, славный воин, будь друзьям опорою стальной, выходи на бой с врагом отважно, жизни не щадя, бросайся в бой!»

— Образ Салавата у меня собирательный, но в основном позировал наш художник Ахмат Лутфуллин. Над картиной я работал около полутора лет. Было несколько вариантов. Во время работы мы очень много спорили с Абубакиром Нуриановичем Усмановым. Он хорошо знал период Пугачевского восстания, писал и о Салавате. Я, конечно, прислушивался к его мнению, но у меня была и своя точка зрения. Кстати, я написал карандашом портрет Абубакира Усманова и подарил ему.

Я сказал Габдулле Сулеймановичу, что во время посещений Абубакира Нуриановича, с которым у нас были очень добрые отношения, мне приходилось видеть этот портрет, и он произвел большое впечатление. Кстати, Мустафин создал целую галерею великолепных портретов писателей, артистов, ученых. Широко известны его портреты народных артистов СССР Зайтуны Бикбулатовой, Арслана Мубарякова, Загира Исмагилова, народных артистов РСФСР Габдрахмана Хабибуллина, Халяфа Сафиуллина, писателей Назара Наджми, Кирея Мэргэна, Гилемдара Рамазанова и многих других.

— Знаете, — продолжал Габдулла Сулейманович, — тема Салавата живет в нашей семье. Мой сын, тоже художник, работает над картиной. Она не закончена, но я вам ее покажу.

На горе на конях рядом стоят Пугачев и Салават. Они смотрят вперед и, вероятно, обсуждают предстоящее сраженье. Два батыра — русский и башкир, навсегда воплотившие дружбу двух братских народов.

— А моя мечта — написать картину «Салават и Юлай на каторге».

Я подарил Габдулле Сулеймановичу свою книгу, в которой, в частности, дано описание и приведены фотографии того места, где двадцать пять лет пробыли на пожизненной каторге и умерли Салават Юлаев и его отец Юлай Азналин.

— Это мне очень поможет в работе, — поблагодарил художник.

Желаю удачи, Габдулла-агай!

К сожалению, мечта Габдуллы Сулеймановича не осуществилась. В 1995 г. он скончался.