Между тем обстановка накалялась. Слухи о Пугачеве доходили до округи, а когда прослышали, что войско Емельяна двинулось вниз по Каме, то народ заволновался. Князь М. Щербатов писал в июле 1774 года: «Не только там наполняются заразой бунта, где сам злодей присутственен, но и в дальних местах повсюду ему приклонны и с доброй волей его злодейские понукания исполняют, жертвуя имуществом и животом своим, и со всех сторон к нему стекаются».
Летом на левобережье Волги стало совсем весело. Только за лето 1774 года убито было, по данным правительственных комиссий, 2790 дворян и 237 священнослужителей.
При этом Емельян не пускал дело на самотек. Он послал вперед под Казань своего товарища по борьбе Бахтиара Канкаева. Бахтиар действовал в духе «крестьянского интернационализма». Он поднимал на бунт всех — русских, татар, марийцев. Главной их помощью Пугачеву была заготовка фуража и продовольствия.
Но самое главное — Казань было защищать некому и нечем. В городе имелось лишь 300 человек иррегулярных войск. Для защиты большого города — ничтожное число, ведь их требовалось «размазать» по всему периметру обороны.
Казань стали укреплять. Решили построить возле города несколько артиллерийских батарей. Полковник Свечин предложил выкопать ров вокруг слобод (пригородов) и там тоже установить батареи. Однако решили бросить слободы на произвол судьбы, а защищать только сам город. Такая позиция была понятна, если учесть мизерное число защитников, однако, как оказалось, слободы явились отличным прикрытием для пугачевцев. Вообще-то более всего начальство полагалось на то, что Пугачева сумеет разбить кто-нибудь раньше.
Однако 2 июля фон Брандт стал принимать экстренные меры. Он объявил «тотальную мобилизацию» — обратился ко всем жителям с требованием принять участие в обороне города. План был такой. При приближении пугачевцев церкви ударят в набат, также будет дан сигнал из пушки. После этого все должны идти на свои места и находиться там несмотря ни на что — даже если их дом будет гореть. С нарушителями обещали расправляться по законам военного времени.
Привлекали всех, кого могли, даже гимназистов. Так «главный по образованию» Каниц донес, что казанские гимназии могут выставить такие силы: 13 учителей, 2 дежурных офицера, 2 приказных, 39 учеников, «кои имеют не менее 16 лет», 6 человек дворовых людей самого Капица и затем всех гимназических служителей из отставных солдат.
Из них 50 учителей и учеников имели карабины, а все прочие вооружены пиками, купленными на гимназические средства.
Толку от такого воинства было мало. Однако даже в этом случае у образовательного начальника были амбиции. По его мнению, негоже было ученым людям смешиваться с остальными.
«Так как гимназическому корпусу из 74 человек, упражняющихся в науках, непристойно смешиваться с прочими гражданами, то пусть бы назначено было особое место, где гимназическая команда могла бы стоять одна, под предводительством своего командира».
Вообще-то точное число защитников Казани неизвестно.
«Так как нападение следовало ожидать с восточной стороны, то здесь наиболее усилены были укрепления. На пространстве от левого берега Казани, чрез Арское поле, до озера Кабана, в 4-х местах, построены батареи; между ними поставлены рогатки, вышиною по грудь человека. На каждой батарее было по одному или по два орудия. Батареями с Арского поля командовал генерал Баннер, здесь же стоял Потемкин с отрядом солдат в 400 человек. Со стороны Суконной, при 4-й батарее, были собраны суконщики и подгородные крестьяне из сел Архангельского и Поповки, под командой владельца суконной фабрики, коммерции советника Дряблова. Рогатками и 4-мя батареями вокруг татарских слобод до Ямской — шеф дворянского корпуса Ларионов, а далее вокруг Мокрой слободы чрез Московскую дорогу до Казанки и крепости расположен был отряд с одной батареей полковника Свечина; ему же подчинялись вооруженные ямщики и обыватели окрестных улиц. Крепость находилась в ведении коменданта полковника Лецкого, а часть города, огибаемая р. Казанкой от крепости до Арского поля, поручено было защищать члену адмиралтейской конторы Щелину; он должен был вооружить лодки и наблюдать, чтобы мятежники не перешли реки вброд и не напали на город с этой стороны. Внутри города, по Арской улице, недалеко от Богородицкого монастыря, поставлен был гимназический отряд под командою директора фон Капица; дорога была перекопана, а за насыпью поместились две шеренги, из коих первая имела карабины, а задняя — пики; к гимназистам присоединились художники и ремесленники из немцев, вооруженные 50 карабинами; они разместились группами по флангам и на аванпостах по окраинам оврагов к Казанке».
(Л. Аггева)
И ведь даже имевшиеся силы без ума распылили. 6 июля навстречу приближающемуся пугачевскому войску был выслан отряд полковника в отставке и казанского помещика Николая Васильевича Толстого. (С началом пугачевщины Толстой вступил в дворянское ополчение.) Отряд насчитывал около ста солдат, 83 егеря и одну пушку. Чего хотели этим добиться казанские власти — непонятно. Результат этого демарша понятен. 10 июля у села Высокая Гора, что в 12 верстах от Казани, Толстой вступил в бой с пугачевским авангардом. Причем руководил им сам Емельян. Отряд был разгромлен вдребезги, причем большая часть солдат сдалась в плен. Сам Толстой погиб. Это не только ослабило защитников, но и добавило паники в городе. Кстати, эта история тоже приводится любителями конспирологических изысков. Дескать, казанские власти были подкуплены и сознательно выпихнули, чтобы без помех сдать город.
Пугачев грамотно воспользовался своей победой. Он прислал указ, в котором сообщал о своем триумфе и предлагал сдать город. Как обычно, в случае сдачи Емельян обещал разные милости, в обратном случае — страшные кары.
Казанцы встретили указ «императора» без энтузиазма. Однако известие о поражении Толстого вызвала новую волну драпа. Так, удрал «по срочной служебной надобности» командующий дворянским корпусом генерал-майор Александр Леонтьевич Ларионов. Тем самым оборона города с южной стороны осталась без командующего.
П.С. Потемкин, начальник Секретной комиссии, прибывший в город 8 июля, сообщал императрице: «В приезд мой в Казань нашел я город в столь сильном унынии и ужасе, что весьма трудно было мне удостоверить о безопасности города. Ложные по большей части известия о приближении к самой Казани злодея Пугачева привели в неописуемую робость, начиная от начальника почти всех жителей так, что почти все уже вывозили свои имения, а фамилиям дворян приказано было спасаться».
Проблем прибавило то, что 11 июля умер фон Брандт. А на следующий день к Казани подошел Пугачев. Его силы составляли около 20 000 человек. Впрочем, эта была не такая уж грозная сила. Крестьяне в лучшем случае имели боевые косы (обычная коса, лезвие которой повернуто параллельно древку) или штыки, надетые на палки. Иногда же вообще — дубины и колья. Башкиры были вооружены луками. Ружей было немного. Правда, имелась артиллерия — около 30 пушек.
С этими силами Емельян двинул на штурм.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |